Читать книгу Маленькие женщины - Луиза Мэй Олкотт - Страница 11

Весна вступала в свои права, и вместе с ней, как всегда, появлялись новые занятия и новые радости, а становившиеся все длиннее дни предоставляли больше времени для разнообразной работы и развлечений. Нужно было привести в порядок сад, где каждая из сестер имела свой участок – «садик», в котором ей была предоставлена полная свобода сажать что вздумается. Ханна часто говорила: «Я могла бы угадать, чей это садик, даже если б его в Китай перенесли», и это не было преувеличением, так как садоводческие вкусы девочек разнились между собой не меньше, чем их характеры. В садике Мег росли розы, гелиотропы, мирт и померанцевое деревце. Участок Джо преображался каждый год, так как она любила нововведения. В этом году ему предстояло стать плантацией подсолнечника; семена этого радостного, горделиво стремящегося ввысь растения предназначались для тетушки K°-ко и ее веселой семейки цыплят. Бесс выращивала старомодные ароматные цветы: душистый горошек, резеду, дельфиниум, гвоздики, анютины глазки и кустарниковую полынь, а также курослеп для канарейки и кошачью мяту для кошек. На участке Эми располагалась беседка, довольно маленькая, но очень красивая, обсаженная жимолостью и вся увитая ползучими растениями, сплетавшими свои зеленые усики и пурпурные колокольчики в изящные веночки; рядом росли высокие белые лилии, нежные папоротники и все яркие, живописные растения, какие только соглашались цвести там.

В погожие дни девочки работали в саду, гуляли, катались на лодке по реке и собирали цветы, а для дождливых дней были у них домашние развлечения – старые и новые, – все более или менее оригинальные. Одним из них был «П. к.». В моде были всевозможные тайные общества, а потому считалось совершенно необходимым иметь таковое, и так как все девочки восхищались Диккенсом, то назвали себя Пиквикским клубом[39]. Целый год, лишь с небольшими перерывами, они поддерживали его существование и каждым субботним вечером собирались в большом помещении на чердаке. Церемонии по сему случаю состояли в следующем. Три стула ставились в ряд перед столом, который украшали лампа, четыре эмблемы из белой бумаги, с изображенными на них цветными карандашами большими буквами «П. к.», и яркая и содержательная еженедельная газета «Пиквикский листок», сотрудниками которой являлись все сестры, а редактором была Джо, отличавшаяся особой любовью к перу и чернилам. В семь часов все четверо поднимались в комнату клуба, привязывали свои эмблемы лентами на головы и с большой торжественностью занимали места за столом. Мег, как самая старшая, была Сэмюэлом Пиквиком; Джо, обладавшая литературными склонностями, – Огастесом Снодграссом; Бесс, так как была пухлой и румяной, – Треси Тапменом, а Эми, вечно пытавшаяся делать то, чего не умела, – Натэниелом Уинклем. Пиквик, президент клуба, читал вслух газету, которая была заполнена рассказами и стихами их собственного сочинения, домашними новостями, объявлениями и рекомендациями, в которых они добродушно подшучивали над ошибками и недостатками друг друга.

И вот в один из таких вечеров мистер Пиквик водрузил на нос очки без стекол, слегка побарабанил пальцами по столу, откашлялся и сурово уставился на мистера Снодграсса, покачивавшегося на задних ножках стула, подождал, пока тот не сядет как следует, и начал читать:

* * *

СВАДЬБА-МАСКАРАД

(Венецианская история)

Гондола за гондолой устремлялись к мраморным ступеням великолепного дворца графа де Аделона, чтобы пополнить своим прекрасным, очаровательным грузом блестящую толпу, собравшуюся на маскарад. Рыцари и дамы, пажи и карлики, монахи и цветочницы – все кружились в веселом танце. Благозвучные голоса и пленительные мелодии наполняли воздух, и так, с весельем и музыкой, маскарад продолжался.

«Ваше высочество, видели ли вы сегодня леди Виолу?» – спросил галантный трубадур у королевы фей, которая медленно проплывала по залу под руку с ним.

«О да. Как она прелестна, хоть и так печальна! И платье у нее подобрано с большим вкусом. Через неделю она венчается с графом Антонио, которого терпеть не может».

«Клянусь честью, я завидую ему. Смотрите, вот он, в наряде жениха, если, конечно, не считать черной маски. Когда он снимет ее, мы увидим, каким взором смотрит он на красавицу, сердце которой не может покорить, хотя ее суровый отец и отдает ему ее руку», – отвечал трубадур.

«Ходят слухи, что она влюблена в молодого английского художника, который следует за ней повсюду, но к которому старый граф относится с презрением», – добавила дама, когда они присоединились к танцующим.

Веселье было в полном разгаре, когда вдруг появился священник. Он отвел одну юную пару в альков с занавесом из пурпурного бархата и велел им опуститься на колени. В веселой толпе мгновенно воцарилось молчание, и ни один звук, кроме журчания фонтанов и шелеста деревьев в дремлющих под сиянием луны апельсиновых рощах, не нарушал тишины, когда граф де Аделон заговорил:

«Дамы и господа, простите мне маленькую уловку, которой я воспользовался, чтобы собрать вас здесь на свадьбу моей дочери. Начинайте, святой отец, мы ждем».

Все глаза устремились на юную пару в алькове, и чуть слышный шепот недоумения пробежал по толпе, так как ни жених, ни невеста не сняли масок. Все сердца забились от любопытства и удивления, но почтение сковывало все языки, пока длились святые обряды. Затем нетерпеливые зрители столпились вокруг графа, требуя объяснений.

«Я охотно дал бы их, если б мог, но я знаю лишь то, что это прихоть моей застенчивой Виолы, которой я уступил. Теперь, дети мои, игра окончена. Снимите маски и дайте мне благословить вас».

Но новобрачные не преклонили колен. Они сняли маски, и присутствующие вздрогнули, увидев благородное лицо Фердинанда Деверье, художника-любителя, на груди которого теперь сияла звезда английского графа, и черты прелестной Виолы, сияющей радостью и красотой. Фердинанд Деверье обратился к графу де Аделону:

«Милорд, вы с презрением заявили мне, что отдадите мне руку вашей дочери, лишь когда я смогу похвастаться столь же знатным именем и столь же большим состоянием, как у графа Антонио. Я могу предложить вам большее: даже ваша честолюбивая душа не сможет отказать графу Деверье Де Вер, который дает имя своего старинного рода и несметные богатства в обмен на руку этой прекрасной и горячо любимой леди, отныне моей супруги».

Старый граф стоял словно окаменев, а Фердинанд, обернувшись к растерянной толпе, добавил с веселой и торжествующей улыбкой:

«А вам, мои любезные друзья, я могу только пожелать, чтобы ваше сватовство закончилось так же счастливо, как мое, и чтобы все вы могли получить руку такой же прекрасной невесты, какой добился я благодаря этой свадьбе-маскараду».

С. Пиквик

* * *

Чем Пиквикский клуб напоминает вавилонское столпотворение?[41]

Тем, что здесь полно болтливых членов.

* * *

ИСТОРИЯ ТЫКВЫ

Жил да был один фермер, и посадил он в своем огороде маленькое семечко. Прошло время, семечко проросло и стало вьющимся стеблем, на котором выросло много тыкв. В один из дней октября, когда они созрели, снял он одну и повез на рынок. Там ее купил зеленщик и выставил в витрине своей лавки. В то же самое утро маленькая девочка в синем платье и коричневой шляпке, круглолицая и курносая, пошла и купила ее для своей мамы. Притащила она тыкву домой, нарезала и сварила в большой кастрюле. Потом она размяла половину и приготовила к обеду пюре с маслом и солью, а в остальное добавила пинту молока, два яйца, четыре ложки сахара, немного мускатных орехов и сухого печенья, положила все это в глубокий сотейник и пекла, пока кушанье не стало румяным и красивым. А на следующий день было оно съедено семейством по фамилии Марч.

Т. Тапмен

* * *

Мистер Пиквик!

Сэр, я обращаюсь к вам по вопросу о грехах грешник которого я имею в виду человек по имени Уинкль который вносит беспокойство в заседания клуба тем что смеется и иногда не вносит свой вклад в эту прекрасную газету я надеюсь вы простите ему его ужасные недостатки и позволите в следующий раз прислать французскую басню потому что он сам ничего не может придумать и у него много уроков и мало фантазии в будущем я постараюсь найти время чтобы написать что-нибудь что будет вполне commy la fo[42] то есть подходяще а сейчас некогда потому что пора заниматься.

С почтением Н. Уинкль

Вышеприведенное письмо – мужественное и благородное раскаяние в мелких преступлениях прошлого. Если бы наш юный друг вдобавок изучил пунктуацию, это было бы весьма похвально.

* * *

ПРИСКОРБНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

В минувшую пятницу мы вздрогнули от раздавшегося в нашем подвале оглушительного грохота, за коим последовали страдальческие крики. В полном составе мы ринулись в подвал и узрели нашего любимого президента, распростертого на полу. Выяснилось, что он резво сбежал в подвал за дровами для домашних нужд и упал с лестницы. Нашим глазам предстала потрясающая картина, ибо при падении мистер Пиквик нырнул головой и плечами в лохань с водой, опрокинул бочонок жидкого мыла на свою благородную и мужественную особу и изрядно порвал свои одежды. По вызволении нашего друга и президента из оной опасной ситуации было обнаружено, что он не получил иных телесных повреждений, кроме нескольких синяков, и мы счастливы сообщить, что в настоящее время он находится в добром здравии.

Ред

* * *

ТЯЖКАЯ УТРАТА

Наш печальный долг сообщить о неожиданном и таинственном исчезновении нашего нежно любимого друга – миссис Снежинки Ласковой Лапки. Эта милая и прелестная кошка была предметом восхищения большого круга горячих и преданных друзей. Ее красота привлекала все взоры, ее изящество и добродетели пленяли все сердца, и эта утрата глубоко ощущается всем обществом.

В последний раз ее видели, когда она сидела у калитки, глядя на тележку мясника. Есть подозрения, что она была подло похищена каким-то негодяем, соблазнившимся ее красотой. Прошло несколько недель, но нигде не было обнаружено никаких следов нашей красавицы, и ныне мы оставляем всякую надежду когда-либо увидеть ее снова. Мы привязываем черную ленточку на корзиночку, где она спала, переворачиваем вверх донышком ее блюдечко и оплакиваем ее как потерянную для нас навсегда.

* * *

Сочувствующий друг прислал нам следующий шедевр.

* * *

ОБЪЯВЛЕНИЯ

В следующую субботу, по завершении заседания клуба, в Пиквикском зале состоится лекция знаменитой мисс Оранти Благидж на тему «Женщина и ее положение в обществе».

Еженедельный урок кулинарии проводит в Кухонном зале Ханна Браун. Приглашаются все желающие.

Члены Общества любителей мусорных совков собираются в следующую среду и парадным строем проходят на верхний этаж здания клуба. Всем быть в униформе и нести на плечах швабры и совки.

На следующей неделе миссис Бесс Баунсер собирается предложить публике новый ассортимент кукольных шляп. Ожидаются последние парижские модели. Заказы принимаются.

В ближайшие недели в Амбарвильском театре состоится премьера пьесы, которой предстоит затмить все, что когда-либо появлялось на американской сцене. Название этой захватывающей драмы – «Греческий невольник, или Константин-мститель»!!!

* * *

РЕКОМЕНДАЦИИ

Если С. П. не будет изводить столько мыла на свои руки, прекратятся его вечные опоздания к завтраку. Убедительно просим О. С. не свистеть на улице. Т. Т., просим вас не забыть подрубить салфетку для Эми. Н. У. должен быть благодарен судьбе за то, что его платье не подвернуто девять раз, как у Мэри Паркс.

Сводка успехов за неделю:

Мег – хорошо.

Джо – плохо.

Бесс – очень хорошо.

Эми – удовлетворительно.

Когда президент завершил чтение «Пиквикского листка» (который, как я прошу позволения заверить моих читателей, является bona fide[43] копией газеты, написанной однажды bona fide девочками), раздались бурные аплодисменты. Затем мистер Снодграсс поднялся, чтобы внести предложение.

– Господин президент! Господа! – начал он важно, принимая парламентскую позу. – Я хочу предложить вам принять в наш клуб нового члена – человека, который вполне заслуживает этой высокой чести и будет глубоко благодарен за нее. Он, несомненно, внесет новый дух в деятельность клуба, будет в огромной степени способствовать оживлению наших заседаний и преумножению литературных достоинств нашей газеты и, вообще, будет бесконечно веселым и милым. Я предлагаю избрать мистера Теодора Лоренса почетным членом «П. к.». Ну, давайте, быстро, принимаем!

Неожиданная перемена в тоне Джо вызвала общий смех, но девочки, казалось, были несколько обеспокоены, и, когда Снодграсс опустился на свое место, никто не сказал ни слова.

– Поставим этот вопрос на голосование, – сказал президент. – Всех, кто за это предложение, прошу сказать «да».

Громкому восклицанию Снодграсса вторило, ко всеобщему удивлению, робкое согласие Бесс.

– Те, кто против, пусть скажут «нет».

Против были Мег и Эми. Мистер Уинкль поднялся, чтобы заявить с чарующим изяществом в манерах:

– Нам не нужно никаких мальчишек, они только насмехаются и озорничают. Это дамский клуб, и мы желаем, чтобы он был закрытым и чтобы все было пристойно.

– Я боюсь, что он будет смеяться над нашей газетой и дразнить нас потом, – заметил Пиквик, теребя маленький локон на лбу, как он всегда делал, когда был в нерешительности.

И тогда снова поднялся Снодграсс и сказал со всей серьезностью:

– Сэр, я даю вам слово джентльмена, что ничего подобного Лори делать не будет. Он сам любит писать; сотрудничество с ним придаст новый тон нашему творчеству и поможет удержаться от сентиментальности, разве вы не понимаете? И потом, мы так мало можем сделать для него, а он делает для нас так много. Поэтому я считаю, что нам следует предложить ему место среди нас и оказать гостеприимство, когда он придет.

Этот искусный намек на оказанные благодеяния заставил мистера Тапмена подняться с видом человека, принявшего окончательное решение:

– Да, мы должны так поступить, хоть и боимся. Я согласна, чтобы он пришел, и его дедушка тоже, если захочет.

Этот неожиданный порыв Бесс наэлектризовал аудиторию, а Джо поднялась со своего места, чтобы с благодарностью пожать ей руку.

– Теперь голосуйте еще раз. Все помнят, что это наш Лори, и говорят «да»! – воскликнул Снодграсс возбужденно.

– Да! Да! Да! – ответили одновременно три голоса.

– Отлично! Молодцы! А теперь позвольте мне, не теряя времени, представить вам нового члена клуба. – И к ужасу присутствующих, Джо распахнула дверцу стенного шкафа, где на мешке с лоскутами сидел Лори, с озорно поблескивающими глазами и весь красный от сдавленного смеха.

– О, коварная! Изменница! Джо, как ты могла? – закричали девочки, когда Снодграсс с триумфом подвел своего друга к столу и, обеспечив ему и стул и эмблему, в один миг сделал его полноправным членом клуба.

– Дерзость этих двух плутов прямо-таки поразительна, – начал мистер Пиквик, пытаясь изобразить ужасное недовольство, хотя лицо его невольно расплылось в приветливой улыбке.

Однако новый член клуба оказался на высоте положения. Поднявшись со своего места, он отвесил благодарный поклон в сторону президента и сказал с самым очаровательным видом:

– Господин президент и дамы… прошу прощения, господа! Позвольте мне представиться – Сэм Уэллер, смиреннейший слуга этого клуба.

– Отлично! Отлично! – воскликнула Джо, аккомпанируя себе стуком старой металлической грелки.

– Моего верного друга и благородного покровителя, – продолжил Лори, указав рукой в ее сторону, – представившего меня вам в столь лестных выражениях, не следует винить за имевшую место маленькую военную хитрость. Это была моя идея, а он лишь согласился на мой план после продолжительных уговоров и поддразнивания.

– Перестань, не бери всю вину на себя. Ты же знаешь, это я придумала насчет шкафа, – вмешался Снодграсс, которому вся проделка доставила огромное удовольствие.

– Не обращайте внимания на его слова, – сказал новый член с картинным, чисто уэллеровским поклоном в сторону мистера Пиквика. – Но, честное слово, я никогда больше не сделаю ничего подобного и впредь посвящу все свои силы интересам этого бессмертного клуба.

– Правильно! Правильно! – воскликнула Джо, ударяя крышкой о грелку, словно это были литавры.

– Продолжай, продолжай! – добавили Уинкль и Тапмен, а президент благосклонно кивнул.

– Я хочу лишь добавить, что в виде благодарности за оказанную мне честь и в качестве средства развития дружеских отношений между нациями, проживающими в граничащих между собой государствах, я открыл новое почтовое заведение. Оно находится в живой ограде, в нижней части сада. Это прекрасное просторное помещение с висячим замком на дверях и всевозможными удобствами. Прежде оно служило скворечником, но я заткнул отверстие и превратил крышу в дверь, так что оно вполне может быть использовано для почтовых отправлений, что позволит нам сохранить наше драгоценное время. Там можно будет оставлять письма, рукописи, книги и посылки, а так как у каждой нации будет ключ, я думаю, все пойдет как нельзя лучше. Позвольте мне вручить вам ключ и с глубокой признательностью за оказанную мне честь занять мое место.

Мистер Уэллер положил на стол маленький ключ и сел. Раздались оглушительные аплодисменты, грелка неистово застучала, и потребовалось некоторое время, чтобы восстановить порядок. Последовала продолжительная общая дискуссия, в которой каждый из членов старался проявить себя с самой лучшей стороны, и в результате заседание оказалось необычайно оживленным и перерыв не объявлялся до позднего вечера, когда оно наконец завершилось пронзительным троекратным «ура» в честь нового члена. Никому никогда не пришлось пожалеть о приеме Сэма Уэллера, ибо более преданного, благовоспитанного и веселого члена не могло быть ни в одном клубе. Он действительно внес новый «дух» в собрания и новый «тон» в газету, так как, слушая его речи, члены клуба корчились от смеха, а представленные им в газету произведения были великолепны – патриотические, классические, юмористические или драматические, но никогда не сентиментальные. Джо находила их ничуть не хуже творений Бэкона, Мильтона и Шекспира[44] и, подражая ему, переделывала свои с неплохим, как ей казалось, результатом.

Почта в живой изгороди оказалась великолепным изобретением и процветала. Через нее проходило почти столько же забавных писем и посылок, сколько и через настоящее почтовое заведение. Трагедии и галстуки, стихи и соленья, длинные письма и семена цветов, ноты и имбирные пряники, ластики и приглашения, упреки и игрушки. Эта игра понравилась и старому мистеру Лоренсу, и он принимал в ней участие, посылая забавные подарки, таинственные послания и смешные телеграммы, а его садовник, сраженный прелестями Ханны, даже отправил однажды через Джо настоящее любовное письмо. Как смеялись они, когда секрет был раскрыт! Тогда они даже не предполагали, сколько любовных писем будет проходить через их почтовый ящик в предстоящие годы!