Читать книгу Берега озера Эри - Лина Аленицкая - Страница 6

Пробуждение далось тяжело. Было больно глотать, а голос свой я совсем не узнавала. Он напоминал клокотание крана, когда отключают воду. У меня все внутри холодело при мысли, как бы он не остался навсегда таким сиплым. Съев несколько печенек и запив их водой (мы даже не могли выпить горячего чаю, потому что кухня в «Вест Доке» открывалась в девять), я сунула в рот таблетку «Септолете».

– Готова? – спросила меня появившаяся из ванной Алена.

– Готова, – просипела я. – Не выспалась, жуть. Ты слышала, какой концерт устроила Дыбенко в три часа?

– Нет, – удивилась Алена. Она всегда моментально проваливалась в сон и спала как убитая.

Спускаясь по лестнице, я объяснила:

– Они пьяные в дым пришли. Я сквозь сон слышала, как Таня верещала: «Да пошли вы, тогда я иду спать» и еще что-то в этом роде. А потом она рыдать начала.

– Рыдать?!

– Пьяными слезами, – уточнила я.

Три велосипеда, которые были собственностью «Вест Дока», стояли за мусорными контейнерами, у гаража. Оказывается, не мы одни встали так рано: у мусорки возился Стеван, упаковывающий отходы. Стеван был единственным парнем в «Вест Доке», чье имя мы запомнили – очень уж колоритная личность. Выходец из Сербии, высокий, худой, он был весельчаком и заводилой, а в кафе состоял на неопределенной должности: работал на «горячей кухне» (то есть, за комплексом плит), вывозил мусор, выгружал продукты, которые привозили с континента… Континент здесь, на острове, называли «Мейн Ленд» – Большая земля. Здесь никто не говорил: «Он поехал в Сандаски» или «Уехал в Кливленд». Здесь говорили: «Поехал на Мейн Ленд».

Мы с Аленой вытащили два ближайших велосипеда: желтый с черным и красный, смахнули мэйфлаев и паутину, и попробовали поехать. Пока я пыталась взгромоздиться на красный велик, Алена уже обкатывала на площадке желтый. После пары неудачных попыток я констатировала: у красного велосипеда сидение высоковато. Алена была выше меня, поэтому я позвала:

– Ален! Попробуй ты этот, а я – тот.

Мы поменялись. Я проехала несколько метров на желтом и почувствовала, что вполне смогу добраться на нем до даунтауна.

– Он и мне высокий, – констатировала Алена, слезая с красного велосипеда.

Время поджимало, и я, оглянувшись по сторонам, решила:

– Попросим Стевана помочь!

Стеван сперва не понял, чего мы от него хотим. За неимением времени и нужных слов в голове, мы тыкали в несчастный «байсикл» и что-то бормотали.

Наконец я сообразила вставить слово «high» и сформулировала:

– Этот велосипед слишком высокий для Алены.

– Неудобно, – добавила подруга.

Стеван, не тратя слов понапрасну, притащил ключ, и в секунду сделал сидение как нужно. Мы поблагодарили, сели на велосипеды и поехали в «Луну».

На кухне уже кипела работа – шеф-повар жарил какие-то мясные кругляши, Дэнни смешивал в блендере нечто белого цвета, все остальные тоже что-то лихорадочно делали; даже в восемь утра над лайном висели желтые бланки заказов. Из зала прибежала официантка Стейси, прицепила прищепкой еще два заказа.

Мы тоже без дела не остались: три мойки для «железа» были завалены кастрюлями, сковородками, терками и другими приспособлениями для готовки, на алюминиевом столе у мойки для посуды громоздилась гора тарелок и чашек. Мы с Аленой торопливо натянули перчатки и принялись за работу. Скоро ее стало столько, что мы просто не могли перевести дух. Официантки принесли три здоровенных глубоких подноса с грязными тарелками, а повара продолжали бросать в мойки противни, контейнеры и миски. От постоянного полусогнутого положения над мойкой заболела спина.

– Почему вы не моете посуду? – заорал на нас седовласый мужчина, появившись со двора, и швырнул на стол рядом с мойкой пластиковый контейнер.

– Мы моем! – отозвалась я.

– Быстрее мойте!

А завал все не утихал. К половине первого мы с Аленой были никакие.

– Девочки, отдохните, – сказала Эйприл и протянула нам по тарелке с аппетитными золотистыми тостами, – можете есть их с сиропом, – она поставила на стол два маленьких пластиковых стаканчика с надписью «Syrup».

«Брать перерыв» по-английски звучало как «have break», и мы называли эти десять минут «Хэвать брейк». Сами того не замечая, мы понемногу втягивались в американскую атмосферу и американский английский. Я поняла это, когда через несколько недель после приезда даже в разговоре между собой мы стали говорить «байсикл» вместо «велосипед», «лэптоп» вместо «ноутбук» и «хэвать фан» вместо «веселиться».

Однако на тот момент, во второй рабочий день, я приходила в ужас от невозможности нормально объясниться с людьми и от их быстрой речи, пересыпанной незнакомыми словами – я, лучшая ученица в группе по английскому языку, дополнительно занимающаяся с репетитором четыре года, понимала не более двадцати процентов того, о чем они говорили между собой.

Даже фразы обращенные к нам – самые простые по построению – мне подчас приходилось переспрашивать по два раза. Репетитор предупредила перед отъездом: «Американцы произносят слова совсем не так, как вы учили в школе, и это не классический английский. „Hot“ они произносят как „хат“, „new“ – как „ну“. Будь готова, что сначала у тебя будет культурный шок». Я запомнила это, но все равно первое время уши резало «хат ватер» вместо «хот вотер», «лэст найт» вместо «ласт найт» и вариации наших имен, старательно произносимые нашими коллегами. Видимо, им поначалу было трудно воспроизводить такое сочетание звуков, и я была для них Тиной, а Алена – то Эленой, то Аленой с буквой «Е» вместо «Ё». Потом, правда, они приноровились, и звучать наши имена стали более похоже на их русские варианты.

В плане общения Алене было еще тяжелее, чем мне. Серьезно заниматься английским она начала только год назад, так что основная нагрузка по общению с коллегами легла на мои плечи. Я даже была рада этому – у меня было огромное желание улучшить свой английский. Я часто подходила к шеф-повару по прозвищу Большой Папа и донимала его вопросами: «Что ты готовишь?» «Из чего это?» «Давно ли ты работаешь поваром?» Когда он был занят, я болтала с Дэнни или еще с кем-нибудь, кто попадался под руку. Видя мой искренний интерес к их персонам (а мне всегда были интересны новые люди) и желание изучать язык, коллеги всегда охотно шли на контакт. Видя их улыбки и удовольствие от общения со мной, я вспоминала слова человека, из-за которого я ввязалась в «американскую авантюру»: «Даже не бойся, что не поладишь с работодателем или коллегами. Ты не можешь не нравиться»…

В тот второй рабочий день, в половине первого, мы с Аленой сидели в баре, рядом со служебным выходом с кухни и пили чай с тостами, которые дала нам Эйприл. Территория «Луны» была поделена на кухню, «floor» – то есть, обеденный зал, и бар, где помимо обычной стойки стояли несколько массивных столов, а у стен тоже было что-то вроде стойки с крутящимися стульями. Можно было сидеть лицом к стене, отвернувшись от всех. Для перерыва мы с Аленой облюбовали себе ближайшие к боковой двери кухни со стороны бара стулья, и обычно ели там.

– Ну и завал, – вздохнула Алена, хрустя хлебом.

Я полила свои тосты сиропом, отхлебнула чай и сказала:

– Если так будет каждый день, думаю, надолго нас тут не хватит…

– Это точно, – согласилась подруга, – спина болит.

– У тебя тоже?

– Угу…

После «брейка» мы вернулись к посуде, а в половине второго Эйприл отпустила нас домой. По расписанию у нас была «двойная смена» – так называемый дабл-шифт, так что обратно в кафе мы должны были вернуться в пять. Я любила дабл-шифты – работать приходилось по десять-двенадцать часов, но из-за перерыва между сменами это было не очень тяжело – разве что только поначалу. Неудобство заключалось в другом: лето выдалось довольно пасмурное, и каждое утро мы вставали с одной мыслью – только бы не было дождя, потому что хуже чем ехать двадцать минут на велосипеде под дождем мало что можно придумать… Так недолго и заболеть, а болеть в Америке было категорически нельзя. Заботиться о тебе там никто не будет, а больницы на острове нет, только небольшая станция первой помощи. Не сможешь выйти на работу – останешься без денег. А страховка – та самая страховка, которая входила в обязательный пакет документов – в действительности оказалась практически бесполезна. Это сказала нам Таня Дыбенко, когда в первый же вечер по приезду на Келлиз я принялась звонить в страховую компанию. Она рассказала, что в прошлом году один парень сломал палец, и они возили его в несколько больниц Сандаски, в Марблхед, в Порт Клинтон, словом, почти во все больницы, которые поддерживали соглашение по страховке, и только в одной ему оказали необходимую помощь, причем – небесплатно.

Моя простуда приводила меня в отчаяние и, если б не Алена, я бы ударилась в тихую панику. Нос дышал с трудом, глотать было больно, и вдобавок у меня начался сильный кашель, от которого слезы лились из глаз рекой, я не могла дышать и, задыхаясь, лежала с открытым ртом на кровати, пока это не проходило. Хорошо еще, что такие приступы не случались на работе.

Во вторник мы с Аленой поехали кататься на велосипедах. Поскольку по будням мы с ней работали в разные смены, то отдыхать вместе у нас получалось только в промежутки между сменами – с часу до пяти и по вечерам, после девяти.

Основное наше развлечение составлял велосипед. Мы катались по всему острову, не выбирая направлений, изредка ориентируясь по карте, которую дала Таня, если нам хотелось поехать в определенные места – например, посмотреть «Gracial grooves» – след от ледника, сходившего в этих местах, или посетить мемориал. В таких случаях Алена брала с собой фотоаппарат, и мы снимали пейзажи и друг друга на их фоне. Природа на острове Келлиз была потрясающая. Живописно изрезанные берега, лиственные деревья (а кое-где попадались и хвойные массивы), милые особняки и невероятно красивые приусадебные участки, талантливо украшенные яркими клумбами, статуэтками и декоративными фонтанами. Так сложилось, что я работала в утренние смены по понедельникам и средам, а Алена – по вторникам и четвергам. Расписание на неделю Эйприл вешала в воскресенье, и мы, увидев, что будем четыре дня в неделю работать не вместе, подошли к нашей хозяйке.

– Эйприл, – спросила я, – а нам нельзя работать в одну смену?

Эйприл объяснила, что работа на двоих одновременно будет только с пятницы по воскресенье, и ткнула пальцем в графу «Friday»: у обеих стоял дабл-шифт – с восьми до часу и – через слэш – с пяти до странной аббревиатуры «cl».

– Это значит – до закрытия, – объяснила хозяйка.

– Closing¸ – объяснила я Алене.

Та же картина была и в субботу, а в воскресенье мы должны были работать с восьми до трех.

– Почему они как странно пишут, «8—1»? – протянула Алена.

Ответ мы узнали через три дня, уже переехав в уютный деревянный Коттедж, и пояснение мне дал ни кто иной, как полисмен.

Очевидно, Эйприл позвонила Памеле и сообщила, что забирает нас, и подыщет нам жилье, потому что Памела сказала:

– Вы ничего не должны платить за жилье, девочки – я имею в виду неделю, которую вы живете здесь.

Мы приятно удивились возможности сэкономить тридцать пять долларов. А во вторник вечером, перед тем, как я собиралась уходить после смены, Эйприл сказала, что уже завтра мы можем перебираться в Коттедж. Увидев мое замешательство и истолковав его верно, Алиса, слышавшая наш разговор с хозяйкой, предложила свою помощь в перевозке наших вещей из «Вест Дока» в Коттедж. Мы с ней договорились, что она приедет завтра к двум. Организовав таким образом доставку наших чемоданов, я стала заполнять табель рабочего времени. На кухне, над вешалками для одежды, висел обычный держатель для бумаги, и в нем была стопка листов, на которых сотрудники писали, во сколько они пришли, и во сколько закончили работу. Сначала я не поняла, зачем это нужно, ведь есть расписание, в котором указано рабочее время каждого. Но потом, когда работы было много, и всем пришлось задерживаться, я оценила целесообразность такого контроля. С другой стороны, многое основывалось на доверии – ведь это не начальник писал, кто во сколько ушел, а мы сами.

Приехав в «Вест Док», я поделилась новостью о переезде с Аленой, и она заметила:

– Наконец-то. Здешний климат меня достал.

Я полностью разделяла ее мнение о наших соседях, и не меньше ее была рада побыстрей уехать отсюда.

Засыпать в «Вест Доке» было трудно. Кондиционер до конца не выключался, и в комнате постоянно было как в подвале. Если в первые пару дней на улице стояла жара, и в прохладном помещении было приятно находиться, то потом зарядили дожди, и у нас было совсем неуютно и уныло. Лампочка была не больше ста ватт, так что живи мы «Вест Док Таверн» до самого конца сезона, наверняка зачахли бы. Мы начали в полной мере понимать, что значит фраза «нет худа без добра». По выходным народ гудел в «Вест Доке» чуть ли не до утра. А поскольку комнаты для персонала находились прямо над баром, я долго ворочалась, пытаясь абстрагироваться от музыки, подпевающих голосов и хохота. Все кухонные рабочие и официантки тоже проводили время внизу. Не лучше дело обстояло и по будням. Наша комната была единственной, дверь которой была закрыта после одиннадцати вечера. В это время коллектив «Вест Дока» обычно сидел в своих комнатах, но с открытыми дверями, что позволяло им, не вставая с кровати, пить пиво и общаться друг с другом. И, если Стевану приходила охота спросить что-то у парней, которые жили через три двери, он оглушительно орал, и мы все равно не могли заснуть. Те, в свою очередь, что-то орали в ответ, потом им надоедало, они брали пепельницу и выходили в коридор. Вся компания курила, сидя прямо на ковровом покрытии, и дым проникал всюду, заползал и под нашу дверь. Спасало окно: даже в дождь мы оставляли его открытым. Спали во всех имеющихся кофтах, в носках и джинсах…

Во вторник мы с Аленой уснули быстрее обычного: подбадривала мысль о том, что завтра нас уже здесь не будет.

На следующий день после утренней смены, Алиса привезла меня в «Вест Док» и спросила, не нужна ли ее помощь в перетаскивании чемоданов? Подумав об Аленином красном монстре, я кивнула, и мы вместе пошли на второй этаж. Алена была в комнате, заканчивала упаковывать вещи. Увидев нашу комнату, Алиса встала на пороге как вкопанная.

– О, Боже мой! Как тут можно жить?! Тут поместится только кролик!

Я коротко рассмеялась.

– Этот… Коттедж больше?

– Это особняк, там обычно жила Моника, но в этом году…

Что там случилось в этом году, я не расслышала, занятая утрамбовкой вещей в чемодан.

– Кто это – Моника? – спросила Алена.

– Дочь Эйприл, – объяснила Алиса, – вы готовы? Мой «трак» ждет.

– Что ждет?

– Моя машина.

Так мы узнали, что большая машина в Америке называются «трак». Загрузив свои вещи в Алисин внедорожник и предоставив ей помогать Алене, я пошла искать Памелу. Надо было вернуть ключи от комнаты и попрощаться. Памела обнаружилась в своем домике, стоящим на «Вест Доком». Я отдала ключи, и Памела, улыбаясь, сказала:

– Надеюсь, вы придете навестить меня?

Я пообещала, что придем, но желания выполнять обещанное у меня не было, и я знала, что у Алены его тоже нет. Нам еще повезло, что нашлась работа в «Луне». А если бы нет? Конечно, Памеле пришлось бы втиснуть нас в график, но тогда бы мы работали по пять часов в день и заработали бы в результате копейки.

Алиса и Алена уже сидели в машине и ждали меня.

– Готовы? – спросила Алиса, заводя свой «трак».

– Да, – ответила я за обеих и пристегнула ремень безопасности.

– Можешь и не пристегиваться, – сказала Алиса, ведя машину по Вест Лейкшоа, – здесь курортная зона, вот в Сандаски…

Последовал рассказ о Сандаски. Я не особо вслушивалась, потому что воспринимать иностранную речь по столько часов сразу было тяжеловато. Это утомляло, плюс еще словно притупляло слух. Через несколько минут асфальт Ист Лейкшоа сменился грунтовой дорогой. По правую руку шел лесной массив, по левую – коттеджи. Во дворе одного из них стояла наряженная елка: то ли хозяева забыли снять игрушки после прошлого Рождества, то ли уже готовились к следующему. Алиса повернула на ухабистую дорожку шириной ровно в «трак» и мотнула головой на двухэтажный деревянный дом, с террасой и балконом:

– Коттедж!

– Симпатично, – одобрительно сказала Алена, высовываясь в окно.

Алиса остановила машину, открыла багажник, и мы стали выгружать вещи на траву. Участок был небольшой, подъезд к дому отсутствовал, поэтому машину приходилось парковать прямо на траве. У Коттеджа грунтовая дорожка, по которой мы приехали сюда, делала изгиб, и шла дальше. Наше теперешнее место жительства находилось вдали от более-менее оживленных дорог, и было тихо, как в деревне. Ближайший к нам дом был через поле, приземистое бежевое строение.

– Летний дом, – пояснила Алиса, проследив за моим взглядом, – я там и жила. Это общежитие для работников «Поймай Луну».

Вторые наши соседи жили по другую сторону проселочной дороги, все они были люди пожилые, тихие, так что впоследствии нам никто не досаждал.

Эйприл предоставила нам троим второй этаж особняка. Первый этаж пустовал. Алиса объяснила, что туда Эйприл пускает ночевать музыкантов, которые поют в «Поймай луну» по выходным. Затащив свой чемодан наверх, я подергала дверь за ручку. Раньше я таких дверей не видела – стеклянная, а за ней виднелась мелкая сетка.

– Алиса! – крикнула я, свесившись через деревянные перила. – Дверь закрыта!

– Не может быть, – удивилась Алиса, – тут и замков-то нет.

Я посмотрела на дверь. Действительно, нет… И тут я поняла, что дверь надо отодвигать в сторону. Отодвинув, я увидела вторую дверь – вернее, даже не дверь, а сетку, вставленную в пазы, предназначенные для двери. Открывалась она так же, как и стеклянная дверь – в сторону. Подошедшая Алиса объяснила:

– Это чтобы насекомые не заползали. Если закрыть стеклянную дверь, будет очень душно. А так прикрыл сетку – и ветерок, и никаких мух.

Продолжая болтать, Алиса схватила мой пакет и втащила внутрь. Я с чемоданом тоже шагнула в комнату. Как Алиса и говорила мне до этого, комната была одна – очень большая. Было темновато, несмотря на солнце снаружи. Алиса двинулась в другой конец комнаты и раздвинула шторы: на небольшой балкон вели две такие же двери: стеклянная и сетчатая. Стало заметно светлее, и я смогла рассмотреть наш теперешний дом. Первыми бросились в глаза высокий потолок и множество кроватей. В паре метров от входа стоял диван, на котором громоздились подушки и несколько одеял. Прямо за спинкой дивана обнаружилась неширокая кровать, а с другой стороны к ней вплотную был придвинут кухонный комод, на котором стояли картонные коробки с каким-то вещами. Кровать была незаметна ни с порога, ни с другой стороны, поэтому я сразу оповестила Алиса и Алену: здесь спать буду я.

В углу, слева от входа, стоял старый нерабочий телевизор. Справа от двери, практически касаясь ее, была широкая кровать со спинкой. Напротив нее – трюмо с большими зеркалами. Эту кровать облюбовала себе Алена. Ее абсолютно не смущало, что кровать находится так близко к двери.

– Тем более, от Алисы меня закрывает туалетный столик, – заметила она. С тех пор это видавшее виды трюмо стало носить гордое звание туалетного столика.

Сразу за трюмо лежали два матраса, создававшие подобие лежанки, а за ними стояла спинкой к стене высокая и узкая кровать, которая привела в восторг Алису.

– Обожаю высокие постели, – заявила она.

Таким образом, каждая из нас нашла себе место по душе. Возле того самого комода, прикрывавшего мою кровать, находился небольшой круглый стол – его мы стали использовать в качестве обеденного. Боком к туалетному столику стояло старое, но очень мягкое кресло. Его мы с Аленой приспособили для одежды, когда не нашли в Коттедже вешалок. Полы были затянуты ковровым покрытием, которое хорошо глушило звуки.

За обеденным столом располагались мойка и плита, а над ними висели полки. Уже позже, закупившись продуктами, мы стали ставить туда хлопья, растительное масло, сахар и прочее. У стены стоял холодильник, а напротив Алисиной кровати была дверь в ванную.

Таким образом, обежав взглядом комнату, я спустилась во двор и помогла Алене втащить ее чемодан.

– Во сколько вы сегодня работаете, девочки? – спросила Алиса.

– Я сегодня больше не работаю, – ответила я, а Алена сказала:

– В пять.

– Я выезжаю в полпятого, – сказала Алиса, – Алена, поедешь со мной?

– Да.

– Может быть, я тоже поеду, – сказала я.

Мы выехали без пятнадцати пять. Я все-таки поехала с ними: мне хотелось погулять по даунтауну, а потом можно было пешком дойти до дома. По моим подсчетам, это заняло бы не больше сорока минут.

Таня из «Вест Дока», отдавая мне карту острова, сказала, что в даунтауне три магазина продуктов, но я нашла только два. В одном из них мне объяснили, что третий магазинчик находится у прачечной, а прачечная, в свою очередь – у парома. Где находится паром – я знала, и потому двинулась туда, поблагодарив приветливую продавщицу за объяснение. Одноэтажное здание парома – «Ferry boatline» – было обклеено всяческими объявлениями вроде «Прокат гольф-каров» и «Цирк на Келлизе: совсем скоро!». Целая стоянка гольф-каров располагалась слева, а справа, через асфальтированную площадку, находилась заправка. На углу заправки стояла полицейская машина с опущенными окнами, и я решила обратиться за помощью к представителю закона. Полисмен сидел, откинувшись на сидение – плотный мужчина лет сорока в солнцезащитных очках.

– Извините, пожалуйста! – сказала я, улыбаясь.

Полицейский повернул голову.

– Хэлло, – сказала я, – я ищу магазин. Вы не могли бы сказать мне, где он?

– Какой магазин?

– Продуктовый.

Полицейский принялся что-то говорить, но я не могла понять его быструю речь. В общих чертах, мне показалось, что он говорит про даунтаун.

И я, как всегда в подобных случаях, решила начать с самого начала. Уж если я не понимаю, что мне говорят, надо поподробнее объяснить самой, что я хочу.

– Я зашла в «Островной магазинчик», – произнесла я, – и мне сказали, что тут еще есть два продуктовых…

Я хотела сказать «кроме него», но, как назло, забыла, как по-английски будет «кроме».

– Мне сказали – один из этих магазинов – у парома. И я его здесь ищу.

Полисмен внимательно выслушал мой монолог и вышел из машины.

– Здесь нет магазина, – наконец сказал он, – тут есть продукты, но это не совсем магазин, – и он добавил что-то малопонятное, махнув рукой в сторону заправки. Я догадалась:

– Что-то вроде автозаправочной станции?

– Да! – явно обрадовался полисмен.

Я тоже приободрилась. Вроде контакт пошел.

– Пойдем, я покажу, – предложил полицейский, и я двинулась за ним. Хоть он и предупреждал, что это только подобие магазина, я была разочарована. В широком помещении стояли всего два стенда с товарами – на полках вперемешку лежали кукурузные хлопья, батарейки, средства для мытья посуды и даже одежда.

Продавщица, увидев входящего полисмена, сразу же стала с ним болтать, а потом обратилась ко мне:

– Вы что-то ищете?

Я отрицательно покачала головой:

– Я просто хочу посмотреть. Я здесь недавно.

Закончив осмотр магазина и придя к заключению, что здесь делать нечего, я направилась к выходу. Полицейский вышел следом.

Я поблагодарила:

– Спасибо, что показали магазин. Вы были правы, лучше покупать еду в даунтауне.

– Как тебя зовут? – в ответ спросил полицейский.

– Дина.

– Очень рад, Остин, – он протянул мне широкую ладонь. Я пожала ее и ответила:

– Остин… Я тоже очень рада.

– Где ты живешь?

Полицейский лучился дружелюбием, но мне начало казаться, что я на допросе. Все-таки профессия накладывает на человека отпечаток.

– Мы живем в доме, сейчас покажу, – я достала карту и ткнула пальцем в маленькую улочку.

– А, понятно, – кивнул Остин, – отвезти тебя?

– Ну, если не затруднит, – пробормотала я, растерянная таким доброжелательным отношением и подозревая подвох. Вряд ли милиция при таком раскладе стала бы подвозить меня до дому.

– Нисколько. Хочешь, поедем через даунтаун, я покажу еще один магазин с продуктами.

– Нет-нет, лучше поедем вдоль озера… я видела те два магазина. Просто мне сказали, что их всего три, вот я и решила найти последний.

Остин рассмеялся и завел машину.

– Ты надолго здесь?

– На все лето. Мы приехали сюда по студенческой программе – я и моя подруга.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Так вы работать приехали или отдыхать?

– Работать. Мы работаем в «Поймай Луну».

– О, правда? А я вас там не видел.

– Мы работаем на кухне.

– А вы уже были в… – глаза у Остина загорелись, когда он с придыханием произнес последнее слово.

– Где?

– В «Сидар Пойнте», – по слогам спросил Остин.

– Нет. А что это такое?

– Это… – последовало объяснение, из которого я поняла только слово «парк». Истолковав мое молчание правильно, Остин сделал рукой жест, как будто рисовал волну.

– Бассейн? – неуверенно спросила я. – Аквапарк?

– Нет, – Остин рассмеялся, – я тебе сейчас покажу.

Он остановил машину на дороге, взял бинокль и поманил меня на песок. Дорога вдоль озера по Ист Лейкшоа была очень приятная. Слева – милые особняки, потом лесной массив, потом опять особняки. А справа – одинокие деревья, кое-где небольшие песчаные частные пляжи, парочка общественных каменистых пляжей, большие валуны в воде, где обитали целые стаи диких гусей.

Я вопросительно посмотрела на Остина. Он протянул мне бинокль и сказал:

– Смотри вон туда, – и показал на горизонт.

Я поднесла бинокль к глазам. На той стороне озера виднелись дома города Сандаски.

– Нет, еще левее.

Я перевела взгляд левее и увидела огромные разноцветные американские горки.

– Вот это да, Остин!

– Теперь поняла? – спросил он весело.

– Да!

Он имел в виду парк аттракционов. Мы посмеялись над моим первым предположением и поехали дальше. Остин посоветовал нам с Аленой посетить «Сидар Пойнт» как только выдастся свободное время, и в красках описывал аттракционы. Я не понимала и половины, но мне было весело. За десять минут дороги мы успели поболтать о России, Америке, и я, вспомнив про наш график «8—1», поинтересовалась, почему они пишут расписание так странно. Остин явно удивился моему вопросу, и я объяснила, что в России такие временные рамки выглядели бы как «8—13». В ответ Остин рассказал мне, что двадцатичетырехчасововым форматом времени в Америке пользуются только военные, и был весьма удивлен, когда я стала уверять его, что в России им пользуется и гражданское население.

– Приехали. Вот твой Коттедж.

– Спасибо большое, что довез меня, – поблагодарила я.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся он в ответ, и я почувствовала, как мои губы разъезжаются в ответной улыбке. У Остина было типичное американское лицо, приятное, добродушное, обаятельное, и широкая улыбка – такая, которая собирает морщинки у уголков глаз.

– Рад был познакомиться, Дина!

– Я тоже, – искренне сказала я и вышла из машины.

– Увидимся! – крикнул полисмен, и я помахала ему вслед.

Дома я принялась раскладывать продукты, потом нашла в углу дивана под валиком наволочку и простыню. Судя по виду, они были чистые, но, в любом случае, выбора у меня не было. Как только доберусь до прачечной – постираю. Разобравшись с кроватью, я стала потрошить чемодан.

Когда я раскладывала косметику на трюмо, со двора просигналила машина. Я выглянула и увидела пыльный темно-синий джип. Из него высунулся Дэнни и завопил:

– Дина, спускайся!

Я задвинула дверь-сетку и спустилась во двор.

– Что делаешь? – спросил Дэнни, делая музыку тише.

– Распаковываю вещи, – ответила я.

– Пива хочешь?

Я не знала, хочу ли я, но все-таки кивнула. Дэнни протянул мне железную банку, вытащил вторую для себя и уселся на ступеньках. Я последовала его примеру, и мы разговорились.

Дэнни был милый и разговорчивый парень – как, впрочем, почти все наши новые знакомые. Рот у него не закрывался ни на минуту, а с губ не сходила веселая насмешливая улыбка. Его интересовало все: сколько мы летели из России до Америки, сколько мне лет, надолго ли мы приехали на Келлиз… Я, в свою очередь, спросила про официантку Стейси (она как-то обмолвилась, что Дэнни ее парень), поинтересовалась, откуда он, спросила, кем он работал раньше. Постепенно дело дошло до темы брака.

– Ты был женат когда-нибудь? – спросила я.

– Нет. А ты – замужем?

– Нет. Ты что! Я слишком молода для этого.

– Вы с Аленой любовники? – ухмыльнулся Дэнни, закуривая.

– Ты дурак, что ли? Нет, конечно. – Фыркнула я и не сдержалась: – А вы, наверное, любовники с Робином?

Робин был странноватый парень из вечерней смены поваров. Прическа у него была наподобие ирокеза, при разговоре бросались в глаза его кривые зубы и серьга в носу. Говорил он невнятно, никогда никому не помогал, и только напрягал других. У него было фамилия Дак – Уткин в переводе, и чертами лица он действительно до смешного походил на эту птицу.

Дэнни хохотал как сумасшедший, а я посматривала на пачку сигарет, лежащую рядом с ним.

– Можно мне сигарету? – наконец, попросила я. Я обещала себе, что завяжу с этим в Америке. Америка – подходящее место, чтобы распрощаться с курением, пачка сигарет на острове стоила около пяти долларов, в то время как в час мы с Аленой получали семь с половиной за вычетом налога.

– Ты же говорила, что не куришь?

– Не курю. Просто иногда балуюсь, ну, или когда настроение плохое… а сейчас, под пиво сигарета просто необходима.

– Конечно, бери, – он прикурил мне сигарету.

Я втянула в себя дым и закашлялась.

– Дай посмотреть пачку. А, с ментолом…

Сигареты были очень крепкие. И я никогда не любила сигареты с ментолом, но других у Дэнни не было.

– Алена не знает, что я периодически курю, – предупредила я, – не говори ей, хорошо?

– Ты боишься ее?

– Нет. Я просто не хочу, чтобы она меня не одобряла. Она моя лучшая подруга. И вообще никому не говори.

– Ладно, не скажу… Слушай, Дина, хочешь съездить в заповедник? Тут, на острове есть потрясающие места.

Я глянула на часы. Вещи почти разобраны, Алена с Алисой вернутся не раньше чем через два часа. Почему бы и не покататься по острову?

– Хорошо, – сказала я, – сейчас, переоденусь…

Когда я снова появилась во дворе в новой розовой футболке, Дэнни высказался:

– Ты выглядишь сексуально!

Чтобы скрыть смятение, я небрежно бросила в ответ: «Как обычно». Странный какой-то парень, ей-богу. Я начала соображать, что к чему, когда мы добрались до озера Horse shoe Lake – «Подкова». Оно так называлось из-за своей формы. Ведя меня по тропинке, Дэнни как бы невзначай попытался взять меня за руку. Я поджала пальцы, не прерывая беседы, давая понять таким образом, что всякие намеки нежелательны. Тропинка, петляя между деревьев, вывела нас на обрыв. Остановившись у края, я замерла в восхищении. Вид открывался невероятный. Изрезанные края каньона, вокруг – леса, а внизу – тихое озеро в форме подковы… оно было совсем небольшое, и, наверняка, мелкое. Слева озеро омывало склоны каньона, а справа, постепенно мельчая, доходило до каменистой долины.

– Я иногда ловлю здесь рыбу, – сказал Дэнни, – хочешь спуститься к воде?

– Хочу!

Дэнни проворно запрыгал по валунам вниз. Я осторожно спустилась следом. Оранжевое солнце повисло над скалами, ели по ту сторону озера становились темными. На воде задрожали последние лучи солнца.

– Здесь темнее, чем наверху, – почему-то рассмеялась я.

Мы выбрались обратно на обрыв, и Дэнни протянул мне руку, помогая подняться, но, когда я ступила на грунт, мою ладонь он не выпустил. Я, не глядя вниз и непринужденно болтая, попробовала осторожно высвободить руку. Мне не хотелось акцентировать на этом внимание и расставлять точки над i, но, когда мои попытки не увенчались успехом, я резко стерла улыбку с губ и, глядя в глаза Дэнни, серьезно сказала:

– Отпусти руку.

Он нехотя подчинился.

– Слушай. Давай будем только друзьями, ладно?

– Договорились, – кивнул он.

– Отлично. – Я посмотрела на часы. Как быстро пролетело время! – Скоро вернутся Алиса и Алена. Дэнни, поехали домой.

– Может, еще по бутылочке пива?

– Пожалуй.

Сидя в машине, мы выпили еще по банке «Будлайта» и поехали в Коттедж. Общаться с Дэнни было одно удовольствие, мы хохотали всю дорогу.

– Ладно, пока, Дина! – попрощался Дэнни.

– Ты не домой?

– Нет, в «Поймай Луну».

– Ааа… пока! Увидимся! – я помахала ему, стоя на лестнице.

Мне ужасно хотелось побывать в Летнем доме, но я не была в таких дружеских отношениях с ребятами из «Луны», а Дэнни не приглашал. Алиса сказала, что в Летнем доме живет половина коллектива «Луны»: повара Дэнни и Робин, официантка Стейси, бармен Тони и еще ребята, которых она сама толком не знала. Алиса приехала на остров две недели назад и не успела со всеми познакомиться. Может, ей просто было не очень интересно с этими ребятами – они ведь все молодые, и интересы у них иные. А уж если Алиса не преувеличивает, и они действительно гудят с вечера до утра, то это явно не способствует сближению. Но я, если честно, сильно сомневалась в словах Алисы. Она казалась очень эмоциональной и впечатлительной. Такими красками расписала того же Дэнни, что впору надевать на него смирительную рубашку и упрятывать куда подальше. А я ведь вижу – нормальный парень. Не без закидонов, но и не разбойник с большой дороги, каким описывала его Алиса.

Со Стейси у нас сложились отношения «привет-пока». Мы редко работали в одну смену, а если и работали, то почти не разговаривали. Общих тем для разговоров я так и смогла найти, а она и не пыталась. Кроме того, Стейси часто была не в настроении, ходила хмурая и всем своим видом давала понять: «жизнь не удалась». Стейси была пессимисткой, а мне такие люди не нравятся. А вот я ей нравилась – я сама не понимала почему. На вид Стейси можно было дать лет четырнадцать, но я знала, что на самом деле ей двадцать, как и мне. Иллюзию школьницы создавало веснушчатое личико с мелкими чертами лица, невысокий рост и рыжеватые волосы, собранные в хвост. Фигура у Стейси была немного непропорциональная – тонкие ножки, полноватые руки. Как и у всякого американца, у Стейси была машина – старенький зеленый «Ниссан», который она купила в начале сезона у другой официантки – Мэгги.

Барменов я почти не видела, кухонные рабочие практически не соприкасались с баром. Я запомнила только одного бармена – Тони, и то, потому что он был единственным работником во всей «Луне», который носил бородку.

Имена остальных барменов мы с Аленой выучили недели через три после того, как попали в «Поймай Луну». Крепкую загорелую блондинку с непроницаемым лицом звали Кэм. Она отличалась от своих коллег тем, что была молчаливая, не сплетничала, и ей было плевать на все, что не касается непосредственно ее. Алена считала Кэм очень милой и очень ей симпатизировала. Мне же гораздо больше нравилась Хейли – высокая, темноволосая, крупная девушка, всегда веселая и лучившаяся энергией. Хейли была невероятно общительная и любила посмеяться.

Моника – дочь хозяйки – приезжала на остров только по выходным и привозила с собой детей: на вид мальчику было лет десять, а девочка, как я потом узнала, только пошла в первый класс.

В системе начальства мы разобрались быстро. Владелицей кафе была Эйприл, а тот высокий седой, вечно недовольный мужчина, швыряющий со всего маху в мойку грязную посуду – совладелец бизнеса по имени Фред. В отличие от всех остальных мужчин, которые работали в кафе, Фред был худой и жилистый, на вид ему можно было смело дать все семьдесят лет, хотя на самом деле ему едва сравнялось шестьдесят. Прозрачные голубые глаза смотрели жестко и бескомпромиссно, спокойно разговаривать с подчиненными Фред не умел и постоянно орал. Ему казалось, что мы работаем медленно и неохотно, так что он вопил, не стесняясь в выражениях. Алиса ненавидела Фреда, а он, чувствуя это, постоянно к ней цеплялся. Впрочем, и мы не оставались без «комплиментов», а также каждый, кто допускал хоть малейшую оплошность – а Фред всегда все подмечал. По утрам он появлялся на кухне, наливал себе кофе и какое-то время бродил туда-сюда, наблюдая, как работают сотрудники. Потом он уходил в офис, и всем сразу дышалось свободнее.

Эйприл сначала показалась нам строгой, но по мере того, как мы ее узнавали, мы все больше понимали, какой замечательный она человек. Она твердой рукой вела хозяйство, и всегда оказывалась там, где необходима была помощь: если было много заказов, она вставала к плите и помогала поварам, потом надевала фартук и выходила в обеденный зал вместе с официантками, а вечером даже помогала нам мыть посуду. Ни на кого она ни разу не повысила голоса, как бы не была рассержена. Ее все любили и уважали.

Начальником утренней смены (иначе – главным поваром) на кухне был Мэтью по прозвищу Большой Папа. Возможно, его так прозвали именно потому что он был начальником смены, а может, потому, что он на самом деле был большим толстым мужчиной. Из-за своей комплекции Большой Папа выглядел гораздо моложе своих лет – на первый взгляд ему можно было дать не больше сорока пяти. У Эйприл он работал уже пять сезонов. Со своими подчиненными Мэтью общался только по долгу службы, никого не выделял, но и не принижал. Он был ближе к Фреду и Эйприл, чем к рядовым рабочим, и общался преимущественно с ними. Исключение делалось для барменов, потому что Большой Папа частенько сидел в баре по будням, а молчать по несколько часов кряду, да еще сидя за стойкой бара, было бы глупо. По понедельникам, когда не было Эйприл и Фреда (они уезжали на Мейн Ленд), Большой Папа становился главным во всей «Луне», у него единственного были полномочия открывать офис в отсутствие начальства. Офис представлял собой каморку два метра на полтора, где сидели в свободное время оба начальника, где стоял компьютер, хранились некоторые припасы, стоял сейф. Стены офиса были обклеены всякими плакатами, увешаны значками и фотографиями, всюду были наклеены стикеры с напоминаниями… Каждое утро понедельника Мэтью усаживался в кресло Эйприл и принимался обзванивать поставщиков и делать заказы на неделю. Ко всем он относился дружелюбно, и терпеть не мог сплетни. А сплетничали на острове по-страшному: и мужчины, и женщины, и старые, и молодые… Объяснялось это скукой и отсутствием развлечений. На острове люди в основном рыбачили, выходили в озеро на яхтах, загорали на пляже и пили вечерами. С натяжкой развлечениями можно было назвать пешие прогулки по острову и катание на велосипедах. Для молодежи была одна-единственная дискотека «Казино» у самого причала, но и она работала только по пятницам и субботам. Поэтому основным занятием людей было обсуждение окружающих: кто с кем пьет, кто с кем спит, кто с кем – нет и почему. Мэтью это ничуть не интересовало, у него была своя позиция: главное, чтобы четко работали в его смену, а уж у кого какие отношения – это не его дело.

Начальника по кухне в вечерней смене звали Арчи. Ему было тридцать семь лет, но выглядел он, как и все здесь, моложе. В нем явно было намешано много кровей: темная кожа и широкий, как у афроамериканцев, нос; разрез глаз и курчавые волосы, собранные сзади в пучок – как у мексиканца, а еще было в его облике кое-что индейское: выражение глаз, в которых постоянно сверкала хитрость и проницательность. В наш второй рабочий день в «Поймай луну» Эйприл предупредила, когда мы уходили на перерыв между дабл-шифтом:

– Алисы вечером не будет, так что слушайтесь Арчи.

Я в то время не задумывалась, кто в «Луне» начальник, а кто – нет, так что пропустила эту фразу мимо ушей, а вот Алена поняла сказанное по-своему. Она подумала, что Алиса (которая взяла над нами шефство) – главная посудомойка с утра, а Арчи, которого нам тоже велели слушаться – главный посудомойщик в вечернюю смену.

Дэнни и Арчи были закадычными приятелями. Они познакомились в мае, когда Дэнни со Стейси приехали на остров, и с тех пор вечно над чем-то хохотали вдвоем, вместе выходили покурить на перерыве и вместе пили вечерами. Иногда, в незагруженные дни, когда вся посуда была помыта, и делать мне было нечего, я пыталась принимать участие в общей беседе. Ребята, как правило, болтали на всякие легкие темы, не затрагивая политику, экономику и тому подобное. Может быть, всерьез они этим не интересовались, а, может быть, курортная атмосфера острова и не располагала к дискуссиям. Только один раз у меня спросили про прошлогодний конфликт с Грузией, однако моего словарного запаса все еще было недостаточно для поддержания таких бесед, поэтому мы быстро сменили тему.

С официантками мы почти не общались, тем более что некоторые официантки работали только по выходным.

Гораздо больше, чем новые люди, нас занимала проблема связи. Еще живя в «Вест Доке», мы поинтересовались у Тани Дыбенко, есть ли на острове телефонные автоматы и Интернет. Таня рассказала, что автомат есть, но он не работает, а даже если бы и работал, дешевле звонить по той же карточке с телефона работодателя. Интернет есть, но он только в библиотеке. Как работает библиотека она, Таня, не знает, у нее есть ноутбук, так что ей это без надобности. Если мы хотим – можем обратиться к Лизе. Но мы и так уже нашли библиотеку, и расположена она для нас была очень удобно: от «Луны» семь минут на велосипеде через даунтаун. Сам даунтаун нас разочаровал. По рассказам Тани выходило, что здесь отлично налажена индустрия ночной жизни, и вообще – жизнь бьет ключом. У нас, наверное, разное восприятие, потому что мы обнаружили несколько маленьких магазинов с одеждой и едой, один кофейный магазинчик, один – с мороженым, еще парочку сувенирных лавок, и несколько кафе – это и был культурный центр – даунтаун…

Карта острова Келлиз всегда лежала у меня в сумке, я взяла на пристани вторую – для Алены, но она махнула рукой, когда я отметила ей, как добраться до Коттеджа от «Луны»:

– Да не понимаю я ничего в этих планах.

– Опять ведь свернешь не туда, – качнула головой я.

– И ладно. Как сверну – так и выверну.

Я настаивать не стала, но, когда Алена работала в вечернюю смену, я первое время выходила ее встречать к повороту на Харбор Лайн – как раз там асфальтированная дорога сменялась грунтовой. Тем более что дома делать было нечего, с соседями я не была на короткой ноге, и много гуляла одна. Когда мы работали в одну смену с Алисой, до дома довозила нас она. Но, как выяснилось, и ей все время хочется завести машину в первый поворот.

– Не сейчас, – предупреждала я каждый раз, когда машина, скрипя на гравии, ехала по Харбору. Алиса хохотала, и вглядывалась вдаль, где стоял зеленый указатель с белыми буквами: «Филдс». Вечерами мы втроем садились ужинать и подолгу разговаривали. Алиса была гиперобщительным человеком, от нее мы узнавали много нового и интересного про Америку и американцев, а заодно и учили язык. В теплом деревянном Коттедже я быстро пошла на поправку, голос ко мне вернулся, и жизнь вокруг заиграла радужными американскими красками.