Читать книгу Matador (сборник) - Луис Ривера - Страница 11

Они встретились на следующий день. А потом еще раз, и еще. Каждый день, когда солнце приближалось к высшей точке на небе, Рафи отправлялся на берег реки. Иногда он дожидался девушку, ерзая на своем камне от нетерпения, и каждый раз боялся, а вдруг она не придет. Иногда она приходила первая и весело окликала его, едва он показывался на тропинке, ведущей к берегу. Тогда он с трудом заставлял себя идти медленно и осторожно, а не пуститься бегом на этот голос, как ему хотелось…

Она ни разу не поднялась ему навстречу, чтобы помочь дойти до камня. Сидела и терпеливо ждала, пока он сам найдет дорогу. И вообще всячески избегала этой темы. Для нее он был нормальным, абсолютно здоровым юношей и к тому же очень симпатичным. Она сама ему так сказала однажды. И за это он был ей благодарен, хотя понимал, что ни эту палочку, ни пустые мертвые глаза, которые могут спокойно смотреть на солнце в ясный полдень, нельзя так просто сбросить со счетов.

Он узнал, что девушку зовут Мария. Простое имя, но оно показалось ему особенным и необычным. Может быть, потому, что она произносила его как-то странно – делая ударение и на первом и на втором слоге, а может быть, потому, что это имя принадлежало именно ей… Узнал, что ей совсем недавно исполнилось семнадцать и что родилась она на юге, а в этот город приехала с родителями пять лет назад, незадолго до того памятного для Рафи дня.

– Вот видишь, – говорила она, – одним из первых людей в этом городе я узнала тебя.

Но больше девушка о себе ничего не рассказывала. Рафи так и остался в неведении, кто ее отец, есть ли у нее мать, братья или сестры, чем занимается она сама, кроме того, что проводит целые дни рядом с ним. Не то чтобы она тщательно все это скрывала, и не то чтобы Рафи совсем не спрашивал ее. Просто разговор каждый раз поворачивался так, что эти вопросы как-то сами собой снимались.

Впрочем, это Рафи не сильно заботило. Какая разница, кто ее отец и есть ли у нее братья? Главное, что она рядом, рассказывает что-то интересное, смеется, наконец, просто сидит и молчит, может быть, глядя вдаль, а возможно, и не сводя глаз с него, Рафи. Этого юноше было вполне достаточно, чтобы быть если не счастливым, то, по крайней мере, довольным. Для полного счастья ему не хватало только глаз, чтобы видеть ее.

Несколько раз он просил Марию, чтобы она описала себя, но она только весело смеялась в ответ. В ее смехе Рафи не заметил смущения или кокетства. Ей просто было весело от того, что Рафи волновали такие мелочи. Наконец Рафи отказался от своих попыток и довольствовался тем, что рисовал ее образ в своем воображении. Правда, время от времени образ менялся. Это зависело от настроения Марии, от того, каким тоном она произнесла то или иное слово, от того, как попрощалась или как поздоровалась с ним. Она могла быть очень разной. То наивной простушкой, болтающей ни о чем и заразительно хохочущей по любому более или менее подходящему поводу. То вдруг становилась серьезной, и ее суждения отличались такой глубиной и оригинальностью, что Рафи чувствовал себя по сравнению с ней неразумным мальчишкой. А иногда Мария просто молчала и сидела так тихо, что юноша начинал сомневаться, здесь ли она еще… Она могла быть язвительной и ласковой, жесткой (даже жестокой) и невообразимо трогательной и нежной. Причем за этими переменами Рафи порой не поспевал.

Обычно они сидели на том же самом месте, где познакомились, – на самом берегу реки, где в беспорядке валялись большие валуны. Если становилось очень жарко, то они поднимались немного вверх по склону, туда, где небольшой лес подходил близко к воде. Там, в тени деревьев, было прохладно, и они садились прямо на устилавший землю густой мох.

* * *

– Скажи, ты счастлив? – спросила однажды девушка.

Только что они смеялись над какой-то забавной историей, которую рассказала Мария. И вдруг этот вопрос, заданный абсолютно серьезно. Рафи даже растерялся.

– Рядом с тобой – да, – ответил он полушутя.

– Ты уверен?

– Ну, почти счастлив.

– Чего же тебе не хватает, чтобы не было этого «почти»? – не отступала Мария.

– Ты сама знаешь…

– Глаз?

– Да, – Рафи помрачнел. Они редко касались в разговорах его беды. Но когда речь заходила об этом, он вспоминал о том, кто он есть на самом деле.

– И все?

– Еще корриды и твоего лица… Но если бы я мог видеть, все это у меня было бы… Так что можно сказать, что не хватает мне только глаз. А почему ты спрашиваешь?

– Так просто, – ответила девушка и бросила в воду камешек. Рафи услышал тихий всплеск. – Как-то давно отец рассказал мне историю про одного человека. Змеелова… Знаешь, есть такие люди, работа которых – ловить ядовитых змей. Опасное занятие. Требуется недюжинная смелость и ловкость. Чем-то похоже на бой быков.

Рафи недоверчиво хмыкнул.

– Не веришь? А ты попробуй поймать с помощью простой рогатины змею толщиной в твою руку, помня при этом, что укус такой змеи убьет тебя в считанные минуты… Мне даже подумать об этом страшно. Нет, быть змееловом так же опасно, как выходить против быков. Только ловить змей приходится чаще, чем убивать торо. Да и славы никакой они не ждут… Так вот про одного такого человека мне рассказал отец. Этого змеелова однажды попросили поймать белую королевскую кобру.

– Что это такое?

– Очень большая и очень ядовитая змея. У нее столько яда, что она легко может убить слона. Обычно кобры темно-серые, почти черные… Белые встречаются редко. Проще найти безрогого быка, чем белую кобру. Но этому змеелову предложили большие деньги, и он согласился. Ему для счастья не хватало денег… Он устал бродить в одиночестве по пустыням и ловить змей. Ему хотелось построить свой дом, встретить любимую женщину и провести остаток жизни, возделывая сад и растя сыновей. И вот ему выпал шанс осуществить мечту. Для этого нужно было всего лишь выследить и поймать эту кобру.

Он простился с единственным другом и отправился в путь. Дорога привела его в маленькую деревню, где он, сам того не ожидая, встретил свою любовь. Змеелов мог бы остаться рядом с той девушкой, но долг гнал его вперед, и он ушел, сказав на прощание, что скоро вернется. Его путь лежал через горы. И там, в одной из пещер, он нашел невесть кем спрятанный клад. Много золота… Целое море золота. Он мог бы забрать это золото и вернуться к своей девушке. Но змеелов продолжил свои поиски белой кобры. И не смог найти ее. Когда закончился установленный заказчиком срок, а он даже не смог напасть на след этой кобры, змеелов ни с чем повернул назад. Впрочем, он не горевал. У него было целое состояние и любимая. Все, о чем он мечтал…

И что же? Когда он дошел до той пещеры, то обнаружил, что золото исчезло. Остались лишь пустые полуистлевшие мешки, в которых раньше лежалимонеты. А девушка умерла. Покончила с собой, не сумев пережить разлуки. У него остался только друг. Но к нему змеелов не успел… И знаешь, чем закончилась эта история?

– Чем? – спросил Рафи.

– Змеелов все-таки нашел ту кобру. А найдя ее, понял, что быть счастливым, владея чем-либо, невозможно. Рано или поздно ты это все равно потеряешь. Счастье живет внутри каждого человека. Нужно только разглядеть его…

Они помолчали. Мария снова принялась кидать камешки в воду.

– Хорошая история, – наконец вежливо сказал Рафи. – Только какое отношение она имеет ко мне?

– Как это какое? Ты можешь быть счастлив и не видя этого мира.

– Ты думаешь? А ты знаешь, каково это – жить во тьме? – Рафи сжал кулаки. – Жить во тьме, зная, что ничего иного больше не будет никогда! Жить, похоронив все мечты!

– Не кричи, – спокойно сказала девушка. – Я тебя хорошо слышу.

Рафи даже не заметил, как перешел на крик. Он резко умолк, кусая губы. Не нужно было так срываться. Не нужно… Мужчина должен в любой ситуации сохранять хладнокровие. Крики и размахивание руками – это для женщин. Рафи сделал несколько глубоких вдохов.

– Извини, – сказал он, немного успокоившись. – Я не должен был кричать на тебя. Ты ведь ни в чем не виновата. Даже наоборот, благодаря тебе я иногда забываю о своей слепоте.

– Ты можешь забыть о ней совсем, – сказала Мария.

– Что ты такое говоришь? Как можно забыть о ней, если постоянно приходится двигаться на ощупь и догадываться о выражении твоего лица по тону? Если каждый миг… – Рафи махнул рукой.

– Хорошо. Ты мне сейчас не веришь… В чем-то ты прав. Я не знаю, что значит быть слепым. Но… Ладно, давай оставим это. Выполнишь мою просьбу? – вдруг весело спросила она.

– Какую просьбу? – Рафи все еще был хмур.

– Пообещай, что выполнишь.

– Как я могу обещать, если не знаю, о чем ты меня попросишь? – возразил Рафи.

– Ну неужели ты думаешь, что я могу попросить тебя о чем-то плохом? Просто пообещай, что сделаешь, и все…

– Ну, хорошо, – сдался Рафи.

– Сделаешь?

– Сделаю.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Покажи мне свою веронику.

– Что? – Рафи показалось, что он ослышался.

– Веронику. Нет, лучше несколько вероник и полуверонику. Так, как ты делал там, на арене.

– Зачем тебе это? Ты ведь знаешь, что я ничего не вижу… Ты хочешь посмеяться надо мной?

– Ты приходишь сюда каждый день. Сам. Без чьей-либо помощи. Неужели ты не сможешь показать мне несколько движений? И потом, не забудь, ты обещал мне. Или ты из тех людей, которые считают, что слово держать необязательно?

– У меня нет плаща, – сделал последнюю попытку Рафи.

– Возьми мой платок. Он не такой тяжелый, конечно, но вполне подойдет.

Она протянула юноше широкий платок, который лежал на ее плечах. Рафи взял его и поднялся с камня.

– Что вокруг меня?

– Прямо перед тобой сижу я, на жестком неудобном валуне. Слева от тебя река с холодной водой. Справа и сзади все чисто и ровно, шагов на десять. Места хватит.

Рафи кивнул и осторожно сделал несколько шагов назад. Потом выпрямился, сдвинул ноги и поднял перед собой платок, который теперь превратился в капоте. На несколько секунд юноша закрыл глаза, хотя ему это было и не нужно – он и так видел перед собой лишь темноту. Но постепенно перед его внутренним взором, которого у него не могли отнять, он увидел ярко-желтый в лучах палящего солнца песок арены и черного как смоль быка на нем. Картина была настолько четкой и яркой, что сердце Рафи вдруг сделало кувырок в груди, а потом забилось часто-часто.

Он уже не думал, что исполняет каприз девушки. Он вообще забыл о том, что она сидит напротив и смотрит на него. Сейчас за каждым его движением внимательно следил бык. Большой, с лоснящейся шерстью и длинными рогами, острыми, как иглы дикобраза. Шум реки превратился в гул возбужденной толпы.

Рафи топнул ногой и громко позвал: «Торо!». Бык охотно ринулся вперед, и юноша обвел его вокруг себя нескончаемо длинной и плавной вероникой.

– Оле! – услышал он голос девушки.

Рафи опять встал лицом к быку и поманил его плащом. Дробный топот – и тяжелое жаркое дыхание проносится мимо. Близко, очень близко.

– Оле!

И еще раз. Повернуться, поманить… Вот, сейчас кинется… О-о-оух!.. Плащ скользит по влажной морде быка, напоминая о том, как Святая Вероника вытерла своим покрывалом лицо страдающего Христа.

– Черт, он чуть не задел тебя!

Да, бык прошел близко, коснулся рогом бедра… И теперь стоит всего в трех шагах, опустив голову. Его уже не надо звать, он сам бросается на плащ и опять бодает лишь пустоту. Теперь закончить полувероникой…

– Оле!

Рафи остановился. Ему так не хотелось возвращаться в реальный мир… Бык по-прежнему смотрел на него, ожидая продолжения схватки. В его маленьких глазках читалось разочарование. Он не мог уйти с арены так просто, не пролив своей или чужой крови, не испытав до конца восторга поединка, не исполнив вместе с человеком танец жизни и смерти…

– Ты был великолепен. И бык был очень хорош, – проговорила Мария, и ее голос окончательно вернул Рафи на берег реки.