Читать книгу Лабаста - М. Мели - Страница 2

Петро Лабаста открыл глаза и счастливо улыбнулся – солнце стояло уже высоко, а значит мать не выполнила его поручение «разбудить на рассвете». Каждый раз возвращаясь домой из похода Петро знал, что назавтра проваляется в кровати до обеда – так бывало только в родном доме под матушкиным крылом.

Он вышел из хаты и почувствовал волшебный запах, тянувшийся из летней кухни – мамка кашеварит.

Двор был чисто выметен, хата казалась словно вчера побеленной, под навесом у бани лежали наколотые дрова, а несколько поросей сыто грели розовые бока под солнцем, довольно похрюкивая.

Петро бывал дома всего несколько дней в году, но предусмотрительная мать не оставляла ему шансов сделать хоть что-то полезное в хозяйстве за этот короткий срок. Словно он нежная девица, а не казак, и годится только для того чтобы отдыхать и кушать. Не важно, что в нем была почти сажень росту, а пышности его черных усов завидовал каждый товарищ.

Расстраивать мать Петро не хотел, находя решение в том, что оставлял ей почти весь свой заработок и через короткое время уезжал «по важным делам» до самого следующего года.

Из кухни появилась матушка с горшком каши в руках. Торопливо перебирая коротенькими ногами, она неслась к столу, стоящему в тени виноградного навеса. Наверняка удумала накрыть стол и только потом разбудить ненаглядное золотце. Петро громко засмеялся от того, как она, занятая подготовкой завтрака для любимого сына, не заметила его самого, стоящего совсем рядом. Мать вздрогнула и едва не выронила одну из мисок.

– Ай, разбойник, – она махнула на него рукой и тоже улыбнулась, хотя Петро показалось, что в глазах у матушки мелькнули слезы. Странное время чтобы печалиться она выбрала. Да и о чем?

Мать подошла к нему и заключила в объятия – ее макушка едва доходила Петро до груди, но она этого не замечала и заботилась о сыне как о малыше. Петро подумал, что знай мама хоть половину из того, что случалось с ним в походах, могла бы сойти с ума. Он крепко обнял ее и решил, что лучше пусть она радеет о нем как о ребенке те несколько дней, что у них есть, чем грустит весь оставшийся год. Вдруг запоздалая тоска по родному дому накрыла его волной, а следом теплое ощущение счастья наполнило душу спокойствием.

Но стоило казаку закончить обед, как это чувство пропало – мать завела свой любимый разговор, которым мучала Петро уже несколько лет.

– Иван женился в прошлом августе, а он ведь моложе тебя.

Словно иголочки, матушкины слова задевали Петро, нарушая спокойствие.

– Вот-вот уже отцом станет. Будет с кем его матери возиться.

Петро делал вид, что очень занят набиванием люльки табачком и не реагировал на колючие слова.

– Счастливая она. А я все одна.

Вздох.

– Никому не нужная старая ветошь.

После каждой фразы, мама косилась хитрыми глазками на сына и печально поднимала брови.

Петро вздохнул и отложил люльку в сторону. Ссориться совсем не хотелось, но и молчать было невозможно.

– Да, не ценишь мать ты моих заслуг. А ведь я стал самым молодым командиром среди товарищей. Ивашка-сосед пороху даже не нюхал, и сабля поди у него как валенок острая, коли она у него вообще есть.

Мать схватилась за сердце, изобразив самый оскорблённый вид:

– Что ты, сынок, как я могу не ценить заслуг твоих? Все в хуторе знают, что ты смелый казак с наградой от самого кошевого.

Она махнула рукой в сторону хаты.

– Для Андрюшки ты самый главный пример. Но ведь когда-то и семью надо заводить, не всю ведь жизнь одному жить – меня пожалей.

И как всегда в таких разговорах, она потянула к лицу подол юбки и сделала вид, что расплакалась. А Петро задался вопросом – изводила бы мать Андрюшку, младшего брата, такими же уговорами? Но хитрец ушел на Сечь с год назад и пропал, не сообщая о себе никаким способом. И мать, не зная жив ли младший, с двойной силой обрушила свою заботу на оставшегося сына.

– Не могу я сейчас жениться, – Петро пересел на лавку к матери и обнял ее могучей рукой, – Жену надо в дом вести, а дома у меня нет.

– Как нет? Это что не дом? – мать оторвала сердитое лицо от подола и с укором посмотрела на растерянного Петро.

– Ты ведь знаешь, мама, что скоро я уеду к моему побратиму Даниле в его хутор, на самую почти что окраину.

– И что же? – мать подозрительно прищурилась и Петро понял, что как только расскажет ей всю правду, его накроет буря материнского негодования. И даже его низкий и спокойный голос, которым он не раз примирял спорящих казаков, не сможет остановить матушкин гнев.

– Поеду я туда не только гостить. Дело мое – построить хутор в двадцати верстах на север от Данилы, разместить там моих казаков.

И прежде чем мать успела открыть рот добавил:

– Как закончу, так обещаю тебе – первым делом женюсь.

Мать сидела красная как буряк и в ее маленькой голове роились беспокойные мысли. Хорошо, конечно, что сын наконец собрался жениться и даже сказал когда. Но какой толк в этом, если и он и семья его будут далеко?

– А я сынок? Бросишь меня тут? – голос ее дрожал и готов был сорваться обратно в слезы.

Петро нахмурился – он не думал о месте матери в его новой жизни. Но потом лицо его посветлело.

– А ты, матушка, сама решишь. Как закончим все, так приеду за тобой и увезу тебя в мой хутор. Захочешь – останешься, и хату тебе построю в два раза больше этой. А захочешь вернуться – твой выбор. Как ты пожелаешь – так и будет. Может Андрюшка еще раньше меня жену к тебе в дом приведет.

Мать улыбалась и кивала, стирая с лица остатки негодования. А Петро думал, что построит ей хату в самом дальнем от него конце хутора (что вряд ли помешает матушке ежечасно вмешиваться в его хозяйство).

Он еще не встретил девушку, которая запала бы ему в душу, но понимал, что не сладко придется его будущей жене, покуда у матушки есть силы делать жизнь любимого сына счастливее.