Читать книгу Жан-Жак и его истории - М. Фелан - Страница 4

«Страна непобедимых диких невежд!» – желчно изрекал прапрадед Жан-Жака, прошедший кампанию 1812 года, всякий раз, когда его спрашивали о России. Сказать, что старик ненавидел Россию, пожалуй, будет недостаточно. Он ее обиженно презирал, проклинал и всячески не переваривал. Почему? Ответ был прост. Она ему не покорилась. И это странное проклятие вместе с тем зиждилось на его упрямом отрицании каких-либо поражений.

После падения Наполеона вышеупомянутый французский генерал чудесным образом остался в живых и из последних сил вернулся на родину. Заметим, что характерная смесь хитрости и стойкости передавалась в роду де Ладье по мужской линии. По возвращении прожил прапрадед Жан-Жака недолго, но успел провернуть два крупных начинания. Во-первых, он привил своим детям лютую ненависть к России, завещая передавать ее будущим поколениям; во-вторых, вдохновленный Ротшильдом, основал собственное торговое дело с названием и содержанием «де Ладье». Бывший генерал по примеру самых успешных банкиров того времени установил свой порядок передачи командования: предприятие автоматически переходило в руки прямому потомку по мужской линии. С тех пор детей де Ладье с рождения готовили к управлению совместным делом, к особой миссии, к браку по расчету. Исключения исключались. «Если судьбой уготовлено родиться великим де Ладье, то твоя жизнь принадлежит не тебе, а нашему общему делу! В жизни все уже предопределено!» – неоднократно повторял отец Жан-Жака своему единственному ребенку…

Но ехидные Мойры задумали иначе. Однажды Жан-Жак проходил мимо пожилой бездомной женщины, которая продавала никому не нужные старые книги. Юноша купил первый попавшийся томик только для того, чтобы вручить ей деньги. Отец запрещал помогать неработающим попрошайкам, но мальчик невесть от кого унаследовал доброе сердце и сильные чувства. Все внутри него кричало, что нуждающаяся женщина была искренней, и он обязан ей помочь! В то же время подстраховал себя он тем, что бездомная предлагала купить, а не голословно просила деньги. Против выгодных торгово-денежных отношений отец точно бы не возражал! Выгодных… а вдруг эта книга обогатит его знаниями в банковской или предпринимательской деятельности? Он посмотрел потертую надпись автора: Герман Гессе.

В тот день Жан-Жак намеренно обходил все дороги назад. Он подолгу бродил вокруг лаванды, вдыхая ее пряный аромат, гулял по берегу лазурного пруда в безлюдном парке, качался на подвесных качелях, одиноко раскачивая самого себя. Казалось, он слышит, как вокруг дышат деревья, как рыбы рассекают воду, как солнце прожигает траву. Он думал без остановки, но никак не мог понять, что с ним не так! Почему он не такой, как все? Почему его внутренний мир столь чужд его окружению?

В то время в некоторых французских школах существовала особая практика: ученикам выдавалась анонимная анкета с абстрактными вопросами. Звучали они примерно так: «кто ты?», «где ты родился?», «где твой дом?», «что ты делаешь?», «куда ты направляешься?» и т. д. Это помогало ученикам думать на пути к постижению своего внутреннего мира. Отец Жан-Жака запрещал применять подобные технологии в отношении своего ребенка. Но учительница тайком пошла навстречу ученику, который, не получив вопросы, чуть было до слез не расстроился.

Итак, Жан-Жак отчетливо помнил свои давние и недавние ответы:

Кто ты? «Жан-Жак де Ладье»;

Где ты родился? «Франция»;

Где твой дом? «Франция»;

Что ты делаешь? «Учусь в школе»;

Куда ты направляешься? «В третий класс»;

Подобным образом он размышлял, будучи во втором классе. Но вот теперь, спустя каких-то несколько годиков, ответы на те же вопросы выглядели совершенно иначе:

Кто ты? «Я никто»;

Где ты родился? «Я родился на планете Земля»;

Где твой дом? «Мое тело ходит по Франции, а у моей души нет дома»;

Что ты делаешь? «Я существую, ищу, выживаю»;

Куда ты направляешься? «Я направляюсь в неизвестность»;

Если бы семья Жан-Жака узнала данную информацию, юношу отправили бы на лечение. Однако почерк был изменен до неузнаваемости. Никто ничего не заподозрил, и Жан-Жак разбирался с собой в привычной компании одиночества. Почему он решился все это написать? Выложить правду, пусть даже анонимно, было необходимо для укрепления зарождающегося протестного настроения.

Блуждающая душа юноши опустилась на лавку. В тени зеленых лап плакучей ивы он раскрыл свою покупку и начал внимательно читать. Прошло ни много ни мало восемь часов.

Читатель поглощал написанное на одном дыхании! Строки менялись со скоростью поездов. Читая, забыл обо всем на свете! Рефлексировал, ощущая себя на новом уровне! Спорил, дискутировал, соглашался с автором, то и дело усмехаясь или удивляясь. Жан-Жак не переставал восхищаться! «Ну Гессе! Все угадал! И как точно! Потрясающе! Это же я, я!» Страницы прочитывались и перелистывались с невероятной скоростью, пока читатель не обнаружил, что достиг финала. Словно гром и молния из ниоткуда, торжественно рухнул тяжелый бархатный занавес очередного этапа жизни.

С того дня Жан-Жак тайком стал читать ненаучную литературу, припрятывая личные книги за массивными томами по торговому делу, предпринимательству и политике государств в разных областях. Эти толстяки предписывались ему в качестве основного и обязательного источника знаний. Но теперь все изменилось.

С ранних лет мальчик был лишен свободы. Отец и мать внимательно следили за ним, но работа была их главным ребенком. Когда у семьи получалось побыть вместе, отец тут же начинал допрашивать сына о нюансах предпринимательской деятельности или о последних новостях мира. И если Жан-Жак терялся, холодный взгляд собеседника презренно угнетал его.

С детства Жан-Жака восхищал отец. Теперь же он чувствовал, что это двуличный и жестокий человек. Чем глубже юноша самостоятельно обдумывал некоторые семейные сделки, тем меньше ему хотелось во всем этом участвовать. Мать была предана мужу, как бездомная собака. В том числе на этих условиях когда-то был заключен их брачный союз. После контактов с родителями Жан-Жак все больше ощущал себя опустошенным и грустным. Он чувствовал, что из него вытягивали энергию и желание жить. Постепенно молодой человек стал сторониться общения с ними. Обсуждать по-настоящему волнующие вопросы с мамой и папой не представлялось возможным.

Жан-Жак много учился. Именно учебой родители измеряли его успех во взрослении. Они старались развивать его способности как можно шире, как можно успешнее. Жан-Жак изучал математику, экономику, торговое дело, юриспруденцию, английский, итальянский, испанский, китайский, иврит… но лучше всего, как ни странно, он выучил русский!

Жан-Жак тайно боготворил неизведанного восточно-европейского гиганта, его культуру, природу, тайны и загадки. Отец был не против русского, это был повод лишний раз пошутить на приемах: «Мой сын всегда готов к чрезвычайной ситуации любого характера, он же изучает русский!», или «Врага надо знать в лицо!», или «Русские долго запрягают, но быстро ездят, вот Жан-Жак и готовится!», или «Вот начнется очередная война с их участием, Жан-Жак всех спасет!» Жан-Жак грустно усмехался в такт смеющимся, не понимая: «Отчего у некоторых все сводится к войне?».

Юный Жан-Жак пытался искать друзей среди своего окружения, но так и не нашел. Родители полагали, что все знакомые и друзья должны быть или состоявшимися, или амбициозными, или влиятельными, или известными. Наш герой, напротив, считал таких людей безмозглыми пустышками, ведь ему с ними было не о чем говорить!

Постепенно парнишка замкнулся в себе и в своих писаниях. Настоящими друзьями стали авторы книг, с которыми можно было беседовать в одностороннем порядке. Наступит день, и Жан-Жака осенит: больше всего на свете он хочет влиться в лоно родных ему душ, сопереживателей и соратников… он хочет стать писателем! В тот миг мечтателя окутали жуткая неприязнь к грязным деньгам, исходящим от торговли, презрение к лицемерию всех политиков и полное недоверие к мировой истории. Все можно трактовать по-своему, по-разному! Попытка осторожного разговора с отцом сошла на нет в леденящем голубом свете глаз прародителя.

– А если бы я был писателем, я бы написал лучше? – невзначай спросил сын после очередного обсуждения образа французов в романе Толстого. Ответ последовал краткий:

– Рассудка лишился, сынок? – язвительная усмешка в конце предложения напоминала шипение змеи.

«Не лишился, я просто хочу быть собой!» – яростно подумал Жан-Жак, но смолчал.

После неодобрения своего интереса молодой писатель тайно продолжал посвящать себя любимому делу. Он ловил мгновения и описывал их с помощью живых, красочных рифм так, как никто другой. Лишь это доставляло истинное наслаждение! Вскоре юноше стало совсем уныло среди тех, с кем он жил. То, что Жан-Жак чувствовал из книг и собственных наблюдений, отдаляло его куда больше от семьи и сверстников, чем то, что он знал. Финальным рычагом, запустившим необратимый процесс бегства, стало, казалось бы, обычное дело. Пока сын был на учебе, родители отвезли на помойку весь ненужный хлам старых книг, найденных в шкафу, чтобы освободить пространство для новеньких справочников. Естественно, все ненаучные писатели, которых боготворил молодой человек, попали под выездной список. Жан-Жак мог простить многое, но не безвозвратную ссылку невесть куда своих верных друзей! В тот вечер он долго не мог уснуть, терял слезы и безжизненно смотрел в одну и ту же точку пустоты. Вновь оказавшись одиноким, он представлял себя островком посреди зыбких волн бурлящего серого океана. У него пропало всяческое желание жить в этом мире дальше. Сон последовал необычный: Жан-Жак с разбега окунулся в ледяную воду, чтобы избежать знойной жары. Начался свирепый шторм, но герой выжил, только вот как? Он не запомнил. На утро младший член ветви семьи де Ладье примерил на себя маску «все в порядке», спустился к завтраку и, строго попросив прощения за вчерашнее состояние, стал вести себя так, словно ничего не произошло. Отец что-то говорил, Жан-Жак лишь делал вид, что внимательно слушал. Мысли его были заняты совершенно другим. Де Ладье старший удовлетворенно съел весь свой завтрак. Он не мог и предположить, что ждет его в конце дня. В сердце матери же закралась необъяснимая тревога. С сыном было что-то не так.

Потом Жан-Жака доставили до школы, однако туда он так и не вошел. Разом обналичив свой банковский счет, якобы с согласия родителей, чьи подписи были умело подделаны, Жан-Жак купил билет в оба конца до самого ненавистного отцу места и, прежде чем его родители успели опомниться, был таков. В его венах бурлила горячая кровь, в его голове зиждилась великая цель: обрести новую жизнь и оживить собственную книгу! Когда самолет поднялся в небо, Франция оказалась такой маленькой, что ее можно было прикрыть ладонью. Жан-Жаку впервые за долгое время стало хорошо. Ему было плевать, что он направляется в неизвестность, окутанную дымом недобрых слов. Все былые испытания и огорчения казались теперь никчемными. Жизнь предстала огромной книгой таинственных сказок, которую он вот-вот раскроет и начнёт читать! Во взгляде юноши отчетливо читалось ликование, а душа упоительно кричала: «Свобода, свобода-а-а-а!!!!»

Немного ранее местом появления книги Жан-Жак определил самое сердце тогда еще Советского Союза – Москву. Русский был ему близок. Он был уверен, что его книги поймут и увенчают славой. Он мечтал, о своем собственном имени, которое прогремит по всей Европе. И только тогда можно будет с достоинством вернуться назад, в свою французскую колыбель!

Навязывания без объяснений. Хорошо это или плохо? Дети рискуют повторить опыт и ошибки родителей, считая, что это их собственный опыт. Сказать, что Жан-Жак совсем не любил своих родителей было бы неправильно. Он их любил, он в них нуждался. Но инстинкт самосохранения превалировал, и юноша, несмотря ни на что, пустился знакомиться с предрассудками и предубеждениями своих авторитарных родителей. Юноша лелеял то будущее, где он живет самостоятельно. Он был уверен в самом себе, как никогда!