Читать книгу В долине горячих источников - Лора Вальден - Страница 6

«Гамильтон Касл», как называла семья Гамильтонов свою недавно построенную, выкрашенную в белоснежный цвет деревянную виллу, одиноко стоял на зеленом холме. Многообразие высоких зубцов и башенок определяло вид фасада. Приехав сюда, Марианна не сумела пересчитать их. Игривое великолепие этого дома в английском стиле просто подавило ее. Но наибольшее впечатление произвел на нее вид на залив Хобсон, которым можно было любоваться из всех комнат с тыльной стороны здания. Здесь даже было три балкона, поддерживаемых декорированными коваными колоннами.

«Такой красоты в Роторуа не найдешь», – пронеслось в голове Марианны, когда женщина окинула взглядом окрестности. Если самые смелые ее мечты оправдаются, Оливия в будущем будет жить здесь.

Мечты Марианны невольно отравляла неприязнь Уильяма по отношению к Гамильтонам. Ей не удалось заставить его принять долгожданное приглашение этой семьи и приехать в Окленд. Он сказал, что не может бросить отель, но Марианна не обманывалась на этот счет. Истинная причина была ей известна. Муж чувствовал себя неловко в обществе Питера Д. Гамильтона, его супруги Розалинды и их единственного сына Алана.

Марианна вздохнула. Уильям не скрывал своего отношения к честолюбивым планам своей жены. В ушах у нее по-прежнему звучали его предостерегающие слова: «Они нам не подходят. Ты загоняешь дочь в общество, из которого не вышли ни ты, ни я. Это может плохо кончиться».

Она, в свою очередь, назвала его «мрачным пессимистом» и напомнила, что это женское дело – выдавать дочерей замуж.

– Дочерей? – презрительно пробормотал он в ответ. – Для нашей Аннабель ты до сих пор не нашла мужа. Зачем было прогонять молодого человека, который о ней спрашивал?

Когда Марианна задумывалась над этим, ей приходило в голову, что, наверное, нечестно было скрывать от Аннабель, что о ней спрашивал некий Гордон Паркер, несколько дней назад явившийся к ним в дом. Может быть, это последний шанс ее дочери найти себе мужа. Но такого? В своем потрепанном костюме он совершенно не подходил на роль хорошего зятя. Во всяком случае, в ее представлении. Его даже сравнивать невозможно со всегда элегантным Аланом Гамильтоном.

Марианна вздохнула, вспоминая серьезную ссору с Уильямом, который очень разозлился, узнав, что она прогнала молодого человека. Муж, как всегда, сражался за Аннабель, как лев, и добился победы. Марианне пришлось согласиться с тем, чтобы Уильям рассказал дочери о визите молодого человека, пусть даже через некоторое время. «Но только после того, как я уеду в Окленд», – попросила Марианна. Поэтому оставалось лишь надеяться, что Аннабель не знает, где искать этого крестьянского парня. Он наверняка не станет пытаться увидеть их дочь еще раз, учитывая столь резкое отношение к нему ее матери.

Марианна тщетно пыталась отбросить мысли, не дававшие ей покоя. Достала из шкафа роскошное платье. Но это не отвлекло женщину. Даже в этом раю на каждом шагу ее преследовали воспоминания о жизни в Роторуа, и это приводило ее в ярость.

Она решительно вышла на балкон. Вздохнув, провела рукой по слегка растрепавшимся на ветру волосам, и взгляд ее остановился на собственных руках. Нет, таких рук у леди, живущей на вилле, быть не должно. Ее руки носили следы тяжелого многолетнего труда. Ладно, колесо жизни не повернешь назад, но одного она ни за что не потерпит: нежные, утонченные пальчики Оливии никогда не покроются такими же трещинками и шрамами!

Пристыженная и расстроенная, Марианна спрятала руки за спину, усилием воли заставляя себя сосредоточиться на своем триумфе. В предвкушении этого мгновения она жила уже больше года. С тех пор как мистер Гамильтон впервые привез своего сына в отель «Гора Таравера», она, Марианна, делала все возможное и невозможное для того, чтобы Оливия и Алан познакомились поближе. И сегодня, в этом женщина была совершенно уверена, ее мечте суждено сбыться. Иначе зачем это приглашение в «Гамильтон Касл»? Скорее всего, оно сделано с одной-единственной целью: дети наконец-то обручатся!

Размышляя о будущем своей дочери, Марианна окинула взглядом парк. Сочного зеленого цвета газон выглядел очень ухоженным. Что ж, у Гамильтонов были не только деньги, но и вкус. Это точно. Сад, полностью выдержанный в английском стиле, сильно отличался от дикой природы, которая окружала Марианну дома.

Она еще раз глубоко вдохнула свежий воздух. Прохладный бриз нес с собой волшебные ароматы моря и сочной зелени, а не запах серы, как это было в Роторуа. В принципе, она может быть довольна собой. Лучшей возможности, чем визит Гамильтонов в их отель, выбрать было нельзя. Какая чудесная идея – взять с собой Оливию на экскурсию к горе Таравера! Алан загорелся еще в экипаже, по пути туда, и с тех пор ходил за ее дочерью по пятам. Да, она все сделала самым лучшим образом, как только и можно ожидать от любящей матери. Гамильтоны были не просто богатой, но еще и очень уважаемой семьей. Они состояли в дальнем родстве с капитаном Джоном Чарльзом Фейном Гамильтоном, заслуженным бойцом Королевской армии, погибшим в битве с маори при Гейт Па. Питер Д. Гамильтон, отец Алана, был обязан своим богатством тому, что в его владениях оказались обширные участки с деревьями каури, смола которых пользовалась большим спросом в Европе. Злые языки утверждали, что он завладел своими землями хитростью, поскольку опоил вождя племени, но Марианна считала, что все это слухи. Гамильтон был хорошим бизнесменом, на него работали сотни добытчиков смолы каури, диггеров, выкапывавших из земли дорогую смолу дерева каури. В ужасных условиях. По крайней мере так утверждал Уильям, который не стал скрывать от жены того факта, что считает Питера Д. Гамильтона позором рода человеческого.

Впрочем, Марианна строго запретила ему высказывать свое мнение в присутствии Оливии. Несмотря на то что Уильям сдержал свое слово, Марианна точно знала, что именно это стало причиной его отказа от великодушного приглашения семьи Гамильтон, поэтому ей пришлось приехать в «Гамильтон Касл» без супруга. Наверное, он был бы более счастлив, если бы Оливия вышла замуж за паренька из Роторуа. Лучше всего за Бернарда Смита, сына торговца колониальными товарами. Марианна содрогнулась при одной мысли о том, что ее дочь могла бы стоять за прилавком и продавать муку. Так, как когда-то она сама в Данидине.

Предаваясь размышлениям и задаваясь вопросом, какую отговорку придумает Уильям, когда речь зайдет о свадьбе, она заметила свою дочь, прогуливавшуюся по саду рука об руку с Аланом. Казалось, молодые люди очень сблизились. Марианна улыбнулась про себя и отошла на шаг.

«Как же она красива! – с гордостью подумала она. – И какая они чудесная пара!» Миниатюрная Оливия едва доставала до плеча высокому Алану. Его светлые кудри и ее черные как смоль волосы представляли собой восхитительный контраст. Лучшего для Оливии и желать нельзя. При этом поначалу дочь очень сильно противилась ухаживаниям молодого человека. Марианна уже стала опасаться, что она даст ему от ворот поворот – это притом что в Окленде он мог взять в жены любую девушку, о чем его мать не уставала напоминать. Но Алан был упрям и настойчив.

Вздохнув, Марианна вспомнила несколько серьезных ссор, возникших у нее с дочерью по этому поводу.

– Замужество с ним – это лучшее, что может с тобой случиться, – втолковывала она дочери, но Оливия продолжала упрямиться.

– Он мне не нравится! – отвечала она.

Но теперь, судя по всему, девушка переборола собственное упрямство. Во всяком случае, сейчас Марианна с удовольствием наблюдала, как молодые люди хихикали, склонив головы друг к другу.

«Какие чудесные у меня будут внуки!» – радовалась Марианна, и сердце радостно замирало от мысли, что ее дочь будет жить лучше, чем она сама. Вдохновленная, в прекрасном настроении, женщина вернулась с балкона в комнату, чтобы заняться приготовлениями к вечернему приему. Как бы там ни было, она собиралась произвести настоящий фурор.

– Будет несколько важных людей, милая Марианна, – объявила ей Розалинда со странными нотками в голосе. Как будто не представляла, что Марианна сумеет вести себя прилично в их присутствии.

Это была небольшая колкость в ее адрес, ну да ладно! Марианна отбросила эту мысль. Все равно мать Алана с трудом скрывала то, что хотела для своего сына чего-то большего, чем дочери простого владельца отеля из Роторуа, но, откровенно говоря, Марианне было все равно. Зато отец Алана был в полном восторге от их союза. Он неоднократно говорил об этом во время последнего приезда в Роторуа.

– Если бы я не был занят, я бы… – то и дело повторял он, и Марианна с завидным постоянством отвечала:

– Да уж, но вы-то женаты, мистер Гамильтон!

Похоже, Розалинда догадывалась, что Питер Гамильтон боготворит Марианну, потому что не упускала ни единой возможности отпустить шпильку в адрес Марианны или ее дочери. Вот только все это не принесло ей успеха, поскольку в доме Гамильтонов слово мужа тоже имело вес в отношении выбора невестки.

– Милая Марианна, – недавно сказал он ей, – был бы я моложе, ваша дочь мгновенно покорила бы мое сердце.

Марианна вздохнула. «Может быть, действительно лучше, что Уильям остался дома, – думала она, надевая новое платье, сшитое специально для этого вечера. – Он ужасно старомоден и презирает пустые беседы. Нет, сидеть за столом с мрачным, молчаливым Уильямом было бы ужасно. У него нет ни малейшего желания быть частью этого общества». И действительно, несмотря на то что представители так называемых высших кругов могли всегда остановиться в его отеле, ужинать с ними он избегал. Вполне вероятно, что он не преминул бы высказать свое мнение о торговце, заработавшем свое состояние на тяжелом труде тех, кто добывал для него смолу каури.

– Ах, Уилл! – простонала Марианна, прежде чем отбросить мысли о муже и натереть грубую кожу рук нежным бальзамом.

– С тобой я становлюсь самым счастливым человеком на земле! – нежно прошептал Алан Гамильтон, отводя Оливию в тень цветущего красными цветами железного дерева и прижимая девушку к себе.

Игриво улыбаясь, она подзадорила его:

– Ну же, поцелуй меня!

Какое-то мгновение он колебался, а затем прижался губами к губам Оливии и поцеловал ее безудержно и страстно. Когда девушка снова смогла дышать, она увидела, что глаза его остекленели от желания.

– Ты так долго мучила меня, потому что знала, что я с каждым днем все больше и больше схожу по тебе с ума, да, маленькая плутовка?

– Алан, ты ведь никому не скажешь, что сделал мне предложение в первую же нашу встречу? И главное, что я отказалась. Слышишь? Иначе я возьму свои слова назад и ты никогда меня больше не увидишь.

Алан Гамильтон не понял, что она говорит серьезно.

– Поцелуй меня еще раз! – потребовала Оливия, с удовольствием подставляя ему губы.

– Любимая моя, если бы я не был уверен, что до меня ты никогда не любила мужчину, то подумал бы, что ты богиня любви, – прошептал он срывающимся голосом.

– Алан, я хочу быть с тобой всегда, но у меня есть два условия.

Алан Гамильтон удивленно посмотрел на Оливию.

– Условия? Это уже не так романтично!

– Не пойми меня превратно. Я ничего не хочу так сильно, как поскорее выйти за тебя замуж. Я тоскую по тебе. Каждый твой поцелуй говорит мне, что я буду счастлива в твоих объятиях. Так не будем же терять время! Как насчет того, чтобы сочетаться браком на это Рождество?

Алан побледнел.

– Но, любимая, так быстро? Это же меньше чем через три недели. Люди подумают, что мы вынуждены пожениться.

Оливия высвободилась из его объятий и язвительно заметила:

– Я так и знала: ты любишь меня недостаточно сильно, чтобы исполнять мои желания. А ведь я изнемогаю от желания стать твоей как можно скорее!

– Но, любимая, нет… это просто… – пролепетал Алан.

– Я все поняла. Однако мне нужен мужчина, который любит меня больше всего на свете. Ты понимаешь? Я – настоящая женщина, и я хочу быть желанной! Мне хотелось бы, чтобы тебе не терпелось заключить меня в объятия.

Алан судорожно сглотнул.

– Но, любимая, если бы я мог, то пришел бы к тебе сегодня ночью и доказал бы, что каждую ночь я мечтаю лишь об одном: чтобы ты наконец-то стала моей.

– Хорошо, тогда докажи мне это сегодня ночью! Это мое второе желание. Я хочу принадлежать тебе, причем сегодня же!

Алан Гамильтон, пораженный, стоял с открытым ртом. Прошло мгновение, прежде чем он снова овладел собой.

– Ты хочешь сказать, что сегодня ночью я могу прийти к тебе в комнату и…

В подтверждение того, что ее предложение было понято правильно, Оливия прижалась к нему и прошептала:

– Я люблю тебя.

– Хорошо, любимая, как скажешь. Мы поженимся на Рождество, и я сегодня же приду к тебе, – хриплым голосом произнес Алан. Он почувствовал, как напряглось его мужское достоинство, и смутился. – Пойдем, нам нужно выйти к остальным, – подчеркнуто деловым тоном произнес он, несмотря на то что внезапно понял, что может думать только о том, что ждет его позже в комнате Оливии.

Он нежно провел рукой по ее щеке и едва удержался от того, чтобы не поцеловать девушку еще раз, так же страстно, как прежде. Щеки Оливии слегка покраснели, и Алан счел это проявлением желания.

– Пойдем к столу, – пропела она.

Когда молодая пара вошла в комнату, все взгляды устремились на них. Семья и несколько друзей Гамильтонов уже сидели за столом, и Оливии достался укоризненный взгляд матери. Но Алан сиял и, наклонившись к своему отцу, что-то прошептал ему на ухо. Теперь просветлело лицо Питера Д. Гамильтона. Он взял в руку вилку, постучал по своему бокалу с вином, а затем поднялся с места и торжественно заговорил:

– Дорогие друзья, я позволю себе воспользоваться опозданием молодых людей как поводом для того, чтобы с радостью объявить вам об их помолвке. Они только что решили пожениться, и даже я могу счесть это достаточным извинением за опоздание к столу… – Он сделал паузу и бросил ободряющий взгляд на жену. Услышав его слова, та побледнела, но, похоже, ее супругу было все равно. Он откашлялся и вперил взгляд в мать невесты.

Марианна снова заметила желание в его взгляде, которое всегда старалась не замечать. Она лишь надеялась, что это не бросится в глаза Розалинде. Марианна достаточно перевидала таких взглядов от мужчин, с которыми ей когда-то доводилось танцевать. При мысли об этом она содрогнулась. О, как же она ненавидела это компрометирующее поведение!

Между тем хозяйка дома предупреждающе посмотрела на нее. Честно говоря, Марианна не понимала, почему такой вполне привлекательный мужчина, как Питер Д. Гамильтон, вообще женился на Розалинде. Эта женщина выглядела сущей матроной, у которой не было ни капли соблазнительной грациозности и даже намека на привлекательность. Лишенные блеска волосы и грубые черты лица – вот и все, чем она могла похвастаться.

Марианна коротко кивнула отцу жениха и вежливо произнесла:

– Вы правы, Питер. Ради такого я тоже готова простить поведение своей дочери! За помолвку наших детей! – И она вежливо улыбнулась собравшимся гостям.

При виде одного из гостей улыбка застыла на губах Марианны. Прямо напротив нее сидел не кто иной, как Фрэнк Харпер со своей супругой Элеонорой. Марианна тут же вспомнила его дерзкие слова, которыми он оскорбил ее во время празднования восемнадцатого дня рождения Оливии в Роторуа, когда пытался убедить Марианну бросить Уильяма. Женщина опустила глаза, поскольку этот омерзительный тип беззастенчиво таращился на нее. Она почувствовала, что покраснела от смущения, и разозлилась еще больше. Как же ей хотелось дать этому типу давно заслуженную пощечину, прямо здесь, за столом! Чтобы остудить свой гнев, она принялась напряженно вслушиваться в слова Питера Д. Гамильтона.

– Конечно, нам хотелось, чтобы Алан взял в жены девушку из Окленда, а не из Роторуа…

Он снова замолчал, и все рассмеялись. Кроме Розалинды Гамильтон, которая сидела, словно окаменев. Остальные гости, судя по всему, были тронуты.

Обернувшись к дочери, Марианна с неудовольствием отметила, что на лице Оливии тоже нет ни следа волнения. Напротив, в мыслях ее дочь, кажется, была где-то далеко. «Странно, она ни капли не похожа на влюбленную девушку. А ведь должна была бы лучиться от счастья, – размышляла Марианна, – тем более что она только что дала ему согласие на брак». Чем больше она наблюдала за дочерью, тем меньше радости видела в ее глазах. Зато сидевший рядом с Оливией Алан просто сиял от счастья. Марианна попыталась прогнать возникшее вдруг нехорошее предчувствие. Скорее всего, дочь волнуется, убеждала она себя – и в конце концов поверила.

– …Сера, которая возвращает забытую бодрость нашим усталым костям, видимо, обладает еще одним свойством. Еще нигде мы – моя жена, мой сын и я – не встречали столь чудесного создания, как Оливия Брэдли. «Ее красота ослепляет меня, отец!» – сказал очарованный этой девушкой сын во время наших первых совместных каникул в Роторуа. И тогда же заявил мне: «Однажды я женюсь на ней». И поскольку мой сын – человек очень целеустремленный, он добился своей цели. Принцесса из Роторуа принадлежит ему. И позволю себе сказать, а также от имени моей супруги, что мы счастливы вместе с ним…

Марианна и все гости снова зааплодировали. Кроме Розалинды, которая по-прежнему сидела, словно статуя. Рядом с ней была молодая женщина, которая, судя по всему, тоже была не в восторге от объявления о помолвке Алана Гамильтона. «Может быть, эту девушку выбрала ему мать», – предположила Марианна, в глубине души довольная развитием событий. Ведь ее дочь была намного красивее толстощекого создания, открыто восхищавшегося Аланом. Неужели Оливия не замечает, что происходит? Очевидно, нет. Казалась, ее дочь сейчас витает в облаках, напрочь позабыв о женихе. Марианна пожалела, что не может слегка толкнуть ее под столом, – та сидела слишком далеко от нее. Вместо этого Марианна громко откашлялась, но Оливия не обратила на это внимания. Зато на Марианну строго и недовольно посмотрела Розалинда. «Если бы взгляды могли убивать, я свалилась бы замертво», – с некоторой долей веселья подумала Марианна. Она достигла своей цели, и ее радость от победы теперь никто не сможет испортить, даже такая отвратительная личность, как Розалинда. Наоборот, она собиралась насладиться своим триумфом сполна.

– Ах, милый Питер, – пропела она. – Ваша речь была восхитительна.

И когда Питер Д. Гамильтон улыбнулся Марианне в ответ на похвалу, уголки губ его жены опустились еще ниже.

– Но мы не будем искать причину только в омолаживающем эффекте серы, – продолжал Питер Гамильтон, по-прежнему мило улыбаясь, – поскольку семья моей будущей невестки тоже сыграла немалую роль. В связи с этим позвольте мне поприветствовать очаровательную мать невесты, Марианну Брэдли, ставшую частью нашей семьи… – Он жестом попросил ее подняться со своего места.

Марианна грациозно выпрямилась и кокетливо помахала рукой собравшимся, наслаждаясь шепотком, пронесшимся по салону. Марианна, улыбаясь всем, с подчеркнутым дружелюбием посмотрела на мать Алана. Та поняла, что должна хотя бы вымученно улыбнуться в ответ. «Красивая капитуляция», – безжалостно отметила Марианна, донельзя довольная собой.

Питер Д. Гамильтон заговорщически подмигнул ей. Она подмигнула ему в ответ. Будучи матерью невесты, она могла позволить себе многое, что должно было упрочить ее положение. Если бы Розалинда только знала, насколько безразличен ей Питер Гамильтон! Дело было только в Оливии. Ее любимой дочери, жизнь которой должна быть лучше, чем у нее. Намного лучше! Ее должны баловать, носить на руках. Она должна купаться в богатстве, вместо того чтобы горбатиться ради хоть какого-то достатка!

«Я смогла помочь дочери! – довольно говорила себе Марианна, не переставая улыбаться отцу Алана. – Моя дочь выйдет замуж и станет членом одной из богатейших семей Новой Зеландии. Какой восхитительный миг!» Однако Оливия, судя по всему, свою помолвку проспала. Она спала с открытыми глазами и мечтательным видом, словно желая оказаться снова у озера Роторуа.

«Не опозорь меня, дитя!» – думала Марианна, присаживаясь на свое место. Теперь Питер поднял бокал и пригласил собравшихся выпить за мать невесты.

Краем глаза Марианна, к своему огромному облегчению, увидела, что Алан нежно подтолкнул Оливию. Девушка тут же очаровательно улыбнулась и подняла свой бокал. «Наверное, она просто устала от длительного путешествия», – предположила Марианна, поскольку долгая качка в экипаже до сих пор отдавалась во всем теле.

– Тост за самую прекрасную мать невесты в Новой Зеландии! – громко произнес кто-то заплетающимся языком.

Марианна догадывалась, кто этот пьяный человек, и, быстро бросив взгляд в сторону, утвердилась в своем подозрении. Это действительно сказал Фрэнк Харпер, который, судя по всему, слишком увлекся красным вином.

Чтобы загладить эту неловкость, Марианна просто посмотрела мимо него на его жену Элеонору и с подчеркнутой учтивостью произнесла:

– За ваше здоровье, миссис Харпер!

Дама подняла бокал и ответила не менее вежливо:

– Простите поведение моего мужа, видите ли, он плохо переносит крепкое красное вино.

После этого мистер Харпер старался вести себя по-джентльменски. Он молча поднял бокал, хотя его красное лицо и взмокшие от пота волосы выдавали, что он слишком сильно налегал на алкоголь.

Марианна была очень довольна собой, поскольку ей удалось ловко поставить на место этого неотесанного мужлана. И, успокоившись, она стала слушать отца Алана.

– Значит, мы все увидимся на свадьбе в следующем году, – торжественно закончил Питер Д. Гамильтон, еще раз поднял бокал и, улыбаясь, рухнул на стул.

В этот миг со своего места резко вскочил Алан Гамильтон. Постучал ножом по бокалу, и все взгляды тут же устремились на него.

– Отец, благодарю тебя за теплые слова, которые я хотел бы немного дополнить, – твердо произнес он. – Дело в том, что мы не хотим заставлять вас ждать слишком долго и отпразднуем свадьбу на это Рождество! Понимаете ли, мне хотелось бы избежать длительных поездок экипажем в Роторуа. Я мечтаю о том, чтобы моя невеста как можно скорее стала моей женой и жила в Окленде. – И он снова сел.

Мгновение стояла мертвая тишина, которую нарушила лишь леди Розалинда Гамильтон, вскрикнувшая: «Нет! О нет!» Но ее протест тут же утонул в восхищенных аплодисментах гостей.

Марианна, улыбаясь присутствующим, тоже присоединилась к аплодисментам. Однако на самом деле она была так же поражена, как и мать жениха.

Вернувшись в свою комнату, Марианна шумно вздохнула. Так поспешно? Уже на Рождество? С одной стороны, это было больше, чем она рассчитывала. С другой стороны, разве такой короткий срок помолвки не даст пищи для слухов? Не то чтобы в высшем обществе уже поговаривали о том, что Алану приходится жениться на бедной провинциалке Оливии, потому что он ее обрюхатил. «Неважно, что говорят люди. Они счастливы вместе, – убеждала себя Марианна, чтобы тут же спросить себя: – Но счастлива ли Оливия на самом деле?» Предвкушение близкой свадьбы внезапно приобрело неприятный привкус. Где блеск в глазах ее дочери, по которому можно узнать влюбленного человека? Тот блеск, из-за которого Марианна люто завидовала другим женщинам? И если бы она, Марианна, тогда могла выйти замуж за такого человека, как Алан Гамильтон, – красивого, хорошо воспитанного, богатого и обаятельного, – разве ее улыбка не осталась бы на лице навеки?

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла Оливия. Марианна настойчиво просила дочь зайти к ней перед тем, как она отправится спать. Ей нужно было убедиться в том, что просьба Алана перенести дату свадьбы действительно основана на его нелюбви к длительным поездкам в экипаже.

– Ты какая-то бледная, милая моя. С тобой все в порядке? – настороженно поинтересовалась Марианна, когда Оливия со стоном рухнула в кресло. Ее платье из зеленого атласного шелка так сильно вздулось, что почти не стало видно тонкой обивочной ткани на благородной мебели. – Ты заболела или слишком устала после путешествия? – В голосе Марианны звучала тревога.

– Нет, ничего. Немного непривычный воздух, вот и все. Ты заметила, мама? Окленд пахнет, как зеленая лужайка, в отличие от Роторуа. Вероятно, этот непривычно свежий воздух давит на меня.

Марианна недоверчиво поглядела на дочь. Ее не обмануть. Она ведь чувствует, что ее дитя тревожится, но что делать, если она не хочет ей довериться?

– Ты любишь Алана? – выдержав паузу, спросила Марианна.

– Больше всего на свете! – не колеблясь, ответила Оливия.

Они снова немного помолчали. Марианна зябко поежилась. Ну почему все не так, как она надеялась, как ей мечталось?

– Дитя, мне тяжело спрашивать тебя об этом, но ты ведь не в интересном положении, правда?

– Мама! – возмутилась Оливия и тут же обиженно поджала губы. – Как ты можешь? А теперь извини меня, я устала. – И, словно в подтверждение своих слов, девушка зевнула.

– Хорошо, любимая моя, иди. Спокойной ночи! – Марианне стало немного стыдно за свое подозрение. И тем не менее… Почему ее дочь в день своей помолвки так же мрачна, как булькающая яма в их саду?

И тут Марианне показалось, что она услышала негромкий стук. Он доносился из коридора. Оливия вскочила. Не устало, а проворно, как ласка, с удивлением заметила Марианна.

Пристально посмотрела на дочь. Может быть, кто-то стучит в дверь ее комнаты?

– Спокойной ночи, мам! – вежливо прощебетала Оливия, легко чмокнула ее в щеку и выскользнула за дверь.

Удивленная Марианна осталась в комнате. Устало села в кресло. А потом услышала доносящиеся из коридора голоса. Ей не понадобилось слишком сильно задумываться, кто это там беседует. Ее дочь и Алан Гамильтон!

Хлопнула дверь, снова все стихло.

Марианна несколько раз прошлась по комнате, затем энергично распахнула балконную дверь. Ей срочно нужен был свежий воздух.

Женщина вышла на балкон, глубоко вдохнула. На душе было тяжело. Не должна ли она вмешаться, чтобы предотвратить то, что, судя по всему, сейчас происходит в соседней комнате? С другой стороны, что такого в том, что юная пара предается страсти до свадьбы?

В конце концов, через три недели они уже будут женаты. А если какие-то сплетницы пустят слухи, то ничего плохого с ее дочерью уже не случится – к тому времени Оливия будет леди Гамильтон. «Главное, чтобы она подарила мне здоровых внуков», – сказала себе Марианна, окидывая взглядом темный парк. Газон в слабом свете луны словно сошел с холста художника. «Все будет хорошо, у меня будут замечательные внуки. Если бы еще Аннабель и Абигайль нашли себе подходящих мужей…»

Тут взгляд ее зацепился за тень, пробиравшуюся через газон. Еж? Но нет, внезапно существо расправило крылья, поднялось от земли и пролетело почти рядом с Марианной. Она вздрогнула, но летучая мышь изменила направление и полетела к лесу. Женщина зябко повела плечами. В ту же секунду перед глазами пронеслись безумные картинки. Она увидела маленькую девочку, которая зовет мать, но матери нет, ее словно проглотил туман. Иногда ей снился этот сон, но теперь он казался слишком реальным. Наверняка все дело в том, что Уильям постоянно рассказывает детям страшные истории: о летучей мыши, в которой живет душа умершей девочки. Холод пробрал Марианну до костей. Она вернулась обратно в свою комнату и закрыла за собой балконную дверь, но лицо девочки преследовало ее даже во сне.