Читать книгу Невеста в алом - Лиз Карлайл - Страница 5

Сазерленд провел ладонью по своим серебристым волосам.

– Итак, господа, мы приняли решение? Собираемся ли мы встретиться с мисс де Роуэн и спросить, не хочет ли она нам помочь? По крайней мере в этом деле?

– Нет, – делая шаг к двери, сказал Джефф. – Нет, я собираюсь поговорить с ней сам.

– Наедине? – уточнил Сазерленд.

Взявшись за дверную ручку, Джефф повернулся и свирепо взглянул на оставшихся.

– Кто-нибудь хочет поехать в Брюссель вместо меня?

Мужчины за столом непонимающе посмотрели на него.

– Тогда я думаю, что это касается только леди и меня, – жестко произнес он.

Джефф поспешил вниз по широкому белому водопаду мраморной лестницы, которая элегантно спускалась в сводчатое фойе клуба. Клуб с его прекрасными хрустальными люстрами, пышными коврами и коллекцией европейских пейзажей, которые украшали его затянутые шелком стены, был, пожалуй, самым шикарным во всем Лондоне.

Они построили здесь прочное наследие – он, Рутвейн и Лейзонби, и во многих отношениях это был самый успешный период его жизни. Впервые он был окружен мужчинами подобными ему; мужчинами, которые верили в дело Братства. И вместе им уже удалось достичь многого.

Но он не был особенно удовлетворен всем этим.

Иногда Джеффу казалось, что его жизнь можно разделить на три главы. Было детство – мрачные, страшные годы, когда он не понимал, кто он и что с ним не так. Затем пришло то, что он считает Просвещением – время, проведенное с бабушкой в Шотландии, его формальное образование и, наконец, успешная карьера в «Макгрегор и компания».

А затем Элвин, черт бы его побрал, решил пойти в дождь на охоту, в то время как половина их маленькой йоркширской деревушки лежала в постели с лихорадкой. И так началась третья глава.

С тех пор Джефф ждет четвертой главы.

Но почему он вспомнил об этом сейчас, стоя как потерянный у подножия главной лестницы? У мисс де Роуэн нет для него ответов. И вряд ли она в состоянии догадаться, какими могут быть его вопросы.

Но она где-то ждала и заслужила учтивой встречи.

Дежурный лакей сообщил ему, что леди действительно прибыла, спросила преподобного мистера Сазерленда и была сопровождена в книгохранилище клуба, частную библиотеку, которая была закрыта для публики.

В силу того, что их прикрытием служила организация, занимающаяся изучением естественных наук, – не совсем ложная крыша, – в Общество Сент-Джеймс часто допускались посторонние, даже женщины, для посещения библиотек, архивов и отдела древних рукописей. Коллекция была обширной и размещались в полдюжине роскошно обставленных читальных залов, располагавшихся по всей территории штаб-квартиры Общества.

Частная библиотека, содержащая самые ценные книги, которой пользовались члены Общества и их гости, находилась в небольшой уютной комнате. Дверь была открыта, и Джефф задержался на несколько мгновений в полумраке и тишине коридора, просто наблюдая за тем, как мисс де Роуэн перемещается по комнате.

Купаясь в косых лучах утреннего солнца, элегантная молодая женщина едва ли походила на богиню плодородия, с которой он познакомился прошлым вечером. Мисс де Роуэн бродила вдоль одной из книжных полок, иногда останавливалась, вытаскивала том, открывала, просматривала и засовывала его обратно, словно ничто не могло ей угодить.

Сегодня она была одета в шелковое платье для прогулок ярко-синего цвета, отделанное черным атласным кантиком, а масса ее темных волос была подобрана в таком свободном беспорядке, что казалось, она сделала это машинально. Эта сомнительная прическа была увенчана маленькой шляпкой, лихо сдвинутой на ухо, украшенной тремя черными перьями, синими рюшами и черными ленточками. Для завершения ансамбля на ее запястье весело болталась черная бархатная сумочка на шелковом шнуре с кисточкой.

Она точно не была красавицей, да и платье, пожалуй, было более ярким, чем требовала мода. Но шляпка – ох, эта шляпка намекала на некую дерзость. В целом же это было захватывающее дух прекрасное видение.

С тихим вздохом она поставила на место последний из просматриваемых ею томов.

– Лорд Бессетт, прошу вас, не держите меня в неведении, – сказала она, не глядя на него. – Интересно, вы все еще сердитесь на меня?

– Разве имеет значение, сержусь я или нет? – спросил он.

Она снова вздохнула, повернулась и встала перед ним.

– Хочу, чтобы вы поняли: я не из тех глупых девиц, которые поднимают шум ради забавы, – ответила она. – Да, это имеет значение. Вы что, действительно так решили прошлой ночью? Что я не вернусь? Что это была шутка?

Джефф уже не был уверен в том, что он решил.

– Мисс де Роуэн, могу я спросить, почему вы оказались в такой странной ситуации?

– Прошу прощения? – Она приподняла свои раскосые черные брови. – В какой ситуации?

Он тщательно взвешивал свои слова, поскольку ему было просто необходимо разобраться в некоторых вещах.

– Вы должны понимать, что ваш вчерашний поступок мог подвергнуть вашу репутацию серьезной опасности, – сказал он. – Хорошо воспитанная незамужняя дама…

– …не показывает свою сорочку и лодыжки на публике? – закончила она, скромно сжав руки и вытянув их перед собой. – Но я знаю, чего требует церемония и какое значение придает ей ваш Священник. Я сделала то, что было в моих силах. Я пошла на компромисс. Я не… бесстыдная, лорд Бессетт. Во всяком случае, не в общепринятом смысле.

Джефф попытался не хмуриться.

– Если вы собирались довести эту глупость до конца, вам нужно было сначала встретиться с преподобным мистером Сазерлендом и…

– …и дать ему шанс отказать мне прямо?

– …и попросить о специальном разрешении.

Она сделала шаг по направлению к нему – руки все еще сжаты, на запястье качается черная бархатная сумочка.

– Нужно начать, чтобы кто-то продолжил, лорд Бессетт. – Ее голос звучал слишком хрипло, чтобы ему было комфортно с ней. – Женщина не может рассчитывать на то, что к ней будут относиться как к равной, если она вынуждена обратиться за особой милостью. Кроме того, мы оба знаем, что в церемонии четко указано: поручитель должен представить своего кандидата во время инициации – ритуала, который датируется седьмым веком. Традиция – все для Братства. Я не собиралась быть той, кто нарушит ее… не больше, чем мне пришлось.

– Я знаю, что значит для нас традиция, мисс де Роуэн, – сказал он, смягчив тон. – Но я также знаю, какое значение имеет репутация для молодой леди в Англии. Возможно, времена немного изменились для незамужних дам с хорошим воспитанием. Но в основном все остается по-прежнему.

– Честно говоря, лорд Бессетт, в отношении воспитания мне нечем похвастаться, – спокойно ответила мисс де Роуэн. – По одной линии у меня торговцы, а по другой – длинная череда мошенников, бездельников и повес. Вообще-то в юности мой отец работал сыщиком уголовного полицейского суда. В тех редких случаях, когда он посещал дома джентльменов, он, как правило, пользовался входом для прислуги. Вы это знали? Нет, не думаю.

Он не знал.

– Хорошо, если он и работал сыщиком, то лишь потому, что это был его выбор, – мягко возразил он. – Ему не нужно было зарабатывать на жизнь.

Она опустила подбородок и с упреком взглянула на него.

– Значит, если мужчина снисходит до работы, то это – благородная жертва, а если женщина пытается заняться тем же, то это ради забавы? – предположила она. – Да, у моего отца есть навязчивая идея относительно правосудия. Он видел, как революционеры сожгли заживо его отца, и это оставило в нем огромный след на всю жизнь. А если бы я последовала по его стопам, то могла бы сделать только хуже.

Джефф прищурился.

– Вы это так понимаете?

Она слегка пожала плечами.

– Однако я вижу, что ваша забота обо мне – вопрос проблематичный, – продолжила она. – Мы оба знаем, что в Братстве клянутся кровью хранить тайну. И что раньше все вы видели куда больше, чем пару красивых лодыжек. Но оставим в стороне ритуалы. Вы решили встретиться со мной, потому что я вам нужна?

– Да, – ответил он. – Это так.

Она двинулась вдоль одного из кожаных диванов, остановилась и медленно, почти чувственно провела пальцем по мраморному бюсту Парменида, который стоял на маленьком столике позади него. Он не мог отвести от нее глаз. И сегодня, не испытывая наплыва гнева и эмоций, эта женщина казалась ему странно знакомой.

Он был почти уверен, что уже встречал ее раньше, но, порывшись в памяти, ничего не нашел. Должно быть, ошибся. Она никогда не растворится в толпе жеманных, бледных красоток. И никогда не будет женщиной, которую сможет забыть мужчина, когда-нибудь познакомившийся с ней.

Она подняла черные глаза и уставилась на него.

– Я не уйду, лорд Бессетт, – тихо сказала она. – Я не могу так легко сдаться. Я в большом долгу перед прабабушкой и Витторио. Я хочу знать, просмотрел ли Священник мои записи. Я хочу знать, по какой причине, кроме моего пола, Общество Сент-Джеймс отказывало мне. Вы можете мне дать ответ, сэр? Или мне расположиться на вашем пороге и оставаться там до тех пор, пока не выйдет Священник? Да, предупредите его, чтобы он не думал о садах за домом и о скрытом проходе в Сент-Джеймсский парк. Я пользовалась этим трюком, когда мне было десять.

Услышав эти слова, он громко рассмеялся, представив Анаис де Роуэн, которая взяла в осаду бедного старика Сазерленда… что же, это была вполне правдоподобная картина.

– Я рада, лорд Бессетт, что вы находите меня такой занимательной, – сказала она.

– Должен признать, из вас действительно получился бы отличный собрат. – Потом он посерьезнел. – Но женщину никогда не примут в Братство. Мне жаль. Я не знаю, почему ваша прабабушка решила, что такое возможно.

– Но я сделала все, что было…

Он сделал останавливающий жест.

– И я верю вам, – сказал он. – И в записях Витторио это отражено. Он был самым сильным из наших Адвокатов в Средиземноморье. Он всегда боролся за то, во что верил, и он не был дураком.

Джефф заметил, что на ее лице возникла тень тоски.

– Да, не был. – Она замолкла, отвернулась и внезапно шагнула к окну.

Джефф никогда не отличался отзывчивостью, но все же что-то кольнуло в его груди.

– Мисс де Роуэн, – сказал он, слегка касаясь ее плеча, – я не имел в виду, что…

Она уже решительно вытирала глаза тыльной стороной запястья.

– Все в порядке, – торопливо сказала она. – Просто… он был моим родственником. Моим наставником. И я просто немного скучаю по нему, вот и все.

– Все в Братстве скучают по нему, – мягко сказал Джефф, убирая руку.

Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, – ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.

Вместе они были как свет и тень – ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.

Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.

А это было равносильно тому, что он хотел бы, чтобы она рассталась со своей честной репутацией.

Работать и путешествовать бок о бок с женщиной, такой живой, как она, и не узнать ее? Боже, и то и другое просто немыслимо.

Но выполнимо. Уж он постарается держать себя в руках.

Это необходимо сделать теперь, когда жизнь ребенка в опасности. Ребенок, который даже сейчас почти наверняка напуган и растерян. Хранитель Жизель Моро мертв. Девочка осталась без того, кто мог бы направлять ее – не говоря уж о том, чтобы защищать, – в самые трудные годы ее жизни, в годы, когда ей придется вступить в борьбу с этой страшной правдой о себе. Принять то, что она – другая, и то, что она проклята этим Даром, который в действительности был не даром, а именно проклятием.

Он знал, что будет с Жизель Моро, поскольку сам пережил это.

Ребенка необходимо привезти в Англию, и ей должен быть назначен новый Хранитель. Она должна быть в безопасности во время этого ужасного периода ее жизни, когда окажется очень уязвима. И если для этого было необходимо находиться рядом с Анаис де Роуэн, смотреть в эти глаза цвета горячего шоколада ежедневно за завтраком и не прикасаться к ней – тогда да. Это выполнимо. И вполне ему по силам.

Теперь она смотрела в окно, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. И Джефф ухватился за безобидную тему для разговора.

– Расскажите мне, каким был Витторио, – наконец попросил он.

– Старым, – сказала она с прерывистым смехом. – Настоящим тосканцем. Но я с двенадцати лет проводила с ним по несколько месяцев в году и полюбила его как дедушку. Хотя сначала… сначала я действительно не хотела ехать к нему. Но я убедилась, что он желал для меня самого лучшего.

Джефф мягко повернул ее лицом к себе.

– Хотел ли он… все это для вас? – спросил он, экспансивно раскидывая руки. – Решение было принято вашей прабабушкой, но что думал Витторио?

Она на мгновение прикрыла глаза, и он подумал, что, возможно, она просто промолчит.

– У него были опасения, – признала наконец девушка. – А у кого их нет? Но Витторио был из другой эпохи. С иным образом жизни. Мы живем в изменяющемся мире, лорд Бессетт. Даже Братство меняется, и вы стали инструментом этих перемен. Боже мой, вы объединили все записи и родословные, построили лаборатории и библиотеки и примирили некогда разветвленные группы со всего континента. Почему же вам так трудно поверить в то, что женщина как Хранитель может что-нибудь предложить?

– Женщины действительно могут предложить многое, – согласился он. – Они так всегда и делали. Например, я был обучен моей… ну, близким другом моей семьи. Шотландской провидицей. Женщиной, которая имела огромное влияние в Братстве и обладала значительной властью. Многие из наших самых сильных ватейи – женщины, и всегда ими были.

– Однако для меня здесь нет места? – Мисс де Роуэн вызывающе приподняла подбородок. – Нужно признать, что я не очень сильный ватейи, лорд Бессетт. Я умею читать Таро – прабабушка София научила меня, – и иногда я могу догадываться, что люди думают, или почувствовать их присутствие. Тем не менее я сильна, решительна и готова. Я верю в Братство золотого креста и его благородную миссию. Итак, я спрашиваю вас снова – для меня здесь есть место?

– Вы – друг Братства, мисс де Роуэн, – ответил он. – И всегда им будете. Витторио и ваша прабабушка позаботились об этом. Да, со временем, возможно, вы станете одной из тех женщин, которая обладает огромным влиянием внутри секты.

– И это… все? – подавленно спросила она. – Это и есть окончательный ответ Братства на мои долгие десять лет борьбы?

В течение некоторого времени Джефф обдумывал то, что собирается сказать, изложить свои мотивы. У него было странное ощущение, что он опускается в нечто, что казалось ему почти бездонным. Это было похоже на глубокое погружение человека, вызывающего немного шокирующие ощущения. К тому же в этих глубинах скрывалась какая-то тайна.

– Если вы не возражаете, то могли бы нам помочь.

– Я должна помочь вам? – слегка недоверчиво переспросила она. – Вы меня отвергаете и в то же время просите о помощи?

– Просто выслушайте меня, – сказал он. – А затем… можете отклонить мое предложение. Вы вправе отказаться. И я не сомневаюсь, что именно это хотел бы от вас услышать ваш отец.

– Лорд Бессетт! – Она приблизилась. – Я взрослая женщина и хорошо знаю ожидания отца. Честно говоря, у него их немного. Он мало напоминает типичного английского джентльмена.

– Он ведь не англичанин, не так ли?

– Ну и что же? – Ее лицо озарилось сардонической улыбкой. – Зато я англичанка до мозга костей. Я росла в Глостершире и Лондоне, если не считать тех нескольких месяцев в году, которые проводила в Тоскане. Но давайте вернемся к вашим ожиданиям. Так что вам от меня нужно?

Джефф задумался, как бы получше объяснить.

– Это неловко, – сказал он. – Мне нужна женщина…

Она зашлась смехом.

– Неужели? – сказала она. – С такими золотистыми волосами с бронзовым отливом и подбородком, как у вас, не думаю, что это большая проблема.

– Мисс де Роуэн…

– Это, должно быть, из-за ваших мрачных глаз, – вставила она, кружась вокруг, словно он был конем на корде в манеже. – Да, они красивы, но не вызывают обморок у женщин.

Джефф взглянул на нее сверху вниз, нарочито выгнув бровь.

– Действительно, сокрушительный удар, – проворчал он. – Но что поделаешь, таким уж я уродился.

В этот момент медленная, ленивая улыбка коснулась ее губ.

– Не скромничайте, – прожурчала она. – Судя по всему, достоинств у вас вполне достаточно.

Ему удалось улыбнуться:

– Но мы отвлеклись. Итак, позвольте мне вернуться к моему предложению. – Он кивнул в сторону кожаных диванов, стоящих друг напротив друга у камина. – Вы не могли бы присесть, мисс де Роуэн? Мне следовало предложить вам это раньше, но что-то в вас выводит меня из равновесия. Уж извините за откровенность.

– Мне говорили, что я оказываю подобный эффект на людей, – сказала она. – Ну что ж, спасибо. Я сяду. И вы наконец скажете мне, что я должна сделать для вас.

Джефф выиграл несколько минут, позвонив в колокольчик и попросив принести кофе, и мисс де Роуэн сказала, что она любит горячий, черный и очень крепкий. Как ни странно, он смог догадаться, насколько крепкий.

Ожидая, он завел унылую, но зато вполне пристойную беседу об английской погоде, о начале лондонского сезона и о здешнем светском обществе в целом.

Но мисс де Роуэн не смогла поддержать эту беседу. У нее было двойственное отношение к первой теме, она не подозревала о второй и с презрением относилась к последней – напомнив ему еще раз, что, как бы он ни старался, он не сможет относиться к ней, как к обычной женщине.

Когда кофе был разлит, он сдался и приступил к сути вопроса, почти дословно повторив рассказ Дюпона о Жизели Моро и о несвоевременной смерти ее отца.

Когда он закончил, девушка опустила пустую чашку и откинулась на спинку дивана.

– Это все в Брюсселе, – сказала она. – Городской дом, не так ли?

– Мне так сказали.

– Вы сможете туда забраться?

– Забраться?

– По деревьям, – сказал она. – Трубам. Веревкам. Короче, вы все еще проворны, сэр? Или возраст призывает вас к неподвижности?

– Боже мой, мисс де Роуэн! – Джефф был оскорблен. – Мне нет еще и тридцати. Я еще на что-то способен, уверяю вас.

– Хорошо, вы можете взять меня с собой в Брюссель, – ответила она. – Ведь вы направляетесь именно туда, не так ли? Иначе кто-то другой рассказал бы мне эту историю. Итак, мы поедем вместе. Я подружусь с этой женщиной – даже буду рассыпаться перед ней мелким бесом, сумею войти в доверие, – затем проскользну в детскую и открою замок на одном из окон. Ночью вы туда заберетесь – или это сделаю я, – схватите ребенка, в это время внизу будет ждать экипаж, и мы отправимся в Остенд – в два или три часа ночи.

– Вот так просто? – удивленно спросил он.

– А что вас не устраивает? – ответила она. – До побережья не больше восьмидесяти миль. Думаю, примерно в пять тридцать пойдут поезда, так что мы сможем оставить экипаж в Гленте и прибыть в порт как раз к завтраку.

– Я начинаю верить, что это дело нужно поручить вам с Лейзонби, – проворчал он. – Сообща вы вобьете гвоздь в сердце бедной женщины в два раза быстрее.

– Какой бедной женщины? – широко распахнула глаза мисс де Роуэн. – О да, я понимаю, о ком вы. О матери. Ну, как только ребенок окажется в безопасности на английской земле, вы сразу же отправите ей сообщение. Она, вероятно, ни в чем не замешана, но ее решение связаться с этим Лезанном по крайней мере подозрительно.

Джефф промолчал, но он не мог отрицать, что его посетила та же мысль. Период ее траура только-только закончился. Неужели она действительно подумывает о браке?

– Вероятно, леди находится на краю бедности, – задумчиво сказал он.

Казалось, мисс де Роуэн обдумывала это.

– Все больше причин для воссоединения ее с английской семьей, – заключила она. – Пока мы здесь, не может ли ваш Священник раскопать что-нибудь про ее семью в Колчестере? Он же специалист по генеалогии, не так ли? И рукоположенный на служение в Церкви?

– Да, – ответил Джефф.

Мисс де Роуэн хищно улыбнулась.

– Хорошо, по моему опыту, никто не сможет превзойти священника, стремящегося вырвать из рук дьявола чью-нибудь заблудшую душу, – сказала она. – И похоже, Сазерленд способен довести это дело до конца. Ему и карты в руки.

Джефф очень осторожно поставил на стол чашку с кофе.

– Ну, мисс де Роуэн, кажется, вы прекрасно все поняли, – прошептал он. – Недостает только одного.

– И чего же?

– Приглашения.

Наконец-то он заставил ее густо покраснеть.

Но по правде говоря, он собирался пригласить ее. Она была импульсивной, но отнюдь не глупой. И делала хорошо продуманные выводы. Кроме того, она предложила именно то, что сделал бы Рэнс.

Однако он не собирался следовать этому плану.

Он взглянул на нее через чайный стол.

– Мисс де Роуэн, извините за нелепый вопрос, сколько вам лет?

Она вздернула подбородок, в ее глазах играл бесенок.

– Как неделикатно, – сказала она. – Леди никогда не ответит на подобный вопрос. Правда, я только что утверждала, что не могу сказать о себе, что я леди, не так ли?

– Вероятно, вы обмолвились об этом сгоряча.

Лукавая улыбка заиграла на ее губах.

– Хорошо, – сказала она. – Мне двадцать два года, а если быть точной, то скоро исполнится.

– Вы слишком молоды, – сказал он. – Отсюда порывистость, горячность, нетерпение.

– О, надеюсь, что так, – заметила она. – Прибавьте еще оптимизм, когда в душе живет ощущение, что все возможно. А почему бы и нет, черт побери?

Джефф откинулся на спинку дивана и оценивающе посмотрел на нее.

– Позвольте мне вам кое-что объяснить, мисс де Роуэн, – мягко сказал он. – Если вы рискнете сопровождать меня в Брюссель, хорошенько подумайте о последствиях этого рискованного шага.

– Вы имеете в виду мою репутацию? – Она заставила себя слегка улыбнуться. – Я понимаю, лорд Бессетт. И между прочим, не занимаюсь поисками мужа.

– Это хорошо, – сказал он, – потому что здесь вы его не найдете. Но риск, учтите, выходит далеко за рамки запятнанной репутации. За исключением того, что сообщил Дюпон, я ничего не знаю ни о Лезанне, ни о том, насколько он может быть опасен. Я даже не в курсе дела, приедет ли Дюпон. Наш представитель Братства в Роттердаме, конечно, приедет и сделает все, что сможет, но, откровенно говоря, мы направляемся в логово льва.

– Понимаю, – сказала она.

– И ваша семья, – настаивал он. – Я не представляю, что вы собираетесь сказать им, но вам придется справиться с этим самой. Мисс де Роуэн, если ваш отец бросит мне в лицо перчатку, я не буду удивлен. Я знаю, каким влиянием обладает ваш отец в Уайтхолле. Братство проникло во власть, причем на самом высоком государственном уровне. Мы друг друга поняли?

Приподняв брови, она пронзила его ироничным взглядом.

– Прошлой ночью под этими коричневыми капюшонами я заметила члена совета министров, двух заместителей министра, а также члена Тайного Совета. Я не настолько наивна, милорд, чтобы не понимать, что Братство имеет влияние на самых высоких уровнях нашего правительства.

– Есть еще одна вещь, которую вы должны понимать, – продолжил он. – Не обижайтесь, но руководить операцией буду я. Я буду принимать любое решение на каждом шагу – это моя прерогатива. У меня не будет времени, чтобы спорить с вами. И запомните: я человек прямой, даже безжалостный. Я верну этого ребенка, поверьте мне. Но при этом не причиню горе бедной женщине и не буду игнорировать ее желания – если только на карту не будет поставлена чья-то жизнь. Я понятно выразился?

– Получается, я должна быть простой пешкой в вашем генеральном плане? – предположила она.

– Поверьте, пока у меня даже нет плана, – сказал он. – Но, исходя из обстоятельств, я его составлю. И тогда вы будете придерживаться его на каждом шагу, или я буду вынужден приказать Дирку ван дер Вельде лично отвезти вас обратно в Остенд и оставить на клипере.

– Есть, капитан! – Мисс де Роуэн четко отдала ему честь.

– Так… вы согласны со мной?

Она широко усмехнулась.

– Неужели вы думали выгнать меня с помощью резких слов и угроз, милорд? – сказала она. – Это не сработает. Это именно то, чем я все время и предполагала заниматься – помогать устанавливать справедливость в несправедливом мире.

– И все?

– А что, вы полагали, что я хотела вступить в вашу организацию в ради гардероба? – спросила она смеясь. – Откровенно говоря, те колючие коричневые рясы выглядят так, как будто в них копошатся паразиты – точнее, средневековые паразиты.

– Так это все, чего вы хотели? – спросил он. – Не членство в Братстве, а борьба за справедливость в мировом масштабе?

Весь ее юмор мгновенно испарился.

– О нет, этого я точно не говорила. – От ее низкого, хриплого голоса у него по спине побежали мурашки. – Я сказала, что нам пора приступать к делу.

– Пора, – повторил он.

Ее улыбка согревала, как солнце.

– А как же иначе? – сказала она. – Да, лорд Бессетт, я готова сопровождать вас в Брюссель и буду как нельзя лучше прислушиваться к вашему зычному голосу. Надеюсь, с формальностями покончено?

Чувствуя сердцебиение, он колебался.

Не говоря ни слова, Анаис де Роуэн протянула руку над чайным столом.

С глубокой неохотой Джефф сжал рукой ее холодные и маленькие пальцы и потряс их.

В начале второй половины дня вдоль реки прочно обосновался лондонский туман; такая густая, грязная, туманная дымка, что кучера, проезжающие через нее, едва могли видеть головы своих лошадей, и такая вонючая, что от зловония у людей слезились глаза.

Газетчики суетились, спеша вверх и вниз по тротуарам вдоль Флит-стрит в надежде закончить свои статьи к назначенному сроку, и сталкивались друг с другом, осыпая взаимными проклятиями.

В это время возница тяжелой подводы, с грохотом поднимающейся в гору, не услышал приближающейся почтовой кареты. Этот досадный просчет заставил подводу накрениться набок, четверка лошадей начала дрожать и бить копытами, а лорд Лейзонби оказался по лодыжки в мелком угле у нижней части Шу-лейн. Выругавшись себе под нос, он стряхнул грязную черную пыль с сапог и пошел мимо ссорящихся возниц, схвативших друг друга за пальто.

Выбрав путь через улицу с заблокированным движением, Лейзонби шагнул в туман, затем повернул вниз в проход, который привел его к церкви Святой Бригитты. Вскоре проклятия и грохот вдоль Флит-стрит начали звучать приглушенно, словно его уши заполнились ватой.

С хитростью человека, который знал, каково быть и дичью, и охотником, Лейзонби, не полагаясь на зрение, а скорее на ощупь обошел вокруг церкви, а затем отправился вверх на кладбище. Осторожно продвигаясь среди надгробий, он выбрал себе место – небольшой укромный уголок, покрытый мхом, рядом с окнами, выходящими на север, прямо позади большого указателя.

Кипя праведным гневом, граф оперся спиной о холодный камень церкви Святой Бригитты, а затем устроился поудобнее, понимая, что бдение может быть долгим.

Примерно через полчаса в тумане послышались шаги, приглушенные и бестелесные, которые приближались к нему со стороны двора церкви. Сжав зубы, Лейзонби наблюдал, как Хатченс – его второй лакей за три месяца – материализовался из мрака. Чудак по-прежнему был в красной ливрее. Благодаря ей и нервному дыханию через нос Хатченса невозможно было не заметить.

Хотя он вообще не думал о своей одежде, выбирая из того, что его новый камердинер выложил на кровать, сегодня Лейзонби оделся в оттенки древесного угля и серого. Он растворился в тумане и слился с камнем как призрак.

А вот на Джеке Колдуотере был надет его обычный серовато-коричневый макинтош. Этот коварный мерзавец завернул за угол церкви, буквально ощупывая дорогу, и прошел мимо последних надгробий, вглядываясь в темноту.

– Мне здесь не нравится, Джек, – пожаловался Хатченс, когда он приблизился. – Кладбища вызывают у меня дрожь.

– Учитывая, сколько ты мне стоишь, можешь дрожать сколько угодно, – глухо сказал Колдуотер. – Что у тебя?

Хатченс засунул руку в карман.

– Чертовски мало, – сказал он, показывая край бумаги. – Я слышал, что сегодня он собирается провести вечер в клубе Куотермэна – у них очередная вакханалия. И я видел, как камердинер чистит его не самый лучший пиджак, что, вероятно, означает еще один маленький визит к миссис Фарндейл. Но состоится ли он поздно вечером или завтра, я не могу сказать.

– У него сексуальные наклонности страстной дворняги, – проскрипел Колдуотер, выхватив бумагу. – А после этого?

– О чем вы? – сказал Хатченс, защищаясь. – Я ведь сразу же вам сказал, что у Лейзонби нет расписания. Вам повезло, что мне удалось достать вот это. – Он сделал паузу и протянул руку. – Где мои деньги?

Колдуотер сунул листок в свой карман, затем извлек кошелек.

– За это ты получишь половину, – проворчал он.

Хатченс открыл рот, чтобы возразить. В полумраке Лейзонби наклонился вперед и бросил несколько монет в протянутую руку.

Хатченс вскрикнул и подпрыгнул, бросив деньги в туман.

– Черт побери! – крикнул Колдуотер, когда посыпались монеты. – Что за…

– Это я тебе задолжал с Благовещения, Иуда! – Лейзонби впился взглядом в лакея, который спрятался за небольшим мраморным памятником. – Потрать их с умом, потому что от меня ты не получишь больше ни полпенса, ни рекомендаций.

– М-м-мой господин? – прохрипел лакей.

– Именно, – сухо ответил Лейзонби. – За туманом можно спрятать множество грехов, не так ли? А теперь поторопись, Хатченс. Если побежишь назад на Эбери-стрит, ты, может быть, еще успеешь взять свои вещи до того, как их унесут уличные мальчишки. Ты найдешь их в куче, рядом с извозчичьем двором.

Лакей исчез во мраке, забыв про монеты. Лейзонби обернулся и увидел, что Колдуотер пятится назад. Он последовал за ним, стиснув одну руку в кулак, чтобы сразу же врезать ему.

– Что касается тебя, негодяй, – сказал Лейзонби, оттесняя репортера на еще один фут, – то мы сыграем в твою игру на пару. В отличие от Хатченса твои клерки из «Кроникл» в данный момент наверняка едят горячие пироги и запивают их пинтой пива.

На минуту Колдуотер лишился дара речи. Широко раскрыв глаза, он отступил еще на шаг, но споткнулся о надгробие и чуть не нашел свой вечный покой. Указатель опасно раскачивался, и Колдуотеру пришлось откинуться назад, взмахнув руками.

Лейзонби набросился на парня и, схватив его за плечи, навис над ним.

– Теперь слушай меня, и слушай внимательно, маленький говнюк! – прорычал он, глядя на него сверху вниз. – Если когда-нибудь я услышу, что ты посматриваешь на кого-нибудь из моих слуг, я лишу тебя работы. Я куплю твою чертову газету и приму меры, чтобы ты никогда и нигде не смог найти работу. Ты меня понял?

Колдуотер задрожал, но не струсил.

– О, выходит, вы и ваше Общество Сент-Джеймс считаете, что можете владеть миром, не так ли, Лейзонби? – Он сплюнул. – Я знаю многих из вас. И уверен: что-то происходит в этом доме.

– Ты ни черта не знаешь, Колдуотер, ты умеешь лишь пускать сплетни и плести интриги! – зарычал Лейзонби.

– Да неужели? – ответил Колдуотер. – Тогда кто был тот громадный француз в «Проспекте»? Вы не позволите его увидеть?

– Это француз, которого тебе лучше как можно быстрее забыть.

– О, я ничего не забываю, – вкрадчиво сказал репортер. – Я уже знаю, что этот человек приплыл в Дувр на французском клипере, который перевез по крайней мере дюжину вооруженных людей. И он кое-что вез с собой – фальшивые дипломатические документы в виде фолианта, на котором стоял этот ваш странный символ.

Лейзонби охватила ярость и странная смесь эмоций. Он сделал вдох.

– Ты… ты не знаешь, о чем говоришь.

– Это таинственный знак. – Репортер настоял на своем. – Тот, что запечатлен в камне на вашем фронтоне. Я понял его значение, Лейзонби. Вы заставили меня здорово побегать.

– Черт возьми, что тебе нужно? – Лейзонби так сильно дернул парня, что у того клацнули зубы. – Почему ты решил превратить мою жизнь в ад?

Глаза Колдуотера сузились.

– Потому что вы, сэр, не что иное, как кровавый головорез в красивых лайковых перчатках, – проскрежетал он. – И преследовать вас – прямая обязанность газеты, если правительство не может или боится делать это.

В этот момент Лейзонби захотел убить его. Сжать руками его шею и… Боже мой, он не знал, что собирался сделать с ним. Эти мерзкие, страшные эмоции снова закипели внутри его.

Всегда ли он ощущал то, что почувствовал, проведя несколько минут в компании Колдуотера? Казалось, что воздух наполнился запахом страха, идущего от молодого человека, наглеца и ублюдка.

Лейзонби тяжело сглотнул, а затем заставил себя отпустить парня.

– Нет, – тихо сказал он, отступая назад. – Нет, Джек, это не из-за глупостей, которые я натворил в юности. Это что-то другое.

Колдуотер расправил плечи.

– Я просто думаю, что читающая публика имеет право знать, что человек, который был приговорен к повешению за убийство, сейчас разгуливает на свободе и посещает дружеские встречи с богатыми и влиятельными людьми Лондона.

– И полагаю, что под этим ты подразумеваешь мои встречи с Бессеттом и Рутвейном?

– Они из тех, кто побогаче или кто повлиятельнее? – уточнил Колдуотер. – Кстати, я слышал, что Рутвейн забронировал полпалубы на «Звезде Бенгалии». Постарайтесь объяснить мне, что за дела у Общества Сент-Джеймс в Индии?

– О, помилуй, Колдуотер. – Лейзонби наклонился и поднял с земли шиллинг. – Разве ты не читаешь раздел светской хроники в собственной газете? Рутвейн женится. Он везет свою невесту домой в Калькутту.

Но ответом была тишина.

Лейзонби выпрямился и обнаружил, что разговаривает с мертвецами. Джек Колдуотер растаял в тумане.