Читать книгу Улыбка сквозь трамвайное окно - Лидия Федоровна Зимовская - Страница 8

Вообще-то ее зовут Нина, Нина Скворцова – обычные имя и фамилия. А Нинель – это скорее прозвище, которое приклеилось к ней еще на первом курсе университета, потому что держалась Нина чрезмерно высокомерно; когда была чем-то недовольна, на лице изображала презрительную гримаску. Одним словом, Нинель. На самом деле, она оказалась нормальной девчонкой, умела дружить, иногда жертвовала собой ради подруг. И все-таки иначе как Нинель ее теперь не звали.

Не скажешь, что Нинель была красива. Но если хотела, она становилась необыкновенно привлекательна. Часами могла удерживать внимание к себе даже в большой и незнакомой компании, потому что была начитанна, умна, могла поддержать разговор на любую тему, вовремя задать вопрос собеседнику. А ее деланное высокомерие на нужной грани, скорее неприступность и отстраненность, оставляли у новых знакомых желание разгадать ее, а значит, снова встретиться с Нинель. Круг знакомств ее был широк. Но подруг, настоящих, с которыми могла поделиться всем самым сокровенным, всего три: одна школьная и две университетских – еще с первого курса, среди них и Маша, которая самой первой выскочила замуж. И правильно сделала: муж ее был отличный парень, пара – позавидовать можно.

Училась Нинель легко. После каждой сессии в ее зачетке появлялся новый лист, заполненный в основном «отл.», реже «хор.». До красного диплома она чуть-чуть не дотянула, но распределение получила отличное – в республиканское министерство культуры и укатила в Среднюю Азию. Одна из немногих выпускников ее курса Нинель сразу получила квартиру. Тогда ей многие позавидовали, потому что хороших мест предлагали немного. Но всех «прелестей» жаркой, с обилием фруктов и совершенно незнакомыми традициями республики не знал никто. Зато это быстро поняла Нинель. Она бы выучила язык народа, среди которого предстояло жить, и без труда, с ее-то способностями. Но душа ее сопротивлялась такой резкой перемене – от привычной жизни города в центре России к дикому и непонятному укладу чужого народа. И привычный к анализу ум диктовал: чем дольше она здесь пробудет, тем меньше шансов останется выбраться отсюда. И ровно через год Нинель вернулась домой, не отработав по распределению положенного срока. Причину для начальства в министерстве придумала элементарную: не переносит жаркого климата. И просимулировать эти недомогания перед местными врачами тоже не составило труда.

Квартира у родителей была просторная. Работу Нинель нашла легко. Подруги, которые жили здесь, обрадовались ее возвращению. Правда, все вместе встречались не так часто, как в студенческие времена. Но в день рождения Нинель в квартире ее родителей всегда было тесно от гостей. И почти каждый год появлялся новый человек: очередная подружка выходила замуж. Иногда всеобщее веселье прерывал детский плач из соседней комнаты: значит, кто-то из девчонок, не желая пропустить традиционную встречу у Нинель, ехал к ней вместе с ребенком, и неважно, месяц был малышу или год.

Вот только Нинель не желала связывать себя семейными обязанностями. Поклонников у нее было по-прежнему много, были и предложения. В гости к подругам она чаще всего заезжала неожиданно, как правило, с новым воздыхателем: то на «Волге» ухажера в годах, то на «Жигулях» проворного молодого щеголя, то на общественном транспорте в сопровождении скромного, как сама говорила, непризнанного гения. Сердце Нинель по-прежнему оставалось спокойным. Не отрицала она для себя возможности брака по расчету, но пока в ее расчетах что-то не сходилось.

Одно Нинель не учла: молодость – товар скоропортящийся. Вдруг все старые отвергнутые поклонники растворились в пространстве, а новые не появились. И тогда она поняла, что, кажется, может остаться совсем одна. В какой-то период Нинель решила целиком посвятить себя работе, преуспеть, чтобы о ней заговорили. Года три своей жизни она потратила на это, действительно, добилась успехов: ее портреты печатали в газетах, у нее брали интервью, она и сама писала и печатала стихи. Но все равно чего-то Нинель не хватало в жизни. Когда впереди замаячило 30-летие, Нинель запаниковала было. Но успокоила себя, решив, что одна не останется – родит ребенка. Выбор будущего отца тоже подзатянулся: слишком высокие требования Нинель предъявляла к партнеру, заботясь о наследственности будущего дитя.

Нинель устала. После долгих лет напряженной работы без отпусков она взяла путевку в санаторий, и не на юг, куда все стремились, а в тихое, уютное Подмосковье, где стояла чудная золотая осень. Настроилась отдохнуть на всю катушку, оторваться. Как будто сбросив лишние пяток лет, появилась в первый же вечер на танцплощадке обворожительная, абсолютно неотразимая. И как прежде, у Нинель не было отбоя от поклонников. Особенно настойчив был импозантный, далеко за сорок мужчина, как оказалось, директор завода. Нинель как-то очень легко отдалась ему. И теперь чаще проводила ночи в его одноместном номере, чем у себя – в соседней гостинице, где располагались отдыхающие попроще: в двухместных номерах без холодильника и телевизора. Нинель абсолютно не волновали пересуды за спиной, она, что называется, закусила удила.

Вечером на танцах появились новые отдыхающие, которые прибыли только сегодня. Одно молодое лицо заинтересовало Нинель. На его фоне она вдруг разглядела все недостатки своего кавалера: выдающийся живот, просвечивающую сквозь редкие волосы лысину и все его сорок с лишним лет. Разочарование никак не отразилось на ее лице, маску она держать все-таки умела. Но от близости в эту ночь настойчиво отказалась, сославшись на более чем уважительную для женщины причину, и ушла к себе.

К завтраку Нинель, как обычно, пришла с опозданием: любила утром понежиться в постели. Увидела за соседним столиком так привлекшего ее внимание молодого человека. Хотя на месте стояли все приборы со специями, Нинель обратилась к нему: «Позвольте соль» и одарила его очаровательной улыбкой. Из-за стола поднялась, едва притронувшись к еде, потому что он поднялся и пошел к выходу. У раздевалки, подойдя к нему с плащом, попросила: «Вы не поможете мне?» Ну, а дальше познакомиться не составило труда. Володя жил в Поволжье, в молодом современном городе, куда приехал после института, работал в НИИ, был очень увлечен испытаниями какого-то прибора. И с удовольствием обо всем этом рассказывал Нинель. Ей было интересно слушать, хотя в технике она мало что смыслила.

Нинель влюбилась. До сих пор она не знала, что такое любовь. А это оказалось одновременно и сложное, и очень простое чувство. Души влюбленных должны быть настроены на одну волну. А волна Нинель абсолютно совпала с Володиной. Он тоже увлекся ею, забыв, что дома жена и трехлетний сын.

Маленький скандал с бывшим любовником Нинель пережила легко, напомнив ему о преклонных годах и отсутствии каких-либо обязательств с ее стороны. Тем более что директору завода через пару дней предстояло уезжать, ну, запаковал чемоданы чуть пораньше.

Близости с Володей Нинель жаждала, как никогда и ни с кем в жизни, хотя, честно сказать, опыт у нее по этой части был совсем небольшой. Через день закончился срок путевки соседки Нинель, а новую пока не подселили. Эта ночь была их. Володя признался, что никогда не изменял жене, но не жалеет о том, что произошло.

Две самые чудесные в жизни Нинель недели пролетели, как один миг. Они пообещали писать друг другу. Нинель записала в своем блокноте телефон и адрес Володи, но договорились, что письма она будет отправлять на главпочтамт до востребования.

Вернувшись домой, Нинель обнаружила, что беременна. Еще две недели – и сомнений не осталось: так оно и есть. Если бы это был ребенок Володи, Нинель родила бы его. Но все подсчеты и пересчеты дней не давали такой уверенности: слишком быстро она прыгнула из одной постели в другую. А теперь, когда она так сильно любила Володю, Нинель было противно думать, что отцом ее ребенка может оказаться другой. Она сделала аборт, сумев скрыть свою проблему и от родителей, и от сослуживцев.

А вот Володе написала, что была беременна от него, но, испугавшись, избавилась от ребенка, а теперь жалеет об этом. Зачем она так написала, Нинель и сама не знала. Может, интуитивно чувствовала, что так привяжет к себе Володю – человека очень порядочного.

Их роман в письмах длился год. Нинель жила ожиданием конвертов, надписанных Володиной рукой, по несколько раз перечитывала его признания в любви.

В конце лета ей вдруг страстно захотелось увидеть его. И не просто увидеть, а оставить на всю жизнь рядом с собой. Надежды, что он разведется, которыми она питала себя первое время, иссякли. Значит, надо повторить те чудесные часы близости, плодом которых станет ребенок.

Она купила билет, села на поезд. В Н-ске на вокзале расспросила, как добраться до улицы, на которой жил Володя, нашла его дом. Нинель села на лавочку во дворе возле его подъезда. На улице смеркалось. И что же дальше? Нинель увидела на углу телефон-автомат. Уже набрав номер, тут же повесила трубку: что она скажет, если подойдет жена? Нинель подождала и, когда мимо нее проходил мужчина, попросила его:

– Я наберу номер, а вы попросите подойти к телефону Володю.

– О, с удовольствием, – понимающе улыбнулся мужчина. – Я сам такой.

К телефону, действительно, подошла жена Володи, мужчине пришлось объяснять, что это звонят с работы, надо срочно обсудить одно дело. А когда дождался, что на том конце провода ответил мужской голос, передал Нинель трубку и снова улыбнулся:

– Удачи.

Нинель попросила Володю спуститься, сказала, что она совсем рядом с его домом. Он появился какой-то растерянный и смущенный: одно дело – спрятать письмо любовницы от жены, которая после его возвращения из санатория явно что-то почувствовала, другое дело – придумывать объяснение его длительного отсутствия сегодня. Прикрываться друзьями, значит, надо посвящать друзей в свою любовную связь, а этого не хотелось. Володя явно тяготился неожиданным приездом Нинель. Чувство к ней еще осталось, но страх быть уличенным в измене потихоньку стирал его. Володя не был ловеласом, который с легкостью бы начал и закончил любовный роман. Володя любил жену и дорожил семьей, но и боялся обидеть Нинель.

– Я так рад тебя видеть, но мне не хотелось, чтобы жена узнала о тебе, она и так давно что-то заподозрила, – мямлил Володя. – У нас сын, мы ждем второго ребенка.

Нинель вдруг посмотрела на себя со стороны: жалкая соблазнительница! Стало обидно до слез, что крылья ее любви, на которых она мчалась в этот незнакомый город, так безжалостно обрезаны. И кем? Любимым человеком! Но не такова Нинель, чтобы показывать свою слабость. Она взяла себя в руки.

– Да ты не переживай, Володя. Я к тебе завернула проездом, была тут неподалеку в командировке. Боялась написать тебе, что пора прервать нашу связь, боялась обидеть. Вот и решила увидеться и поговорить с глазу на глаз. Я выхожу замуж.

Нинель видела, как Володя облегченно вздохнул.

– Давай попрощаемся здесь, – она поцеловала его в губы, горячо, как раньше, встала и ушла.

В привокзальной гостинице Нинель вырвала из блокнота листок с Володиным адресом и сожгла его в пепельнице. Но разве сотрешь цифры его телефона из памяти? Утром ей так хотелось позвонить ему. Но она пересилила свое желание. А вскоре поезд навсегда увез ее из этого города.

К Маше Нинель заявилась, как всегда, без предупреждения. Считай, не навещала подругу больше года.

– О, с прибавлением тебя, – сказала Нинель подруге, когда та вышла в прихожую с малышом на руках. – Кто: мальчик, девочка? Дочь. Вот и хорошо, есть теперь у твоего старшего сестренка. Парень в школу пошел? Так ты теперь опять первоклассница!

И все эти замечания по поводу перемен в жизни лучшей подруги мимоходом, равнодушно.

После чая они уселись на диван, выпроводив мужа Маши с детьми гулять на улицу. И Нинель рассказала подруге все свои любовные похождения последнего года, не давая ей вставить и слово.

– Зачем я тебе все это рассказываю?

– Да, зачем? – повторила Маша. – Не виделись целую вечность. Я дочь родила, а ты даже не спросила, как ее зовут. Подробно посвящаешь меня в свой курортный роман, тем более что он закончился.

– Дура! Я предупредить тебя пришла, чтобы мужа своего никуда одного не отпускала. Знаешь, как много таких, как я. Любого порядочного мужика соблазнить могут. Поняла?

«Какая все-таки благородная эта Нинель!» – подумала Маша.