Читать книгу Таракан без ног не слышит 2 - Лора КАФ - Страница 3

Пять тысяч лет назад я провалилась во временной тоннель, как это называли уры, местные умники и знать. Новый мир отличался от моего прежнего, как гном от синхрофазотрона. Он был слишком мал для меня, ограниченный одним единственным Городом.

Мне, избалованной глобальной компьютеризацией, доступностью любой информации и свободным общением со всем миром, возможностью за пару часов поменять один город на другой, или не на город, многообразием одновременных событий, непреходящим адреналином возможной всеобщей гибели и прочей урбанистической требухой, было скучно здесь, в этом маленьком мире, населенном эльфами, единорогами, колдунами и идиотами, которые были мудрее колдунов.

Я хотела вернуться. Я очень хотела вернуться. Домой. К мужу. К себе. К себе, потому что здесь была не я. Тело, которым я пользовалась, не было моим. Время, в котором я сейчас жила, не было моим. Даже мой биологический папа, который так меня любил, не был моим. Эта жизнь не была моей.

Всё что мне здесь принадлежало, это старая тушка, спрятанная в дупле волшебного дерева, где-то на краю земли. Эта жизнь была для меня интересным, но затянувшимся сном.

Я упустила уже два шанса вернуться. Остался ещё один. Найти жээн. Для этого нужно было найти табор. Думаю, это будет не очень трудно.

Ах, блин. Надо было спросить у Распорядителя. Он же сказал, что они тут за всеми следят. Уж наверняка они знают, где располагается тот или иной табор. Надо будет выяснить как-нибудь по-умному.

По умному, по мудрому. София – значит мудрость. И дочери её, Вера, Надежда, Любовь. Так, так. Что там ещё было? На «А» Анна, Анастасия, Аглая, Агния. Вот! Агния – Значит агнец. Подходит. Беленькая, тихая. Молчит и улыбается. Как овечка. Лупает своими глазищами на мужа и улыбается. И никого кроме него не видит.

Ох, чует моё сердце, долго он этой пытки любовью не выдержит. Характер не тот. Кстати, Давид, это любящий, или любимый? Что-то не помню. Да и не подходит ему это имя. Он у нас мальчик суровый. Скорее Эраст. Или Даниил, суд божий.

А может, всё таки Аглая? Кажется, это одна из граций. Как их там? Аглая, Талия, и третья… Федора? Фе Феодосия? Нет, Феодосия – Это город. Блин, не помню. А было бы здорово назвать трёх сестричек именами харит.

– Альлига! – Раздался снизу негромкий окрик. Я выронила чашечку и та дзынькнув, разлетелась на каменном полу. Да, нервы и впрямь ни к чёрту. Спросить у Лунны, нет ли у неё подходящего зелья?

– Кто там? – Я перегнулась через перила. Внизу стояла маленькая женщина, как же её зовут то? Ну, которая меня успокаивала, когда меня колбасило в первый день.

– Я могу с тобой поговорить? – Спросила она.

– Откуда я знаю, что вы можете. – Хотела сказать я, но вместо этого расплылась в гостеприимной улыбке. – Конечно. Поднимайтесь.

– Нет. Если можно, лучше ты спустись ко мне. – Ответила она. Ну как же её зовут то, блин?

Я спустилась вниз.

– Зря вы не захотели подняться. Там очень красиво. У меня сегодня уры в гостях были. Оценили. Пойдёмте на кухню. Там хоть стулья есть. – Щебетала я, проводя гостью по своим владениям. С чувством глубокого удовлетворения глядя на её удивленное лицо. И сама в свою очередь удивлялась, не в силах определить, сколько же ей лет. То ли двадцать, то ли шестьдесят. Я имею в виду по внешнему виду.

Мы зашли на кухню. Предмет моей особой гордости, потому что дизайн мебели я разрабатывала сама. И сама балдела, какая красота получилась.

Центром кухни был круглый стол с каменной столешницей из серого гранита. Ну, не совсем круглый. Мы вырезали из валуна плоскую плиту и когда сняли, я не стала ровнять края. Настолько это был фактурно. Вся остальная мебель плясалась от стола. Полки, с такими же необработанными краями. Высокие табуреты с низкими спинками и подставками для ног. Делать мебель было несложно. Волшебный клей намертво схватывал и камень, и дерево, и ткань и вообще, любой материал с любым материалом. Наверное, даже лёд и пламень мог бы склеить, приди мне в голову такая фантазия.

Из серого же гранита была вырезана ажурная ваза, стоящая посреди стола. Возилась я с ней уже третью неделю и она ещё не была закончена.

Я пригласила гостью за стол и налила чаю. Мы уселись. Отпили по глотку. Улыбнулись друг другу. Снова хлебнули чаю. Вздохнули.

Я кашлянула.

– Прошу прощенья, но мы с тобой так долго не виделись, а столько событий… не напомнишь, как тебя зовут?

– У меня нет имени. – Тихо ответила женщина, и я закашлялась, теперь по настоящему.

– Ты… – Я вытаращила на неё глаза.

– Да. Я тоже ур. Почему ты удивляешься. Разве женщина не может быть уром.

– Женщина может быть кем угодно. – Прокашлявшись, ответила я. Честно говоря, я-то подумала об эльфах. – Извините. Просто, вы ведь тогда, в прошлый раз, называли мне своё имя.

– Это не имя. Это одно из моих занятий. Лунна любит готовить. Она повариха. А я растила и воспитывала и твоего отца и его родителей и тебя. Я – Нянька. И…я одна. Почему ты говоришь так, будто меня несколько?

– А-а-а, это вроде как знак уважения – Протянула я. Нянька приподняла бровь, но промолчала.

Мы снова отхлебнули по глоточку. Еще помолчали. Я вздохнула.

– Вы ведь не просто так сюда пришли?

– Я пришла одна.

– Ах, ну, да, да…Ты. Пришла.

– Ты права, девочка. У меня к тебе очень важное дело. Настолько важное, что я не могу говорить о нём прямо сейчас. Сначала мне нужно кое-что узнать и понять. Скажи, тебе здесь хорошо?

Она просто впилась в меня взглядом, а я осела на табурете как потревоженная опара. Сдулась, пряча глаза.

Хорошо ли мне здесь? С одной стороны – да. Ничего плохого со мной здесь не случилось. Все мои желания исполняются, загадывать не успеваю. Пожелай я луну с неба – достанут. Прямо к утреннему кофею и доставят. Вместо булочки.

– Ответь мне честно. – Она дотронулась до моей руки.

– А если я честно не могу?

– Тогда, соври.

Я усмехнулась.

– А если я совру, когда буду врать?

Она выпрямилась и сложила руки на коленях.

– Что ж, ты достаточно умна, чтобы сделать это. Но я поняла, что тебе тут не очень хорошо. Ты ведь хотела бы уйти. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. И только поэтому разговариваю сейчас с тобой. Только потому, что ты действительно умна. Ты должна понять.

– Понять что? – Я закусила щеку и скривила губы в злой ухмылке. Ох, не нравятся мне эти заячьи петли.

– Скажи, ты хорошо помнишь колыбельную?

– Какую ещё колыбельную? При чем тут…

– Ту, что пел тебе отец. Всю твою жизнь. С самого дня твоего рождения. Каждый день.

Я растерянно втянула голову в плечи.

– Ну-у, вспоминается мне какой-то вой. Ты об этом?

– Да! – она прямо рванулась ко мне. – Ты помнишь? Я же говорю, что ты умница.

– Постой, постой. – Я подняла вверх ладони. – Я помню, что кто-то выл над моей головой, но если тебе нужны слова этой песенки, то извини, я пас.

– Ты их не помнишь?

Я покачала головой.

– Ни слова?

– …………..

– Альлига, ты должна выучить эту колыбельную.

– Зачем? Я пока не собираюсь рожать. И чужих тоже воспитывать не собираюсь.

– Ты восемнадцать оборотов была безумна. Здесь такие не живут, ты уже знаешь это. Но тебе жизнь сохранили. Все эти годы я следила за тобой. Ухаживала. С той поры как ты проснулась, любое твоё желание исполнялось. И не только потому, что ты дочь Корма. Мы сделали всё, чтобы ты была счастлива. И сделаем ещё больше. Неужели даже в виде простой благодарности ты не можешь выполнить одну мою просьбу. Это нужно тебе самой. Если ты не будешь повторять её каждый день, ты можешь снова уйти.

– Ну не помню я эту колыбельную. – Взвыла я. – Не помню, хоть убей.

– Но ты же можешь выучить её. Конечно, она достаточно сложна, но у тебя будет столько времени, сколько тебе понадобиться. Альлига, это очень важно для нас. – Взмолилась она и я дрогнула.

– Хорошо. Я постараюсь. Её обязательно нужно петь?

– Нет. Просто выучить слова. В строгом порядке.

– Хорошо. – Вздохнула я.

– У меня ещё один вопрос, можно? – Как то даже подобострастно промолвила она.

– Давай. – Кивнула я.

Ты спала всю свою жизнь. Откуда ты знаешь столько вещей? Кто тебя научил всему этому?

– Ну, это ты у себя спроси. Кто находился со мной всё это время? кто мог меня научить всему? Этому.

– С тобой находилась я, твой отец и две горожанки, которые убирали из под тебя нечистоты.– она произнесла это спокойным, ласковым голосом, но в её глазах блеснул злобный огонёк.

Нечистоты, значит?

– Так, может, это они и научили? – я прищурилась и позволила ехидной улыбке искривить свои губы.

– Ты, конечно же, шутишь. Она приподняла подбородок и тоже прищурилась.

– Какие уж тут шутки. Ты заглядывала ко мне пару раз в день, проверить, чистая ли у меня попа. Спасибо тебе за заботу. Папа и того реже, повыть надо мной. Кстати, может, скажешь, зачем он это делал?

– Без этой колыбельной ты превращалась в чудовище. Когда ты была маленькой, то просто плакала, а когда подросла – стала драться. Во время таких приступов двое сильных мужчин с трудом справлялись с тобой.

– Какая я молодец. Так вот откуда у меня такая хорошая физическая подготовка. Только вот неувязочка. Я превращалась, как ты говоришь, в чудовище даже после его колыбельной. Это как?

– Ты помнишь? – Удивилась она.

– Я знаю.

Она насторожённо посмотрела на меня, но ничего не сказала.

– Хочешь ещё чаю? – Предложила я.

– Да. Из чего он сделан?

– Травы. Только натуральный продукт. Никакой химии. Вкусно и полезно. Да, обязательно попробуй вот это. – Я пододвинула к ней блюдце с вяленой аввой.

Она настороженно посмотрела на грудку красно-бурых кусочков.

– Что это?

– Это авва. Мякоть, подсушенная на воздухе. Ваши мальчики сегодня пробовали. Им понравилось.

Он кивнула в ответ, но от блюдца отвернулась. Погладила ладонью камень столешницы и вздохнула. Я сплела пальцы и, упершись локтями в стол, подалась в её сторону. Как она там сказала? «Это очень важно для нас?» для кого это «для нас»?

– Нянька, это ведь ты пришла ко мне. Это тебе от меня что-то нужно. Может, всё-таки ты скажешь правду, что это за песенка, почему она так важна для тебя и почему я должна тратить своё время на то чтобы её выучить?

Она посмотрела на меня и уже открыла, было, рот, но потом покачала головой отрицательно и печально.

– Нет, Альлига, я не могу тебе сейчас этого рассказать. Потом, обязательно, но не сейчас.

Она прижала ладони к лицу и с силой потёрла. Улыбнулась виновато.

– Давно не спала. Помни, ты обещала мне выучить колыбельную. Попроси Корма, чтобы он помог тебе.

Я улыбнулась и покивала в знак согласия.

– Обещала – выучу. Но взамен я прошу тебя об одной услуге. Сверх того что вы уже сделали для меня.

– Я тебя слушаю.

– Верните маленькую безымянную на место.

– Я не понимаю, о чём ты? Как тебя могут интересовать безымянные?

– Ур, тот который недавно был здесь, сказал мне, что вы следите за всеми нами. Значит, ты знаешь, о ком и о чём я говорю. А этот твой вопрос только подтверждает мои подозрения.

– Альлига, Ты заблуждаешься. Мы действительно наблюдаем за происходящим. Это необходимо. Но это же не значит, что мы следим за каждым твоим шагом. И я, правда, не знаю, о какой безымянной ты говоришь.

Я ухмыльнулась.

– Ну, что ж. В таком случае я прошу у тебя прощенья. Даже дважды. Во-первых, за свои необоснованные подозрения, а во вторых, за то, что наша договорённость теряет силу.

– Аль! – Она подскочила с места. – Ты не можешь!

– Я всё могу. И все ваши благодеяния мне фиолетово. Усну сегодня и проснусь дурочкой. Будете мою задницу всю свою оставшуюся жизнь мыть. А мне будет по фигу. В общем так, я начинаю учить ваши песенки только после того как увижу маленькую.

– Хорошо! Я найду её для тебя. – Воскликнула Нянька. Схватила чашку и одним глотком выпила весь чай. – Кто она?– Женщина слишком резко поставила чашечку на стол и та разлетелась на кусочки.

Уже вторая за сегодняшний вечер. Я вздохнула.

– Гэдла. С рынка. Маленькая. Безымянная. Что-нибудь ещё?

– Достаточно. – Махнула рукой нянька. – Зачем она тебе?

– Чтобы было? – Буркнула я. Моя безумная догадка подтверждалась, но не могу сказать, что это меня радовало.

– А если я не найду её…– Нянька попыталась прикинуться шлангом.

– Я не смогу выучить колыбельную.

ДВОЕ

– Вот видишь. Я была права. У девчонки гипертрофированное чувство милосердия. Она просто рождена для того, чтобы кого-то спасать.

Ещё немного и я расскажу ей нашу трагическую историю. И все наши проблемы закончатся.

– Если бы мы были дома, я бы сказал «Дай Бог», но здесь его нет, и он всё равно не услышит.

– Ты всё такой же старый циник.

– Но почему ты не рассказала ей сразу? Зачем эти тайны? Чего ты ждёшь? Когда она снова станет идиоткой?

– Ах, сколько вопросов. Тебе ответить на все, или ты сам поймёшь?

– Ответь. И прекрати эти глупые загадки. Ты владеешь большим объёмом информации. Ты имеешь свободу передвижения.

– А что твои жучки? Обленились?

– Ещё раз говорю тебе, перестань! Ты прекрасно знаешь о режиме экономии. К тому же они выходят из строя. Твои косорукие мальчики могут только ломать.

– Эти мальчики больше твои, чем мои. И чего ты так разошёлся?

– Я задал тебе вопрос! И вместо того чтобы просто на него ответить, ты устраиваешь свару.

–……………………..

– Чего ты молчишь?!

– Жду, когда ты успокоишься. Ты прав, времени мало. Особенно у тебя. Очевидно, в твоей террокамере нарушение функций жизнеобеспечения. Ты стал слишком раздражительным. Подожди ещё немного. В любом случае, ей сначала надо выучить эту идиотскую песенку. А я понаблюдаю за ней ещё немного. Как то это всё слишком странно. Это её…восстановление. Её знания, осведомлённость. У меня такое чувство, что я должна что-то знать об этом, но я не могу даже понять, что именно. Как будто в воздухе витает нечто невидимое и неслышимое, а я должна это поймать. Совершенно иррациональное чувство.

И потом, я боюсь эту девчонку. Я уже давно ничего не боялась, а вот её боюсь.

– Ты боишься не её, а того что у неё ничего не получиться. Времени мало не только у меня. Когда я отключусь и ты останешься одна, долго ли ты сможешь продержаться?

– Нисколько. Я и пытаться не буду. Зачем?

– A propos, Как там наши сердечные дела?

– Какие ещё, сердечные дела?

– Ну как же! Ты ведь хотела привязать девчонку любовью. От кого у неё так забилось сердечко в тот раз?

– Я не знаю. Галах встретился с ней два раза. Кажется, он ей симпатичен.

– А Пиллен?

– Пиллен готовиться к новой экспедиции. В прошлый раз объект выставил мощную защиту.

– Да, я помню. Но разве он не может уделить немного времени для нашего эксперимента?

– Он сказал, что всё это глупости. Да уделит, уделит, куда же он денется.

– Замечательно. Мне потом подробненький отчёт.

– Развратник.

– А что делать? Мне тут скучно.

– Скучно ему. Ну, так развлекись, подумай, как вернуть на место эту идиотку. Стереть её память у нас не получиться. А отпускать её обратно… Рискованно. Она ведь начнет болтать направо и налево о том, что с ней здесь произошло.

– Ты давно не была в библиотеке.

– А при чём здесь библиотека?

– Почитала бы, что-нибудь о старых временах. Когда люди обходились без технических средств.

– Я что-то не понимаю тебя.

–Тут и понимать нечего. Ты просто скажи ей, что если хоть капля ненужной информации просочится на рынок, или она заговорит об этом с дочерью Корма, мы уничтожим весь ряд.

– Жаль отпускать её.

– А кто сказал, что это навсегда? Пусть девчонка сделает то, что нужно и эта маленькая гедла в полном твоем распоряжении.