Читать книгу Засыпая к рассвету - Любава Романова - Страница 5

«…Тебе повезло, ты не такой как все…»

С.Шнуров («Ленинград»)

Сейчас мне прохладно. Осень. Я нахожусь в собственной квартире в относительном уюте и какой-никакой безопасности и, согреваясь очередной чашкой кофе, строчу строчку за строчкой, клацая клавиши на моём стареньком синем ноутбуке. Если что, я в состоянии вызвать полицию или скорую помощь просто набрав номер, меня вообще здесь хорошо понимают люди – все говорят по-русски. И тут, внутри и вокруг, – моя страна со всеми достоинствами и недостатками, и с народом, её заселяющим, где мы все чем-то да друг на друга похожи.

На окне висят те занавески, которые я выбрала. Специально не белые, как у родителей, а бежевые, чтобы не стирать каждые два месяца – я этого не люблю. Цвет обоев на стенах приятный, покупала те, на которых рисунок – в виде переплетения полос шоколадного оттенка и топлёного молока. Мой столик на кухне служит мне и подставкой под ноутбук и по прямому назначению. Ужинаю я за ним всегда, даже если время уже далеко за полночь.

И пусть моя квартира не является идеальной с точки зрения дизайна, но зато она моя. И выбор предметов в ней – мой. Здесь спокойно и уютно. Я сама задала себе в квартире систему и правила. И мне не одиноко, хотя живу я и одна. Зная каждый квадратный сантиметр своего пространства, я могу передвигаться тут ночью, не включая свет. Тут всё настолько мне близко, что я уже срослась с этим местом. Это, наверное, не очень хорошо, поскольку без движения я ломаюсь. А тепло и поддержка родных стен…Как это часто необходимо тому, кто устал!

И даже своих соседей я знаю не только в лицо, но и…хм…по повадкам что-ли. Я знаю, кто тут как ходит, кто здесь, чем занимается, даже кто где работает, тоже знаю. А про соседей сверху вообще могу рассказать многое, вплоть до их интимной жизни.

Это моё место. И местные правила тоже давно стали моими. От раздельного сбора мусора и до работы консьержа в подъезде лишь до полуночи, от местных песен под гитару каждую субботу в одной из квартир тринадцатого этажа до совместного субботника в марте. Словом – я знаю, то есть я ориентируюсь.

Но тогда было не так. Совсем.

***

От духоты комнатки, в которой я жила мне становилось плохо. Стены, выкрашенные в малиновый цвет, отдавали психоделикой. В туалетной комнатке по ночам вечно копошились какие-то жуки. Ничего не помогало. Трёхзвёздночная молодёжная гостиница на Мальте – это тяжело.

Ночью я не могла заснуть, музыка и весёлая толпа сносили всё на своём пути. Однажды я проснулась от того, что меня будил молодой итальянец и спрашивал в самом неадекватном состоянии: «Где же «пати»?» А я каждый раз закрывала замок на двери, но какой он был ненадёжный! Люди на стойке ресепшена совсем не исполняли своих обязанностей. Бесполезно было на что-то жаловаться. Завтраки были настолько унылыми, что даже в семь утра приходилось выискивать что-то свежее.

Это был настоящий кошмар для студента, который хочет спать после учёбы. Тяжёлое время для студента, который привык зубрить материал до глубокой ночи. И мучительное – для тех, кто привык завтракать в домашней обстановке свежие продукты.

Да, мне было плохо, очень плохо. Меня часто «пробивала дрожь», ни с того, ни с сего. Сейчас я думаю, что, возможно, это и было ощущение полного одиночества. Такое липкое и холодное, словно грязная от бульона банка, пустая, но кем-то поставленная в холодильник, и только что взятая оттуда тобой. Да, одиночество – это банка из-под куриного бульона посреди ночи.

Через месяц у меня уже были трёхцветные синяки под глазами. Они градиентом переливались от светло-зелёного к фиолетовому и выпирали набухшими зонами. Не спасали утренние пробежки и заплывы. Да и они очень сильно уменьшились сами собой. Я сильно уставала, но никак не могла нормально отдохнуть. Похоже было, что мне скоро понадобится клиника по лечению неврозов или срочное возвращение домой, где можно хорошо поспать. Но не могла я так поступить: накопленные деньги от подработок за время учёбы я все вложила в обучение, а без документа или средств вернуться назад было совестно.

Я вела внутренние диалоги сама с собой и другими студентами, пыталась понять, что же со мной не так, хотела и стать своей в компании, и сбежать за тысячи километров от «этих дикарей». Менталитет надо мною шутил. Самые простые вещи не приходили мне в голову, если кто-то всё же о чём-то меня спрашивал. Зато потом, спустя минут десять, я додумывала и придумывала этот диалог. Он был интересен, насыщен. Мда…Молчала в кампусе, не могла слова из себя выдавить, потому что понимала, как прозвучит моя просьба про тишину. Иногда желание бросить всё и вернуться в Россию просто с криком вырывалось наружу, когда я бродила по скалистому побережью, фотографируя всё подряд.

Придя на пары после очередной вечеринки в нашем кампусе, я услышала вместо приветствия вопрос Хабиба.

– Что с лицом? Почему ты ночью не спишь, Лена? Какие-то проблемы?

Тогда я сильно разозлилась. Все знали, что он живёт в бунгало пятизвёздочного отеля, пользуется арендованной машиной, чтобы проехать до школы расстояние в пятнадцать минут ходьбы, и всё необходимое доставляется ему прямо в руки. И мне это было известно. Я подумала, как он вообще может меня об этом спрашивать?! Я покупаю продукты на окраине города – там дешевле, бегаю до общественного пляжа, а мои экскурсии – это путешествия на рейсовых автобусах в совокупности со статьями из интернета. И решила не проявлять вежливость, а ответить как есть. Прямо вырвалось из меня криком.

– Потому что у меня нет обеспеченных родителей и твоего статуса, чтобы элементарно добиться тишины и покоя.

Я даже не потрудилась подумать, а с чего это он, молодой мусульманин, вообще мне задал такой личный вопрос.

В своей обычной манере, ничего не сказав, он занял соседнее сидение и больше не спрашивал.

На следующий день он предложил мне жить с его невестой в соседнем отеле. (Оказалось, что у него есть невеста!) Взамен от меня требовалось сопровождать её на пляж, составить ей пару в ложе на скачках и читать с ней статьи из мусульманских женских журналов. В чём же была загвоздка? В мусульманской культуре. Они просто не могли проводить вечернее и утреннее время вместе. К тому же она приехала не на учёбу, а подлечиться.

Недолго думая, я согласилась встретиться с ней, а потом согласилась. Как мне повезло! Ещё два месяца в кампусе я бы не выдержала. Никакого расстройства из-за статуса Хабиба, как жениха, я не испытала, он вообще не вызывал во мне интерес и влечение. На уме всё ещё был Жан. Яркий пламень страсти полыхал во мне.

Ульвия оказалась скромной воспитанной девушкой, которая вообще не интересовалась ничем, кроме косметики, одежды и лошадей. Ей было очень одиноко, она сторонилась разнузданных европейцев и замыкалась в себе и в номере отеля. Кстати, женские журналы она читала не все. «Космополитен» был в почёте и ещё несколько. Религиозные журналы аккуратно складывались столбиками. Зато материалов о лошадях и спорте было более чем достаточно. Конкуру она посвятила всю свою недолгую жизнь, а её жених до сих пор не знает разницу между Ахалтекинским красавцем и Владимирским тяжеловозом.

Изредка вечерами мы просматривали asos.com в поисках подходящей одежды и, естественно, ни разу не сошлись во вкусах. Яркие итальянские и испанские бренды казались мне излишне вычурными, а простенькие одноцветные вещи наводили скуку на неё.

В эти два месяца я не только жила по-королевски но и обрела подругу. Частный пляж сразу завладел моим сердцем, и постепенно мы с Ульвией нарастили мышечную массу и получили золотой (или охристый в её случае) загар. Синяки под глазами прошли. Жан состоял в романтических отношениях уже с пятой девушкой, а Хабиб больше ни о чём меня не спрашивал. Почему-то никто не удивился, что я съехала из кампуса. Что и к лучшему. Рассказывать куда именно и почему мне не хотелось. Всё-таки сравнивая себя с бедной компаньонкой, как в историях Агаты Кристи с Мисс Марпл, я приходила к выводу, что и компаньонка из меня «так себе». Но потом я поняла, как мне волшебно улыбнулась удача: я же нашла подругу! Почувствовав себя счастливицей раз, я потом только два-три раза в своей жизни ловила это ощущение.

И лошади. Мне они тоже понравились. Но в отличии от Ульвии, я восхищалась скоростью. И стеснялась своего внешнего вида, особенно одежды…Но отличные условия проживания делали своё дело, и я была бы красива, даже если просто ходила в мешке.

Постепенно моё сознание менялось. Я начала по-другому относится к этой стране и к себе. Мальта преобразилась. Она вообще разная: для бюджетного туриста – шумная, крикливая, не очень чистая; для человека с деньгами, который приехал на время пожить – гостеприимная, яркая, выразительная. Чувствуете разницу? Тогда я её почувствовала.

Море переливалось всеми цветами: лазурным, голубым, иссиня-зелёным…Как будто разбавленный акварельный кобальт синий плавно переходил в акварельный же ультрамарин, и далее – в изумрудный. Песчаные берега тоже меняли свой цвет от яркой охры до слоновой кости. Но больше всего меня привлекали скалы и скалистые ущелья. Вот где размещалась вся палитра красок! Я поняла, насколько неполно я чувствовала, как узко я ощущала себя.

Моё разочарование собой длилось недолго. Хорошо, что я умела (и умею до сих пор) учиться. Пришлось сделать «работу над ошибками». Теперь делаю это чаще, называя медитацией и принятием. Принимая себя, свой образ и мышление, меняешь саму подачу с нарисованного идеала на реальный образ. И вуаля (франц. – voilá)!

Мои взгляды на социум также претерпели изменения…Как-то в начале обучения на пляже я обратила внимание на молодую итальянку в самом откровенном бикини, которая показалась мне абсолютно раскованной и аморальной. Она сидела на ограде, демонстрируя всем свои пышные формы и постоянно накручивая пряди угольно-чёрных волос себе на палец, озираясь вокруг. Самого высокого места на пляже ей было мало, и она усиленно громко разговаривала, почти кричала, со всеми молодыми парнями, заглядывающимися на неё. Я удивлялась тому, сколько в ней свободы. Но после знакомства с Ульвией я поняла, что та девушка была не раскованная, не вульгарная, а просто невоспитанная и неуверенная в себе. Как и я в последнем определении. И уже после напоминала мне только обезьянку.

А ещё я пристрастилась к мятному мороженому в вафельном стаканчике. Это было моей маленькой радостью. Нигде потом не смогла найти хотя бы отдалённо похожий вкус. Говорят, что такой вкус получается, когда мороженое создаётся на основе особого молока с острова Гозо. Что в нём особенного? На самом деле практически ничего, кроме едва уловимого вкуса, но… Какое божественное наслаждение скрывалось в маленьком стаканчике за два евро!