Читать книгу Маленькие женщины - Луиза Мэй Олкотт - Страница 18

В первую неделю того количества добродетели, что можно было найти в старом доме Марчей, с избытком хватило бы на всю округу. Это было поистине удивительным, ибо каждая, казалось, пребывала в неземном умонастроении и самопожертвование было в моде. Но когда первая тревога за отца улеглась, девочки незаметно для себя несколько ослабили свои похвальные усилия и начали возвращаться к прежним привычкам. Хотя они не забыли свой девиз, но «надеяться и трудиться» стали с меньшим жаром, а после огромного напряжения возникло чувство, что отдых – вполне заслуженная награда, и они предоставляли его себе в изрядном количестве.

Джо сильно простудилась из-за того, что плохо покрывала стриженую голову, и получила распоряжение оставаться дома, пока не поправится, так как тетя Марч не любила, чтобы ей читали вслух насморочным голосом. Джо обрадовалась и после энергичных поисков всего необходимого по всему дому, от чердака до подвала, успокоилась на диване, чтобы лечить свою простуду мышьяком[67] и книжками. Эми нашла, что домашние обязанности и искусство плохо совместимы, и вернулась к своим «куличикам». Мег продолжала ежедневно ходить к своим питомцам, а дома шила или думала, что шьет, но больше времени проводила за длинными письмами к матери и вновь и вновь перечитывала сообщения из Вашингтона. Одна лишь Бесс продолжала трудиться по-прежнему, лишь изредка предаваясь праздности или унынию. Каждый день она добросовестно исполняла свои маленькие обязанности, а также и многие из обязанностей сестер, ибо те были забывчивы, и хозяйство напоминало часы, маятник которых раскачивается по инерции. Когда ей становилось тяжело на сердце из-за тоски по матери и страха за отца, она убегала в гардеробную и прятала лицо в складках милого старого платья матери, чтобы немножко постонать и помолиться в одиночестве. Никто не знал, что́ возвращало ей бодрость после приступа печали, но все чувствовали, как добра и всем полезна Бесс, и стало обычным обращаться к ней за утешением или советом.

Они не сознавали, что выпавшее на их долю испытание является проверкой характера, и стоило первому возбуждению пройти, как у них возникло чувство, что они показали себя с хорошей стороны и заслуживают похвал. Так оно, конечно, и было, но ошибка заключалась в том, что они перестали показывать себя с хорошей стороны, но узнали они об этой ошибке, только испытав немало тревог и горьких сожалений.

– Мег, может быть, ты сходишь к Хаммелям; ты же знаешь, мама велела нам не забывать о них, – сказала Бесс десять дней спустя после отъезда миссис Марч.

– Я слишком устала сегодня, – ответила Мег, с удовольствием покачиваясь в кресле с шитьем в руках.

– А ты, Джо, не могла бы сходить? – спросила Бесс.

– Слишком ненастная погода, а у меня ведь насморк.

– Я думала, он почти прошел.

– Он прошел настолько, чтобы я могла побегать в саду с Лори, но не настолько, чтобы пойти к Хаммелям, – сказала Джо со смехом, но несколько стыдясь своей непоследовательности.

– Почему ты не пойдешь сама? – спросила Мег.

– Я хожу к ним каждый день, но младенец болен, и я не знаю, что делать. Миссис Хаммель уходит на работу, а его нянчит Лотхен, но ему все хуже и хуже, и я думаю, что вам или Ханне следовало бы зайти к ним.

Бесс говорила очень горячо, и Мег пообещала, что сходит завтра.

– Попроси у Ханны что-нибудь вкусненькое и отнеси им, Бесс; тебе полезно прогуляться, – сказала Джо, добавив извиняющимся тоном: – Я пошла бы, но хочу дописать рассказ.

– У меня болит голова, и я устала. Я надеялась, что, может быть, кто-нибудь из вас сходит, – сказала Бесс.

– Эми сейчас вернется; она сбегает вместо нас, – предположила Мег.

– Хорошо, я немного отдохну и подожду ее.

Бесс прилегла на диван, остальные вернулись к своим занятиям, и Хаммели были забыты. Прошел час; Эми не появилась, Мег ушла к себе, чтобы примерить новое платье, Джо с головой погрузилась в свой рассказ, а Ханна сладко спала в кухне перед очагом. Бесс тихонько надела капор, наполнила корзинку кое-какой едой для бедных детей и вышла на промозглый воздух с тяжелой головой и печалью в кротких глазах. Было уже поздно, когда она вернулась, и никто не заметил, как она пробралась наверх и закрылась в комнате матери. Полчаса спустя Джо отправилась поискать что-то в «мамином шкафу» и там нашла Бесс, которая сидела на деревянной аптечке с очень печальным лицом, красными глазами и бутылочкой камфары[68] в руке.

– Христофор Колумб! В чем дело? – воскликнула Джо, когда Бесс протянула руку, как бы предостерегая ее, и спросила торопливо:

– У тебя была скарлатина, да?

– Сто лет назад, тогда же, когда и у Мег. А что?

– Тогда я скажу тебе. О, Джо, ребеночек умер!

– Какой ребеночек?

– Ребеночек миссис Хаммель; он умер у меня на коленях, прежде чем она вернулась! – воскликнула Бесс с рыданием.

– Бедняжка моя, какой ужас! Я должна была пойти вместо тебя, – сказала Джо с раскаянием, хватая сестру в объятия и усаживаясь в большое кресло матери.

– Нет, не ужас, Джо, я не испугалась, только это так печально! Я сразу увидела, что ему хуже, но Лотхен сказала, что ее мать пошла за доктором, и я взяла ребеночка на руки, чтобы дать Лотти отдохнуть. Он, казалось, спал, но вдруг вскрикнул, вздрогнул, а потом остался лежать очень спокойно. Я пыталась согреть ему ножки, а Лотти дать молока, но он не шевелился, и я поняла, что он умер.

– Не плачь, дорогая! И что ты сделала?

– Я просто сидела и держала его осторожно, пока не пришла миссис Хаммель с доктором. Он сказал, что ребенок умер, и осмотрел Хейнриха и Минну, у которых болит горло. «Скарлатина, мэм. Следовало позвать меня раньше», – сказал он сердито. Миссис Хаммель ответила ему, что бедна и пыталась лечить ребенка сама, но теперь слишком поздно и она может лишь просить его помочь остальным и надеется на его милосердие. Тогда он улыбнулся и подобрел, но все это было очень печально, и я плакала с ними, пока доктор вдруг не обернулся в мою сторону и не сказал мне, чтобы я шла домой и немедленно приняла белладонну[69], а иначе у меня будет скарлатина.

– Нет, не будет! – воскликнула Джо, в испуге прижимая ее к себе. – О, Бесс, если ты заболеешь, я этого себе никогда не прощу! Что же делать?

– Не бойся, я думаю, что перенесу ее легко. Я посмотрела в маминой книжке и нашла, что скарлатина начинается с головной боли, боли в горле и такого чувства недомогания, как у меня, так что я приняла белладонну, и мне стало лучше, – сказала Бесс, прикладывая холодные руки к пылающему лбу и пытаясь казаться здоровой.

– Если бы мама была дома! – воскликнула Джо, хватая «мамину книжку» и чувствуя, что Вашингтон безмерно далеко. Она прочла страницу, взглянула на Бесс, пощупала ее лоб, заглянула в горло и затем сказала серьезно: – Ты была с ребенком каждый день более недели; так что, боюсь, ты заболеешь, Бесс. Я позову Ханну, она знает все о болезнях.

– Не позволяй Эми заходить ко мне; она не болела скарлатиной, и я очень боюсь заразить ее. А вы с Мег не заболеете снова? – спросила Бесс встревоженно.

– Думаю, что нет. Да пусть бы я и заболела, поделом бы мне было, себялюбивой свинье! Позволила тебе пойти, а сама осталась писать свою чушь! – пробормотала Джо и отправилась советоваться с Ханной.

Добрая душа мгновенно очнулась от сна и сразу взяла дело в свои руки, заверив Джо, что беспокоиться нечего, что у всех бывает скарлатина и что, если правильно лечить, никто от нее не умирает, – всему этому Джо поверила и с чувством облегчения последовала за Ханной в комнату Мег. Втроем они вернулись к больной.

– Теперь я вам скажу, как мы поступим, – заявила Ханна, осмотрев и расспросив Бесс. – Мы позовем доктора Бэнгза, просто осмотреть тебя, милочка, и убедиться, что мы не ошиблись. Эми на время отправим к тете Марч, чтобы ей ничего не грозило, а одна из вас, девочки, не пойдет на работу и останется дома с Бесс на денек-другой, чтобы ей не скучать.

– Разумеется, останусь я; я старшая, – начала Мег; было видно, что ее мучают тревога и угрызения совести.

– Нет, останусь я. Это моя вина, что она заболела; я обещала маме, что буду ходить по всяким поручениям, и не сдержала слова, – сказала Джо с решимостью в голосе.

– Кого ты хочешь, Бесс? Ведь достаточно одной, – сказала Ханна.

– Джо, пожалуйста. – И Бесс с довольным видом склонила голову к сестре на грудь, окончательно решив вопрос.

– Я пойду и скажу Эми, что она поедет к тете, – уходя, проронила Мег, немного обиженная, однако в целом, пожалуй, даже с облегчением, так как она, в отличие от Джо, не любила ухаживать за больными.

Эми открыто взбунтовалась и со страстью заявила, что лучше заболеет скарлатиной, чем пойдет к тете Марч. Мег уговаривала, просила, приказывала – все напрасно. Эми торжественно поклялась, что не пойдет, и Мег в отчаянии отступилась от нее и пошла к Ханне, чтобы спросить, что делать. Прежде чем она вернулась, в гостиную зашел Лори и обнаружил там рыдающую Эми, уткнувшуюся головой в диванные подушки. Она рассказала обо всем, ожидая утешения, но Лори только сунул руки в карманы и заходил по комнате, негромко насвистывая и сдвинув брови в глубокой задумчивости.

Потом он сел рядом с ней и сказал самым вкрадчивым тоном:

– Слушай, будь разумной маленькой женщиной и сделай, как они говорят. Ну-ну, не плачь, послушай, что я придумал. Ты пойдешь к тете Марч, а я буду приезжать и брать тебя покататься или прогуляться пешком; мы отлично проведем время. Разве это не лучше, чем хныкать тут?

– Я не хочу, чтобы меня отсылали, как будто я мешаю, – начала Эми обиженным тоном.

– Помилуй, детка, ведь это делается, чтобы ты осталась здорова. Ты же не хочешь заболеть, правда?

– Конечно, нет, но я думаю, что все равно заболею, потому что я была с Бесс все это время.

– Именно поэтому тебе надо немедленно уходить, так чтобы ты могла избежать болезни. Я думаю, что перемена воздуха и обстановки поможет тебе остаться здоровой или, если ты все же заболеешь, перенести болезнь легче. Я советую тебе отправляться как можно скорее. Скарлатина, мисс, это вам не шутки.

– Но у тети Марч ужасная скука, и она такая сердитая, – сказала Эми довольно испуганно.

– Скучно не будет, если я буду заскакивать каждый день, рассказывать, как себя чувствует Бесс, брать тебя на прогулку. Старой леди я нравлюсь, и я постараюсь быть с ней как можно милее, так что она не станет пилить нас, что бы мы ни делали.

– Ты покатаешь меня в маленькой колясочке на Шалуне?

– Клянусь честью.

– И приходить будешь каждый день?

– Вот увидишь.

– И возьмешь меня назад, как только Бесс поправится?

– В ту же минуту.

– И сводишь в театр, честно?

– В десяток театров, если удастся.

– Ну… я думаю… я пойду, – сказала Эми медленно.

– Молодец! Позови Мег и скажи, что ты уступила, – ответил Лори, одобрительно похлопав ее по спине, что рассердило Эми даже больше, чем слово «уступила».

Мег и Джо, сбежавшие вниз, увидели свершившееся чудо, и Эми, чувствуя себя всеми любимой и очень самоотверженной, обещала уйти к тете Марч, если доктор скажет, что Бесс больна.

– Как там она, бедняжка? – спросил Лори, так как Бесс была его любимицей и он тревожился о ней больше, чем желал показать.

– Лежит на маминой кровати. Ей лучше. Смерть ребенка произвела на нее тяжелое впечатление, но я надеюсь, что ее болезнь – всего лишь простуда. Ханна говорит, что тоже так думает, но выглядит обеспокоенной, и от этого мне тревожно, – ответила Мег.

– Какой это ужасный мир! – сказала Джо, в волнении взъерошивая волосы. – Не успеешь выбраться из одной беды, как сваливается другая. Похоже, не за что уцепиться теперь, когда мама уехала, и я в полной растерянности.

– Ну, не делай из себя дикобраза, тебе это не идет. Пригладь свою шевелюру, Джо, и скажи лучше, должен ли я отправить телеграмму вашей маме или сделать что-то еще? – спросил Лори, который так и не смог примириться с тем, что его друг утратил свою единственную красу.

– Это-то меня и волнует, – сказала Мег. – Мне кажется, что нам следует известить маму, если Бесс действительно больна, но Ханна говорит, что этого делать нельзя, потому что мама не может оставить папу и известие только встревожит их. Бесс скоро поправится, и Ханна точно знает, что делать, а мама говорила, что мы должны слушаться ее, так что мы, вероятно, должны подчиниться, но мне кажется, что это не совсем правильно.

– Хм, не знаю. Может быть, вы поговорите с дедушкой, после того как у вас побывает доктор.

– Обязательно поговорим. Джо, сходи и немедленно пригласи доктора Бэнгза, – распорядилась Мег. – Мы не можем ничего решать, пока он не придет.

– Оставайся на месте, Джо. Я посыльный в этом заведении, – сказал Лори, взявшись за шляпу.

– Боюсь, что ты занят, – начала Мег.

– Нет, я сделал все уроки на сегодня.

– Ты учишься и в каникулы? – спросила Джо.

– Беру пример с соседок, – прозвучал ответ Лори, когда он повернулся на каблуках и выскочил из комнаты.

– Я возлагаю большие надежды на моего мальчика, – заметила Джо, с одобрительной улыбкой глядя, как он перескакивает через изгородь.

– Он очень хорошо проявил себя… для мальчика его возраста. – Таков был довольно неблагодарный ответ Мег; эта тема ее не занимала.

Пришел доктор Бэнгз, сказал, что у Бесс все признаки скарлатины, и выразил надежду, что она перенесет ее легко, хотя заметно помрачнел, услышав о Хаммелях. Эми было приказано немедленно уходить, и, снабженная лекарствами, чтобы предотвратить угрозу здоровью, она отбыла в большом волнении в сопровождении Джо и Лори.

Тетя Марч приняла их со своим обычным гостеприимством.

– А теперь что вам нужно? – спросила она, внимательно взглянув сквозь очки, в то время как попугай, сидевший на спинке ее стула, выкрикнул:

– Убирайся! Мальчишкам тут не место!

Лори отступил к окну, а Джо изложила суть дела.

– Так я и знала. Чего же еще ждать, если вам позволяют болтаться среди бедняков? Эми может остаться и помогать мне, если она не больна, но вид у нее такой, что я не сомневаюсь – она заболеет. Не плачь, детка, терпеть не могу, когда хлюпают носом.

Эми была готова заплакать, но в это время Лори украдкой дернул попугая за хвост, отчего у изумленного попки вырвался хриплый крик и возглас: «Боже, благослови мои ботинки!» Это было так забавно, что Эми засмеялась, вместо того чтобы заплакать.

– А что пишет ваша мать? – спросила старая леди неприветливо.

– Папе гораздо лучше, – отвечала Джо, силясь сохранить серьезный вид.

– О, вот как? Ну, это ненадолго, я полагаю. Марч никогда не был вынослив, – таков оказался ободряющий ответ.

– Ха-ха! Не падай духом! Возьми понюшку, прощай, прощай! – пронзительно завизжал попугай, пританцовывая на своей жердочке, и вцепился когтями в чепец старой дамы, когда Лори ущипнул его сзади.

– Замолчи ты, дерзкая старая птица! А тебе, Джо, лучше прямо сейчас отправляться домой; неприлично болтаться в такой поздний час с этим пустоголовым мальчишкой…

– Замолчи ты, дерзкая птица! – закричал попка, соскакивая со стула и бросаясь вперед, чтобы клюнуть «пустоголового мальчишку», который трясся от смеха, вызванного этой последней репликой.

«Боюсь, что мне этого не вынести, но я попытаюсь», – подумала Эми, оставшись наедине с тетей Марч.

– Проваливай, ты, чучело! – завизжал попка, и при этом грубом заявлении Эми не смогла удержать всхлипывания.