Читать книгу Грамматические вольности современной поэзии, 1950-2020 - Людмила Зубова - Страница 6
ГЛАВА 1. ИМЕННОЙ СИНКРЕТИЗМ
Авторские полные прилагательные, образованные от существительных
ОглавлениеНе менее интересным явлением воссоздания именного синкретизма является процесс, имеющий противоположную направленность. Если предыдущие примеры показывали разные пути и результаты ретроспективной субстантивации (деадъективации и деадвербиализации), то следующая группа примеров демонстрирует преобразование не признаковых, а предметных существительных в прилагательные. При этом трансформация осуществляется прибавлением к существительным адъективных флексий, но не суффиксов прилагательных:
Звериный зверь идет, бежит
И птица птицая летит
И камень каменный лежит
Стоячий воздух все стоит
Дмитрий Александрович Пригов. «Звериный зверь идет, бежит…» 73 ;
Уходит на запад кудаблин-тудаблин,
спокоен, взволнован, упрям и расслаблен.
<…>
Он слёзы глотает, он бодро смеётся,
как птицая птица, душа его мнётся
Александр Левин. «Уходит на запад кудаблин-тудаблин…» 74 ;
Вот Вам. Вы одни. Вы куклая. Вы просыпаетесь сквозь сито. Я Вас собираюсь есть. Я хлеб.
Ян Невструев. «Море лежало широко…» 75 ;
Чудесно – в гроб меня улечь!
Твоя мечта, о том и речь,
должна цвести, ронять кирпич,
когда иду я челку стричь.
Ax, ты мой зайчик, друг поэтый,
сто лет живи с мечтою этой,
не мрачен будь и не болей, —
с такой мечтою жить светлей,
налей мне кофе с мышьяком,
с мечтой о чем-нибудь таком…
Юнна Мориц. «Серенада» 76 ;
Он падлой женщиной рожден
в чертоге уксуса и брома.
Имелась в тюфяке солома.
Имелся семикратный слон.
Александр Левин. «Новая история» 77 ;
Ужасна месть слепой природы
Какой-то осьминогий спрут
Уже разводит огороды
Там где сверкал зубов редут
Анри Волохонский. «Эгей» 78 ;
Увозил бы в лес бианок,
беатричей самых разных,
и катал бы их, гондолых,
распевая кватроченту
Андрей Воркунов. «Увозил бы в лес бианок…» 79 ;
Куколка ты моя, куколь, чучелко, человечико,
неприличико, величинка, толикое околичие,
буква «зю» моя, зюзелица, символичико,
недотыкомка-жуколица, ногомногое многотычие,
стой на слове своем, многоярустно наступай
на горлó буты́лое, бóтлое собственно песне,
на язык-миногу. Светлый сказочный расстебай
испечешь и язык проглотишь. Хоть тресни,
насухую стой на слове своем, пускай свое место знает,
пусть хоть сдохнет, но помнит, кто в доме его хозяин.
Владимир Строчков. «Куколка ты моя, куколь, чучелко, человечико…» 80 ;
о, глаз, разглазься до очей
лицо – вломись в себя до лика
прорвись до дьявола, о бог
себя листая до
до крика черт обезкаликих
калеких черт
Владимир Климов. «О, глаз, разглазься до очей…» 81 ;
Удобряй свой мартиролог, мальчик:
пусть растет развесистым и клюквым,
чтобы, знаешь, эдак сесть в тенёчке
среди тех, кто сраму не имеет,
чтобы эдак ягодкою кислой
закусить того, кем закусилось
пополам с каким-то серым хреном
под холодным небом Вустерлица.
Линор Горалик. «Удобряй свой мартиролог, мальчик…» 82 ;
Часторастущий, тыщий, трущий глаз
прохожему осенний лес, —
вот клёкот на его сквозной каркас
летит с небес,
вот некий профиль в нём полудивясь
полуисчез.
Владимир Гандельсман. «В полях инстинкта, искренних, как щит…» 83 ;
Все кошки кошие, все кошки хорошие,
а это мёртвая кошка, эта вот кошка мёртвая,
она говорит спасибо, лежит красиво.
Екатерина Боярских. «Мёртвая кошка» 84 ;
Жираф-гумилефф из Африки заглянет в лицо лазурное,
в ночные зрачки подвижные, в двоящийся трепет век,
и скажет «привет» приветливо, с во рту полуголой веткою,
пятнистый, как все жирафые, улыбчивый человек.
Надя Делаланд. «Взлохмаченную и сонную, прошедшую мимо зеркала…» 85 ;
Это ряское рябое,
почти болотца,
стало мне дорогое
воды лицо.
Ирина Машинская. «Заводь» 86 ;
Когда мы были как привив…
Мы были как прививки оспы
И кожиц наших некрасив
пейзаж шероховат и рыхл
как апельсин в презерватив
свалилось солнце в мглую осень.
Испуг погас, застыв как гипс.
Мы стали то ли писком, то ли
терпеньем. Неминуем смысл.
Алина Витухновская. «Скрипит костями черный город…» 87.
В игровом тексте Ольги Арефьевой прилагательные из существительных получаются при обмене слов слогами:
Собачка колбасатая,
Вернее, полосатая,
А с ней пятниска кисая
(ну вот – наоборот!)
Обедали мясисками,
Вернее, колбасисками,
И невозможно высказать,
Как было вкусно им!
Кормил их дедый седушка
(опять я что-то путаю!),
Зелёнка травенелася,
И пахло чесноком.
На лизыке растаяли
Куски собачьей радости…
Но тут мясиски кончились —
И сказочке конец!
Ольга Арефьева. «Сказка про мясиски» 88.
Окончание прилагательного добавляется даже к неопределенному местоимению нечто, к архаическому союзному слову иже:
Вечером нечего,
Речка нейдёт в ведро.
Вечево во облацех,
нечтое вечеро.
Олег Вулф. «Путник» 89 ;
Не белые и не рыжие,
в крепких ладошках, ижие,
сжимающие апачики
так, что белеют пальчики.
апачики раздающие,
бьющие, хоть не бьющие,
коляны, колоны, клоуны,
на досочках намалеваны,
линялые распальцовщики,
несбывшиеся дрессировщики.
Игорь Булатовский. «Афиша» 90.
Следующий пример буквально воспроизводит механизм образования полного прилагательного (причастия), хотя окончание -я здесь не артиклевого происхождения, как в древности, а сначала является результатом ритмического акцентирования слова, а затем то же звучание дублируется личным местоимением:
Карамелизированный мир!
Тайные конфеты-карамели.
Мой пресладкий-сладкий-сладкий пир
В радостной конфетной карусели!
Карамелизированна-я – Я! —
Сладкая-пресладкая конфета —
Я – в обёртке – золотиста-я – Я,
Как в лучах полуденного света!
И возможно, я – уже не я…
Исчезаю с карамельным стоном…
Там, в Конфетной вазе Бытия,
Я откликнусь карамельным звоном!
Людмила Осокина. «Карамелизированный мир…» 91.
73
Пригов 1997-в: 63.
74
Левин 2001: 64.
75
Невструев 1997: 52.
76
Мориц 2000: 99–100.
77
Левин 1995: 75.
78
Волохонский 2012: 88.
79
Воркунов 1995: 52.
80
Строчков 2006: 198.
81
Климов 1994: 13.
82
Горалик 2019: 34.
83
Гандельсман 2015: 217.
84
Боярских 2009: 103.
85
Делаланд 2009: 13.
86
Машинская 2013: 68.
87
Витухновская 2019.
88
Арефьева 2014: 128.
89
Вулф 2010: 109.
90
Булатовский 2013-а: 177.
91
Осокина 2010: 13.
