Читать книгу Бездна - Лидия Бормотова - Страница 8

Артём начинал злиться. Он уже несколько раз прошёлся взад-вперёд по аллее, подзабытое внимание к нему снова начало сгущаться, но ожидаемые персонажи не появлялись. Он снова развернулся и в который раз пошёл инспектировать прогулочную зону.

Стоило ему отвернуться от Пушкина, как в противоположном конце появилась Инна. Сегодня она возвращалась не из университета, а с вокзала. Поезд запаздывал, и отец, которого она провожала в Москву, успел высказать ей кучу совершенно бесполезных наставлений, как неделю жить без него. Понятное дело, что она пропускала их мимо ушей и только согласно кивала. Зажатый в руке пакет с продуктами – сметана в пластиковом стаканчике, яблоки, без которых она не могла обойтись и дня, и десяток яиц – покачивался в такт шагам.

Как странно всё устроено, размышляла она, глядя под ноги (дорогу она знала наизусть и ничего нового увидеть не ожидала), к бочке мёда непременно добавляется ложка дёгтя. И так всегда и во всём. Вот если бы она не связалась с готами и не поверила Сичкину (фи, от одного упоминания мутит!), что необходима инициация, может быть, никогда не встретилась бы с Артёмом. Правда, в такой ситуации! Этот случай на острове у него как кость поперёк горла. Никак забыть не может. И смотрит хмуро, как бы даже с презрением. Или ей так кажется, потому что до сих пор не отделалась от стыда? Впрочем, иногда… да, иногда… она ловила на себе его взгляды… такие, что земля уходила из-под ног, а внутри… и слова-то не сразу подберёшь… снизу вверх шквалом огненная река, только что голова не вспыхивала факелом. Она прикрыла свободной ладошкой пылающую щёку, загоревшуюся при одном воспоминании. А потом снова… глаза синие-синие, как ледяная стена. Говорят, время творит чудеса. Возможно, когда-нибудь оно победит и его отвращение, сгладится, забудется ночь на острове… Или наоборот, сочтёт нужным прервать знакомство? Ну, чем она ему может быть интересна? А вдруг у него есть девушка? Вдруг он её любит, а с ней просто нянчится, как с недотёпой? Глупая курица, размазня! Теперь её словно окатили стылой водой, и по спине побежали морозные мурашки.

Она подняла руку, чтобы заправить выбившуюся прядку за ухо, и её тут же кто-то схватил, стиснув в запястье. Охнув, она отпрянула назад, вскинув голову, но рука осталась в капкане, не позволяя ни убежать, ни отгородиться. Прямо ей в лицо скалился Сичкин, шаря по груди бесстыжими зенками.

Она ещё не успела сообразить, насколько далеко в своём «ухаживании» собирается зайти тру-гот, как на них ураганом налетел кто-то другой. Из-за его стремительности, она не сразу узнала Артёма. Не вдаваясь в расспросы и объяснения, он с размаху врезал Сичкину кулаком в рожу. Тот взревел и выпустил руку. Но не упал и не отступил, а с угрожающим рыком попёр на обидчика. Инна взвизгнула от ужаса, и пакет, взлетев в воздух, звучно впечатался ему в нос, из которого уже капало красным. Яйца глухо хрустнули и, утонув в сметане, добротно растеклись по лицу, как яичница по сковороде (правда, вместе со скорлупой), поползли на грудь, а яблоки после бомбардировки лба осыпались и раскатились.

– Уйди! – рявкнул Артём девчонке, боясь задеть её размахом, но Сичкин (либо его многострадальный нос), успев правильно оценить противника, решил иначе и цапнул отпущенную было руку, чтобы прикрыться предметом раздора.

Инна поджала ноги, повиснув на кулаке, но тот не разжался, и она впилась в него зубами.

Внезапно вспыхнувшая драка не оставила равнодушными зрителей. Готы повскакали с травы и бросились на выручку. Увы, их симпатии оказались не на стороне Артёма. Трое набросились на него со спины, пытаясь скрутить руки сзади. Самый удобный момент для удара Сичкина, однако, остался невостребованным, ибо он взвыл, стряхивая кусачую девчонку с расцарапанного до крови кулака и отступая на шаг. А его противник успел расшвырять нападающих и надавать им оплеух. Очередная атака готского вожака захлебнулась на вдохе – откуда ни возьмись вихрем налетел долговязый разряженный франт в белой рубахе и лаковых штиблетах и с разгону этим самым штиблетом засадил ему между ног. Гот согнулся пополам, двумя руками зажимая ушибленное место и ничего не видя перед собой от наступившей тьмы. Зато остальные его помощники, разделившись, набросились сразу и на Артёма, и на Коляна, который драться не умел совсем, но был не глуп и изобретателен. Уворачивался и сталкивал нападающих лбами. Наука боя постигалась художником без теории, сразу – на практике, оставляя живописные отметины в самых заметных местах: ворот рубашки, за который его схватили в первую очередь, с треском возвестил о кончине парадного вида, а чей-то меткий кулак так зазвездил ему в глаз, что ночное небо постыдилось бы с ним соперничать. Сичкин, проморгавшись, попытался снова цапнуть Инну, которая не покидала побоища, только ревела, умываясь слезами, и бестолково наскакивала с кулачками на атакующих. Но тут на него набросилась рыжая бестия, схватив за волосы и полоснув маникюрными когтями по щеке. Златоглавый здоровяк расшвыривал атакующих готов, пробиваясь к взбесившему его объекту, те разлетались с визгом, как шавки, но не убегали, а обступали со всех сторон. Однако ближе, чем на расстояние удара, к нему было не подобраться, и равных ему среди неформальской своры не нашлось. Оставалось только орать всякое обидное и делать ложные выпады, не давая ему сосредоточиться на главном противнике. Но вот кто-то из них догадался, как утихомирить бойца, бывшего им не по зубам. Сзади на его голову обрушился такой удар доской, что сама она, не выдержав потрясения, разлетелась надвое.