Читать книгу На морозную звезду - М. А. Казнир - Страница 10

Форстер устал. На то, чтобы выбраться из лабиринта, ушло больше времени, чем он предполагал. Его цветущие уголки таили в себе множество тайн: демоны поджидали на поворотах и загадывали загадки, на которые требовалось дать ответ, чтобы пройти дальше; иногда проходы заводили его в тупики или сужались, образуя туннели, по которым Форстеру приходилось ползти; путь изредка преграждали гигантские бокалы для шампанского, и пока он пробирался мимо них, задорные танцовщицы внутри посылали ему воздушные поцелуи, перья соблазнительно покачивались в такт их движениям.

Ему была необходима передышка.

Именно поэтому он начал подниматься по лестнице.

Шепчущиеся между собой парочки, не заботясь о том, чтобы поправить маски на лицах, торопились уединиться в тёмных закутках особняка и пустых комнатах. Внизу воздух разогревала музыка джаза, прерываемая криками тех, кто заблудился в лабиринте. Пока Форстер пытался найти из него выход, выяснилось, что крутая лестница вела на балкон, с которого открывался вид на холл и бальный зал – соответственно, и на лабиринт, и на всех находящихся внизу гостей. Идеальная точка обзора.

В дальнем конце бального зала распахнулись французские двери[10], позволяя старому особняку поделиться своими тайнами с бархатным уличным мраком. Внутрь задуло снежинки. Они протанцевали над лабиринтом, мимо ангелов, сидящих в саду под потолком, ожидающих своей очереди присоединиться ко всем проклятым внизу, и достигли балкона. Форстер протянул руку и поймал одну из них на рукав пиджака. Её замысловатый узор успел растаять, пока он обдумывал, какие краски пришлось бы смешать, чтобы оживить её хотя бы на бумаге. Кремовая слоновая кость, кружево шантильи[11] и бледно-серый цвет голубиного пера. Однако снежинка уже оставила после себя только маленький мокрый след на ткани пиджака.

– Они такие красивые, не правда ли? – из-за спины донёсся голос с дразнящими нотками, и Форстер обернулся. – Говорят, каждая снежинка уникальна и неповторима.

Таинственная обладательница серо-голубых глаз полулежала на бархатной кушетке, спрятанной в нише в дальней части балкона, которую Форстер даже не заметил. У него перехватило дыхание. На незнакомке было платье насыщенного тёмно-синего цвета, расшитое серебряными кристаллами, мерцавшими, как осколки лунного света – наряд, достойный спустившейся на землю богини ночи. Жемчужный головной убор не смог полностью скрыть отливающие рыжим локоны, волнами струящиеся по плечам. А её глаза… Обрамлённые украшенной перьями белой маской, они навевали Форстеру образы окутанного туманом леса, кристально чистого вечернего неба после дождя и глубокого озера, бережно хранящего свои тайны, так и манившие непременно их разгадать. Впервые за долгое время пальцы Форстера задрожали от едва сдерживаемого желания увековечить её образ маслом на холсте. И в этот миг его мысли наполнились буйством красок.

– Мне кажется, мир меняется, когда начинает идти снег. Я бы даже сказал, для меня снег – самое яркое и доступное проявление волшебства, – стоило словам сорваться с губ Форстера, как он тут же пожалел о них. Это ведь была она. Он всю ночь искал её среди развернувшегося хаоса, а когда нашёл – так невовремя лишился дара речи, будто незнакомка околдовала его.

– Будьте осторожны со своими желаниями, не всякое волшебство приносит радость. – Её плечи вздрогнули едва заметно. Это бы ускользнуло от внимания кого угодно другого, но только не Форстера, выше сил которого было перестать смотреть на неё.

– Простите мне моё любопытство, но вы говорите так, будто знаете об этом наверняка, – сказал он. Девушка не ответила, лишь одарила его мягкой улыбкой, только сильнее разжигая его интерес.

– Вам нравится сегодняшний вечер?

– Прямо сейчас он мне нравится гораздо больше, – признался Форстер. Незнакомка поднялась со своего места, не отводя взгляда. Воздух между ними истончился, нагрелся, зашипел. Её близость действовала на него сильнее, чем выпитый до последней капли магнум шампанского[12]. Их взгляды оставались прикованными друг к другу всё то время, что девушка, шаг за шагом, сокращала между ними расстояние. Форстер не осмеливался даже помыслить, что на неё этот затянувшийся миг мог произвести точно такой же гипнотический эффект.

– Признаться, как это ни странно, мне тоже, – от её шёпота в животе Форстера всё перевернулось. Но прежде чем он успел заинтересовать её каким-нибудь остроумным анекдотом или занимательным наблюдением, которые ему ещё предстояло сочинить, в холле пробили старинные часы. – Я уверена, мы ещё встретимся, – от её многозначительной улыбки у него пересохло во рту. Девушка прошла мимо него к лестнице.

Это развеяло пленившие Форстера чары.

– Погодите, – он устремился к перилам балкона, – я даже вашего имени не знаю.

Она бросила на него озорной взгляд через плечо.

– Пусть пока останется секретом.

Форстер сжимал поручень балюстрады и смотрел, как так и оставшаяся незнакомкой девушка, выпрямив спину, спускалась по лестнице, скользя изящными пальчиками по отполированным перилам.

– Ну и ну, какая интригующая молодая особа. – Голос Марвина раздался за спиной столь неожиданно, что сердце Форстера второй раз за вечер пропустило удар и понеслось вскачь.

– Обязательно было так подкрадываться? Где ты был?

– Искал тебя вместе с Роуз.

Взгляд Форстера словно прикипел к девушке, с необычайной грацией продолжавшей спускаться по лестнице. Её платье при движении струилось шёлковой рекой.

– Прости, что заставил беспокоиться. Ты нашёл что-нибудь заслуживающее внимания?

– Саму вечеринку. Ничего более заслуживающего внимания я бы не нашёл. – Марвин указал подбородком в сторону девушки, к тому моменту уже преодолевшей лестницу и остановившейся в центре выложенного чёрно-белым мрамором зала. – И кто же она?

– Не имею ни малейшего представления, – вздохнул Форстер, не сумев скрыть разочарование.

Марвин хохотнул:

– Она прямо-таки вскружила тебе голову, как я погляжу. Скажи мне, что тебе удалось узнать её имя или адрес. Хоть что-нибудь.

– Мне жаль, но придётся тебя разочаровать. – Форстер перегнулся через балюстраду, высматривая в толпе блестящие локоны девушки, томно закружившейся под ставшие медленными и тягучими звуки музыки. Её руки обнимали воздух так, словно она ласкала плечи возлюбленного.

– Посмотри на толпу. – Марвин внезапно схватил его за локоть.

Гости внизу расступились, образовав кольцо вокруг таинственной незнакомки. Она вытянула одну ногу, и расшитое кристаллами платье цвета полуночного неба приподнялось, открыв взору икры и балетные туфельки в тон. Вышитые на них серебром перья сочетались с маской, и на мгновение Форстеру показалось, что девушка вот-вот взлетит.

– Кто же она? – зачарованно прошептал он. Девушка подняла взгляд своих серо-голубых глаз на стоящего на балконе Форстера. Встала на пуанты, взмахнула руками и, удерживая на нём взгляд, сделала первый пируэт. Каждый её шаг был как затягивающийся узелок в плетении чар, перед которыми Форстер оказался совершенно бессилен. Музыка джаза стихла, и вперёд вышел одинокий скрипач.

Марвин с шумом втянул в себя воздух:

– Помнишь, на прошлогодней вечеринке тоже была балерина? Под маской наверняка скрывается одна из известных артисток. Я обязан взять у неё интервью, Форстер.

Форстер не обратил на него никакого внимания. Танец этой девушки словно раскрывал перед ним её душу. В её глазах застыла печаль, которую он никак не ожидал там увидеть, а лицо исказила тоска. Она отдавалась танцу под надрывную, грустную мелодию одинокой скрипки единственного аккомпанирующего ей музыканта. Порхала по залу лёгкими быстрыми шажками или застывала, выполняя арабеск[13]. Платье вилось за ней, текучее и невесомое, как и его обладательница, будто вытканное из лунного света. Постепенно музыка нарастала, наполняясь силой и величием, и девушка безмолвно вторила ей, подстраиваясь под аллегро[14], когда оно достигало пронзительных крещендо[15]. Девушка потеряла себя в нарастающих и опадающих нотах, в прыжках и пируэтах. Вращение, прыжок, вращение, прыжок – обнажающее душу страстное желание недостижимого, выражаемое её телом, отразилось и на лице.

Мерцая, тысячи крошечных серебряных звёздочек начали сыпаться с потолка прямо на восхищённых гостей, совсем как падающий снег. Они серебрили локоны балерины, а она, в свою очередь, украшала ночь своим танцем.

– М-м! Попробуйте! Это сахарные звёзды! – воскликнул один из зрителей, и как по команде, остальные собравшиеся вытянули руки, желая поймать и испробовать сладость.

– Потрясающе, – прошептал Марвин, сняв одну с рукава своего пиджака. Но Форстер даже не пошевелился, чтобы стряхнуть лакомства, прилипшие к его волосам. Даже падающие с потолка сахарные звёзды не могли сравниться с очарованием балерины. Она танцевала так, как он мечтал рисовать – вкладывая ничем не прикрытые эмоции и потаённые чувства. В её танце сливались воедино невидимая сила и трепетная уязвимость, переплетались друг с другом неземная красота и проникновенная печаль – и это столкновение грозило сбить луну с небес.

– Кажется, её выступление подходит к концу. Пойдём спросим, согласится ли она дать мне интервью. – Марвин подтолкнул Форстера к первой ступеньке, выражение его лица было суровым, как у охотника, почуявшего добычу. И всё же не ради него Форстер сбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз. Его подгоняло желание не дать ей ускользнуть от него вновь. Резко повернувшись, будто имитируя один из изящных пируэтов, Форстер бросился сквозь толпу, когда услышал, что музыка изменилась. В лабиринтах бального зала снова зазвучал мягкий джаз, сопровождаемый приторным смехом и непринуждёнными разговорами, к которым вернулись гости после выступления.

Балерины среди них уже не было.

Марвин, поравнявшись с другом, выругался.

– Вы не видели, куда она пошла? – обратился он к стоящей поблизости девушке. Её слегка растрёпанные волосы взметнулись, когда она покачала головой, невольно отстранившись от его напряжённого тона. Марвин повернулся, чтобы задать вопрос следующему человеку, и в этот момент Форстер заметил мелькнувший у парадных дверей тёмно-синий шёлковый подол. Он выбежал на улицу.

На круговой подъездной дорожке скопились автомобили и несколько экипажей. Какая-то женщина пронзительно закричала, пробегая мимо величественного фонтана, ледяная вода в котором напоминала по цвету чёрную смородину, отражая первые проблески рассвета. По земле стелился иней, украшая её подобно глазури на торте, вплоть до вершины утёса – а за его пределами мир обрывался. Форстер прищурился, но так и не выцепил взглядом ни одного прогуливающегося вдоль края человека. Чуть далее по дороге голоса шумно отъезжающих гостей в различной степени опьянения слились в единую какофонию. Вокруг Форстера не было ничего, кроме густых зарослей, сквозь которые он разглядел далёкое озеро, чьи воды поглотили последние отблески звёздного света.

Балерина растворилась в окружающей ночи, словно облачко пара, что, сорвавшись с губ, тает в морозном зимнем воздухе.