Читать книгу Убийственная страсть. Литературный детектив - Любовь Сушко - Страница 34

Часть 2 Будущее в прошедшем
Глава 6 Три женщины Остапа

Оглавление

Быть одиноким в призрачной толпе,

Куда-то ввысь и вдаль еще стремиться,

Не верить никому, желать себе

Вдруг в зеркале чужом не отразиться.

Какая странен путь, какая немота,

Тебя прогонит из родного дома,

И где-то там остаться у креста,

И жизнь увидеть снова по-другому.


Тень дерева заснеженного, свет,

От дальних звезд почти неразличимый,

И столько дней, и столько долгих лет,

Брести во тьме, так и не став любимым.

Какая в этом пустота и боль,

И мрак тех чувств, которых не осилить.

Но все еще ты не закончил бой,

И только тени в тишине носились.


Они растают, нет пути назад,

Покой нам всем в суровый час приснится,

Но оттепель, и птицы закричал,

Когда сотрет творец чужие лица


Так как в телефоне усопшего был только номер Виктории, со Светкой он предпочитал связываться другими путями и никак себя не выдавать, то оперативники к ней и обратились, решив, что если кого-то и можно подозревать в преступлении то именно ее. Выбор у них был невелик, если быть точными, то его не было совсем.

Она быстро приехала по их зову, словно каждый день только и делала, что отправлялась посмотреть на трупы своих малознакомых абонетов. Но к этому времени уже появилось заключение о том, что никаких следов насилия на теле его нет, и смерть наступила от третьего инфаркта. При больном сердце это был только вопрос времени. Если не вызвать во время Скорую, то не сегодня так завтра это случится. А медицинская карта была в папке среди других документов, он не успел встать тут на учет, и привез ее с собой из столицы.

– Если его кто-то и прикончил, то морально, а не физически, а этого к делу не пришьешь, нет улик, нельзя доказать, что инфаркт был вызван воздействием на усопшего другим человеком, – говорил молодой следователь, который еще помнил учебники по криминалистике, и судя по всему хорошо учился в своей академии.

Личностью он был, конечно, туманной, окутанной какими-то недомолвками и тайнами. Виктория вспомнила легенду о том, как Левитан пытался выдать за свои картины какого-то другого спившегося художника, а вовсе не сам писал все это великолепие. Почему эта история появилась у нее в памяти, почему совсем недавно она написала стихотворение, и кто ей продиктовал эти строки, словно подсказку к событиям произошедшим сегодня, она понять не могла, но без бесов это точно не обошлось, в том сомнений не было.

Поэтом Виктория себя никогда не считала, с самого начала писала романы разных жанров, но вот прорывались стихотворения, то подсказывая сюжет повествования, то жизни самой, как на этот раз. И, поди разбери, что там правда, а что нет. Так мало того, этот текст она припомнила наизусть, хотя почти ни одного из них не ведала. Читала только по бумажке и порой была уверена, что писала это не она, потому что откладывала листки в папку и забывала тут же про написанное. Если строки не откликались на какие-то главы романа или жизненные реалии. Если это случалось, она их вставляла в повествование


А Левитан все грезит о тепле,

Стремится к Плесу из глухой столицы,

Чтобы шагать так просто по земле,

Не затеряться и с пути не сбиться.

Там все постыло, тягостно, темно,

Не пишется, не любится, я знаю.

И старый клен не заглянул в окно..

И в небе не увидишь птичью стаю.


Какие-то тревоги и дела

Его к равнинам тем не отпускают.

Идея, вспыхнув, снова умерла,

И потому в глазах тоска такая.

А Плес все ждет картины и творца,

Он верит в то, что все к нему вернется,

Безбрежность мира, неба высота,

И заалеет на закате солнце…


Пора бы уходить, а он стоит,

И грезит наяву, и сквозь туманы,

Он видит Русь, понятную на треть

Печальному еврею Левитану…

Он видит даль и ширь ее полей,

Ее простор ему ночами снится,

Чем дальше он уходит, тем светлей,

И радостнее эти сны и лица.


О, так бы написать, чтобы потом,

Она явилась снова в мир нежданно,

Склоняется над белым он холстом,

И эта высь прозрачна и желанна.

И Музы так прекрасны в этот миг,

И женщины его неповторимы,

Он пишет мир, он снова пишет мир,

Такой роскошный и такой любимый.


Она встретилась со Светкой чуть позднее, чтобы рассказать, что парень, который участвовал в ее жизни, мертв. Ей хотелось увидеть реакцию этой странной тетки преклонных лет на то, что произошло, она казалась безразличной какой-то ко всему.

Та отнеслась к этому довольно спокойно, хотя понятно, злилась из-за того, что он оставил ее в середине пути. Но ни удивления, ни сожаления Виктория не заметила. И это ей показалось странным.

– Тебе безразлична его судьба, или ты только о себе любимой думаешь? – Виктория начинала злиться.

– Инфаркт. – задумчиво проговорила Светлана, – третий инфаркт, бедняга, мне казалось, что у него онкология, и он просто решил для меня доброе дело сделать, чтобы таким вот запомниться. Цвет кожи и худоба говорили скорее об этом, – размышляла она вслух. Собственно одно не исключало другого, и ему повезло, что он не мучился долго.

Больше ей вроде бы сказать было нечего, но что-то не вязалось в размышлениях Виктории. Не из-за этой же Серой мыши он перебрался из столицы в Сибирь. Хотя и говорил о том, что именно Сибирь станет столицей, когда все сгорит и потонет, и он здесь спасется. Но это была, скорее всего, отговорка на перспективу. Было что-то более реальное и жизненное, о чем могла не знать и Светка, а если и знала, то молчала.. И она не из тех, кто так просто проговорится, особенно если это как-то ее задевает.

– Еще один Раскольников, который пытался и не смог убить старуху, а сколько усилий потрачено на это, – почему-то подумала она.

Виктория сама подивилась своим мыслям, словно кто-то чужой заставил ее так думать и говорить. И при чем здесь Раскольников. Явно их град вдохновлял на такие вот странные откровения. И хотя знакомы они были совсем недавно, но Виктория тоже связывала с этим Левитаном от литературы какие-то своим планы и надежды, не ясные, непонятные ей самой, но они все-таки были. Со временем она надеялась удержать его тут навсегда, сделать литературным агентом, может быть самым успешным в Сибири, потому что деловая хватка была у Алекса отличная, и умен он очень, что тоже немаловажно в новом деле. И надо же было всему рухнуть в один миг. Ведь никогда не знаешь, что ждет тебя этим вечером, возможно просто инфаркт, который перечеркнет и этот вечер, и завтрашний день. Кто-то должен был позаботиться о его похоронах. И скорее всего, делать это придется ей самой, потому что даже полиции и этой старой дуре он перестал быть интересен, как только выяснилось, что ничего криминального в смерти его и не было. Человек просто умер и не сможет ей помочь на Парнас забраться, думает о себе черт знает что, а надо еще посмотреть, что там на самом деле с ней происходит, не похожа она на Ахматову. И даже на Марию Петровых не похожа, нет в ней ничего от поэтессы. Уж не сам ли он писал эти стихотворения и почему-то решил выдвигать ее на свет белый. Вообще мужчины довольно предсказуемы, но только не евреи, с ними сам черт ногу сломит. Виктория даже не пыталась разгадать все его загадки и тайны, ничего у нее не получится, можно и не стараться.

Вот так переезжать из столицы, хотя похороны обойдутся наполовину дешевле, но и это немалые деньги, а где их взять для никому неизвестного типа, который непонятно как, а главное, зачем тут оказался. Но каждый должен быть похоронен достойно, насколько это возможно. Жаль, что у них все еще не было крематория, ведь тогда все или почти все проблемы решить можно было значительно быстрее и при минимальных затратах.

Виктория поняла, что еще не скоро ей придется вернуться к своему творчеству. Но убежать и скрыться, как Светка она никак не могла, ведь потом замучает ее совесть, и этот парень будет сниться долгими зимними ночами в ее пустой квартире.

Убийственная страсть. Литературный детектив

Подняться наверх