Читать книгу Дело дамы с леопардами - М. Р. Маллоу - Страница 11

– Как же ты не понимаешь, что я хочу тебе добра? – сказал Саммерс-старший, увидев, что Джейк твердо намерен уйти.

– Ой, – устало отмахнулся тот.

– Глас Господа нашего отчего не раздается в ушах твоих? – послышалось ему в спину. – Неужели ты не слышишь, что я всячески призываю тебя к нему? Чтобы ты понял греховность всего суетного, тленного. Уж кому и знать про суетность тленного, как не мне?

Ему не ответили. Джейк Саммерс уже был в дверях.

– Ты каким идиотом был, таким и остался, – сказал гробовщик. – Я думаю, что падение с качелей было причиной… Ты был совсем крошкой тогда.

– Отец, может, у тебя есть какие-то другие сыновья? – обернулся Джейк. – У нас никогда не было качелей.

Возникла пауза. Саммерс машинально прикоснулся к маленькой отметине с правой стороны рта, которая как-то бросилась в глаза Фоксу, о которой в свое время спрашивал компаньон, и даже миссис Маллоу когда-то поинтересовалась: «Откуда у вас этот шрам, Джейк?»

– Болван! – рявкнул отец. – С каких качелей ты упал, в таком случае?

– Я упал с качелей в Баттери-парке. Мне было тринадцать. Когда я вернулся домой, ты выпорол меня, не задавая никаких вопросов.

– Ну, значит, я про эти качели и говорю. Я так переживал! Так переживал, когда ты упал с качелей! Потому и выпорол!

Саммерс фыркнул.

– Да ты вообще не знал, что я упал с качелей.

– Я знал, – уперся отец. – Мне сказали.

– Кто тебе сказал?

– Доктор Моррис.

Саммерс попытался вспомнить, знакомо ли ему это имя. Выходило, что нет. В случае, если в доме кто-нибудь болел, приходил доктор Питерс. Но доктора Питерса он помнил лет с десяти. До него был какой-то другой – совершенно точно. Может быть, как раз он? Но ведь…

Отец прищурил глаза.

– Он тебя видел.

– Чертов докторишка, – рассмеялся Джейк. – Ишь, ябеда. Надо было его тогда прибить.

– Я его зимой похоронил, – успокоил отец. – Он и тогда-то был очень стар. Славьте Господа!

Гробовщик помолчал.

– Моррис, – пробормотал он. – Ты прожил не такую длинную, как моя, но удивительно бессмысленную жизнь. Ты не понял ничего. Ты думаешь, если я хороню одиннадцать покойников в год и получаю с этого тысячу сто долларов, то это все?

– А что еще? – изо всех сил удивился коммерсант. – Ах да, ты ведь говорил про недвижимость.

И он небрежно махнул перчатками.

– Ты знаешь, откуда взялась эта недвижимость? – поинтересовался отец.

– А откуда взялась эта недвижимость?

– Я полагаю, ты помнишь, что доктор Моррис известен в нашем городе, и не только в нем, но и в значительной части штата как хороший зубной протезист.

Бывший коммерсант пожал плечами.

– Так это дантист? Тогда понятно. Ну, пап, ты даешь. Откуда же я могу помнить фамилию дантиста?

Фамилия дантиста, точно, была ни к чему. В детском возрасте Саммерс был в его кресле всего один раз, и дал себе железную клятву ни под каким видом не допустить второго. Второй раз состоялся ровно восемь лет назад. М.Р. Маллоу страшно завидовал компаньону по этому поводу, хотя и говорил, что только конченый маньяк может чистить зубы дважды в сутки по пять минут независимо от времени, настроения, степени опьянения, плохого самочувствия, усталости или спешки.

– Я не удивлен, что ты так и не научился видеть дальше собственного носа, – снисходительно произнес отец. – Доктор Моррис был чудесный золотых дел мастер. Никто, как он, не мог облачить в золото абсолютно железные зубы. Ты догадываешься, мой дорогой мальчик, откуда у него были такие зубы?

– Папаша! – потрясенно прошептал коммерсант.

– Да, я тебя слушаю? Аллилуйя, славьте Господа!

– Папаша, – задушевно повторил Джейк, – когда я продавал бальзам «Друг мужчин» – почти чистое слабительное – честным гражданам в Калифорнии и разные другие штуки – то и тогда меня не хватало на такое свинство! И после этого ты обвиняешь меня в беспутности?

– Унция золота [аптекарская унция – 30 г] с одного покойника – совсем не мало, – отец потряс пальцем. – Господь Бог наш постоянно, во всех откровениях своих учит нас рачительному отношению к имуществу. Даже Исав продал свое первородство за миску чечевичной похлебки. Сейчас этот суп, хороший бобовый суп с томатом наливают даром разгильдяям вроде тебя, чтобы они не работали. Как меняются времена!

«Черта с два они меняются, – подумал бывший коммерсант. – Вот, оказывается, в чем дело. Я не паршивая овца, а достойный наследник. Не беспутный тип, позорящий семью, не авантюрист, сбившийся с пути, а потомственный жулик. Настоящий, беспримесный».

– Папаша, папаша, – Саммерс покачал головой. – Да на тебе клейма негде ставить! А еще беспомощным прикидываешься. Гуляй в саду, ешь мороженое, корми лебедей в парке и не приставай ко мне со своими покойниками!

– Да, о клеймах, – не унимался похоронный церемониймейстер. – Половину золота доктор Моррис забирал себе. Ну, а свою половину я должен был как-то легализовать.

Бывший коммерсант почувствовал, как опустело в животе.

– О Господи! – воскликнул он. – Это же тридцать лет тюрьмы. Как ты это делал?

– Очень просто, – с улыбкой сказал отец. – Я переправлял свою половину золота в Соединенное Королевство.

Саммерс помолчал. Сдвинул брови.

– Погоди, что-то я не понял. Куда ты девал золото, на котором нет клейма?

– Бестолочь, – отмахнулся отец. – В Англии нет клеймения золота. А у нас, любезный сыночек, ставится клеймо Федерального Резерва. Ты и этого не знаешь? Что же ты тогда знаешь?

Теперь уже Саммерсу было плевать на оскорбления. С золотом он дел не имел. Ему было интересно другое.

– А… через кого ты это делал?

Лицо пресвитера просветлело.

– Ну, если ты войдешь в долю и, наконец, отбросишь все свои фанаберии, я тебе…

– Нет, в долю я не войду.

Бедность, позор, голод, что угодно, только не это.

– …много чего объясню, – триумфально закончил отец и с заговорщицким видом прошептал: – По правде говоря, эти итальяшки мне многим обязаны. У них постоянно масса проблем. Ты помнишь старый добрый кольт, из которого я учил тебя стрелять в подвале? Сейчас в моде страшные пушки, которые превращают человека в фарш! Они разносят его голову спереди! Помнишь, как раньше выглядело выходное отверстие от пули? Теперь вместо выходного отверстия сносит полбашки! А ведь мать должна видеть своего сына в гробу, как живого! Эти макаронники совершенно не в состоянии ничего сделать аккуратно. Они вообще ничего не умеют!

Он поманил сына пальцем:

– Никому не говори, но, между прочим, многие из клиентов этих макаронников привозятся ко мне. Это я придаю им благообразное католическое выражение лица человека, умершего своей смертью. Ты не поверишь, большинство из них в первый раз в жизни имеет приличное выражение лица.

В повисшей тишине стало видно, как исчезает солнечный свет, пробивавшийся сквозь занавеси: должно быть, над домом проплывала туча.

– Старый… – медленно начал Джейк.

– Оставайся с нами! – отец шутливо пихнул его в бок. – Это далеко не все. У нас большие перспективы!

Он приподнялся и прошептал ему на ухо:

– Огненное погребение. Оно дает невероятные возможности!

«Нет, меня все-таки заберут в сумасшедший дом, – подумал бывший коммерсант. – Сам сдамся. Если когда-нибудь выберусь отсюда».

– Что же ты имеешь с огненного погребения? – спросил он вслух.

– Многое, – похоронный церемониймейстер преисполнился энтузиазма. – Например, кое-что от людей, которые застраховали своих родственников.

И он захихикал в кулак.

С момента, как ушел Д.Э. Саммерс прошло уже три с половиной часа. В доме Маллоу забеспокоились.