Читать книгу Гнилое яблоко - Литтмегалина - Страница 8

– Просыпайся, – попросил Миико тихо, и затем Отум проорал: – Подъем!

Пробуждение походило на восстание из мертвых. И если мертвое состояние было бесчувственным, то живое – нет. Пошевелившись, я сразу ощутил ломоту во всем теле. Только в книгах спят в каких угодно условиях и потом нормально себя чувствуют. В реальности получаешь голову, будто набитую камнями, прилипшие к глазам свинцовые веки, ноющую спину и мрачный настрой.

– Первый раз, – сказал Отум, ухмыляясь. – Ничего. Привыкнешь – понравится.

Видимо, он считал, что нет ничего лучше, чем задалбывать меня тупыми шутками с самого утра.

Дождь ночью притормаживал, но совсем затих только к утру (об этом сказал Отум; он действительно не спит по ночам). Удивительно, сколько воды скопилось в небе. Влажный воздух, проникая в разбитое окно бытовки, обволакивал, как мокрая вата. Под окном натекла лужа. Даже одетый в застегнутую до самого горла ветровку, я мелко дрожал, складывая свои вещи обратно в рюкзак. Миико тоже трясся. Только Отуму было плевать на промозглый холод и на все вообще. Мы позавтракали в сонном оцепенении (я и Миико, Отум же был омерзительно бодр) – хлеб и сыр. Допили бутылку воды.

– Вот смотрю на вас и думаю, не издохните ли вы на полпути, – высказался Отум.

Я молча жевал свой хлеб. Пусть Отум разглагольствует сколько хочет. Я был не в том состоянии, чтобы обращать внимание на кого-то, кроме себя.

Отум достал из своего рюкзака карту ровеннских дорог, вместе с ней случайно зацепив несколько вырванных из тетради листочков, испещренных записями. Мой взгляд уперся в составленное из причудливых завитков слово на кшаанском, но далее в заметках использовался другой язык, который я не успел опознать, так как Отум поспешил сгрести листки и убрать их обратно в рюкзак. Любопытно…

Усевшись на полу, Отум разложил карту на коленях. Мы с Миико молча пристроили свои задницы рядом.

– Сейчас мы здесь, – объяснил Отум, тыкая остро заточенным ногтем в 132-е шоссе, отмеченное на карте пунктирной линией. – А вчера мы были вот тут, на 129-м.

– И куда нам теперь? – спросил я.

– Дальше по 132-му.

Я еще раз посмотрел на карту. Как раз в том месте, где мы находились, дорогу перечеркивала зигзагообразная линия.

– Разве шоссе впереди не заблокировано?

– Заблокировано, – подтвердил Отум. – Но для самых хитрых тараканов щель всегда найдется. И в свете дня мы без проблем ее найдем.

Мне не понравилось его сравнение, но блок на дороге волновал меня больше. После первой уведомляющей о преграде отметки 132-е шоссе вскоре вновь пересекалось зигзагом. Отгороженный с двух сторон участок шоссе был подкрашен на карте красным. В сумраке бытовки он багровел, как высохшая кровь на царапине.

– Если эта дорога перекрыта, не понимаю, почему именно она нам так необходима. Неужели нельзя обойти?

– Обойти? Разуй глаза. Мы неделю обходить будем. Но вообще сама дорога нас не интересует. Нам нужно попасть сюда, – Отум ткнул пальцем где-то возле красной полосы. – В Долину Пыли. Никак иначе, кроме как по 132-му, в нее пробраться невозможно. Можно с насыпи сигануть, конечно, но убьешься. Долина внизу, в этом большом овраге, – Отум очертил на карте растянутый овал. Закрытый участок дороги располагался по его центру, поперек.

– Ты же говорил, мы идем в Торикин, Отум, – напомнил я.

– Мы и идем. Просто по пути немного вильнем в сторону. Есть у меня там одно мелкое дельце.

– Какое дельце?

– Много будешь знать – скоро состаришься. Забей, не парься. Мы все быстренько сделаем и заодно срежем путь до Торикина.

– Пять, – пробормотал я.

– Что пять?

– Ничего. За последнюю минуту я пять раз услышал от тебя такие слова как «мы», «нас» и «нам». Но не понимаю, с чего ты убежден, что мы – это «мы», Отум.

– Вот как, – невозмутимо протянул Отум после короткой паузы. – Тогда уточняю: мы – это я и задохлик, – он ткнул пальцем в сторону Миико. – Ты можешь валить на все четыре стороны.

Я поколебался секунду. Возможно, этой секунды Отум даже не заметил, но скорее всего, заметил.

– А если Миико решит уйти со мной?

Отум рассмеялся, протягивая к плечу Миико свою длинную руку.

– Он уже выбрал, с кем идет.

Кончики ногтей Отума касались шеи Миико. Мне стало настолько муторно, что я отвел глаза.

– И знаешь, – лениво продолжил Отум, – я не думаю, что твой выбор пути связан с тем, куда направляется Миико.

Миико сидел с безучастным видом, будто не о нем я говорил с Отумом. Он предпочел изолироваться, стать чем-то безличным, равнодушным к тому, чей он и с кем он, лишь бы все разрешилось без его участия.

«А с чем… с кем связан мой выбор, Отум?»

Мы посмотрели в глаза друг другу сквозь полумрак, в то время как Миико апатично рассматривал собственные коленки.

Отум сложил карту. Набросив на спины рюкзаки, мы вышли из бытовки и на свету дружно зажмурились. Сквозь мокрые кусты, окатывающие нас душем холодных капель, мы вернулись к 132-му шоссе. Утром, холодным, но ясным, как роса, шоссе выглядело еще непригляднее, чем ночью – не заброшенным, наоборот, слишком часто посещаемым плохими людьми. Бутылок здесь набросали на три полных ящика. Не считая разбитых, усеявших асфальт и лохматые пучки травы брызгами зеленых осколков. Обрывки бумаги, упаковки от дешевой еды, ржавеющие жестянки, спички, черные лоскуты чьей-то одежды. Я с омерзением отвел взгляд от использованного презерватива.

Пусть небо расчистилось, мою душу по-прежнему затягивали тучи. Я так хотел вырваться из своего ненавистного городишки, от всей его бессмысленности и грязи. Даже смешно, насколько наивно я верил в лучший мир снаружи. Но пока все то же самое. Или дело в том, что мы недостаточно отдалились от Рареха? Тогда мои мечты могут пожить еще немного.

Стена, отделяющая пунктирную часть дороги от красной, как оказалось, преграждала вход в тоннель, проделанный в высокой насыпи, за которой, по словам Отума, проходил карьер. Возле стены образовалась настоящая помойка, будто она, как магнит металлические предметы, притягивала к себе всякую дрянь. Ночью у меня не было возможности хорошо рассмотреть преграду. Сейчас же я уставился на нее в молчаливом изумлении.

– Впервые вижу, чтобы дороги перекрывали таким образом, – выдавил я наконец. Конечно, не то чтобы при мне так часто перекрывали дороги. Но я не представлял, что для этого необходимо выстраивать стену метров эдак в пять, на всю высоту бетонной трубы тоннеля. Ящерица не проберется. Смысл? И двухметровой перегородки было бы достаточно.

– Они хотели быть уверены, что туда точно никто не пролезет, – ответил моим мыслям Отум.

– Что вообще случилось-то? Зачем перекрыли?

– Я слышал, туннель обрушился.

– Снаружи никаких признаков обрушения.

– Может, с другой стороны.

– А чего не починили?

– Откуда ж я знаю?

Стоя возле стены, Миико удрученно рассматривал ее.

– И как мы?..

– Путь есть, – заявил Отум. – Но его надо найти. Где-то там.

Он устремился вдоль насыпи, в противоположную от бытовки сторону. Снова лезть в мокрые кусты не хотелось.

(не рвани я в этот дурацкий побег, то сейчас скорее всего бы сладко спал, наслаждаясь свободой летних каникул)

(заткнись, разве ты не мечтал сбежать из Рареха? Глупо возвращаться)

Насыпь частью состояла из затвердевшей как камень земли, а частью из настоящего камня. Когда мы наконец добрались до входа в Долину Пыли (странное название, я не видел его на карте, и почему – Пыли?), мы были мокрые насквозь, столько воды пролилось на нас с потревоженных листьев. Миико налетел на ветку, и на его щеке набухала длинная царапина.

– Здесь, – объявил Отум.

Я остановился, рассматривая клиновидную трещину в насыпи. Снизу она была чуть пошире, выше сужалась. Кошка бы пролезла без труда. Впрочем, даже кошке хватило бы мозгов этого не делать.

Миико с ужасом заглянул в трещину и промямлил, впервые при мне сопротивляясь воле Отума:

– Я туда не пойду.

– Боком, Мик. Я буду первым. Если уж я протиснусь, то ты тем более, – беззлобный, голос Отума звучал почти неузнаваемо.

Отум стянул рюкзак и, протолкнув его перед собой, полез в трещину. Я вздохнул с облегчением, потому что опасался, что сначала он запихнет туда меня в качестве подопытного. И из гордости я вынужден бы был согласиться. Повесив рюкзак на запястье, я зажмурил глаза на секунду и шагнул следом за Отумом. Прижимаясь спиной к одной стене, при глубоком вдохе я касался грудью противоположной. Расщелина проходила не прямо, и я не мог видеть, насколько она сужается дальше и как быстро заканчивается. Ладно, есть лишь один способ узнать… Как все же неприятно ощущать себя сдавленным толщей земли…

Миико жалобно глядел на меня снаружи.

– Мико, чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь.

Он боком шагнул в проем и тяжело выдохнул. У него была клаустрофобия. Темное пространство, не гарантирующее возможности выбраться, для Миико выглядело как местечко, взятое непосредственно из его худшего кошмара. Хотя первое место в списке ужасных вещей постоянно, по умолчанию, занимал его отец.

– Миико… – я взял его за руку. Кожа Миико была липкая и мокрая, как тогда, возле магазина. И вчера, и сегодня он боялся за одного лишь себя. Страх заполнял весь маленький, герметичный мир его сознания.

(Миико вырастили таким. Ненавижу его отца. Ненавижу)

Миико едва дышал, но я тащил его за собой. Я протиснулся за поворот, сомневаясь, что смогу выбраться на свет, и расщелина так сузилась, что ее стенки ощутимо сдавили мое тело. Отум, который был самый крупный из нас, как-то умудрялся протаскивать себя дальше, и затем, с силой рванувшись, оказался на противоположной стороне насыпи.

– Живее, – скомандовал он.

– Я обратно, – пробормотал Миико, выдирая свои пальцы из моих.

– Нет, Миико, – возразил я, только стискивая его руку крепче.

И он безвольно меня послушался.

Я выдохнул, поднажал еще чуть-чуть и неуклюже вывалился из расщелины, едва не слетев с обрыва, о котором Отум любезно забыл меня предупредить.

– Мико, осторожнее! – крикнул я.

Миико вылез из расщелины совершенно зеленый, но высоты он тоже боялся, так что снаружи легче ему не стало.

Я посмотрел вниз. Узкая полоса каменистой почвы под нашими ногами и обрывистый склон. Если спрыгнуть, костей не соберешь. С этого места мне открывался широкий вид на Долину, но прекрасным его было никак не назвать. Жухлая трава пучками и унылые низкорослые деревья. Слева в отдалении плавно спускалось 132-е шоссе («Уже «красное», – подумал я), но до него не добраться.

Миико со свистом втянул в себя воздух.

– Сюда, – показал Отум на едва заметный уступ внизу.

Спускались мы минут двадцать. Иногда приходилось тянуться к следующему уступу, болтая ногой над бездной, иногда мы срывались и съезжали на несколько метров, судорожно цепляя пальцами твердую землю и только по невероятному везению не катясь кубарем вниз, ломая себе все что можно. Конечно, Отум находил путь в беспутье ловко, но по его задумчивым остановкам я понял, что бывать здесь раньше ему не доводилось.

Что все-таки Отум забыл на этом отгороженном от мира клочке земли? Цель Отума интересовала меня почти столь же сильно, как ответ на вопрос, как мы выберемся обратно. Подняться тем же путем, каким спустились, представлялось невозможным.

Когда земля была достигнута, даже у меня колени слегка подрагивали, чего уж говорить о Миико. Отум был исполнен самодовольства. Я огляделся. Хотя листья чахлых деревьев промыло дождем, они все равно выглядели тусклыми, будто пыль въелась в них, как в гниющую ткань. Возникло и исчезло непонятое чувство, растворившись подобно облаку пара, и после все увиделось мне помрачневшим и потерявшим четкие очертания. Здесь было что-то…

– Плохое место, – прошептал Миико, чье лицо поменяло цвет с зеленого на белый.

Я подумал, что даже для мнительного Миико такой чрезмерный страх это уже слишком. И в то же время… он был прав. Здесь хотелось притаиться. Прижаться к серой земле, едва прикрытой редкой травой. Затаить дыхание. Сделать вид, что тебя и вовсе не существует. Криво улыбаясь от неловкости, я нагнал Отума, уже добравшегося до 132-го шоссе. Шоссе круто поднималось к темному проему туннеля. Я присмотрелся, но и с этой стороны туннеля не заметил следов обрушения.

Ругнувшись, Отум поднял что-то с асфальта. Поднес к лицу, понюхал.

– Обертка, – сказал он с напряжением, и его губы сжались в прямую линию. Он брезгливо держал обертку за краешек.

Мне вдруг стало смешно.

– Обертка… и чего?

– Ничего. Запах шоколада еще не выветрился.

– Ты ненавидишь запах шоколада?

– Дебил. Это означает, что кто-то был здесь недавно. Возможно, все еще здесь.

Моя ухмылочка погасла.

– Кто-то здесь? – переспросил Миико неживым голосом.

– Эй, а что? – осведомился я неестественно бодрым тоном. – Отум, если ты знаешь о том, как пробраться сюда, почему этого не могут знать другие? Подумаешь, кто-то бродит поблизости. Может, обертка вообще сверху прилетела.

– Да, конечно, – терпеливо произнес Отум. – Нет лучшего занятия, чем перебрасывать фантики через десятиметровые насыпи. Это вообще возможно?

Я смерил расстояние и подумал, что Отум прав. Фантик слишком легкий, чтобы метнуть его так высоко.

– Ну и что, если здесь есть кто-то?

– Касательно нас – ничего, – коротко ответил Отум. – Но у них могут возникнуть неприятности, если они встретятся со мной. Чего встали? – добавил он грубо.

И мы пошли по 132-му.