Читать книгу Танцы с шаманом. История для тех, кто ищет… - Линара Юркина - Страница 8

Идти можно было только на рассвете и на закате. Все остальное время солнце было жгучим, как красный перец. Итого в день получалось двигаться около пяти часов, остальное время он лежал под деревьями или останавливался в лачуге у крестьян. Делился с ними, чем мог, где кореньями, где монетами, в ответ его угощали чашкой риса и листьями бамбука. Везде простые люди жили бедно, но никто не роптал, словно они и не знали другой жизни, а просто молились богам и духам, прося здоровья и хорошего урожая. Дети тыкали в Чонга пальцами, прикасались и отбегали. Слишком необычно выглядел молодой парень для этих мест. Волосы длинные, тело худое, но даже через одежду видны мышцы. Руки жилистые, с огромными кулаками, глаза как угольки черные, и взгляд пронзительный. По всему было видно – издалека человек идет, но никто его ни о чем не спрашивал…

И вот, наконец, он добрался до провинции Трат и увидел море! Изумрудное царство, которое старый шаман сравнивал с опереньем райской птицы. Он стоял зачарованный, вдыхал аромат и слушал песни волн, взмывающих, словно крылья, раскидывающих белую пену, выбегающую на побережье. Длинные волосы Чонга выбились из резинки и, как паруса, взмывали в небо.

Чонг скинул одежду, взволнованно вошел в воду, его обдало прохладой. Соль щипала стертости на ногах. Чонг поплыл, чувствуя радость и осознавая, что в этих краях жил его спаситель, а значит, это родные и для него места. Совсем скоро он исполнит свое обещание, и прах учителя будет передан самому почтенному мастеру здешних мест. Он перевернулся на спину и ощутил, как его Хануман и тигр погрузились в прохладу, подставил лицо солнцу и, качаясь на волнах, смотрел на небо через прикрытые веки.

В свои девятнадцать лет он ощущал себя старше тех, с кем был знаком. Всего лишь раз в жизни у него был близкий друг – его учитель, старый шаман. Жизнь в лесу ему до сих пор была понятнее, чем среди людей. Но думать о будущем и прошлом бессмысленно, настоящее само всегда ставит вопросы и подсказывает ответы. Он лежал на волнах, пока не почувствовал, что замерз, и, пропитанный морским воздухом и синевой просторов, поплыл обратно.

В тот же день Чонг напросился в помощники к рыбакам и поселился на окраине маленького города. Неспешно поплыли дни. Чонг распутывал и сушил сети, спал в одной из лодок и скучал по прохладе бирманских лесов. Вечером мужчины курили траву, обсуждали жен и тайское правительство. Все радовались независимости от американцев, гордились королем и откладывали деньги на покупку телевизора. В последние годы стали приезжать толпы туристов, это сулило возможность продавать рыбу дороже и давало надежду на быстрое обогащение. Чонга не заботили деньги. Он обучал местных мальчишек приемам тайского бокса, и они слушались его больше, чем собственных родителей. Уплывал к безлюдным островам и там, сидя в тени деревьев, прислушивался к глубинному зову, чтобы понять, что делать дальше. Не исследован был только большой остров Ко Чанг, к нему надо было плыть на катере или пароме.

В этих местах ни об учителе, ни о других шаманах ничего не знали; за советом обращаться было не к кому; мозг плавился на солнце, жара стояла такая, что даже мухи летали медленно.

Но однажды ветер неожиданно усилился, и началась буря. Волны словно сошли с ума и угрожающе накатывали, хватая все с берега и унося с собой в море, пальмы гнулись к земле и сбрасывали кокосы, с крыш летели бамбуковые ветки; это наводило ужас на маленьких детей и женщин. Все живое притихло, и только ветер и море вели свой шумный разговор. Ночь продолжила вакханалию, закрыв луну темными тучами. Но как только первый отблеск лег на землю, ветер перестал хулиганить и стих. Как ни в чем не бывало засияло солнце, и разговорчивая майна, ковыляя по краю лодки, в которой спал худой загорелый юноша, настойчиво будила его своей песней. Чонг накануне предусмотрительно оттащил свою постель подальше от берега. На пустынном пляже ветер и море беспорядочно сложили весь мусор: листья и ветки, куски древесины, солому. Пена, словно шампунь, залила все прибрежье, прикрывая следы ночного разгула. Деревня ожила, все принялись обсуждать бурю и жаловаться друг другу на нанесенный стихией ущерб. В работе рыбаков возникла пауза. Чонг решил доплыть до ближайшего острова, торчащего из воды в трехстах метрах от берега.

Море было непривычно холодным, постоянно попадались какие-то обломки и тина, словно расставляя сети, плавала у поверхности воды. Он еще издали почувствовал что-то неладное, уж очень тревожно парил дымчатый коршун, высматривая что-то в море. У скалистого берега, осторожно обходя острые ракушки, как крючки, торчащие из камней, и присматривая удобное место, чтобы выйти на берег, Чонг увидел в воде что-то бликующее на солнце. Нырнул и в толще воды увидел дайвера. Его нога в ласте застряла в расщелине камня, лицо прикрывала маска, и через стекло было видно искаженное от боли лицо. Сердце Чонга сдавило. Он с трудом вытащил тяжелое тело мужчины на берег. Дыхание отсутствовало, но, судя по коже, трагедия произошла недавно. Чонг начал оживлять незнакомца. Он перевернул мужчину на живот, перекинул поперек торчащего ствола упавшего дерева, стащил с него маску и с трудом разрезал острым камнем ткань гидрокостюма. Истошный вопль рвался из груди Чонга, он прыгал вокруг мужчины, пытаясь справиться с паникой, охватившей его, и понять, что необходимо сделать, чтобы спасти незнакомца. Он попытался резкими толчками в спину освободить дыхательные пути утопленника от воды; морская вода небольшими порциями утекала в землю. После этого Чонг уложил мужчину на спину, разжал его челюсти, стал прочищать пальцами рот, и вода, булькая, вышла из легких. Пульса по-прежнему не было. Чонг, теряя надежду, начал делать массаж сердца и искусственное дыхание. Когда-то отец говорил ему, что у утонувшего человека есть в запасе всего пять минут, чтобы его могли спасти другие люди. Если это время вышло, то шанс на спасение – только в руках бога. Тело мужчины не подавало признаков жизни, по лицу и телу Чонга тек пот, сердце билось, и, кажется, он слышал его быстрые удары. Утирая лицо руками, он начал молиться. И вдруг возникла мысль о прахе старого шамана, он носил его в специальном керамическом сосуде с крышкой, висевшем на шнурке на шее. Чонг высыпал прах себе на ладонь и стал втирать его в кожу мужчины в области сердца и легких. Примерно через минуту мужчина вскрикнул, как от ожога, и вытаращил на Чонга обезумевшие глаза. Кожа утопленника порозовела, и он попытался приподнять голову. Чонг неожиданно расхохотался. Он, смеясь, катался по берегу и не мог успокоиться. Мужчина смотрел на Чонга, и уголки губ его приподнялись; подобие улыбки появилось на лице. На вид ему было около тридцати пяти.