Читать книгу Сага о Валькирии. Дочери Руси - Любовь Сушко - Страница 23

В то время, пока на небесах вершились судьбы, в замке полоцкого Властелина царила тишина и покой. Солнце, мелькнувшее на миг, снова исчезло, оно оставалось только в душах тех, кому оно недавно так смело светило. Унылыми казались дни, текущими однообразно. И хотя Рогнеда жила в те дни, как настоящая королева, но сны о Киеве, и о человеке, который был обещан ей в мужья, не давали покоя, волновали все сильнее.

Любовь Рогволода к дочери не знала границ, но когда он увидел, что с первыми ладьями викингов жена его не вернулась, Ирина поверила то, что он, наконец, объявит ее своей женой. Но и этого тоже не случилось. Только дочь его играла самую важную роль в жизни князя. Только она напоминала ему о той единственной женщине, которой он мог отдать свою любовь. Все, что она не пожелала, тут же появлялось у нее. Но Рогнеда не была особенно требовательной. Иногда заходя в храм Лады, чтобы принести жертвы богине, она боялась, что та станет ревновать ее. Она слышала много рассказов о том, что боги не любят, когда кого-то из людей близкие любят больше, чем их самих.

Принося жертвы, она просила богиню:

– Не сердись на него. Ему просто очень одиноко без матери. Я не понимаю, как может быть таким каменным сердце ее, что ее там так держит, если она еще жива, – тут же торопливо прибавила девочка. Она надеялась, что богиня может заглянуть в чужой мир и сообщить ей о том, что там происходит. Неизвестность оставляет надежду на лучшее. Она думала о том, что не помнить ее лица, и не сможет узнать, если та захочет появиться тут.

№№№№№№№

Ирина за эти годы постарела и подурнела так, что бояться стала, что Рогволод приведет в свои палаты другую жену. А она останется одной из служанок, и матерью его сыновей, но как жена его потеряет даже то немногое, что у нее было до сих пор. Она с надеждой смотрела на сыновей своих. Но безразличие к ней отца их невольно передавалось и им.

Они благосклонно принимали те заботы, которыми она их щедро одаривала, но сами о ней не особенно думали и пеклись. Иногда ей казалось, что они стыдились ее и завидовали Рогнеде, мать, которой была далеко. Но она была прекрасной и знатной, в этом все и заключалась. И сколько бы ни прошло времени, отец ее никак не мог забыть о ней.

«Она настоящая княгиня, а я только по милости и доброте его рядом остаюсь, – вздыхала она тяжело, но никакому не могла рассказать о горестях своих, потому что это должно было стать известно и самому князю.

– Что будет через несколько лет? – спрашивала она, – да что завтра может случиться?

Ей кто-то по-прежнему завидовал, особенно те, кто ютились в домишках своих с мужьями и кучей детей. Но и это казалось слабым утешением. Им и терять было нечего, а она, привыкшая себя считать значительно выше их, не могла смириться с тем, что ничто не спасет ее от скорого краха.

Ничто не принадлежит ей в мире, который она упорно продолжала считать своим. Обида и тоска – вот все, что осталось ей в дар от прошлого, и некого было винить в том, что все так сложилось, она получила почти все, что хотела, только оказалось радостей значительно меньше, но кто же в том повинен?

Как-то увидев, что все у нее валится из рук, Рогнеда не удержалась и спросила:

– Тебя тревожит что-то? Ты больна?

– Нет, ничего не болит у меня, – уклончиво отвечала мачеха, – только отец твой совсем меня замечать перестал. Иногда мне и самой кажется, что меня нет больше.

– Тебе грех жаловаться. Ты всем владеешь и живешь в лучшем из домов, – говорила она, хотя вовсе не была убеждена в том, что во всем права.

– Да, конечно, – усмехнулась Ирина, – но я остаюсь давно отвергнутой наложницей, вот в чем беда. Мне позволено оставаться в княжеском дворце только из милости.

– Но женой горемычной в хижине быть еще хуже, но живут же они, – не унималась Рогнеда, она понимала, о чем говорит Ирина, но никак не могла смириться со всем ее нытьем, перед ней была слабая безвольная женщина. Она, глядя на мачеху, дала себе слово никогда не стать такой несчастной и жалкой, как она.

Рогнеда поспешила уйти, ей нечего было больше сказать. Она не могла ее утешить. Конечно, если бы она попросила отца, он по-другому бы относился к ней, но она ни о чем не хотела его просить. Если он не сделал это до сих пор, то больше нет смысла в этом. Все должно происходить в свое время. Она надеялась, что появится какая-то девица, которая еще сделает его счастливым. От жалости до любви – огромное расстояние. Она это хорошо понимала в тот миг. О судьбе Ирины она думать в те минуты не хотела – это было делом прошлым. Это у нее все впереди, ей обещана прекрасная жизнь, и она не повторит таких ошибок. Юность во все времена беспечна и эгоистична, она не способна задумываться о важных вещах. Ее старость была так далека в те дни, что она не могла и не должна была думать о ней. Но и Ирина утешилась немного, вспомнив, что Рогнеда должна отправиться в Киев, тогда и для нее все может внезапно перемениться, когда его обожаемой дочери больше ну будет рядом.