Читать книгу Багровый берег - Линкольн Чайлд - Страница 8

Персиваль Лейк задержался в дверях ресторана «Штурманская рубка» и почти сразу нашел взглядом Пендергаста среди других посетителей. Специальный агент выделялся, как больной большой палец, – весь в белом и черном среди толпы обитателей Новой Англии в полосатом и в клетку. По опыту Лейка, даже эксцентричные и необычные люди тщательно заботились о своем облике. Лишь очень немногие совершенно равнодушно относились к тому, что думают о них другие. Пендергаст был одним из немногих.

Лейку это нравилось.

Пендергаст, нахмурившись, смотрел на доску, исписанную мелом: в «Штурманской рубке» гостиницы «Капитан Гуль» не было печатных меню. Как только Лейк начал пробираться между столиками, Пендергаст поднял голову и встал. Они обменялись рукопожатием.

– Мне здесь нравится, – сказал Лейк, когда они сели. – Сосновый дощатый пол, навигационные инструменты, каменный камин. Очень уютно, в особенности теперь, осенью. Когда становится холоднее, они начинают топить камин.

– А я нахожу это заведение похожим на гроб, – возразил Пендергаст.

Лейк рассмеялся и мельком взглянул на доску с надписями:

– Вино здесь сущее пойло, но в гостинице есть прекрасный выбор из микропивоварен. Есть одно местное – очень рекомендую…

– Я не любитель пива.

Официантка – молодая женщина с коротко стриженными волосами, почти такими же светлыми, как у Пендергаста, – подошла принять у них заказ.

– Что для вас, джентльмены? – весело спросила она.

Повисло молчание, пока Пендергаст разглядывал бутылки за стойкой бара. Наконец его светлые брови взметнулись.

– Я вижу, у вас есть абсент.

– Кажется, его завезли в качестве эксперимента.

– Я выпью абсент, с вашего разрешения. Пожалуйста, проверьте, чтобы вода, которую вы принесете к нему, была свежей родниковой, а не из-под крана, и абсолютно холодной, но без льда, и не забудьте несколько кубиков сахара. Если у вас найдется ложка с прорезями и рюмка, буду вам весьма признателен.

– Рюмка, – повторила официантка, записавшая все, что просил клиент. – Сделаю, что смогу.

– Обед будем заказывать? – спросил Лейк. – Жареные моллюски здесь фирменное блюдо.

Пендергаст кинул взгляд на доску:

– Может быть, попозже.

– А мне, пожалуйста, пинту индийского светлого эля «Риптайд».

Официантка ушла, и Лейк обратился к Пендергасту:

– Поразительная внешность. Она здесь новенькая.

Он заметил, что специальный агент не проявил к этому ни малейшего интереса, будто и не слышал.

Лейк откашлялся:

– Вас вроде бы сегодня арестовали. Весь город только об этом и говорит. Вы тут навели шороху.

– Вот уж точно.

– Я полагаю, у вас были свои соображения.

– Естественно.

Молодая официантка вернулась с напитками и поставила перед Пендергастом все, что он просил: рюмку, ложечку (правда, без прорезей), блюдечко с кубиками сахара, маленький графин с водой и абсент в высоком стакане.

– Надеюсь, вас устроит, – сказала она.

– Достойные усилия, – похвалил ее специальный агент. – Благодарю.

– Похоже, вы собираетесь провести какой-то химический эксперимент, – сказал Лейк, глядя на Пендергаста, совершавшего необходимые приготовления.

– Да, тут без химии не обошлось, – ответил тот.

Он положил кубик сахара в ложечку, которую установил на краях рюмки с абсентом, и принялся осторожно поливать сахар водой.

На глазах у Лейка зеленоватая жидкость помутнела. Над столиком поплыл запах аниса, и скульптора пробрала дрожь.

– В абсенте присутствуют определенные травяные экстракты на масляной основе, которые растворяются в алкоголе, но имеют низкую растворимость в воде, – объяснил Пендергаст. – Они выделяются из раствора, когда вы добавляете воду, создавая мутность, или louche.

– Я бы попробовал, но я ненавижу лакрицу. Разве полынь не вызывает мозговые повреждения?

– Мозговые повреждения вызывает сам процесс существования.

Лейк рассмеялся и поднял свой стакан:

– В таком случае за Эксмут и загадку замурованного скелета.

Они чокнулись. Пендергаст пригубил абсент и поставил рюмку.

– Я обратил внимание на некоторую вашу беспечность, – сказал он.

– В каком смысле?

– Вы потеряли ценнейшую винную коллекцию. Обычно люди после таких ограблений испытывают беспокойство, огорчение. Но вы, похоже, пребываете в хорошем настроении.

– А почему бы и нет, если вы ведете следствие? – Лейк отхлебнул пиво. – Пожалуй, я действительно легко отношусь к жизни. Научился этому, когда рос.

– А где вы росли?

– В Аутпосте, штат Миннесота. Ничего себе названьице[5], правда? Всего в двадцати милях к югу от Интернэшнл-Фоллс. Население сто двадцать человек. Зимы – чистый Кафка. Чтобы выжить, ты либо пьешь и сходишь с ума, либо научаешься принимать жизнь такой, какая она есть. – Лейк хмыкнул. – Большинство из нас выбирали последнее. – Он сделал еще глоток пива. – Рядом с городком расположен карьер. Там я научился работать с камнем. Между ноябрем и апрелем много времени – занимайся чем хочешь.

– А потом?

– А потом я, мальчик с фермы на Среднем Западе, отправился в Нью-Йорк, чтобы сделать карьеру в искусстве. Это случилось в начале восьмидесятых, и я попал в струю. То, что было старым, снова становится новым – такова была моя идея. Какой безумный город! Я становился все успешнее, и мне ударило в голову – деньги, слава, вечеринки, весь этот безобразный, претенциозный мир городского художника. – Лейк покачал головой. – Как и все остальные, я подсел на кокаин. Но наконец проснулся. Я понял: если не сделаю что-нибудь, не вырвусь из этой среды, то навсегда потеряю мою музу.

– Как вы попали сюда?

– Я познакомился с замечательной девушкой, которая устала от Нью-Йорка так же, как и я. Ребенком ее на лето увозили в Ньюберипорт. Мы купили дом при маяке, отремонтировали его, а остальное – история. Мы имели успех – Элиза и я. Боже, как я ее любил. Каждый день тоскую по ней.

– Как она умерла?

Лейка немного покоробила прямолинейность вопроса и использование слова «умерла», тогда как все другие использовали эвфемизм «ушла».

– Рак поджелудочной железы. Ей поставили диагноз, а через три месяца ее не стало.

– Вам никогда не бывает здесь скучно?

– Если вы по-настоящему хотите быть художником, то вы должны работать в тихом месте. Вы должны уйти от мира, подальше от всякого вранья, кураторов, критиков, тенденций. А на практическом уровне мне к тому же требуется пространство. Я работаю с крупными формами. И я уже говорил о превосходном источнике розового гранита прямо здесь, поблизости. Я могу приехать на карьер и выбрать нужный мне камень, они его вырезают, как мне требуется, и доставляют сюда. Роскошный материал.

– Я немного знаком с вашими работами, – сказал Пендергаст. – Вы не боитесь избегать модного и сиюминутного. И у вас великолепное чувство камня.

Лейк вдруг понял, что краснеет. Он чувствовал, что этот человек крайне скуп на похвалы.

– А ваш новый друг, миз[6] Хинтервассер? Как вы с ней познакомились?

Это становилось слишком уж личным.

– После смерти Элизы я отправился в круиз. Там с ней и познакомился. Она как раз перед этим развелась.

– И она решила переехать к вам?

– Это я ее пригласил. Не люблю одиночества. Да и безбрачие совсем не для меня.

– Она разделяет вашу любовь к винам?

– Она предпочитает «дайкири» и «маргариту».

– У кого из нас нет недостатков? – заметил Пендергаст. – А сам город? Как бы вы его охарактеризовали?

– Тихий. Никого здесь особо не интересует, что я довольно известный скульптор. Я могу заниматься своим делом, и меня никто не беспокоит.

– Но?..

– Но… я думаю, что у всех маленьких городов есть своя темная сторона. Любовные романы и старая вражда, мошеннические сделки по недвижимости, некомпетентные члены муниципального управления – ну, вы знаете, отцы города на манер Новой Англии – и, конечно, шеф полиции, который большую часть своего времени выписывает штрафы приезжим, чтобы собрать деньги на свое жалованье.

– Вы мне уже говорили кое-что о шефе полиции.

– Ходят слухи, что в Бостоне он вляпался в неприятности. Этого было недостаточно, чтобы его уволить, но карьерные перспективы накрылись. Он немного мужлан, хотя с годами приобрел некоторый внешний лоск.

– И что за неприятности?

– Говорят, он прибегнул к чрезмерному физическому воздействию на подозреваемого, насилием или угрозами выжал из него признание в том, чего тот не совершал. Анализ ДНК впоследствии оправдал подозреваемого, и его освободили, он отсудил немалые деньги у города.

– А его помощник?

– Гэвин? – Лейк помедлил. – Он хороший парень. Тихий. Родился в Эксмуте. Его отец был шефом полиции. Гэвин получил высшее образование – кажется, окончил Массачусетский университет в Бостоне. Неплохо успевал, специализировался на уголовном праве. Все ждали от него чего-то выдающегося, а он вернулся сюда работать в том самом подразделении, которое возглавлял прежде его отец, и городу это пришлось по душе, должен я добавить. Он явно нацелился на место Мурдока. – Лейк помолчал. – Готовы перекусить?

Еще один взгляд на доску.

– Позвольте спросить, в городе есть ресторан получше?

Лейк рассмеялся:

– Вы сидите в высшем классе. Они не могут выйти за пределы представления о меню среднего паба в Новой Англии: жареная треска, бургеры, жареные моллюски. Но в кухне появился новый человек, говорят, отставной моряк. Может, с его приходом меню улучшится.

– Посмотрим.

Лейк смерил его взглядом:

– Меня одолевает любопытство на ваш счет, мистер Пендергаст. Не могу определить ваш акцент. Я знаю, вы южанин, но точное место мне не нащупать.

– Это новоорлеанский акцент, приобретенный во Французском квартале.

– Понятно. А что привело вас в Нью-Йорк? Если вы не возражаете против моих вопросов.

По лицу собеседника Лейк понял, что тот возражает.

– Я приехал в Нью-Йорк несколько лет назад для проведения расследования. Нью-йоркское управление попросило меня остаться.

Пытаясь вернуться на более безопасную почву, Лейк спросил:

– Вы женаты? Дети есть?

И тут же увидел, что зашел слишком далеко. Любезное выражение исчезло с лица Пендергаста, и он долго молчал, прежде чем ответить «нет» таким голосом, от которого вода бы замерзла.

Лейк попытался скрыть смущение, глотнув еще пива.

– Тогда поговорим о расследовании. Мне любопытно, есть ли у вас какие-то теории насчет того, кто это сделал.

– Никаких теорий, которые были бы состоятельнее досужих спекуляций. – Пендергаст огляделся, и в его глазах вновь вспыхнул интерес. – Возможно, было бы разумнее, если бы вы рассказали мне о людях в этом зале.

Эта просьба застала Лейка врасплох.

– Вы имеете в виду их имена?

– Имена, краткие биографии, характерные особенности.

Лейк заказал вторую порцию пива, на сей раз индийского светлого эля «Тандерхед». Он проголодался, и ему требовалось что-нибудь съесть. Он подался вперед:

– В этом ресторане есть одна вещь, которую они не могут испортить: устрицы в половинке раковины.

Услышав это, Пендергаст оживился:

– Прекрасное предложение. Давайте закажем две дюжины.

Лейк помахал официантке, она подошла и приняла заказ. Он снова наклонился вперед:

– Давайте начнем. Новая официантка…

– Зачем нам обсуждать официантку? Кто следующий?

– Хм… – Лейк оглядел зал. Лишь два столика были заняты, если не считать бармена за стойкой и посетителя у бара. – Бармена зовут Джо Данвуди. Данвуди – старая эксмутская семья, известная еще с колониальных времен. Его брат Дана – один из избранных членов муниципалитета и к тому же довольно проницательный адвокат. Сердить его не советую.

– А если рассердить?

– Тогда вы можете не получить разрешение на гараж, который собираетесь построить. Или к вам может заявиться санитарный инспектор и перекрыть вам канализацию. Мелочь, но действует на нервы.

– Дальше.

Лейк огляделся:

– Видите ту грудастую женщину в углу со стаканом «Севен энд Севен»? Долорес Клейбрук. Городская сплетница. Жуткая женщина, самая настоящая ехидна. Ее семья когда-то была одной из богатейших в городе, сделала деньги в Глостере на строительстве судов. Одна из ветвей семьи переехала сюда и занялась ловлей трески. Их закат начался вместе с закатом трески. Она последняя из оставшихся. Похоронила троих мужей. Если вы ей подмигнете и ущипнете ее за задницу, то она так разговорится – не остановишь.

– Может, как-нибудь в другой раз. Дальше?

– Пара за столиком у окна – Марк и Сара Лилли. Он владелец местного страхового агентства, занимается небольшими инвестициями в город. Кроме того, у них есть еще бизнес – услуги по финансовому планированию. Семья тоже старинная, как почти все эксмутские семьи. А родом они из Олдема.

– Из Олдема?

– Это небольшой городок, он находился на Кроу-Айленде, к югу отсюда. Разрушен ураганом в тридцать восьмом году. Большинство жителей обосновались в Дилл-Тауне, который перед этим был заброшен. Семья Лилли с тех пор надежно слилась с голубой кровью Эксмута, вернее, с теми, кто претендует на это звание.

Пендергаст показал на сидящего у бара человека в твидовом пиджаке:

– А этот довольно забавный человек с кожаными заплатками на локтях?

– Он не местный, сразу видно. Англичанин. Приезжал сюда несколько недель назад, проводил историческое расследование одной морской тайны, довольно известной в этих краях. Теперь вот вернулся, не знаю зачем.

– Что за морская тайна?

– Исчезновение в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом году парохода «Пембрукский замок», шедшего из Лондона в Бостон. Он пропал ночью во время урагана где-то между Кейп-Элизабет и Кейп-Энн. Не было найдено ни малейших следов, ни одной сломанной реи. Люди приезжают иногда, пытаются понять, что случилось. Это напоминает «Летучего голландца» или «Марию Селесту»[7].

– Занятно. А как зовут джентльмена?

– Моррис Маккул.

– Вы с ним знакомы?

– Нет. Но должен сказать, в нем есть что-то подозрительное. Если бы он не был чужаком, то именно его я в первую очередь заподозрил бы в краже моего вина. Моррис Маккул… какое-то вымышленное имя, вам не кажется?

– Напротив, никто не стал бы изобретать себе такой псевдоним.

Лейк замолчал, потому что официантка принесла большое блюдо с сырыми устрицами на подстилке из толченого льда, кувшинчик со сборным соусом, тертый хрен и дольки лимона.

– Вы как будете есть? – спросил Лейк.

– Только с лимоном, и ни с чем другим.

– Вот это правильно.

Лейк выжал лимон на лоснящиеся жирные устрицы, наблюдая, как заворачиваются их края под воздействием кислоты.

– После вас.

Пендергаст взял одну устрицу, быстрым движением поднес раковину ко рту, беззвучно всосал устрицу, с кошачьим изяществом положил пустую раковину и отер губы.

Лейк тоже взял устрицу, и они погрузились в молчание, высасывая одну устрицу за другой, пока на блюде не остались одни поблескивающие пустые раковины.

Пендергаст в последний раз отер губы, сложил салфетку и посмотрел на часы:

– Мне пора. Это было замечательно, спасибо за ваше предложение.

– Я был рад.

В этом человеке было что-то такое, что Лейк находил удивительно привлекательным: резко очерченное мраморно-белое лицо, черный костюм, строгий взгляд… и не в последнюю очередь его пристрастие к устрицам.