Читать книгу Бубен нижнего Мира - Лидия Тарасова - Страница 16

Продираться по глубоким сугробам в тонких кроссовках так себе идея. Мира едва поспевала, за Аан Алахчин Хотун, которая невозмутимым лебедем плыла по снежному озеру. Мира же дрожа всем телом от холода, еле передвигала окоченевшие ноги. Ресницы заиндевели и слиплись, отмороженные пальцы немилосердно ныли. В русских сказках мороз щиплет героев за щеки, в якутских это должно быть некое демоническое существо, впивающее ледяные когти в непокрытые участки кожи, норовя откусить нос или палец. Мира натянула капюшон и засунула руки поглубже в карманы. Пространственно-временной прыжок (или что это было) из теплой Московской осени в суровую северную зиму нужно совершать как минимум одевшись потеплее. Вот почему нельзя было переместиться в лето? Мира с завистью взглянула на теплую шубу Аан Алахчин Хотун.

– У-чууу*, – Аан Алахчин остановилась, ее брови и ресницы тоже заметно побелели, а лицо раскраснелось, – Никак замерзла?

Мира, стуча зубами, слабо кивнула. Что вы! Погода чудесная! Давайте еще погуляем!

Аан Алахчин усмехнулась:

– А ты с юмором. Ничего, сейчас согреешься

Сняв вышитую разноцветным бисером рукавичку Аан Алахчин Хотун приложила теплую словно луч летнего солнца ладонь к Мириной онемевшей щеке. Горячая согревающая волна побежала по телу, закутывая в мягкую невидимую шубку. Мира прикрыла глаза. На душе стало так спокойно будто всё происходящее всего лишь странный сон, не более того. Сейчас Мира проснется и…

– Не спи! – резко сказала Аан Алахчин, убирая ладонь, – В мире духов нельзя спать!

– Где? – Мира распахнула глаза. Ресницы таяли и текли ручейками по лицу, – В каком мире духов?

– Срединном. Есть верхний мир, где живут могущественные белые божества Айыы, нижний мир заселенный полчищами злых демонов абаасы и срединный – половинчатый: тонкий мир духов и мир людей. – Аан Алахчин снова припустила вперед, – Там где живет твой дед, зима наступает раньше.

– Дед? – переспросила, Мира озираясь.

Ну конечно! Место с самого начала показалось знакомым. Просто она бывала здесь только летом. То, что она приняла за озеро оказалось родным аласом – так мама называла поле, где летом паслись лошади. А вот там пригорок, их дом и балаган.

– Скорее, он ждет! – мягко подтолкнула Аан Алахчин.

Но Мира уже как в детстве рванула к пригорку, поднялась наверх, пролезла сквозь тонкие жерди изгороди и замерла. В окнах старого балагана плясали искры огня. Дверь скрипнула и приглашающе отворилась.

После смерти старика балаган пустовал, никто не решался туда войти. Вещи так и стояли нетронутыми, как было при нем. Будто дед остался в балагане навечно. И когда вечером Мира неслась по темному двору в деревянный уличный туалет, ей виделась сухая сгорбленная фигура в покосившихся окнах балагана, пристально наблюдавшая за ней.

– Кель манна¹, – знакомый голос позвал из балагана.

Мира обернулась, Аан Алахчин исчезла. Ветер гулял по двору, раскачивая исполинскую лиственницу. Решив, что стоять одной на улице гораздо страшнее, Мира вошла внутрь. Посреди балагана, в широкой открытой глиняной печи горел очаг. Огонь приветливо трещал и точно живой протягивал навстречу Мире пылающие ладошки.

Старик сидел возле очага на круглой деревянной чурке. Морщинистые руки ловко перебирал рыболовные снасти, будто обычным вечером после хлопотного дня.

– Заходи, не робей. С духом огня нечего боятся, – дед взял со стоявшего рядом трехногого стола румяную оладью, щедро намазал густыми сливками и бросил в огонь. Очаг благодарно зашипел и Мира отчетливо увидела как огненная рука поймала оладью, а в алых сполохах на мгновение проявилось довольное лицо седовласого старца. – Запомни, внучка, Хозяин огня Уот иччитэ – твой защитник. Он не пускает демонов абаасы дом. Да не стой ты как дикая кобылица в поле, садись.

Дед Миттерей указал жестом на скамейку и Мира послушно села. Жар от огня согревал уставшие ноги. Мерный треск и приятный аромат горящих лиственничных полешек убаюкивали. Мире снова захотелось спать.

– Не спи, – строго сказал дед, – Путешествуя по трем мирам, смотри в оба. Как бы мягко не стелили – не засыпай. Как бы вкусно не угощали – не пробуй. Иначе останешься навсегда, дорогу назад не сыщешь.

Мира съежилась. Она не собиралась путешествовать ни по каким трем мирам. Словно услыхав ее мысли, старик покачал головой.

– Ты еще совсем дитя. Дар просыпается в нашем роду рано. Я был и того меньше, когда духи пришли за мной.

Миттерей обернулся. Его левый глаз белый и мутный смотрел куда-то сквозь Миру и в то же время внимательно изучал.

– Аю-ая², – дед беззвучно рассмеялся, – Да ты с малых лет свой дар знала. И не боялась ничего. Не спроста тебе сама Аан Алахчин помогает. Кап-кап, помнишь?

Кап-кап? Что? Да не помнит она ниче…го. Кап-кап. Дождик, быстрей! Мира водит маленьким пальчиком по стеклу. За окном шумит, ускоряясь. Ещё быстрее! Кап-кап-кап! Дождик-дождик, сильнее лей! Мира хохочет. Толстые капли прыгают лягушками на окно, растопырив ласты стекают вниз. Железные ведра гремят, наполняясь водой. Носятся по двору взрослые, в суматохе подставляют тару. Хороший дождь, словно кран на полную открытый, вот и на речку за водой ехать не придется. Ой, маленький Уйбаанчик проснулся, заплакал. Тише, дождик, тише, не пугай двоюродного братика. Пальчик к губам. Шшш. Успокаивается, затихает. Кап-кап-кап по крыше на цыпочках крадется дождик.

– Так играла, да, – дед крякнул в кулак, – А ладошку крохотную на голову матери кладешь и боль у нее стихает. Да-а-а…

Лоб у мамы пылает. Горящий оранжевый шарик, пульсирует между нахмуренных бровей. Надо его остудить, заморозить. Пальчики холодеют. Мамочка, не болей. Ледяная ладошка накрывает шарик и он гаснет. Пшшш. Складочки на лице мамы расходятся и она улыбается.

– Шаманы и удаганки – посредники между мирами духов и людей. С благословления богов помогать людям должны. Такого предназначение. – Миттерей снова взялся за сеть. Смачивая во рту нить, поддел рванную ячейку и быстро, скрюченными пальцами связал в узел.

– А что если я не хочу? – свой собственный голос Мире показался жалким. Слишком тонким и писклявым.

Старик вздохнул. Или это полешки запыхтели неодобрительно. С духами не спорят, Мира, как с родителями.

– Глупая. Никто не хочет. Но если духи сделали выбор, они спрашивать не станут. Такова стало быть твоя суть.

– Но…Наверное, были такие как я, кто хотел отказаться. Вылечиться. Стать нормальным…

– Вылечится? Стать нормальным? – дед усмехнулся, взял закопчённую кочергу и перемешал тлеющие угли. Сноп мерцающих искр взвился в воздух, а по стенам побежали тощие тени, – Что ж были и такие…Чолбон, покажи.

– Чолбон? – в животе у Миры похолодело.

Из дальнего угла балагана отделилась, похожая на огромного черного медведя, тень.

Кель манна – с якутского иди сюда

Айю-Айя – междометие, выражающее усталость, удивление и тп. Ой, ай, ох.