Читать книгу Без корня и полынь не растет - Людмила Лазебная - Страница 14

«Быть в семье младшим ребенком – это как быть золотой монетой», – говорила моя бабушка не только мне, а вообще всем при удобном случае. Но никто ее особо не расспрашивал в отличие от меня. А мне она говорила: «У монетки две стороны». Став постарше, я поняла, что она имела в виду. А пока меня радовало это особенное слово «золотая». Я очень любила его и больше всего то, как его произносила бабушка. Мне от этого слова становилось радостно. «Если бы у меня был хвост, как у моей собаки, – думала я, – то рядом с бабушкой я бы виляла им постоянно». Иногда я приделывала себе хвостик из куска старого воротника, не знаю какого зверя. Жаль только, что вилять им не получалось, а постоянно шевелить попой мне надоедало, да и в животе что-то странно булькало.

Как-то зимой сосед дядя Паша принес мне в подарок настоящий лисий хвост, но он мне не понравился, да и лисичку было жалко.

«Как же она теперь без хвоста-то бегает? – думала я. – Чем же она теперь свои следы заметает?» В общем, хвост я показала Чарлику, и ему он тоже не понравился. Чарлик рычал и раскидывал задними ногами землю, будто закапывал что-то. Так что этот хвост я отдала старшему брату, и он как трофей повесил его над своей кроватью, чему не очень-то была рада мама. Но сейчас речь не об этом, хотя этот мой переподарок помог мне наладить отношения со старшим братом, который меня не особо баловал своим вниманием.

Он был старше меня на «целую мою жизнь и еще два армейских года», как он говорил, поэтому ему до меня не было дела. Правда, я все равно знала, что он меня сильно любил, потому что всегда защищал, когда брат помладше начинал учить меня жизни.

Вот, даже в этих отношениях бабушкина мудрость про жизнь младшего в семье и золотую монету проявлялась, как нельзя лучше.

Поскольку мы с бабушкой Миной каждый день коротали время на двоих, занимаясь каждая своим делом, мы частенько рассуждали о жизни. Она так интересно умела все рассказывать, что я не замечала ничего вокруг. Слушать ее истории мне нравилось с закрытыми глазами, так мне легче было представлять, какими были герои рассказов и как все происходило. Иногда бабушка была не в духе, это означало, что она захворала и приставать к ней лучше не надо. В такие моменты она называла меня «репей».

Вот и в этот раз бабушке нездоровилось. Она натерла муравьиным маслом свои больные ноги, положила на колени капустные листы и, замотав ноги шерстяными шалями, легла под одеяло подремать. Что мне оставалось делать? Сидеть целый день в доме было мне «нож острый», как говорила бабушка, и я, потихоньку собравшись, пошла на улицу гулять.

Был чудесный солнечный денёк. В воздухе густо пахло черемухой, прелым навозом, сырой и теплой землей и чем-то еще, даже не знаю чем, но приятным и будоражащим все внутри. Чарлик только меня и ждал! Настроение у него было игривым, и мы наперегонки побежали с ним на лужайку, где большие мальчишки организовали футбольное поле с воротами, на которых висели старые рыболовные сети.

Хоть время и перевалило уже за полдень, ребята все еще были в школе. Поле было гладкое, утоптанное, почти без травы, особенно в центре. Я нашла щепку и начертила на самом гладком месте квадратики для игры в классики. Ну это когда надо прыгать сначала два раза на одной ножке, затем обеими ногами, снова на одной, опять обеими, разворот и обратный ход…

Итак, я достала свою синенькую любимую стекляшку из кармана, чтобы бросать ее в каждый из квадратиков по порядку и прыгать, прыгать, развивая свою прыгучесть и ловкость, чтобы потом соревноваться в этом с другими девочками. Стекляшка у меня была от разбитой чернильницы, и если смотреть сквозь нее на солнце, то она становилась ярко-синей, а по краям почти черной. Эту стекляшку я очень берегла, ни у кого из моих подружек такой красивой не было. Были кусочки от тарелок или от бутылок, а у меня особенная – толстая и синяя!

Пока я занималась своими важными делами по организации классиков, Чарлик, обежав и обнюхав все вокруг, лег у футбольных ворот и задремал на солнышке.

Я, напевая песенку, прыгала и прыгала… Совсем не заметила, как на полянку пришли мальчишки, которые, возвращаясь из школы, увидели меня на их футбольном поле.

– Эй, малявка, ты че это тут делаешь? – крикнул один из них.

Я, не останавливаясь, ответила тоже криком:

– Я-то? Прыгаю, а что?

– А ниче! Вали отсюда! Пацаны, гляньте, она нам все поле испортила!

В это время Чарлик подбежал ко мне и сел рядом.

– Эй, ребята, ну чего вы шумите, ничего она не испортила. Сейчас будем играть – все притопчется, – это мой старший брат сказал спокойно, подъехав на велосипеде. – А ты, Мила, больше не делай так, – прошептал он, наклонившись ко мне и положив руку на мое плечо. – Я ведь не всегда буду с тобой рядом. Ребята могут и побить за такое! Ступайте с Чарликом домой, мы сейчас играть будем.

Но я тоже хотела играть! Домой уходить мне никак не хотелось, но и спорить с братом было нельзя, потому что он старший, а это почти как папа. Я положила свою стекляшку в кармашек и, опустив голову, побрела домой. В это время подошли и подъехали на велосипедах еще ребята для игры в футбол. Брат мой увлеченно им что-то говорил, держа мяч одной рукой и прижимая его к себе, а второй показывал, кому куда встать, и разводил ребят то одного, то другого по разным сторонам. Мальчишки его слушались. Я встала посмотреть, что будет дальше и как они станут играть. Чарлик сел рядом и тоже учился играть в футбол.

Игра началась. Спустя некоторое время мне стало скучно оттого, что всё одно и то же, все бегают за мячом и кричат друг на друга. Конечно, когда мяч залетал в ворота, было интересно. Половина ребят кричала, бегала, как сумасшедшая, прыгала друг на друга и радовалась, а другая половина ругалась или возмущалась, а то и просто, опустив голову, мальчишки махали руками, будто все пропало и жизнь потеряла всякий смысл. Мне наскучило на них смотреть, и я пошла домой. В это время Чарлик, отстав от меня по своим собачьим делам на несколько шагов, сильно взвизгнул. Я обернулась, а это в него мяч попал. Мальчишки громко хохотали, а брат мне махнул рукой, что значило «Правильно! Иди-иди, а то и тебе так мяч прилетит».

Вскоре наступил вечер, а там и ночь. Я и не знала, что после игры брат оставил мяч на террасе.

На следующий день бабушке стало легче, и мы вышли с ней в сад. Она постелила для меня на лавку теплое одеяло, а себе взяла «подушку-сидушку», и мы прекрасно проводили время, наслаждаясь теплом и светом ласкового солнца и пением скворцов.

После полудня, как обычно, из школы вернулись ребята, и мы услышали шум возле нашего дома. Это братья обнаружили на террасе спущенный и порванный футбольный мяч. Сомнений не было! Это Чарлик, улучив момент, расквитался с «обидчиком» за вчерашний «удар по самолюбию», так сказал брат. Так я поняла интересную вещь: для собаки враг и обидчик не тот, кто его чем-то шлепнул за провинность или шалости, а именно тот предмет, которым наказали! Поэтому собак нельзя наказывать за проделки рукой или тем более ногой, чтобы не спровоцировать агрессию на себя. Вот и не любят собаки веник, швабру или тапок хозяина! Называется это умным словом «переадресация».

Конечно, мяч ребята починить не смогли, и папе пришлось «достать» им новый. Тогда это было непросто. Но папа был человек находчивый и нашел мяч, правда, не в магазине, а у своего товарища – школьного учителя физкультуры.

С тех пор подходить к футбольному полю и футбольному мячу нам с Чарликом было запрещено. Да нам не очень-то и хотелось! Что касается Чарлика, так он вообще возненавидел эту игру.

Поэтому после игры брат тщательно вытирал мяч влажной тряпочкой и вешал в своей комнате в авоське, это сумочка такая плетеная, как сеть.

«Вот так в один момент можно отбить интерес к новому делу», – подумала тогда я, рассуждая сама с собой над вопросом «И почему мальчишки так любят футбол?».