Читать книгу Монмартрская сирота - Луи Буссенар - Страница 9

Долгие годы протекли в тишине и спокойствии.

Эти шестнадцать лет были бы вполне счастливыми, если бы они не были отравлены потерей маленького Марселя.

На ранчо Монмартр было полное изобилие. Стада увеличивались. Разбогатевшие поселенцы выстроили удобный, просторный дом. Множество пастухов пасли стада. Между ними было двенадцать ковбоев, взятых на службу по рекомендации управляющего, знавшего их очень хорошо.

Несмотря на горе, Дэрош почти не постарел. Постоянные разъезды по Равнине Вех, пребывание на чистом воздухе благотворно сказались на его организме, истощенном трудами и особенно луизианскими лихорадками.

Разбогатев, он остался по-прежнему простым, добрым и услужливым человеком.

Мадам Дэрош была безутешна: она ни на минуту не забывала пропавшего сына, говорила о нем каждый день, надеялась на его возвращение, перебирала его вещи, игрушки и ежедневно ставила на стол еще один прибор, ожидая, что он вот-вот появится и бросится к ней с криком:

– Мама!

В этой упорной, столько раз обманутой надежде было что-то мучительное и вместе с тем трогательное: скоро ее стали разделять и другие члены семьи.

Добряк Жо, сильно постаревший, но все еще бодрый и здоровый, создал из этого какой-то религиозный культ веры и упования. Да, без сомнения, Марсель, его маленький господин, вернется выросшим, загоревшим и возмужавшим – таков был догмат его веры.

А Элиза, красивая грациозная и энергичная Элиза, сохранила всю свою женственность, несмотря на сугубо мужское воспитание.

Она превратилась в прелестную восемнадцатилетнюю девушку, которая души не чаяла в родителях и в старом Жо; ее баловали, как пятилетнего ребенка, что, однако, нисколько не мешало ей скакать по двадцать лье на полудикой лошади или выстрелом из карабина уложить, как кролика, степного волка.

Она в совершенстве владела всеми видами домашнего труда и, что обычно не свойственно американкам, недурно стряпала и говорила по-французски, по-английски и по-индейски.

Она носила наполовину индейский, наполовину европейский костюм, умела из ничего сделать себе украшение и стать таким образом еще прекраснее, придав своей необыкновенной красоте неотразимое очарование.

Команчи не переставали вести кочевую жизнь, но значительно сузили круг своих странствий.

Ранчо Монмартр становилось как бы центром, вокруг которого селились индейцы, группировались колонисты, золотоискатели и, к несчастью, авантюристы.

Черный Орел, его жена – Красная Лилия и дочь – Колибри то приходили, то вновь уходили, но бо́льшую часть времени проводили на ранчо.

Колибри росла вместе с Элизой, и общность воспитания странно повлияла на становление их характеров. Колибри приобрела от Элизы некоторые европейские черты, передав в то же время подруге некоторые свойства, присущие индейской расе. Обе девушки от этого лишь выиграли, и примесь дикости у одной и цивилизованности у другой делала их еще очаровательнее.

Между тем Дэрош, располагавший крупным состоянием, в последнее время стал о чем-то задумываться. Он начал небрежно относиться к делу, возложив все заботы о ранчо на управляющего, пользовавшегося у него полным доверием.

Время от времени он куда-то таинственно исчезал вместе с Жо, и оба они возвращались измученными после довольно длительной отлучки. Так продолжалось почти год: через более или менее значительные промежутки времени они неожиданно куда-то исчезали, тщательно скрывая цель и место своих поездок.

* * *

Из века в век, еще с периода испанского завоевания жители этой части Северной Америки, принадлежавшей до 1848 года Мексике, а затем отошедшей к Соединенным Штагам, рассказывали странную легенду.

В те времена, когда конкистадоры во главе с Кортесом подвергали индейцев всевозможным пыткам, чтобы вырвать у них как можно больше золота, которое использовалось местным населением даже в домашнем обиходе, вождю большого индейского племени, жившего по ту сторону Рио-Гранде, удалось спасти от грабителей сокровищницу нескольких союзных племен. Эти несметные богатства были так хорошо скрыты вождем и его помощниками, что розыски клада ни к чему не привели. Но, с одной стороны, благодаря некоторым обстоятельствам, с которыми скоро познакомится читатель, а с другой – любопытным документам, опубликованным заинтересованной стороной, тайна эта была скоро разгадана.

Так или иначе, но легенда из поколения в поколение продолжала жить среди индейских племен, после покорения снова впавших в «дикое» состояние.

Об этих баснословных сокровищах, которые никак нельзя было найти, говорили столько же, сколько о сокровищах Эльдорадо, слух о которых привлек в Бразилию столько авантюристов, возбудил столько вожделений и погубил множество упорных кладоискателей.

Немало экспедиций было организовано искателями приключений, авансы которым выдавали настоящие синдикаты, создаваемые для поисков этих сокровищ.

Граф Рауссэ-Бульбон видел в этом открытии осуществление своих заветных мечтаний.

Маркиз де Пиндрей принял участие в одной из подобных экспедиций и был убит в Соноре.

Много искателей приключений пало жертвами своей алчности: ни лишения, ни опасности, ни отсутствие достоверных документов, ни, наконец, неправдоподобность этой легенды – ничто не могло их остановить.

О кладе не переставали говорить, и постоянно возобновлявшиеся попытки найти его подогревали интерес современников к легенде.

Потому и Дэрош познакомился с ней тотчас же после прибытия в эти места.

Как парижанин, Дэрош был скептиком и первое время смеялся над этими баснями: он сочинил даже на эту тему какую-то историю, которую рассказывал по вечерам детям, начиная ее словами: «Жил-был однажды…», как рассказывается в сказках.

После похищения Марселя сказку о сокровищах он больше не рассказывал, но все-таки она глубоко засела в голове Дэроша.

Его друзья, краснокожие, верили, конечно, в эту легенду, как в Святое Писание, но неохотно о ней говорили.

Однажды он узнал, что какой-то американский капиталист устраивает за свой счет большую экспедицию для поисков легендарных богатств.

«Без сомнения, тут что-нибудь да есть! – решил он, думая об этом. – Не попытать ли и мне счастья!»

Как и другие, опьяненный собственными словами и ослепленный мечтой, он пустился на поиски.

Это было незадолго до событий, изложенных в начале нашей ужасной и правдивой истории.

Черный Орел, конечно, сообщил ему все, что знал о сокровищах.

Но, в сущности, он знал мало. Одна старинная индейская песня, нечто вроде таинственного гимна, известного лишь жрецам и вождям, повествовала об Анатских, или Аннамских, горах и о Воздушном Городе.

И тут вдруг Дэрош вспомнил великолепную гравюру из журнала «Кругосветное путешествие», которая изображала причудливую группу воздушных жилищ, стоящих много веков на Аннамских горах. Они прилепились к самым верхушкам скал на головокружительной высоте и казались чем-то вроде наростов самой горы. До их четырехугольных отверстий-входов на первый взгляд было невозможно добраться.

Но в одном месте на расстоянии семи или восьми метров друг от друга были видны небольшие площадки – и с помощью небольшой веревочной лестницы можно было постепенно добраться до входа в эти необыкновенные жилища.

В голову ему пришла упорная, доводящая до изнеможения, до страдания мысль: «О, если бы это было там!»

С тех пор он, точно одержимый, не знал покоя, мечтая о находке старинного покинутого города арапаосов.

Весь в ее власти он приказал однажды приготовить шесть запасных лошадей и в сопровождении Жо отправился на поиски, преодолев пятьдесят лье в два дня, ничего не нашел и вернулся на ранчо Монмартр, чтобы вскоре с еще большим ожесточением снова возобновить розыски.

Разъезды продолжались до тех пор, пока в одно прекрасное утро он не заметил старинные, веками необитаемые жилища, прилепившиеся, как гнезда ласточек, к склонам горы.

Он задрожал от радости и воскликнул:

– Я был в этом уверен!

Теперь вопрос был в том, как взобраться на отвесную скалу.

Недолго думая, Дэрош с помощью Жо, который вполне разделял безумные мечты своего господина, принялся за постройку лестницы.

Что это была за лестница! Каждую минуту она могла сломаться и рассыпаться на куски.

Не обращая на это ни малейшего внимания, они стали взбираться на головокружительную высоту, причем одно неловкое движение, малейшее отклонение в сторону грозило им падением с шестидесятиметровой высоты.

Нужно было обладать недюжинной отвагой, чтобы совершить этот подъем, на который уже триста лет никто не отваживался.

Они добрались до маленькой комнаты, похожей на каменную клетку, и вспугнули целую стаю летучих мышей.

Стены комнаты были украшены прекрасно сохранившимися скульптурами и примитивными рисунками, служившими различными эмблемами или фетишами.

За первой комнатой следовала вторая, затем третья; они сообщались четырехугольными отверстиями, в которые едва мог протиснуться человек.

Свет в комнатах убывал по мере перехода из одной в другую: они были расположены перпендикулярно к фасаду и углублялись внутрь горы.

Это была пещера с вырубленными в ней кельями, соединенными друг с другом множеством входов, выходов и переходов, поэтому в ней легко можно было заблудиться.

Дэрош зажег свечу, которой он запасся, предвидя поиски в подземных галереях.

Они шли наугад, все больше и больше углубляясь внутрь горы.

Вдруг послышалось ворчанье, и они ощутили неприятный запах какого-то зверя.

– Гм! Смотрите-ка, ракун! – воскликнул Жо. – Как оказалась здесь эта гадина?

Ракун, или енот, – небольшое, часто встречающееся в этой местности животное – любимое лакомство негров и предмет самой страстной охоты.

У Жо мгновенно пробудился охотничий инстинкт, и он, как сумасшедший, бросился в погоню за парой енотов, нашедших приют в таком странном месте – и воздушном, и подземном одновременно.

Он забыл все на свете – и своего господина, и клад – и очертя голову носился по окутанным мраком комнатам и коридорам, ведомый, как гончая собака, лишь запахом животного.

Тщетно Дэрош звал его и уговаривал прекратить погоню, не без основания опасаясь какого-нибудь опасного обвала.

Наконец откуда-то издалека раздался глухой голос Жо:

– Господин!.. Прийдите… прийдите сейчас!.. Тот зверь не мог убежать… Я его поймал…

Дэрош бросился туда, откуда слышался призыв, и набрел на негра, который, сидя на корточках в углу, изо всех сил старался удержать какой-то предмет неопределенной формы.

Перед ним возвышалась очень высокая стена. В этой комнате, очевидно последней, было только одно входное отверстие.

На стене он заметил скульптурное украшение в виде совершенно обнаженного человека с головой крокодила.

Оно не особенно его поразило, так как он видел подобные изображения и в других комнатах.

Жо между тем пыхтел в углу, кричал и ругал барахтающееся в его руках животное:

– Ты пришла, гадина!.. Я скоро вырву тебе хвост!

В земляном полу виднелась круглая дыра, похожая на лисью нору и служащая, очевидно, входом в убежище ракунов.

Жо несколько опоздал, но успел все-таки вцепиться в хвост зверя, который упорно отбивался когтями и, визжа, протестовал против такого странного и мучительного способа охоты.

Жо был сильно возбужден и кричал:

– Господин, вы тащите тоже… Тащите, тащите!.. Мы схватим гадину!

Чтобы избавиться от пронзительных криков и успокоить разбушевавшегося негра, Дэрош поспешил ему на помощь, и несчастный зверь, потеряв последние силы, покорился судьбе.

Жо схватил ракуна за задние лапы, вытащил из норы и, опасаясь, чтобы зверь не укусил его, изо всех сил хлопнул им о стену.

– Ну, старый безумец, ты успокоился? – смеясь, спросил негра Дэрош.

Вдруг он вздрогнул.

Его охватило страшное волнение.

Еще немного – и он упал бы: ноги его стали подкашиваться.

Негр, размахивающий трупом животного, тоже вздрогнул.

Пушистое рыльце животного, его покрытые пеной губы, лапки с острыми когтями – все было покрыто желтой металлической пылью.

Дэрош поднес свечу ближе и, не веря своим глазам, прошептал: «О… Это золотой песок!»

– Точно, – подтвердил Жо, – эта гадина каталась в золотом песке.

– Но тогда… сокровище индейцев – колоссальное сокровище… несметное… Сокровища Воздушного Города! Значит, они должны быть здесь.

Он взял щепотку металлической пыли, слегка зернистой и жесткой на ощупь, и больше не сомневался.

Да, это было золото!

По обилию песка в мехе енота можно было предполагать, что по ту сторону стены, там, куда ведет нора находится масса этого металла.

Дэрош всунул руку в дыру, и концы его пальцев покрылись золотой пылью.

Но удовлетворить его алчное желание и овладеть кладом, который, как он догадывался, был всего в нескольких метрах, увы! мешала скалистая стена.

Призвав все свое спокойствие и сдерживая биение сердца, он обратился к Жо:

– Идем, мы немедленно вернемся с инструментами и сокрушим проклятую стену. Но, – прибавил он, подумав, – как мы найдем это место в таком лабиринте отверстий, проходов, углов…

– Мы сделаем знаки, – ответил Жо наивно.

– Да, чтобы другие напали на наш след… Только этого не хватало! Закроем-ка поплотнее дыру.

Он закрыл дыру обломками скалы и обратился к Жо:

– Иди впереди, и мы постараемся сориентироваться.

Старик, держа под мышкой убитого зверя, отыскивал дорогу, а Дэрош, задумавшись, шел за ним со свечой в руке.

Голое туловище негра внушило ему внезапно странную мысль: «Если бы я мог набросать на нем общий план местности, то нашел бы ее с закрытыми глазами. Почему бы, впрочем, и не привести это в исполнение?.. Мой нож остр как бритва. Несколько черточек, нацарапанных острием… Жо даже и не почувствует… А вернувшись домой, я сниму копию с этого… живого плана».

Он сообщил свою мысль негру, и тот нашел ее великолепной.

– Сейчас!.. Да, сейчас!.. Вы рисуете на мне, моя кожа… Как это будет смешно!

И Дэрош, держа в одной руке свечу, а в другой нож, стал набрасывать план, осторожно проводя на черной коже Жо розовые линии, обозначающие путь от норы ракуна до первого домика Воздушного Города.

Несмотря на предосторожности, в некоторых местах оригинального плана выступила кровь, и Дэрош, кончив дело, собрал несколько щепоток красноватого песку, валявшегося на земле, и присыпал свежие раны. Так переписчик посыпает песком еще не успевшие высохнуть чернила на бумажных листах.

Порошок этот, как оказалось впоследствии, был не что иное, как гематит, или красный железняк, чего Дэрош совершенно не предполагал. Присыпанные им раны оставили на спине неизгладимые пунцовые следы, нечто вроде татуировки.

Достигнув входа, Жо сбросил вниз труп животного, и они стали медленно и с большими предосторожностями спускаться по проложенному ими опасному пути.

Благополучно добравшись до подножия скалы, они разобрали деревянную лестницу, чтобы уничтожить доступ к верхушке скалы, и, устроив из ее обломков костер, зажарили несчастного енота.

Затем они рассеяли по ветру пепел, с большим аппетитом съели свою жертву и, оседлав лошадей, помчались к ранчо Монмартр.

Они отсутствовали лишь пять дней.