Читать книгу Таракан без ног не слышит 2. Страшный зверь Ужик - Лора КАФ - Страница 11

Подготовка к Дефиле шла полным ходом. Восторженный трепет, с которым мои медвежатки относились к новой одежде, позволял надеяться, что и Город воспримет её нормально.

Конечно, возникли некоторые небольшие сложности с походкой. К тому же, по моему замыслу, юноши должны были выводить девушек, слегка приобняв их за талию. Увы, от этого пришлось отказаться. Они и поодиночке то, не очень ходили.

Зато, на удивление, быстро они научились носить одежду так, будто родились в ней.

Ещё до начала репетиций я попросила своих ребят предупредить горожан о том, что экскурсии к моему дому временно прекращены. Меня клятвенно заверили, что никто этого запрета не нарушит.

По замыслу, модели должны были выходить из моего дома на большое высокое крыльцо, как нельзя лучше для этого подходившего, и я уже представляла, как это будет прекрасно смотреться, когда неожиданно один из моих мальчиков спросил, можно ли ему пригласить на показ родителей.

– Можно. – Кивнула я, прикидывая, какую лучше майку на него надеть. С одной стороны, к его синим глазам и надо бы что-то синее, а с другой, он был такой жгучий брюнет.… На Красавчика похож. Решено! Сделаю чёрную майку с синим кантом. Нет. Ужасно. Лучше буквы. На левой стороне груди. А ещё лучше его имя. Здорово будет.

– А брата?

– Что?

– Я говорю, мне брата можно будет пригласить?

– Какого брата? Куда пригласить?

– На показ.

Я внимательно посмотрела на парня. Уже не как на модель, а как на человека. А потом посмотрела на остальных. Стоят. Молчат. Ждут, что я отвечу. И я поняла, что каждый из них хочет пригласить кого-то из своих родных. Это ведь такое событие. И ещё я поняла, что показ то и делается не для папы и уров, а для Города. И именно горожане должны это видеть, в первую очередь. И под конец я поняла, что лужайка перед моим домом не вместит всех.

Распустив молодёжь по домам, я отправила Ваману к Максу. Тот строил дом по вечерам и никого на эту стройку не пускал. Тоже сюрприз готовил.

Макс прилетел немедленно. Вместе со своей бригадой. Ребята уже заплатили за право построить свои собственные дома и теперь ходили такими важными, куда тебе!

– Макс! – Трагическим голосом возвестила я. – У меня проблема. Поэтому бросай все свои дела и быстренько думай, где ещё в Городе можно провести мой показ.

Макс иногда присутствовал на репетициях, поэтому знал, о чём я говорю.

– На рынке не получиться. – Сразу же сказал он.– Там много не увидишь. У Дворца тоже. Холм. Высоко и далеко.

– А может, там, где мы цветы брали? – Раздался робкий голос.

Мы уставились на паренька. Это именно он спрашивал, можно ли ему прийти, с родителями, на пикник. Надо же, как понравилось. Я о долине бы и не подумала. Макс, видимо, тоже, потому что хлопнул парня по плечу и воскликнул. – Молодец, Ив!

– Только как там по траве то? – Повернулся он ко мне, и я кивнула.

– Вот для этого вы мне и нужны. Завтра нужно построить там подиум. А сейчас бегом к урам. Есть у меня одна идейка.

По дороге я мучительно думала, как объяснить великим учёным, что такое музыка, но все оказалось проще пареной репы. Они прекрасно знали за музыку. И в архивах, после недолгих поисков, нашлись пара файлов с шедеврами классики. Мелодия была несколько однообразной и какой-то механической, но на моем безрыбье и это за хит сойдёт. Главное, что её можно было слушать. Просто они её не слушали. И горожанам не давали. Зато дали мне. И послушать, и попользоваться.

На этом мои вопросы и клянчи не закончились. Взамен, я рассказала урам о простеньких музыкальных инструментах, нарисовала парочку и спела целых три песенки. Про кузнечика, звёздочку и песенку Винни Пуха. После чего удрала, прихватив со стола, надкушенную кем-то, авву.

Макс, с ребятами, сотворили чудо.

Представив себе, возможное, количество горожан, я поняла, что с простой сценой тут делать нечего. И нам нужно нечто выдающееся. Настолько выдающееся, чтобы представление было видно не жалкой кучке в пару сотен человек, а огромной толпе, в количестве… Сколько у нас в Городе народу проживает? Вот именно в этом количестве. И ни человеком меньше.

Время поджимало.

Снова пришлось бежать к урам и, задыхаясь после бега, больше на пальцах чем словами объяснять, в чём состоит новая проблема.

Подиум установили прямо на воде. Гениально и просто. Длинная платформа из толстых водорослевых плит уходила вдаль метров на сто и заканчивалась ширмой, за которой была установлена самая широкая и толстая плита для наших моделей.

Плиты заливались прямо на берегу, в разборной форме. Закреплялись раствором, стаскивались в озеро и сшивались пластинами. Для устойчивости их надёжно привязали к донным камням.

Ширма голубого цвета была почти незаметной на фоне озера, сливающегося с небом. Красота.

Я тихо ликовала. Показ обещал быть фееричным.

Но что-то мы упустили при строительстве платформы, потому что, придя на следующий день, не обнаружили её.

Я ошарашенно пялилась на гладкую, как зеркало, воду и не могла понять, кому могли понадобиться неподъемные плиты? Подозревала всех, начиная от водорослеедных пираний и заканчивая инопланетянами, которым срочно понадобился строительный материал для нового звездолёта.

Слезы досады уже плескались в моих глазах, готовые сорваться с ресниц и затопить всё вокруг, но тут, один из моих медвежат закатал штанины и ступил прямо в воду.

Шаг, второй. Третий… десятый. Он шёл и шёл по воде, аки посуху и пока я шмыгала и вытирала слёзки, другие поняли, что произошло, и ликующе завопили.

По какой причине вода в озере решила подняться, меня, в данный момент, совершенно не интересовало. Может, дожди, может, верёвки в воде усохли. Неважно. Главное, что платформа была на месте.

Я захлопала руками, привлекая внимание, и завопила.

– Всем построиться. У нас пара часов на тренировку, потом отдых. Не будем терять время.

Хорошо, что бледно-цветная одежда горожан не боялась воды и не расползалась от влаги. Медвежатки успели искупаться по нескольку раз, пока научились не сбиваться с прямого пути подиума. Дело пошло на лад, когда Макс сбегал за лесинкой, вкопал её, точно напротив ширмы и повесил на верхушку свою кофту. В качестве ориентира.

Для того, чтобы обеспечить максимальную явку, я рассказала папе про то, что на свете есть такая прекрасная вещь, как выходные дни, и потребовала немедленно ввести их в обиход.

Папуля был согласен на все, лишь бы я не плакала и не бегала вешаться на каждом суку.

До начала представления горожане лакомились принесёнными вкусняшками.

Вамана вместе с матерью продавал свою волшебную воду. Сейчас, когда Мая жила во втором круге, они ни в чём не нуждались и могли бы раздавать воду бесплатно. А то и вообще забыть про свой, нищенский, бизнес. Но долгие годы в бедности не прошли даром. И я не могла осуждать их желание ещё немного заработать.

По воздуху плыла тихая, почти неслышимая и незаметная музыка. Просто звук флейты, настолько органично вписавшийся в общую картину, что, казалось, это поёт ветер над озером.

Смеркалось.

В сиреневых сумерках, незаметно накрывших долину, раздался тихий ритм барабанов, и горожане насторожились. Светильники загорелись ярче, и на площадку вышла первая пара. Ширма стояла метрах в ста от берега, да и народу набежало столько, что самые дальние не имели ни малейшего шанса увидеть что бы то ни было. Но тут небо осветилось, и изумлённые горожане увидали на другом краю озера, юношу и девушку, метров в тридцать высотой.

Разумеется, это была всего лишь проекция, но настолько чёткая и реалистичная, что толпа единодушно вдохнула и забыла выдохнуть. Девушка на подиуме сделала шаг, и фигура, спустя мгновение, повторила его, а за ней появилась вторая, точно такая же фигура, стоящая боком.

Второй шаг и фигуры начали расходиться в разные стороны, а позади появилась еще одна.

Парень двинулся вслед за девушкой, и над озером, один за другим, появились и его двойники. Прямо, сбоку, сзади. Проекторы передавали изображения в нескольких ракурсах, и над озером через минуту гуляло уже восемь двойников.

И тут раздался первый восторженный вопль и следом грянула музыка, заглушая остальные крики.

Тридцатиметровые двойники доходили до берегов и исчезали, а позади появлялись все новые и новые, копируя движения предыдущих. Следующая пара вышла из-за ширмы, и двойники над озером сменились. С голографиями население уже было знакомо, поэтому обошлось без сильных нервных потрясений и обмороков.

Всё шло, как я и задумала, кроме одного. Папа Корм наотрез отказался выходить на подиум.

Я сначала немного расстроилась, но, подумав, согласилась. Все-таки, он правитель. По статусу не положено, по подиумам бегать.

Каждый новый выход толпа встречала восторженными криками и свистом, которые не могла заглушить музыка. Длинноногие красотки улыбались с высоты птичьего полёта. Сияющие глаза превращались в звезды. Шалун ветер улучил момент и выхватил, из тоненьких пальчиков юной модели широкий алый шарфик и взметнул его ввысь. Я с ним об этом не договаривалась, но камеры не упустили момента, и небо над нами, на несколько мгновений, превратилось в огромный волшебный цветок.

Я сама едва не оглохла от собственного крика.

Зрелище заворожило меня настолько, что я не заметила, как все подошло к концу.

После показа модели мои разбрелись по толпе. Все старались подобраться поближе, пощупать ткань и спросить, когда и кто будет продавать эти чудные вещи.

Расходились горожане уже заполночь. Дорогу к городу освещали гроздья светильников, развешанных на деревьях. И это тоже радовало всех. Меня не радовало уже ничто. Я мечтала о постели, кажется, уже целую вечность. Ушла я тихо, по-английски. От усталости даже не подумала, что через город было бы быстрее и удобнее. Ползла себе тихонько и даже успела немного выспаться по дороге.

Придя домой, я заглянула на антресоли, проверить Щена. Там его не было. Значит, на балконе. Пёсьему сыну, почему то, невероятно, нравилось там. Надо сходить.

Поднимаясь на балкон, я тихонько свистнула, а потом позвала.

– Щен, где ты, маленький. Заждался.

– Ничего. – Раздался знакомый голос, от которого сердце моё оборвалось и рухнуло в бездонную пропасть, а вместо сердца, в груди, забилась сумасшедшая птица.

– Я умею ждать.

На ватных ногах я подошла к столу и рухнула на сиденье. В горле у меня пересохло, и я молча сидела и смотрела на него. А он смотрел на меня. Молча.

Я не знаю, сколько веков прошло, когда он, наконец, откинулся назад и, кашлянув пару раз, произнёс.

– Ну, здравствуй, Ол. Или Альлига. Как тебе больше нравиться?

– Здравствуй… ур. – Так же, откашлявшись, произнесла я.

– Ты забыла моё имя? – Иронично усмехнулся он. И от этой его ухмылки у меня, как и раньше, по спине пробежал лёгкий озноб.

Я отвела взгляд и пробормотала.

– Откуда бы я его узнала. И когда.

– От меня. Не так давно. Около трёх смен назад. На каменной реке, когда мы встретили единорогов. И не пытайся меня убедить, что ты этого не помнишь. И не пробуй сказать, что это не ты. Райл рассказал мне все про тебя.

– Райл?

– Ты сама его попросила. Забыла? О том, что телом его мамы пользовалась не она.

– И ты поверил?

– Почему бы нет. В единорогов тоже трудно поверить. К тому же вы, с настоящей Ол, настолько разные, что я сам бы выдумал теорию о переселении душ. Если бы она не была, уже, придумана. И, ты извини, но я кое-что, слышал из ваших с Райлом разговоров. Но тогда я думал, что это у вас игра такая.

Я сосредоточенно гнула ноготь на большом пальце, когда вдруг услышала.

– Мы нашли Таву.

Я вскинулась, не сумев сдержаться и он, кивнув удовлетворённо, продолжил.

– Мёртвую. Она погибла.

Я сломала ноготь и, вскрикнув от боли, сунула палец в рот. Шан перегнулся через стол, вытащил мой раненый палец, осмотрел его, достал откуда-то крохотный цилиндрик с клеем и залил ранку. Подул, а потом прижал мою ладонь к своему лицу. А я закрыла своё лицо другой ладонью, которая ещё оставалась в моём распоряжении, и тихо заплакала.

Он обнял меня. Он не гладил меня по голове и не говорил успокоительных слов, но я вдыхала запах его тела, заново узнавая, и рыдания мои постепенно стихали.

– Дай воды. – Попросила я его, шмыгая носом. – На столе кувшин.

Он поднялся и налил воды в высокий узкий стакан. Подал, и пока я пила холодную воду, спросил.

– Как мне тебя называть?

– Здесь меня зовут Альлига. – Я подняла на него глаза. – Почему ты решил, что она – это я?

– А почему я должен был этого не решить? С первого же дня, когда дочь Корма, безнадёжная идиотка вдруг обрела разум, я подумал про тебя. А когда ты пришла в центр первый раз, помнишь? Ты посмотрела на меня такими дикими глазами, будто призрак увидала. С чего бы тебе так пугаться незнакомца?

Я подумала, что, видимо, меня тогда сильно перекосило от неожиданности.

– Я узнал тебя, когда ты смеялась с этим маленьким горбуном. Никто в этом мире не может смеяться так как ты. Я должен благодарить этого безымянного…

– Не называй его так. У него есть имя. И если ты ещё раз назовёшь его безымянным, я перестану разговаривать с тобой. Он мой друг, и, поверь, он намного умнее тех, кого вы считаете нормальными.

– Хорошо. Я буду называть его только по имени, если ты скажешь мне, как его зовут.

– Вамана.

– Забавное имя. И почему ты его так назвала?

– Когда-то очень давно жил, а может, и не жил, один бог. Он превратился в карлика, по каким-то своим, причинам. Ну, ему так захотелось. Но он не перестал быть богом. И остался могущественным и мудрым существом.

– Значит, давно. А ты была лично знакома с этим мудрым существом.

Я усмехнулась.

– Я не была знакома с этим богом. Я сама его выдумала. Или не я, а кто-то другой. А мне это только приснилось.

– Тебе сняться удивительные вещи.

– Всегда снились. Попробуй поспать всю свою жизнь, может и тебе присниться что-нибудь интересное.

– Альлига, я мог бы поверить в это ещё вчера. Но сейчас ты уже не сможешь обмануть меня. Это ты была в теле дурочки Ол, когда мы встретились.

– Почему, дурочки?

– Да потому что. Она и двух слов толком связать не могла, один секс на уме. Озабоченная. Ты бы видела, как она передо мной задом вертела, когда ты ушла.

– И ты, разумеется, быстренько этим воспользовался?!

Ревность ткнула меня острым кулачком прямо в солнечное сплетение.

– Представь себе, и не подумал даже. – Счастливо заулыбался Пиллен. – Я же говорю, она полная дура. С ней и пяти минут рядом нельзя было посидеть.

– А полежать?

Пиллен расхохотался и потянулся обнять меня.

– Милая моя, неужели ты думаешь, что я влюбился в большие груди? Там и побольше были.

– Разумеется, ты влюбился в мой богатый внутренний мир, когда караулил мой сладкий сон в клетке. – Съязвила я и тут же поняла, что проболталась.

Я быстренько сделала голубые глаза и запорхала ресничками. Может, не заметил? Ага, два раза.

Пиллен подхватил меня на руки и закружил.

– Это ты, это всё-таки ты!

Спустя единый миг и три миллиона лет, когда я лежала на плече Пиллена, с опухшими от его поцелуев губами и горящей от его ласк кожей, в мой опустошённый мозг постучался маленький вопросик. Ненужный и неважный. Просто от любопытства, я спросила.