Читать книгу Планета исчезающих слов - Лика Керенская - Страница 13

Сначала я просто наслаждался тёплым ветром и самим состоянием полёта, а потом погрузился в рассматривание людей внизу. Мешало то, что три года на Юкке я не стригся и основательно оброс. Теперь волосы лезли в глаза и в рот, мешая сосредоточиться. Я выхватывал фрагменты пролетающего потока, стоп-кадрами монтирующимися в единую ленту, которая в таком виде и осядет в памяти.

Вот стайка очень породистых девушек, одинаково высоких и стройных, будто подобранных по строгим параметрам. За спинами небрежно болтаются светящиеся изнутри рюкзачки. Мода эта появилась недавно. Создатели модели предполагали, что подсветка будет включаться при открывании, и имели в виду только практическую цель. Но молодёжь, оценив новинку, стала носить рюкзаки постоянно расстёгнутыми, так что производителям пришлось перестроиться. Пожалуй, стоит такой прикупить.

Девушки были в чёрном и без эффектов. Мода на чёрное и простое, совершив множество кругов, снова вернулась к нескрываемой радости родителей, уставших от вспыхивающих разноцветным сиянием одеяний, взрывающихся молний и горящих пуговиц своих чад. Эффекты делались на совесть, провоцируя сердечные приступы у впечатлительных. И теперь, на фоне невообразимых цветовых и световых сочетаний, превративших улицу в пёстрый мелькающий поток, радикальный чёрный выглядел и вызовом, и островком покоя.

Скоро почернеет вся улица, а потом мода зайдёт на виток инопланетных заимствований – молодёжь начнёт щеголять в светящихся шарах и пирамидах, сдувающихся и облепляющих тело, когда надо сесть или наклониться…

Во все эти новости меня посвятит Раши, когда мы с ним, наконец, встретимся. Он всегда был в курсе модных трендов и даже отчасти их создавал.

Подо мной промелькнул район коттеджей на воздушных подушках, на которых, при желании, можно было отправиться путешествовать. К сожалению, специальных трасс пока было мало, и владельцы новинок довольствовались тем, что разъезжали по своим участкам, поворачивали домики в любую сторону и даже заползали в гости к соседям.

Потом мы влетели в узкий каньон между двумя небоскрёбами с восьмиугольными окнами. Он казался бесконечным. Эти два дома назывались «Улей» и представляли собой множество малюсеньких однокомнатных квартир, слепленных между собой как ячейки пчелиных сот. Две огромные пластины таких «сот», поставленные на боковые грани, смотрели друг на друга многоглазо, пытаясь дотянуться до своего двойника слабым светом настольных ламп, светящихся потолков и компьютерных панелей.

Я помню, что старый Улей был самым криминогенным районом города. А потом богатый бизнесмен выкупил оба дома, снёс, построил заново и ввёл какую-то систему, ради которой сюда теперь приезжают набираться опыта. Я так и не узнал, в чём она заключается. Факт, что дома стоят как новенькие, хотя раньше их за пару лет превратили бы в жилище привидений.

Мы, наконец, вынырнули из Улья, и я увидел чёрный куб, в котором располагался офис Марона. Солидно, стильно, эффектно. На крыше – посадочная площадка. Я вышел, полюбовался на отлетающую прозрачную каплю Стрекозы, и отправился к лифту, по дороге собираясь с мыслями и настраиваясь на серьёзный лад.

На заседаниях Совета Марон доказывал, что Молчаливая больше не может возглавлять Союз. Что надо создать комиссию, которая бы провела серьёзную работу по переоценке каждой планеты-участника. Это давно не делалось, а изменений произошло много. По плану Марона эти характеристики должны были быть представлены на заседании Совета. А потом надо было выбрать нового главу и прочие руководящие органы через голосование. Он считал, что победит Земля. Что-то говорил ещё о динамическом договоре, но это был незнакомый термин. На просьбу Совета объяснить, что он имеет в виду, он предлагал собрать отдельное заседание, которое постоянно откладывалось и переносилось.

До сих пор все возражения против лидерства Молчаливой сметались одним аргументом – способностью читать мысли и оказывать прямое мысленное воздействие на противников обладали только её жители. Все попытки обучать других давали неустойчивый результат. Но Марон считал, что Молчаливая изменилась, и сами способности то ли угасли, то ли не имели такого значения в мирное время. Мне надо было пересилить себя и выслушать его соображения.

Он был действительно похож на индюка. Даже расцветкой своего широкого хитона. Одежды, не самой привычной для чиновника. На небольшом столике возле его огромного рабочего стола стоял поднос с разноцветными пирожными, две прозрачные полукруглые чашки и такой же прозрачный чайник с заваренными листьями неизвестного происхождения. Марон готовился к встрече и хотел, чтобы она прошла миролюбиво. Что ж, посмотрим. Я вдруг понял, что проголодался. Он перехватил мой взгляд:

– Угощайся.

Марон стремительно вышел из-за своего монструозного стола, большим кораблём проплыл по залу, подставил к столику стул и сразу стал наливать напиток в чашки. Запах был приятным.

– Ты наверно считаешь, что я мечтаю о власти? – начал он с места в карьер. – Что сплю и вижу себя во главе Совета. Так вот со всей ответственностью скажу тебе, что это не так! Я вообще не хочу ничем управлять. А если бы и хотел, не смогу.

Я на миг заглянул в его мысли и сразу закрылся. Меня обдало волной такой душевной боли, что предполагать какую-то неискренность или позу было невозможным.

И тут он приподнял край своего роскошного хитона, и я с ужасом увидел сине-чёрные пятна с красноватыми краями. Красная язва!

– Сколько тебе осталось?

Я мог бы не задавать этот вопрос. Появление красных краёв означало, что болезнь уже захватила весь организм. У него пока нет болей, но скоро пятна покраснеют, потом превратятся в язвы, а потом наступит конец.

– Полтора месяца. Поэтому я и пошёл в депутаты. У меня мало времени, а надо срочно что-то менять. Мне бы конечно хотелось остаток дней провести со своей Марцеллой и сыном. Уехать куда-нибудь в горы. Но я не могу. Удивляюсь, почему никто не видит очевидного?

– Я собираюсь на Молчаливую.

– Очень хорошо! – он аж подпрыгнул от радости.

Он вообще был импульсивен, и большое тело не мешало его подвижности. Пока. Постепенно болезнь возьмёт своё, и ему станет тяжело носить свой вес.

– Ты этому рад?

– Конечно! Я с большим уважением отношусь к Великому Архонту. И не сомневаюсь, что он ничего не станет приукрашивать. Ты сам убедишься, что я прав. И дело не в том, что молчаливые утратили свои способности. Конечно нет. Но руководителями Союза они стали на волне военных побед. А сейчас другое время. Маленькая планета, находящаяся на отшибе, с небольшим флотом кораблей, с маленьким объёмом производства, просто не понимает проблем, стоящих перед крупными игроками. Да и зачем ей в них вникать? Они же как монахи. Всё, что их рассеивает, ослабляет. Они заняты развитием своих сверхспособностей. Сильнейшие из них. Те, ради которых их и сделали лидерами. Нам надо пересмотреть систему отношений внутри Союза. Сделать её более гибкой. В разные периоды жизни галактик на первый план выходят разные задачи. И руководители должны быть разными. А другие члены не дадут забыть о других направлениях.

Я слушал его и удивлялся тому, как мой самый главный противник вдруг стал почти союзником. Но он ещё меня удивил.

– Знаешь ли ты, – спросил он, – что я был учеником твоего отца, ходил на его лекции?

Понятно, что он говорил об Актусе.

– Нет. Я почему-то вообще не интересовался его преподавательской деятельностью.

– А зря. Он был великим человеком. Жаль, что ему достались ленивые ученики. Я приготовил тебе подарок. Минутку.

Он вернулся к своему столу и взял с него небольшую книгу.

– Вот. Постарайся прочитать её как можно скорее.

И добавил смущённо:

– Там даже есть упоминание обо мне. Я никому не говорил – это секрет. В главе про «Улей».

Я прочитал название «Структура и единица в отношениях живых и разумных сущностей». Автор Актус Йетс.

– Хорошо. Я прочитаю. А в отношении твоих слов о Молчаливой не могу сказать, что со всем согласился. Но своё окончательное мнение смогу сформулировать только после разговора с Архонтом. Но помоги мне вот в чём. Какие вопросы ты бы ему задал?

И мы просидели до ночи, обсуждая малейшие детали моего предстоящего разговора. А ещё он снабдил меня письмом к Верховному Архонту, которое было достаточным поводом направиться прямо к нему.

Передавая письмо, вдруг спросил:

– А почему ты решил лететь на Молчаливую? Мне показалось, что встреча с Архонтом не единственная цель. Я не ошибся?

Я не предполагал с ним откровенничать. Он заметил лёгкую паузу, даже начал жест, говорящий:

– Да ладно, не надо. Твои дела.

Но я сказал:

– Не ошибся. Скажи пожалуйста, чем отличаются от землян жители Молчаливой?

– Отношением к гравитации. Им настолько тяжела наша, что для них сооружают специальные боксы с искусственными условиями. Иначе их буквально плющит.

– Правильно. А ещё?

– Честно говоря, не знаю. Кажется, немного цветом кожи. И плохо переносят солнечный свет. Я никогда об этом не задумывался.

– А я подскажу. Ничем. Принципиально совершенно ничем. Отношение к солнечному свету преувеличено. Оттенок кожи станет совершенно обычным через пару недель на земле. А через 3—4 месяца может и к гравитации привыкнут.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать то, что давным-давно известно из отчётов второй экспедиции. И о чём все благополучно забыли. Слишком много было других забот. Чен Ройс, Пат и Янус были совершенно уверены в том, что обитатели Молчаливой – земляне. Как и когда они туда попали, не знает никто. В том числе они сами. Но разгадать эту загадку было страстным желанием Чена. Я очень увлекался им в детстве, смотрел все репортажи. И сейчас… Словом, я хочу продолжить его дело.

– Ах вот оно что!

– Если ты что-то услышишь или узнаешь на эту тему, дай знать пожалуйста.

– Хорошо, обязательно. Информация, знаешь, сама притягивается, когда начинаешь о чём-то думать.

– Да, именно.

– Послушай, Марон. Не мог бы ты, как член Совета, дать мне ВИП-допуск в Хранилище?

– Конечно, без проблем. Держи. На карточке код. Он одноразовый.

– Благодарю.

Прощаясь, я протянул ему руку, а потом мы вдруг обнялись. И я с болью подумал, что больше никогда его не увижу.

Череда эмоциональных перепадов немного пугала. Выйдя из добровольного заточения, я как будто сорвался с горы и полетел вниз, ударяясь о выступы и переворачиваясь в воздухе. Я убеждал себя, что это просто реальная жизнь, но чувство было такое, как будто заново учусь ходить.

– Спокойно, Сандерс, – говорил я себе, – надо сосредоточиться на цели и не отвлекаться. Ты не сможешь решить всех проблем этого мира, займись одной.

Ситуация с Мароном при всей своей драматичности на этом этапе вопросов не вызывала. У него я узнал всё, что хотел. А вот после разговора в баре у меня осталось ощущение, что что-то важное я упустил. Вернувшись домой, я сел, закрыл глаза и постарался слово за словом воспроизвести весь диалог Пата и Чена. Моей задачей было отметить любой факт, который был мне раньше неизвестен. И я нашёл его! Причём, очень быстро.

Это казалось просто шуткой, но требовало серьёзной проверки. Действительно ли существовали таинственные рабовладельцы, заманивавшие людей на планеты под видом предоставления работы? Это надо было выяснить завтра, а сейчас выспаться. Казалось, что за этот день я прожил несколько жизней.