Читать книгу Беглецы в Гвиане - Луи Буссенар - Страница 13

Наши беглецы в Гвиане зажили на первых порах, так сказать, утробной жизнью, потому что все свои умственные способности они употребляли исключительно на удовлетворение своих физических потребностей.

И не мудрено: ведь они лишены были почти всего необходимого и должны были ухитряться и изловчаться так, чтобы из ничего создать для себя хоть сколько-нибудь сносную обстановку.

Робен работал не покладая рук, имея в лице Андрэ усердного, ловкого и толкового помощника. Казимир, хотя по старости и был слаб, но зато его опытность представляла ценнейшую сокровищницу в общей копилке средств для борьбы за существование беглецов. После ухода Ангоссо эти трое, то есть Робен, Андрэ и Казимир, немедленно взялись за работу, которая так и закипела у них в руках.

Прежде всего, следовало очистить почву от сорных растений, которые разрослись так же густо, как и полезные, смешавшись и переплетясь с ними. Во всем этом нужно было разобраться, все расчистить, а меж тем время уходило главным образом на заботы о пище насущной. Долго существовать одной копченой рыбой и бананами было невозможно. Слишком частое употребление в пищу бананов вредно для здоровья: оно вызывает пучение живота и быстрый упадок сил. Единственная пища, вполне успешно заменяющая хлеб, – это маниок.

К счастью, Казимир обнаружил на склоне холма целую маниоковую плантацию. Плантация находилась в таком благодатном уголке, что сорные растения не глушили полезные, и только деревья-пушки, сверкая гладкими серебристыми стволами, в довольно значительном количестве протягивали во все стороны свои жадные ветви.

За несколько часов набрали большой запас корней кассавы и устроили описанный уже нами в одной из предыдущих глав аппарат для добывания из этих корней муки.

Итак, мука у беглецов будет. Но на чем приготовить из нее хлеб? Как удалить из нее ядовитый сок, часть которого все же остается в маниоковой муке даже после просушки?

Казимир был неизобретателен. Он ничего не мог придумать. На своей засеке он пек лепешки из маниока на железном листе, а здесь листа не было. Как же быть?

Робен задумался, мешая палкой угли очага, на котором готовился ужин. Вдруг палка наткнулась на какую-то темно-бурую, очень твердую вещь.

– Это еще что такое? – удивился он.

Подошли госпожа Робен и дети. Изгнанник палкой вытолкнул из огня привлекший его внимание предмет. Это была грубо вылепленная из глины фигурка, создатель которой, очевидно, не имел ни малейшего понятия о лепном искусстве. Но Робена заинтересовала не фигурка, а материал, из которого она была сделана.

– Да ведь это обожженная глина! – вскричал он.

– Да, папа, это я сделал из нее фигурку и обжег ее, чтобы играть с Шарлем, – сказал Эжен.

– Ай да мастер!.. Где же ты достал глину?

– В доме. Я раскопал палочкой землю и нашел много глины.

Робен осмотрел ямку, вырытую сынишкой, пошевелил в ней тесаком и действительно нашел там настоящую глину.

– Ну, дети, – весело сказал изгнанник, – завтра у нас будут превосходные лепешки из кассавы.

– Из кассавы! – воскликнули мальчуганы. – Папа, да откуда же ты возьмешь?

– Неужели их напечет мой глиняный пастушок? – спросил Шарль.

– Нет, мой милый, но твой пастушок надоумил меня, как их испечь. Вот ты сейчас увидишь.

Робен вырыл глубокую яму, накопал глины, замесил ее, тщательно растер и вылепил из нее большой круг, причем долго хлопал по нему руками, чтобы сделать глаже его поверхность.

– Теперь давайте сюда дрова, я буду обжигать свое блюдо, а если оно треснет, то завтра сделаем другое и высушим его на солнце.

– Понимаю! Понимаю! – вскричал Андрэ. – Вы хотите сделать из глины лист, или противень для выпечки хлеба. Так ведь?

– Совершенно верно. Я удивляюсь, как это краснокожие и негры не додумались до такой простой вещи, а употребляют железные листы, без которых можно обойтись.

Казимир в удивлении таращил глаза и бормотал:

– О, эти белые!.. Чего только они не придумают!

Блюдо обжигали сначала на самом легком огне, потом все жарче и жарче; через несколько часов оно было совершенно готово и вышло довольно гладким, хотя и с небольшой трещиной.

– О, эти белые!.. Чего только они не придумают!

Лепешки испеклись превосходные, румяные, вкусные. Дети были в восторге, а равно и Андрэ, дождавшийся наконец настоящего хлеба, по которому он давно уже тосковал.

Это была настоящая победа. Теперь беглецы имели возможность сделать себе из глины всю нужную посуду.

Госпожа Робен и Анри под руководством Казимира занялись приготовлением большого запаса маниоковой муки, а Робен и Андрэ продолжали расчистку засеки. Все место около дома было приведено в порядок. Поговаривали о том, что можно будет собрать немного какао и кофе, а еще устроить загородку для животных и птиц, которых можно будет приручить. Казимир предложил свои услуги, и от него ожидали многого.

Первый зверь появился в усадьбе, когда для будущей загородки еще не успели вбить ни одного кола. Никто не ожидал такого странного животного, и первое время никто не думал, что от него может быть какая-нибудь польза. Вскоре, однако, зверь оказался таким занимательным и так понравился детям, что они выпросили для него права гражданства на засеке.

Поймал зверя Андрэ, и совершенно случайно. Однажды утром парижанин пошел на маниоковое поле один, без Робена, который остался дома плести веревки из волокон арумы. Зоркие глаза Андрэ увидали на вершине одного из деревьев-пушек какую-то неподвижную серую тушу.

«Это не обезьяна, – подумал он. – Обезьяна уж давно бы убежала, завидев меня, а этот зверь не двигается. Странно».

Андрэ подошел к дереву. Животное, обхватив всеми четырьмя лапами ветку, по-видимому, крепко спало. Андрэ покачал дерево. Животное не шевельнулось. Он покачал еще сильнее. Зверь и не думал просыпаться.

«Вот так чудеса! – подумал парижанин. – Что за зверь такой необыкновенный? Точно чучело, набитое соломой и привязанное к ветке железной проволокой. Но постой. Уж я тебя разбужу».

Он взял тесак и принялся рубить дерево, которое скоро повалилось на землю, но зверь так и не проснулся и не выпустил ветки. Андрэ бросился к зверю, собираясь поймать или убить его, но тот еще крепче ухватился за ветку и жалобно простонал: «Ай-ай!»

Парижанин отсек от дерева ветвь, за которую держался зверь, и потащил ее волоком к хижине. Зверь временами жалобно стонал и еще крепче впивался в ветку. Подходя к дому, Андрэ еще издали закричал детям:

– Друзья мои! Бегите скорее сюда! Какого я вам зверя тащу!

Дети кинулись парижанину навстречу, и скоро послышался их звонкий, веселый смех. Робен оставил свою работу и подошел тоже, а за ним приплелся и Казимир.

– Что это ты такое нам притащил, любезный Андрэ?

– А я и сам не знаю. Определяйте сами, ведь вы ученый.

– Это ленивый баран, – сказал Казимир.

– Да, действительно, это знаменитый аи-тихоход, или ленивец, питающийся исключительно листьями дерева-пушки. Для того, чтобы влезть на дерево, тихоходу нужны, по крайней мере, целые сутки, и, раз взобравшись, он уже не слезет с него, пока не съест все до последнего листика и не обгложет кору.

– Так-так, – подтвердил негр.

– Этого господина зовут Тихоходом? Уж подлинно тихоход: с места не сдвинешь, – заметил Андрэ.

– Папа, я читал про тихохода, – сказал Анри.

– Читал? Ну и отлично. Значит, тебе известно, что это за зверь… Хочешь его погладить? Посмотри, какая у него мягкая, шелковистая шерсть.