Читать книгу Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд - Страница 10

День открытия завершился. В заключение родственники и служащие Филиппа, угощаясь шампанским, подняли бокалы и провозгласили за его успех пару тостов. Кондитерская выглядела чистой и безупречной, и вполне естественно, что ему захотелось продлить ощущение успеха, уже в одиночестве обозрев новые владения.

Насладиться видом гладкого холодного мрамора и поблескивающих стеклянных витрин, стоя посреди богато украшенного лепниной зала, настоящего дворца pвtisseries[49]. Очередь к нему протянулась почти до самого островного мыса. Он самолично неоднократно выходил на улицу, чтобы раздать бесплатно лакомые кусочки десертов и, естественно, осознавая неутоленные ожидания собравшихся, одаривал всех, к их вящей радости, своим благосклонным вниманием.

Однако его затаенная неудовлетворенность проявлялась в покалывающем напряжении спины, прямо между лопаток.

Она не пришла. Не соизволила прийти и стать свидетельницей его успеха, увидеть, какая толпа готова часами простаивать на холоде ради того, чтобы насладиться вкусом его макарун, которыми она пренебрегла. Не пришла посмотреть на его триумф, осознать ценность того, от чего отказалась.

Он собирался сам встретить ее и проводить в зал – никаких очередей для нее! – ввести в лаборатории, в узкий круг семьи и служащих, обойтись с ней исключительно вежливо. Чтобы устыдить Магали этой самой высшей степенью своей обходительности, вопреки ее грубости, заставив изменить мнение о нем в лучшую сторону.

Но она не пришла.

А вот тетушки ее заявились с визитом. Произвели столько шуму!

Впрочем, их появление ничем особенно не омрачило радость открытия, дело ограничилось легкой потасовкой у входа, когда они, прорвав очередь, проникли в кондитерскую. По крайней мере, он не принял от них ничего, что могло бы испортить ему этот день.

Он не выпил их чай, даже не собирался пробовать это зелье, принесенное ему особой, которая считает себя sorciиre[50].

А что до кувшинчика мадемуазель Магали… соблазнительный аромат, вплетаясь в иные запахи, наполнявшие лабораторию, искушал всех. И шеф-повара, тут же оторвавшись от работы, с жадностью взирали на сосуд с шоколадным напитком.

Ему пришлось отказаться и от этого зелья, потому… потому что будь он проклят, если согласится оказать ей честь, попробовав ее шоколад, – после того как она обошлась с его необычайным пирожным так, словно оно ничего не стоит. Вдобавок у него сложилось стойкое убеждение, что Магали пытается превратить его в жабу.

А что он мог сделать с ней?

Пробудить в ней непреодолимое, всеобъемлющее вожделение?

Он взял из малой холодильной камеры одну из тех миндальных ракушек «Desir» и попробовал ее – с тревогой, словно с того дня, как Магали отвергла ее, прошла целая вечность.

Нет, вкус по-прежнему безупречен. Крупинки фисташек на языке, тихий хруст оболочки и мгновенно тающий небесный вкус миндаля, а чуть позже – более плотный и насыщенный – абрикосового ганаша и, наконец, когда вы добираетесь до самой сердцевины, неожиданное легкое похрустывание спрятанного там закаленного карамельного ядрышка.

Малейшее изменение сделало бы пирожное вполне обычным. Он не мог позволить тому сомнению, что она посеяла в нем, погубить свое самое популярное произведение.

Может быть, для Магали необходимо придумать нечто новенькое.

Он положил руку на мраморный стол, позволив проникающему в ладонь холоду настроить мысли на творческий лад.

Нечто еще более оригинальное. То, что могло бы заставить эти карие глаза, сверкающие гневом, расшириться и потрясенно загореться желанием. То, что, попав к ней на язык, обезоружило бы ее совершенно, не позволив губам изогнуться в презрительной усмешке. Нечто совершенно особенное, что под силу сотворить только ему – во всем подлунном мире.

С полнейшим презрением она назвала его «ваше высочество».

Он вдруг улыбнулся, кулак его сжался с такой напряженной силой, что костяшки пальцев больно проехались по мрамору. Вполне возможно, ему следовало бы предложить ей корону.