Читать книгу Сага о Валькирии. Дочери Руси - Любовь Сушко - Страница 6

Один готов был забыть хотя бы на время всю эту историю. Но сам Локи, тот о котором они только что говорили с Тором, предстал перед ним. Он был огромен, дороден и лукав. Он казался даже красивым, если бы не эта ядовитая усмешка и тень превосходства над всем миром и над самим Одином, не сходившая с самодовольного лица его. Он знал, что мальчишка побежит к Одину. Уж больно он возмущен был, когда обо всем узнал, и наговорит ему черти чего. А тот распалится и придумает какое-нибудь гадское наказание (с тех пор, как он из источника мудрости хлебнул – совсем несносен, стал) и тогда ему придется позориться перед всеми, и все из-за чего, из-за какой то глупой забавы. Как смеют они объявлять кого-то из людишек самым сильным. Разве мало им Тора этого дерзкого и задиристого, от которого и житья никакого не стало. Он тогда посмеялся только и позволил по доброте душевной, и что вышло, этот паршивец теперь себя богом считает, во все дырки нос свой сует, без приглашения к самому Одину прется, чтобы нажаловаться ему обо всем первым. Да еще и приврать при этом немало. И никакого сладу с ним нет, и быть не может, и даже Локи его не находит. А если их разведется несколько таких шустрых, что тогда ему делать останется? Он понимал, что должен бороться с ними нынче, не откладывая этого дальше, хотя бы ради собственного покоя и уверенности в том, что никакой человек не станет мешать тебе на пути твоем праведном. Тора поздно куда-то прятать и отправлять после героических делишек и последней битвы сладить с ним невозможно. Но можно оставить его в одиночестве, за одним и уследить проще, к скале, какой приковать или в пещере запрятать. Но если их хотя бы два окажется, тогда все пропало. Размышляя так о жизни своей тяжелой, дошел Тор до покоев Одиновых и навострил уши, но там была полная тишина, а если мальчишка и был тут, то вероятно уже успел смотаться. Но это даже к лучшему. Потому что один на один беседа всегда приятнее, и никто не сможет уличить тебя в обмане. А пока разбираться станут, все и забудется, а запутать не трудно даже мудрого Одина.

Один только выглядел суровым, на самом деле мальчишка спокойно обошел его по всем статьям.

– Скажи-ка мне, что это ты там еще вытворяешь, – спросил он почти яростно, и какой суровой свою одноглазую рожу сделал, что Локи решил прикинуться дурачком несмышленым. Но прежде пообещал, что непременно напомнит обо всем Тору.

– А о чем это ты. Я много чего совершал, о чем же донесли тебе твои наушники верные, не знаю.

– Тебе тоже не мешало бы язык свой поганый отдать да мудрости испить, -посоветовал Один.

– А зачем мне мудрость будет, если я при этом ничего сказать не смогу, безъязыкий мудрец, это забавно, конечно, но бесполезно.

– Да ты и теперь уже выкручиваться неплохо умеешь и без мудрости всякой, потому я напоминаю тебе о том, что меня интересует, иначе мы до конца света разговор свой завершить не успеем. Зачем ты обманно победил этого воина, его, кажется, Рогволодом зовут.

– Пусть не похваляется тем, что сильнее его никого на свете белом нет.

– А отправил его к славянам для чего? – Один замолчал и насторожился, не скрывая его, как его интересует ответ хитреца.

– Мне одного Тора по самые уши хватит, если тут дюжина таких героев разведется, то пиши все пропало, – выпалил он, решив не придумывать чего-то заковыристого.

– Ты сам только что признал, что Тор равен тебе по силе и двух таких тебе не одолеть, – хитро усмехнулся Один.

Он заметил, как взорвался Локи:

– Ничего такого не признавал я, это твои слова, и дураку понятно, что в подметки он мне не годится. Только мне не хочется каждый миг на горящих углях сидеть и думать о том, что этот подлец еще устроить может. В своих владениях я хочу быть полным хозяином, и не позволю никому вмешиваться в то, что тут происходит.

Спокойствие постепенно снова вернулось к нему. Он ощутил себя уверенно. Но старик не хуже этого мальчишки сумел задеть его за живое. «Напрасно я явился сюда, не стоит показывать, что его мнение меня так интересует, может он и Верховный Бог, но много их на мою бедную голову найдется, а я должен чувствовать себя спокойно и уверенно и от них никак не зависеть, – рассуждал Локи сам с собой. И такие мысли придавали ему силы и радости. Пусть все так и будет. И он, чтобы подчеркнуть, что тоже не лыком шит, произнес, глядя на Властелина:

– Пусть Тор творит, что ему вздумается, а я буду жить, как мне хочется. И если ты хочешь, чтобы я вернул этого Рогволода назад, то учти, что я делать этого не собираюсь, если ты это сделаешь без меня, я подчинюсь, но и только.

При этом Локи насмешливо взглянул на Одина, он знал, что укол попал точно в цель. Если он отказывается возвращать наглеца, то и Верховный Бог не допустит этого – потому что они должны действовать заодно, он никогда не пойдет на разлад и противостояние. И ему впредь следовало быть осмотрительнее и осторожнее в своих порывах, но он и прежде мог увлекаться и совершать необдуманные поступки, а уж теперь и подавно. Но не стоило забывать, что это еще не скоро забудется, и вести о парне дерзком рано или поздно коснутся их чертогов. И ему останется неустанная борьба. От своего геройства и саг Один не откажется ни за что на свете. И Локи надо оставаться все время настороже.

Покидая владения Одиновы, он взглянул на землю, и с трудом отыскал в бескрайнем море ладью, которая казалась мошкой. Он знал, что там был с дочерью своей его недавний противник. Это из-за него столько шуму в Асгарде и произошло. Но, видя огромные тучи, блеск молний, и слыша раскаты грома, он и не подозревал даже, что все это из-за его ничтожной персоны и совершается. Пусть знает свое место. До небес ему никогда не добраться. Если одному из смертных – Тору это и удалось сделать когда-то, то только по его недосмотру, из-за легкомыслия Локи и приходится расплачиваться уже не одно столетие, но больше подобного он никогда не допустит.

«Я буду наблюдать за тем, как он там освоился и что ему удастся на чужих землях, раздираемых схватками и безумными властителями – князьями. Вот тогда и увидим, чего стоят все его усилия. Может быть все его заслуги – это брехня пустая. Локи перевел свой взгляд на маленькую девочку и порешил про себя:

– Она достанется в жены Великому князю, хотя еще неясно, кто из потомков Рюрика великим князем станет, у них там никаких законов нет, и полная неразбериха происходит. Никакой пророк и волхв их заранее знать этого не могут. Кто бы он ни был, она станет его женой. Но не великодушия моего, хотя я и могу быть щедр до невозможности, а потому только, что так ей еще больше страдать придется. Быть великой княгиней у них – сущее наказание. Пусть отец ее порадуется одно мгновение чести такой, но, узрев, как с дочерью его ненаглядной обращаются, войной на него и пойдет, судя по его нраву, на месте он усидеть все равно не сможет. Так и погубит он себя окончательно. И если все будет так, как мне хочется, то на славянских землях и начнется последняя битва. Тогда все их воины друг друга перебьют, и от Перуна – этого заносчивого пустого типа, ничего больше не останется. Но он успеет, узнает, чьих рук дело – край их мира.

Если Одина Локи терпел, из-за мудрости его великой и терпения огромного старался с ним примириться, то с Перуном, словно сам Зевс был перед ним, не уставал он враждовать и ни в чем ему уступать не собирался. Вот и возникла идея о том, как можно с ним расправиться. Но пока он понятия не имел, как это все проделать можно, хотя и на шаг отступаться не собирался.

Локи припомнил самодовольную физиономию Перуна – он заносчив и глуп, никому не верит и никого и в грош не ставит, а значит, наказать его – одно удовольствие. Тем более, что на самом-то деле он только самозванец, вторгшийся в чужие владения. И надо все это так точно и быстро провернуть, чтобы все было, как следует, и не пришлось долго возиться. Тогда никто его ни в чем обвинить не сможет. Но если даже и обвинят, ему-то какое до этого дело? Всем известно, что победителя не судят, кто из благодарности, кто из страха, его оставляют в покое. И может быть, потом он и займет место Властелина, которое, как известно пусто не бывает. Но самое главное – сбросить Перуна руками его князей. Если в покои Одина он шел раздраженный и яростный, а возвращался спокойным и довольным тем, как все повернулось.

После последней битвы он никак не мог успокоиться. Но стоило как-то все обернуть в свою пользу, пусть и на чужих землях. Хотя не такие уж они и чужие. Сколько их людей там оставалось во все времена.

И Один должен оставаться им доволен, когда во всем разберется. У него и глаза на месте останутся, и мудрости хватит на двоих. А одна ошибка еще ничего не значит.