Читать книгу На морозную звезду - М. А. Казнир - Страница 7

Роуз, держа мундштук с сигаретой в одной руке, второй резко вывернула руль, чтобы вписаться в крутой поворот на узкой дороге.

– Осторожнее, леди. – Марвину, находящемуся на заднем сиденье, пришлось придержать свою федору[7], когда его по инерции сильно качнуло в другую сторону. Форстер, сидящий впереди, рядом с Роуз, рассмеялся.

– Простите, мальчики, за рулём я порой бываю так же несдержанна, как и с выпивкой. – Роуз подмигнула Марвину в зеркало заднего вида.

Форстер был рад выбраться из Лондона. Ещё недавно зеленело лето, и не успел он моргнуть, как наступила осень и нарядила природу в яркие одежды. Здесь, в сельской местности, деревья были облачены в золото, а воздух имел вкус лесных ягод. Форстер глубоко вдыхал его, расслабленно прикрыв глаза, пока ветерок трепал его зачёсанные назад кудри. Может, сегодняшний день и выдался слишком прохладным для поездки на «Форде-T»[8] с откидным верхом, принадлежавшем Роуз, но он был великолепен и сладок, как красное налитое яблоко. Сзади был пристёгнут сундук-кофр со всем необходимым для предстоящего празднования дня рождения Форстера. Рядом на сиденье стояла корзинка для пикника из «Фортнум энд Мэйсон», в которую Роуз строго-настрого запретила заглядывать. Марвин расположился рядом с ней под предлогом охраны содержимого, но до переднего сиденья то и дело доносился аромат французской выпечки, и Форстер начал подозревать, что его друг тайком отщипывал от чего-нибудь кусочки.

Показалась линия деревьев, перерастающая в плотную стену леса. Роуз слегка сбавила ход. Листья, окрашенные в огненную палитру осени, переливались жгучим оранжевым, шафраново-жёлтым и красновато-рыжим. Воздух стал более густым, пахнущим мхом. Время, казалось, замедлило свой бег. Если бы не гул мотора, сопровождавший их на грунтовой дороге, что, изгибаясь, вела в затаённое сердце леса, Форстер мог бы поклясться, что они проскользнули сквозь какую-то трещину во времени. Попали в далёкий древний мир. Полог стал гуще, папоротники задевали колёса, день клонился к ночи. Оскалился осенний ветер, и Форстер поёжился, плотнее запахивая шерстяную куртку, чтобы уберечься от его укусов.

– Может, всё-таки скажешь, где это мы? – поинтересовался он. Роуз улыбнулась и перевела на него озорной взгляд вместо ответа, перестав следить за дорогой, на что Форстер поморщился и поспешно предупредил: – Осторожнее, тут ствол поваленный.

Роуз, как и всегда, оставшись невозмутимой, резко повернула руль, объезжая препятствие.

– Мрачное местечко, не правда ли? Погодите, это вы ещё не видели дом. Мы почти у цели, он должен быть где-то… Ах, вот и он.

В конце широкой подъездной дороги стоял старый охотничий домик, принадлежавший семье Райт.

Марвин наклонился вперёд, закинув руку на спинку сиденья Форстера, и оба они оглядели строение – здание восемнадцатого века из красного кирпича, с тремя килевидными фронтонами, которые возвышались над окружающими деревьями, как башенки сказочного замка. За прошедшие столетия лес подступал всё ближе, и теперь, казалось, вот-вот – и поглотит дом целиком. Толстые корни деревьев тянулись через весь внутренний двор, испещрённый ими, как трещинами, а ветки царапали оконные стёкла.

– Это идеальное место для нашего праздничного уик-энда, – заверила Роуз, посылая Форстеру воздушный поцелуй. – Оно полностью в нашем распоряжении и такое же очаровательно-меланхоличное, как наш дорогой Форстер.

Марвин фыркнул.

– Давайте заглянем внутрь. – Форстер спрыгнул на землю, отстегнул сундук-кофр и направился ко входу, предоставив Марвину забрать корзину для пикника и поднять крышу «Форда».

Внутри домик оказался меньше, чем ожидал Форстер, и холоднее, как будто среди полуразрушенных каменных стен скрывался какой-то призрак. Роуз принялась зажигать свечи, пока Форстер бродил по комнате, восхищаясь тёмно-зелёным цветом краски, покрывавшей стены, и картинами в старомодных рамках.

– У этого дома есть душа, – сказал он Роуз, размышляя, не следовало ли ему захватить с собой альбом для рисования. Однако за этот год он не закончил почти ни одной работы. Его альбом превратился в сросшуюся с прикроватной тумбочкой реликвию, что изо дня в день преследовала Форстера своими нетронутыми листами, пока он не ужаснулся осознанию утраченного времени. Завтра утром, когда он проснётся, ему уже будет тридцать.

«Уже тридцать, а похвастаться нечем», – пожаловался он Марвину всего неделю назад. Именно эта жалоба послужила катализатором «коварных» замыслов его друзей. Форстер позволил им шептаться и обсуждать их планы, надеясь, что ему удастся раздобыть хотя бы бутылку приличного шампанского. Он никак не мог ожидать ни охотничьего домика, ни неподдельного энтузиазма со стороны Роуз и Марвина. Впервые за этот год в нём пробудился интерес. Хорошие друзья были подобны свету звёзд в самую тёмную ночь, они наполняли сердце Форстера благодарностью.

– Вы ещё самого интересного не видели, – объявила Роуз, когда Марвин присоединился к ним, и упорхнула в полутёмный коридор. Малиновый пояс на её платье ярким ориентиром маячил впереди, пока они поднимались по винтовой лестнице, ступени которой стали гладкими по прошествии многих лет.

Они дошли до самой высокой точки, где кирпичные стены уже превратились в руины, и Форстер оказался прямо под пылающим огнём закатным небом, а лес под ним раскинулся во все стороны. Роуз хлопнула в ладоши.

– Сюрприз! Мы устроим ужин под открытым небом и выпьем за последнюю ночь твоего третьего десятка!

Подчиняясь собственным прихотям, они переоделись в тёплые пижамы, водрузили на головы цилиндры и расселись на ковре, чтобы полакомиться привезёнными с собой толстыми ломтями хлеба, обильно смазанными солёным маслом, острыми треугольниками чеддера, сливочным сомерсетским бри и помидорами с начинкой из трав. Всё это, впрочем, было лишь прелюдией для десерта – большого яблочного пирога со взбитыми сливками. Они запивали всё это марочным шампанским, пока небо не окрасилось в чёрный. Форстер откинулся назад, расслабленно потягивая напиток из бокала. С их места ему открывался прекрасный вид на небо: он разглядывал звёзды, сверкавшие ярче драгоценных камней над верхушками деревьев, мысленно соединяя их в созвездия.

– Хотела бы я потанцевать среди звёзд… – Роуз притворно вздохнула. Она часто старалась изобразить из себя романтичную и легкомысленную, но в то же время мудрую даму, и Форстер находил это очаровательным. Утончённость её натуры была сродни эстетике его незаконченных работ, но под всем этим билось самое доброе и верное сердце, которое он когда-либо встречал.

Марвин с готовностью протянул руку, но Роуз отмахнулась от неё:

– Нет-нет, милый, я слишком много съела, чтобы выделывать на крыше танцевальные па. Вдруг я упаду и разобьюсь?

– Тогда, надеюсь, твой призрак будет навещать меня до конца моих дней, чтобы я не скучал по тебе слишком сильно. – Марвин драматично развёл руками, глаза Роуз загорелись от восторга, а Форстер чуть не подавился шампанским.

– Ты веришь в такого рода сверхъестественные явления? – спросил Форстер. – В духов и призраков?

Перед глазами возник непрошенный образ воинской могилы отца, но он прогнал его. Он подумал, вспомнила ли мать о том, что завтра у него день рождения. Позволяла ли она мыслям о нём посещать её голову. Занимал ли он по-прежнему место в её сердце. Форстер сделал ещё глоток из своего бокала, надеясь, что пузырьки растворят комок в горле, возникший, когда он представил лицо матери. То, каким оно было много месяцев назад в их последнюю встречу – искажённое горем и жестокостью, когда она ополчилась на него. Их отношения ухудшались постепенно, они медленно накалялись, пока не вылились в разлад, со страшной силой ударивший по Форстеру. От которого он так и не оправился. И вряд ли когда-нибудь сможет. Её слова ранили самые потаённые, самые нежные уголки его сердца, её предательство ядом просочилось в его душу. Дрожащей рукой он отставил бокал, заставив себя задвинуть эти воспоминания на задворки сознания и сосредоточиться на словах Роуз.

– Моя дорогая подруга Летиция в прошлом месяце обратилась к медиуму, и, я вам скажу, она была совершенно уверена, что слышала голос своего покойного брата из её уст. – Роуз выпрямилась, наливая себе ещё шампанского.

– Все они шарлатаны. – Марвин забрал бутылку у Роуз, чтобы наполнить свой бокал и долить Форстеру.

– Я бы не была столь в этом уверена, Марвин. – Роуз в задумчивости сделала глоток. – Она не рассказала этой женщине ни слова о бедном Дэвиде. Откуда же та могла узнать, что нужно говорить на диалекте Уэст-Кантри?

– Может, ей было достаточно послушать речь Летиции, чтобы сделать некоторые выводы? – насмешливо сказал Марвин.

– Иногда мне кажется, что в жизни должно быть что-то бо́льшее, – Форстер перевёл взгляд обратно на звёзды. Он устал ждать чуда, какого-то знака, хоть чего-нибудь. Устал от того, что его ожидания не сходились с реальностью. Устал от того, что так и не смог достичь тех целей, которых рассчитывал достичь к этому моменту своей жизни.

– Чувствуешь уныние накануне юбилея, старина? – Марвин легонько подтолкнул его локтем. – Всё не так уж и плохо тут, за отметкой в тридцать. Взгляни на меня: мне тридцать два, а я всё такой же красавчик!

Роуз рассмеялась, и Форстер не смог сдержать улыбки. Марвин и Роуз были его обретённой семьёй – семьёй, которую он выбрал сам. Семьёй, настоявшей на том, чтобы отметить его юбилей. Семьёй, горячо поддерживающей его независимо от того, куда Форстера заводят собственные мысли.

Ближе к полуночи Роуз приготовила роскошный торт с шоколадным кремом и тремя свечками, которые мерцали, как крошечные фейерверки. Когда Форстер задул их, они с Марвином зааплодировали.

– Теперь загадай желание, – велела Роуз.

Форстер наблюдал, как дымок от свечек поднимался в небо и растворялся в бархате ночи. Шампанское бурлило в его жилах, дарило лёгкость. Словно он восседал на спинке одного из порхающих рядом мотыльков. Те знай себе размахивали невесомыми крылышками и кружили у источника света. На дворе стоял октябрь, а ему уже почти целый год снилось лицо девушки, которое он не мог вспомнить, с той единственной ночи, что случилась одиннадцать месяцев назад и никак не покидала его мыслей. И он не знал, почему.

Глубоко в лесу, в ведьмин час, когда в небе перемигивались мириады звёзд, Форстеру исполнилось тридцать, и он задумался, а не околдовали ли его. Он прикрыл глаза и подумал о желании, которое только что загадал – увидеть ту девушку ещё раз.