Читать книгу Капкан - Лили Крайн - Страница 9

Уже неделю Рэд не появлялась на площадке. Сонни четыре раза порывался ей позвонить, но каждый раз клал телефон обратно. Вполне вероятно, что после той новости де Лирио завалила её работой. Или же отсутствие Рэд – часть некого извращённого плана? Всё может быть. Но на фоне всего происходящего, Сонни признавал: он скучает. Поездки с работы и домой уже не были такими весёлыми, никто не звал его среди ночи в бар, не тащил на каток, не включал музыку, от которой шли мурашки, не пытался споить, не спорил и не подначивал. Пожалуй, впервые он понял, каково иметь друга и, вместе с тем, быть вдали от него.

Это странное ощущение тоски совсем не нравилось Сонни. Даже присутствие Патрика не помогало, хотя тот определённо стал более открытым и дружелюбным, несмотря на их профессиональные отношения. Просто чего-то не хватало, какого-то сцепляющего элемента, кого-то третьего. Сонни так и не стал заниматься поисками любимца, ведь он решил, что сделает это только вместе с Рэд, а вот она его подставила. Было глупо злиться на неё, ведь Рэд ни о чём не знала, но Сонни не мог контролировать обиду. Он действительно был обижен, ведь его практически бросили. Бросил человек, который, как он привык, всегда был рядом.

Как-то Сонни даже попытался выяснить у Патрика, не знает ли тот, куда подевалась Рэд? Но тот был не менее удивлён её исчезновением, чем он сам. На следующий день после их разговора незадолго до съёмок, когда Сонни едва успел переодеться, Патрик начал неожиданный разговор.

– Ты спрашивал вчера о Рэд. – В ответ Сонни кивнул, и Патрик продолжил. – Так вот, кое-что мне всё-таки удалось узнать.

– Что же? – Теперь он сгорал от нетерпения. Что, если Рэд окончательно отозвали с этой работы? Почему она ему не позвонила?

Патрик подсунул ему свой телефон, где было открыто приложение инстаграма, и ткнул пальцем на значок. На экране мгновенно высветился чужой профиль: маленькое круглое фото вверху с какой-то надписью и миниатюры опубликованных фотографий. Сонни тут же углубился в изучение снимков. Теперь всё становилось понятным. Рэд не просто нет на съёмках, она в другой стране. С чего бы это?

На последней фотографии виднелось поле, посреди которого спиной к камере бежала девушка в белом платье – точно Рэд. Дальше виноградники и Рэд с какой-то женщиной в обнимку держат спелые гроздья в ладонях и улыбаются в объектив. На следующей запечатлено бунгало, украшенное круглыми гирляндами, на веранде трое: пожилая пара и Рэд. Именно последнее фото и привлекло внимание Сонни, было в мужчине что-то ему знакомое, но он не понимал пока что именно. Вообще от этого снимка веяло странным теплом несмотря на сумерки, быть может, это её родители? Посмотреть, что дальше, Сонни не успел, его прервал Патрик:

– Судя по всему, гостит у Понтедро.

– Понтедро? – опять это ощущение, что он знает кто это.

– Ну да. – Патрик нахмурился удивлённо. – Это же известный итальянский автор детективов. – Он указал на мужчину на фото.

Тут Сонни вспомнил: три года назад он проходил кастинг на роль в фильме Понтедро, тот сам выступал и автором сценария, и режиссёром. Роль Сонни не досталась, о чём он жутко сожалел. Вот почему лицо показалось ему знакомым.

– Странно, – выдохнул Сонни, – с чего бы ей там быть?

– Не знаю. – Патрик пожал плечами. – Может, поехала туда с де Лирио в качестве сопровождения?

– Может быть, – отстранённо.

Сонни вздохнул и вернул телефон Патрику. После работы он сам отыщет её в инстаграм и просмотрит фото, хоть и не понимал пока зачем. Вот только обида после увиденного нахлынула с новой силой: могла бы предупредить! Или её слова о дружбе были ложью? На самом деле, Сонни догадывался, что его злость вызвана не тем, что Рэд умолчала о поездке и не соизволила позвонить. Дело было в том, что она явно хорошо проводит время, вон улыбается на всех фотографиях, будто ей всё равно, что происходит с ним. И это после откровения о кошмаре. Вот кто так делает? Точно не друзья.

Ещё и съёмки в этой гнетущей атмосфере… Ни разу Сонни не доводилось присутствовать при столь странной обстановке на площадке: ребята не шутили, не смеялись над оговорками, старались держаться как-то обособленно друг от друга, будто атмосфера книги, созданная де Лирио, перекинулась на всех. Это выматывало даже сильнее, чем сам процесс. С трудом закончив рабочий день, Сонни, как и прежде, отправился домой с ассистентом.

Вернувшись, первым же делом, даже не переодевшись, Сонни уткнулся в телефон. К счастью, он успел запомнить имя пользователя. Но какого же было разочарование, когда он понял, что аккаунт вовсе не Рэд, и эти три фотографии – единственные, на которых она присутствует. Страница принадлежала некой Мишель, фамилию выяснить не удалось. Почему они там вместе? Неужто, эта Мишель – настоящая де Лирио? Хотя нет, Рэд упоминала, что писательница старше Сонни, а этой девушке едва можно было дать двадцать пять. Вздохнув и отложив телефон, Сонни пришёл к выводу, что снова в тупике. Единственная возможность выяснить хоть что-то полезное провалилась. Оставалось только ждать, когда Рэд вернётся из поездки.

Приготовив ужин, он уселся за сценарий, с трудом осилив завтрашнюю сцену. Сконцентрироваться на чём-то ещё не удавалось, мысли постоянно возвращались к тем снимкам и счастливому лицу Рэд. Вот почему он так не может? Просто веселиться, отдыхать, будто весь его мир – тут, в этом доме, с Мэтом, и нет больше ничего. Почему-то Сонни вспомнил дом, где снимали финал, и окна с единственным видом на сад ликориса. Тогда он подумал, что это жестоко – так ограничивать чью-то жизнь, а теперь проводит аналог со своими буднями. Даже больше, он сравнивает жизнь де Лирио со своей. Она слывёт затворницей, живёт в этом доме, скорее всего – так он решил – на том самом этаже, нигде не появляется, не попадает в объектив папарацци и только пишет. А вот он – актёр, живущий исключительно съёмками, в такой же клетке.

На фоне Рэд, которая является посредником де Лирио с реальным миром, и её ярких будней, они с писательницей явно проигрывали, становясь кем-то вроде охотников, попавших в свою собственную ловушку. Сонни встряхнул головой, стремясь поскорее избавиться от подобных сравнений. Женщина, идеально ему подходящая… А ведь, если задуматься, так оно и было. Они с де Лирио похожи, хоть ни разу не встречались. Именно эти размышления занимали его вплоть до ночи.

Уже в постели, Сонни охватило странное предчувствие. Такое случалось и раньше, но очень давно, когда он был подростком. Предчувствие чего-то хорошего. И первой в голову пришла мысль о том, что, наверняка, утром его будет ждать Рэд. Улыбнувшись, Сонни закрыл глаза. Надо будет её как-то подколоть, не злиться, как днём, а прозрачно намекнуть на проступок. На этом он провалился в сон, а с утра его ждало новое разочарование – у дома стояла другая машина.

С трудом подавив обиду, Сонни всё же приготовился к работе. Первые несколько часов съёмок прошли, как по маслу, а потом Юхассон решил, что ему не нравится как смотрится в кадре наряд Хейли, а значит, нужно будет переснять. Сонни закатил глаза: лишние часы на площадке. Неужели, нельзя было сразу определиться? Судя по всему, Хейли тоже не особо радовалась новости, ведь им предстояло повторить довольно интимную сцену. Как бы то ни было, снова прикасаться к этой женщине Сонни не хотелось, она вызывала ярую антипатию у него как личность в принципе. И ведь не пожалуешься никому, это работа.

Сонни опустился на стул, ожидая, когда подберут подходящий наряд и можно будет поскорее закончить с этим. Со спины повеяло терпким, непривычным ароматом, но он не спешил оборачиваться. Справа прямо возле лица возник стаканчик, от которого пахло кофе. Сонни нахмурился и всё же повернулся.

– Привет. – Рэд подмигнула. – Тяжёлый день? Я бы зажигалку поднесла, знаешь, как бармены, но, думаю, меня тут не поймут, – и она улыбнулась.

А Сонни всё смотрел на неё и никак не мог сформулировать в единую связанную фразу все мысли, которые одолевали его не один день. Одного «Привет» тут было недостаточно, поэтому выпалил первое, что смог:

– От тебя пахнет по-другому.

Рэд нахмурилась непонимающе, затем опустила голову, оглядывая себя, будто это могло чем-то помочь, и только затем тихо фыркнула:

– Это парфюм подруги.

– Ааа, – только и смог протянуть Сонни и забрал у неё стаканчик.

Странно, что это вообще пришло ему в голову. Но ведь так и было: обычно Рэд пахла исключительно кофе, даже её машина насквозь пропиталась этим ароматом. Он не помнил ни одного случая, чтобы она использовала какой-то парфюм. И с чего вообще об этом думать?

– Как оно тут? – Рэд подтянула ещё один стул, усаживаясь рядом.

– Как обычно. – Обида нахлынула с новой силой и желание тонко намекнуть на её поступок забылось. Сонни насупился, отпивая из стаканчика.

– Ты в порядке?

Отвечать он не собирался, пусть она помучается, пытаясь добиться ответа. Глупое поведение для взрослого человека, но Сонни сам не понимал почему так себя ведёт. Неужели этот отъезд действительно так его задел? Но добиться желаемого не получилось, позади Рэд возник Патрик и резво заключил её в объятия со спины.

– Явилась, пропажа! – В ответ Рэд рассмеялась и похлопала его по рукам. – Как там у Понтедро?

– Откуда знаешь? – Она сощурилась, продолжая при этом улыбаться.

– Я на многих подписан. – Патрик и не думал разрывать объятий.

Это совсем не нравилось Сонни, вот абсолютно. Зачем так зажимать человека? Ну обнял в знак приветствия, так отпусти уже! Никакого уважения к личному пространству. Но, судя по всему, Рэд вовсе не была против. Интересно, обними он её таким образом – она тоже не возражала бы? Как глупо.

– У меня билеты на Disturbed, пойдёшь? – внезапно предложила Рэд, запрокинув голову и глядя на Патрика.

– Без шуток? Откуда? – у того глаза засияли.

– От друга, – уклонилась от прямых объяснений Рэд. – Если не хочешь, я позову кого-то другого.

– Хочу! – поспешил переубедить её Патрик. – Когда?

– Через… – Она скривила губы, вспоминая. – Три дня. Свободен?

Патрик пожал неопределённо плечами и наконец отпустил её, отступив в сторону. А Сонни недоумённо наблюдал за ними, пытаясь понять, почему Рэд пригласила сначала менеджера, а не его? Они явно давно вместе отдыхают, но разве он тоже теперь не входит в эту компанию? Или Патрик ей лучший друг? И чем больше Сонни об этом думал, тем сильнее злился. Видимо эмоции отразились на его лице, так как Рэд совсем неожиданно заявила:

– Ну смотри, мы с Сонни можем отлично повеселиться без тебя, но билетик я придержу на всякий случай.

– А меня уже не спрашивают? – возмутился Сонни такому решению.

– Сонни. – Рэд повернулась к нему. – Ты не соизволишь найти время в своём плотном графике ничегонеделания на концерт рок-группы?

Сонни уже хотел было высказаться на тему столь откровенной язвительности, когда его окликнул ассистент режиссёра. Сцепив зубы, он поднялся, на ходу вручив Рэд стаканчик, и направился к декорациям. Что за человек она такой? Решила всё за него! Ещё и умудрилась одновременно сделать приятное и сразу опустить его. Умеет же довести всего одной фразой. Злость окутала его целиком, и непонятно было, как теперь играть любовь в таком-то состоянии. Предчувствуя, что сцену они не снимут даже к следующему утру, Сонни постарался обуздать ярость и приступил к повторным съёмкам.

***

– Ты на меня дуешься.

Рэд не спрашивала, просто констатировала факты. А у него из головы всё не шла другая мысль: откуда у помощницы писательницы деньги на Ламборгини Роадстер? Это не обычный спорткар, а настоящая мечта. На его ошарашенный взгляд и вопрос чья эта машина, Рэд, как ни в чём не бывало, заявила, что её личная. Затем она пустилась в разъяснения о том, что приехала ещё прошлым вечером, а забрать его с утра не получилось, так как отвозила де Лирио на встречу. Естественно, не могла же она отвозить писательницу на какие-то там посиделки на своём рабочем авто, поэтому приехала, как была. И всё равно, что-то в этой истории казалось Сонни нечистым. Внезапно его осенило: парфюм подруги… Если с утра Рэд была с Лили, значит… Да, значит этот аромат принадлежит де Лирио. Сонни неосознанно поёжился.

– Не надо так на меня дуться, я же всё объяснила.

Она явно не догоняла в чём проблема.

– Я не дуюсь.

– Вот как. – Рэд хмыкнула. – Хорошо. Тогда ты не будешь против, если мы кое-куда заедем.

Сонни точно был против, но промолчал. Он всё ещё пытался подавить злость, хоть и выходило это плохо – вот уже добрых десять минут не получилось проронить ничего, кроме последней фразы. Сонни поправил очки, чтобы глаза не слезились от ветра, и застегнул куртку до самого горла, всё-таки ездить на машине без верха осенью и на большой скорости не очень разумно. Однако Рэд – со своей «терморегуляцией ни к чёрту» – явно не ощущала каких-либо неудобств.

В рекордные сроки, петляя по закоулкам, они выехали за пределы города. Сонни даже не подумал поинтересоваться насчёт пункта назначения, почему-то это не казалось ему важным. Ламборгини сбавила ход и он смог нормально вдохнуть воздуха, даже перестал вжиматься в сидение в попытке сохранить тепло. Трасса была абсолютно пустой, только длинная череда деревьев по обе стороны от шоссе. Сонни запрокинул и немного склонил набок голову, наблюдая за опадающей листвой. Сумерки ещё не успели наступить, отголоски позднего заката окрашивали кроны, придавая им более насыщенный цвет. Всё-таки осень – прекрасное время года, хотя Сонни по душе была весна.

Эта поездка, пустынная дорога, шелест листьев на ветру – всё умиротворяло. Невольно отвлекаешься от плохих мыслей, на душе становится на удивление спокойно, свободно, и только пейзаж занимает естество. Сонни судорожно вздохнул и прикрыл глаза, впитывая обстановку. Хорошо, что Рэд не включила музыку, без неё было лучше, проще наслаждаться ощущениями. Один из последних лучей заходящего солнца скользнул по лицу, вызывая невольную улыбку. Старое воспоминание всплыло в подсознании так явственно, словно это случилось недавно…

Это было на девятом году его жизни, в очередной школе-интернате наступили короткие каникулы в связи с днём благодарения. В тот раз родители забрали его на несколько дней домой, чтобы отпраздновать в узком семейном кругу. И хотя праздник на деле оказался банальным хвастовством, при котором нужно было продемонстрировать, что единственный наследник семьи растёт в соответствии с принятыми нормами, сама поездка домой в кабриолете отца так была похожа на эту… Маленький Сонни точно также ловил солнечные блики, радуясь семейному обществу. Это позже он понял, в чём была суть мероприятия, и его возмущал тот факт, что к сёстрам не было такого же отношения, как к нему – родители строго блюли патриархат. Именно по этой причине во взрослой жизни Сонни выступал за равенство. Тем не менее, та недолгая поездка была одним из немногих счастливых воспоминаний детства.

Ламборгини плавно вильнула влево, проехала ещё десяток метров и остановилась. Сонни медленно, нехотя, приоткрыл глаза и посмотрел на Рэд. Она уже выбралась из автомобиля и, запрокинув голову, разглядывала деревья в стороне. Сонни потянулся и тоже вышел следом, становясь возле неё и пытаясь понять, что такого она увидела между кронами.

– Мы ехали сюда? – не выдержал он молчания. – Зачем?

– Я не так давно приметила тут кое-что… – Сонни сдержал едкое «Что?», она продолжила: – Тут растёт один гриб, и я его хочу.

– Гриб?

– Трутовик. Слыхал?

Сонни кивнул в ответ:

– Редкость для здешней осени.

– Именно, и проблема в том, что растёт он на сухом дереве. Боюсь, если полезу по стволу, это будет чревато.

– И ты хочешь, чтобы…

– Подсади, а? – Сонни повернулся к ней, пытаясь по лицу определить, сказано ли это серьёзно. – Ты ж высокий, что тебе…

– А лестницу принести? – почти возмутился он.

– Так долго. – Рэд отмахнулась. – И неинтересно.

Сонни тихо фыркнул, затем вздохнул.

– Ладно. Которое?

Подойдя к указанному дереву, Сонни попытался разглядеть гриб среди редеющей кроны, что получалось плохо из-за сгущающихся сумерек. Вот выдумает же! Рэд тем временем стянула с себя куртку, кинув на водительское сидение, и подошла к нему с зажатым в зубах фонариком. Предусмотрительно. Она скинула кроссовки, став к Сонни спиной. Он осторожно подхватил её за бёдра, поднимая над землёй. Рэд перехватила фонарик рукой, посветив на ствол:

– Выше. Сможешь?

Спрашивает ещё. Руки одна за другой, стараясь не уронить девушку, опустились ниже, обхватывая голень. Рэд при этом лишний раз даже не шелохнулась, словно вся была сделана из камня. У Сонни действительно сложилось впечатление, что он держит в руках не человека, а мраморную статую, хоть и довольно лёгкую.

– Всё равно не достаю, – вздох.

Подумав с мгновение, Сонни предложил:

– На плечах устоишь?

Не задумываясь, Рэд обхватила ствол одной рукой, оглянулась и осторожно подтянула одну ногу выше, умещая на его плече, затем другую.

– Есть.

Она выпрямилась, отлипая от дерева и придерживаясь лишь слегка ладонью за ствол, второй полезла в карман и вытащила перочинный ножик. Пока Рэд спиливала гриб, Сонни не сдержал ехидства:

– Ты на все встречи де Лирио носишь холодное оружие?

– Только когда она рядом, – усмехнулась Рэд, и они в унисон звучно рассмеялись.

– Тогда понятно, зачем тебе гриб. – Так себе вышла шутка, но Рэд заценила, продолжив смеяться.

Она задрала край футболки и осторожно опустила в импровизированную переноску гриб, только после вернув нож в карман. В этот момент Сонни заметил кое-что тёмное у неё на спине, ярко выделяющееся на фоне бледной кожи, но разглядеть не успел, услышав короткое:

– Опускай.

– Присаживайся, – парировал он и подавил пошлое: «Только не на лицо». И с чего вдруг? Это бы прозвучало не только грубо, неуместно, но и глупо, как неудавшийся флирт младшеклассника.

Придерживая край футболки, Рэд на удивление ловко спустилась, садясь ему на плечи. Сонни обхватил покрепче её бёдра, наклонил голову вперёд, приседая и отпуская её на землю, стараясь, чтобы она стала прямо на свои кроссовки. Самое сложное было позади. Так и не отпустив футболку, Рэд натянула обувь, не развязывая шнурков, кивком указала на машину.

Сонни как раз усаживался на своё место, когда она вытащила из-под сидения небольшую сумку, запихнула в неё фонарик и вынула вместо этого контейнер, перекладывая в него гриб, оттуда же достала бутылку с водой: залила контейнер, прикрыла плотно крышкой, а затем впихнула его Сонни в руки. Надев куртку, она вновь уселась за руль, авто мягко тронулось с места. Сонни с интересом рассматривал очертания трутовика, слегка искажённые водой, когда услышал:

– Ты хорошо готовишь?

– Приемлемо, а что?

– А грибы готовить умеешь?

– Что?! – обалдел от намёка Сонни: громко и с лёгким негодованием.

– Что? – удивлённым тоном и с невинным выражением лица отозвалась Рэд.

Сонни закатил глаза: на это он не подписывался. Мало того, что она привезла его чёрт знает куда в темноте срезать грибы с деревьев – господи, как это звучит! – так ещё и хочет, чтобы он этот самый гриб приготовил.

– Ты хочешь, чтобы я отравилась? – словно в ответ на его мысли поинтересовалась Рэд.

– Зачем ты вообще за ним полезла, если не умеешь готовить? – Несмотря на лёгкую обиду в голосе, Сонни знал, что скоро сдастся.

– Это вкус детства. – Она легко пожала плечами, улыбка сошла с лица, и Рэд выглядела на удивление серьёзной.

Так странно было услышать нечто настолько личное, быть может, ему удастся её разговорить за ужином? Узнать, откуда она, как её зовут, не может ведь «Рэд» быть настоящим именем, верно?

– Умею, – буркнул Сонни, отводя взгляд.

Когда они доехали до дома, на улице было совсем темно и куда холоднее. В этот раз Рэд дождалась, когда он откроет ворота и подвела машину прямо к порогу, сомневаясь стоит ли ставить её в гараж. Ещё немного подумав, Рэд решила оставить всё как есть и поспешила за Сонни в тепло дома. Судя по всему, обстановка её не сильно волновала: не было ни вежливого «У тебя чудесный дом», ни удивлённого «Это настоящее или имитация?», ни даже сухого «Неплохо», будто она знала, что на самом деле никакого отношения к обустройству пространства Сонни не имел – всё было обставлено Мэтом.

Не переодеваясь, Сонни сразу направился с грибом на кухню. Пока он занимался приготовлениями: ставил воду на плиту, отжимал трутовик и срезал лишние куски, Рэд подключилась к домашней колонке с телефона, включая музыку. По кухне разнёсся вальс «На прекрасном голубом Дунае» Иоганна Шуберта. Сам Сонни не знал кто композитор знакомой мелодии – Рэд объяснила. С одной стороны, ему было неловко не знать таких вещей, но с другой – он никогда не интересовался классической музыкой, оперой или балетом, хотя однажды столкнулся с человеком, который был искренне убеждён, что из-за своей ориентации Сонни обязан в таком разбираться. Раздражающие стереотипы.

Рэд едва заметно пританцовывала рядом, заглядывая ему под руки – это мешало. Он достал несколько луковиц и одну за другой кинул в её сторону. Рэд легко перехватила лук, хмыкнула, опуская на столешницу, закатала рукава до локтя и потянулась за ножом. В полном молчании под нежные звуки вальса каждый занимался своим делом. Сонни скосил взгляд, желая узнать, что всё-таки прячется под одеждой. Одно он понял ещё на той опушке: у Рэд либо что-то со спиной, либо ещё одна футболка или топ – второе менее вероятно. А вот с руками пока ничего не было понятно. Он незаметно постарался осмотреть запястья и предплечья: никаких шрамов, только на левой руке на толстой чёрной нитке подвеска в виде сцепленных между собой наручников. Интересно и необычно. Присмотрелся получше: на запястье под нитью угадывались очертания слова, буквы, складывающиеся в простое «Red», в этот раз правильно – через «е».

Сонни не любил татуировки. Хотя нет, он их искренне ненавидел, и скорее бы удавился, чем сделал бы себе хоть одну. Но ведь каждый волен самовыражаться так, как ему захочется. Убедившись, что больше никаких отличительных черт нет, Сонни подсолил воду и опустил в неё гриб, настроил огонь. Что-то никак не давало ему покоя. Он снова перевёл взгляд на руки Рэд: вот оно! Продолговатый, почти незаметный шрам на правой руке между безымянным пальцем и мизинцем, словно ножом полоснули. Откуда он? Всё может быть: случайно порезалась, когда готовила, задела рукой о что-то острое или просто неудачно упала в детстве. Но этот шрам всё равно казался ему странным, слишком уж ровный, будто сделанный нарочно. Сонни встряхнул головой, прогоняя непрошенные мысли. Мелодия замолкла и заиграл другой мотив.

– А это «Вальс №2 для джазовой сюиты» Шостаковича, его ещё называют «русским вальсом», а некоторые даже «утерянным вальсом». Знаешь почему? – Не дожидаясь ответа, Рэд продолжила рассказ: – На самом деле, с ним связано много слухов. Считается, что в тогдашнем СССР, когда только образовался государственный джазовый оркестр, его руководитель попросил трёх именитых композиторов сочинить что-то джазовое. Шостакович представил три пьесы, но ни одна не подходила по стилю. Тогда он переписал второй вальс, уже удачно. Однако. – Она быстро захлопала ресницами, сгоняя выступившие слезинки, ополоснула нож под водой и продолжила нарезать лук. – Первоначальная версия была утеряна во время Второй мировой, а уже известная всему миру прозвучала только спустя семнадцать лет.

Рэд закончила, отложила нож, промыла ладони и повернулась к Сонни, оперевшись поясницей о стол. Она хитро улыбнулась, замечая его заинтересованность:

– Другие слухи утверждают, будто вальс №2 – это следствие шутки композитора. Якобы он взял три известных русских вальса, кое-что изменил, позаимствовал у Штрауса и скомпоновал в единое целое.

Сонни даже не знал, как отреагировать. В принципе, ему было всё равно на историю звучащей мелодии, но с другой стороны… Интонации, мимика, лёгкая жестикуляция, сопровождающие рассказ, увлекали его. Кто бы мог подумать, что Рэд – хороший рассказчик, способный сделать даже скучные факты интересными. Раньше, наедине, на съёмочной площадке и даже во время отдыха с Патриком, она представала совершенно другой, не такой, как сейчас, и это завораживало.

– На самом деле, никто не уверен, что эта версия действительно принадлежит Шостаковичу, – закончила Рэд. Она склонила голову набок, наблюдая за его реакцией, фыркнула тихонько и улыбнулась. – Потанцуем?

– Я не… – Сонни осёкся. Сказать, что не умеет, он не мог – это ложь. По долгу «службы» ему разное приходилось делать: и танцевать, и петь.

Он не успел среагировать, Рэд просто обхватила его одной рукой за талию, второй перехватила левую ладонь своей и потянула в сторону от плиты и дальше, начиная вальсировать вглубь дома. Сонни даже запротестовать не смог, так поражён был этим внезапным проявлением властности. Как быстро она переключается с одного настроения на другое… Где этот выключатель? И пока он пытался сориентироваться, при этом интуитивно продолжая танец и следуя её направлениям, Рэд снова заговорила:

– Де Лирио хотела, чтобы этот вальс прозвучал в сцене, когда Освальд уличает главную героиню во лжи во время танца на празднике, говорит, что знает, кто она и что сделала. Помнишь этот момент в книге? – Сонни кивнул. – Но Юханссон наотрез отказался это делать, даже вычеркнул сцену из фильма. – Она скривилась.

– Но разве. – Сонни уличил момент и перехватил в танце инициативу, Рэд не воспротивилась. – Он не должен был это сделать до того, как сценарий передали актёрам? Ведь, когда мы его получили, этой сцены уже не было.

Улыбка Рэд стала только шире, она не ответила, глядя прямо ему в глаза. Всё стало ясно, значит его догадки были верны. Юханссон с самого начала согласился на участие в фильме и знал обо всём, поэтому и произошёл тот скандал из-за декораций. Но зачем нужно было тянуть? Зачем это скрывать? Продвигаясь мимо кофейного столика, Сонни легко приподнял Рэд на повороте, опуская и продолжая вальсировать из гостиной выходя в коридор.

– Это из-за «Энью Пикчерз»? – настаивал он. – Де Лирио набивала себе цену?

– И да, и нет, – уклонилась Рэд.

– А почему тогда? – не отступал Сонни. Они вплыли обратно на кухню.

– Ты не понял? – Улыбка так и не сошла с её лица: лёгкая, но настораживающая. Глубоко внутри Сонни знал, о чём она, но ему нужны были доказательства. Вальс подходил к концу – это было слышно по мелодии. Он остановился, удерживая её за ладонь и заставляя несколько раз обернуться вокруг своей оси.

Кружась, Рэд тихо, но достаточно различимо выдохнула:

– Из-за тебя.

Музыка затихла, несколько секунд тишины и заиграл следующий мотив. Сонни отпустил Рэд, сложил руки на груди и нахмурился. Они с добрых полминуты играли в гляделки, но в этот раз именно она отступила первой.

– Понимаешь, Сонни, – вздох, – де Лирио не хотела, чтобы на твоё решение сыграть в этом фильме повлияло присутствие Юханссона. Ей было важно, чтобы ты сам выбрал.

– Почему это де Лирио так сильно волнует моё мнение? – ощетинился Сонни вполне обосновано. – Уже в который раз ты говоришь, что она желает мне только добра. Так с чего бы ей обо мне заботиться?

Рэд пожала плечами, сжала пальцами край стола позади себя. Это Сонни не устраивало. Это не ответ.

– Разве ты не должна такое знать?

– Почему тебе сложно принять тот факт, что де Лирио просто беспокоится за людей, которые снимаются в фильме по её произведению?

– О Хейли она тоже так беспокоится? – выпалил неожиданно даже для себя Сонни и понял: в точку. Рэд сощурилась, мгновенно вернувшись в состояние, которое мысленно он успел окрестить, как «дракон де Лирио».

– О ней тоже, – сквозь зубы процедила Рэд.

– И это с ней она занимается, чтобы та лучше поняла героиню, верно? – поздно было отступать.

– Верно, – не меняя интонаций.

– Тогда почему бы ей не встретиться и со мной?

– А ты этого хочешь? – вновь переменилась Рэд: выражение лица снова стало мягким, исчезла складка между бровями, искры во взгляде также быстро потухли. Она больше не злилась, а выглядела даже заинтригованной.

Простой вопрос поставил его в тупик. Готов ли Сонни встретиться с женщиной в красном? Хочет ли он этого? Хочет ли наконец лицом к лицу столкнуться со своей судьбой? Он опустил голову: нет, ещё не готов, и неизвестно будет ли готов вообще. Разрушить то, что у него есть из-за предсказания? Есть такая вероятность. Но может ли он позволить себе такой риск?

– Давай просто поедим. – Она всё правильно поняла. – А потом ты покажешь мне свою библиотеку.

Значит это Рэд помнит, а то, что она его бросила – нет?

– Ты была права.

– Я часто права. В чём именно на этот раз?

Сонни сдержал фырканье, не решаясь высказаться насчёт её самомнения. Подошёл к плите, следя, чтобы вода не выкипела.

– Я немного обижен.

– Вот как. На что?

– Ты могла бы предупредить, что уезжаешь.

Повисло неловкое молчание, впервые, на памяти Сонни настолько неловкое. Рэд о чём-то думала, затем мягко прижала ладонь к его спине:

– Прости, я не подумала. Обычно никто не удивляется моим исчезновениям.

– И часто ты так делаешь? – И тут же предупреждая её ответ, в один голос: – Частенько.

Рэд рассмеялась:

– Я становлюсь предсказуемой.

– Вот уж об этом тебе не стоит волноваться. Подай приправы.

Остаток вечера и ужин прошли в спокойной дружелюбной атмосфере. Каждый раз, когда играла новая мелодия, Рэд рассказывала необычные факты об её возникновении или вспоминала, где и когда та играла, в каких фильмах или сериалах. Сонни искренне был поражён такой точности, невероятная память, о чём и поспешил высказаться. Она только отмахнулась, мол, нет никакого в этом секрета: когда действительно чем-то увлекаешься, несложно и запомнить детали.

Сонни поделился идеей насчёт собаки, встретив неожиданно радостную поддержку. Правда, признался, что он не знает какую выбрать породу. Тут Рэд предложила съездить с ним, причём сама, даже уговаривать или, как она часто любит делать, ставить перед фактом не пришлось. Покончив с ужином и убрав со стола, они поднялись на второй этаж, где находилась спальня, гостевая, рабочий кабинет Мэта и библиотека.

Рэд прошла вдоль шкафа во всю стену, проводя кончиками пальцев по книжным корешкам, вздохнула восхищённо. Сонни зажёг напольную лампу в углу – единственный, кроме искусственного камина, источник света в помещении. Подумав, он включил и камин.

– Политика, искусство, классические произведения – неплохо, но чего-то не хватает, – задумчиво проговорила Рэд.

– Чего же?

– Не знаю. – Она поджала губы. – Души? Чего-то для души… – Пальцы замерли у одной из полок, резко перехватили какую-то книгу, вытаскивая.

Сонни уже знал, что именно привлекло её внимание: тонкая, почти незаметная среди других томов, книжка. Он выкупил её на аукционе, когда получил свой первый гонорар.

– Самоанское издание, – с придыханием Рэд провела ладонью по обложке. – Одно из первых. Потрясающе… – И добавила совсем тихо: – А вот и душа.

– Ты – поклонница Стивенсона?

– Шутишь? – Наконец Рэд оторвалась от книжки, поднимая на него взгляд. – Я росла на его историях.

– Я тоже. – Сонни улыбнулся. Это была чистейшая правда. Роберт Льюис Стивенсон – один из первых авторов, которых ему довелось прочесть. Его миры увлекали, и, порой, как это часто бывает у детей, Сонни представлял, что сам проживает эти приключения вместе с героями.

– Эта – моя любимая повесть.

– Почему? – Он решил промолчать, что «Сатанинская бутылка» тоже является его любимым произведением у этого автора.

– Из-за логического парадокса, конечно же.

Рэд прошла мимо Сонни, усаживаясь на диван возле торшера, подогнула под себя ноги, уместив книгу корешком на коленях, и раскрыла её на первой странице.

– Какова наименьшая цена бутылки? Какова цена человеческой души?

– Ты разгадала парадокс? – Сонни неловко улыбнулся: что-то не нравилось ему в этом разговоре, в интонациях Рэд.

Она усмехнулась, скользя взглядом по строчкам. И этот взгляд Сонни тоже не понравился. Как много секретов не только у де Лирио, но и у самой Рэд? Машина, шрамы, браслет, имя… Он переминулся с ноги на ногу:

– Я принесу чай.

Рэд не отреагировала, полностью поглощённая разглядыванием книги. Сонни вышел из комнаты, спускаясь на кухню. Заварив чай, как он сам привык это делать, и уместив его на подносе, Сонни осторожно поднялся по лестнице, стараясь ничего не расплескать. Нужно увести разговор в другую сторону, попытаться узнать о Рэд что-то личное. Казалось, она знает о нём слишком много, в то время, как он о ней – практически ничего. Толкнув дверь ногой, Сонни прошёл внутрь и замер. Рэд так и сидела в углу дивана, только голова была опущена на подлокотник, а книга прижата к груди. Она спала.

Отступив обратно в коридор, Сонни прошёл к спальне. Опустил поднос на тумбочку, подошёл к шкафу, доставая плед, затем вернулся в библиотеку. Он погасил торшер и склонился над Рэд, стараясь быть максимально тихим. Рисковать её сном, чтобы вытащить книгу из рук, Сонни не стал, поэтому аккуратно укрыл Рэд пледом, осторожно укутал ноги и хотел подтянуть ткань ей на плечи… Остановился. Присел на одно колено и вгляделся в знакомые черты, которые под пеленой сна снова изменились.

При свете камина ей едва можно было дать двадцать лет, лицо казалось детским. Сонни присмотрелся: морщинки у уголков глаз и губ – свидетельства частых улыбок и смеха; невероятно длинные и очень светлые у основания ресницы, словно намекающие, что их обладательница вовсе не брюнетка; слишком чёткие, явно подкрашенные брови, над одной угадывается тонкая полоска татуажа, видимо сделанного очень давно; практически незаметные, уже поблекшие веснушки – их совсем мало, но можно различить; несколько чёрных точек на кончике носа, как показатель того, что у неё нет времени на посещение косметолога, а на правой ноздре аккуратная дырочка – след от пирсинга.

Сонни хмыкнул: Рэд одновременно казалась ему совсем юной и абсолютно взрослой – сложно угадать точный возраст. Он поправил плед на её плечах, затем скользнул взглядом на правую руку, лежащую возле лица ладонью вверх. Действительно, татуировка с именем – довольно маленькая, такую легко спрятать под часами или крупным браслетом – была повёрнута текстом к своей владелице. Нить с кулоном перекрутилась так, что наручники оказались сбоку. У него появилось стойкое ощущение, что с этим тоже связана какая-то история. Может, однажды, она ему расскажет, ведь друзьям обычно говорят такие вещи. В последний раз оглядев её и удостоверившись, что всё в порядке, Сонни тихо вышел из библиотеки, прикрыв дверь не до конца – не хотелось будить Рэд даже глухим стуком.

Он вернулся к себе в спальню, переоделся в домашнее, решив не принимать душ, и тоже улёгся в постель, только сон никак не шёл. Сатанинская бутылка, логический парадокс, наименьшая цена души… Что кроется под всем этим? В некотором роде, эта бутылка в истории Стивенсона была капканом. Сонни поёжился, закутавшись в одеяло до самого подбородка. Это сравнение окончательно убедило его в том, что Рэд не договаривает чего-то о де Лирио. Или, быть может, она, как и он, тоже обречена угодить в капкан паучьей лилии? А может, Рэд уже в нём… На этих невесёлых мыслях, Сонни всё же одолел сон. В этот раз без каких-либо видений.