Читать книгу Противостояние. Армагеддон - Макс Строгов - Страница 10

Время-предновейшее. Час"Х" минус пять лет

Место – город Мытищи. Московская область

1

Терехин Евгений Дмитриевич, ладно скроенный и, как говорят, "крепко сшитый", по давней привычке коротко подстриженный, сидел на скамейке во дворе своего дома. С момента демобилизации он нигде не работал, скромно существуя на небольшую офицерскую пенсию.

– Надо, конечно, устраиваться на работу, – думал он, – но как это делать?

Ему претило куда-то идти, предлагать себя, рассказывать легенду, по которой он жил после армии.

– Как лошадь, которую цыган продавал на базаре. – Его передернуло от неприятного чувства.

Единственным развлечением для него, кроме многочасовых ежедневных физических занятий, было времяпрепровождение с близким другом, Валькой Захаровым. С ним Евгений Дмитриевич прошел "огни, воды и медные трубы". Столько лет провели вместе. Вместе в училище, вместе в бригаде спецназа и вместе в спецотделе, как они все называли крайнее подразделение своей службы. Слово "последний" в спецназе запрещено. Сколько раз они, работая всегда парой, выручали друг друга! Не сосчитать. Да они никогда и не считали. И, уволившись из армии, вместе осели здесь, в Мытищах, где у Терехина была оставшаяся от матери маленькая двухкомнатная квартира.

– Рано ушла мама, совсем не старая была. Проклятая болезнь… – с горечью думал Евгений Дмитриевич, постоянно укоряя себя за то, что так и не попрощался с мамой перед ее смертью. Служба. Поздно узнал, поздно приехал. Еле успел на похороны.

– А Валька сумел переломить себя. Устроился охранником на автостоянке, копит деньги на маленькую дачку за городом. Обещает научить меня выращивать овощи. Тоже мне аграрий! Когда же кончится его дежурство? Пора на стадион бежать…

Тут Евгений Дмитриевич увидел знакомую шпану, с нахальным видом оккупирующую детскую площадку. Молодые мамы с детскими колясками так и прыснули отсюда подальше. Подростки от четырнадцати до восемнадцати лет в количестве не менее десяти человек, подражая уголовникам, матерясь и сплевывая сквозь зубы, заняли скамеечки, песочницу, игровые сооружения, доставая пиво и сигареты.

– Сейчас загадят все. И никто с ними справиться не может.  Взрослые здоровые мужчины сторонятся, участковый опасается и держится от греха подальше… – С нарастающим чувством гнева думал Терехин, глядя на отвратительных несовершеннолетних негодяев, одновременно ощущая свое бессилие.

Вдруг что-то мелькнуло у него в голове. Он поднялся и вышел со двора.

2

– Еще раз говорю вам, Станислав Маркович. Полуподвал забит хламом, оттуда уже через вентиляцию вонь идет! Он же никому не нужен. Я вычищу его, обустрою, оборудую небольшой спортзал. Копейки не попрошу! Это будет бесплатный спортзал для неблагополучных подростков. Слово офицера!

– Скажите, Евгений Дмитриевич, вам, лично, зачем это?

Молодой чиновник местного масштаба, заместитель главы Управы, никак не мог взять в толк, где ж здесь меркантильная изюминка.

Все же Станислав Маркович, несмотря на явные ухватки современного дельца, был неплохим человеком. После долгих расспросов и уточнений отношение у него к этому проекту изменилось от отрицательного до осторожно положительного.

– Я таких решений не принимаю. Поступим так. Составьте бизнес-план, – взглянув в сконфуженное лицо Терехина, уточнил, – Опишите, как вы все это представляете, а я потом помогу придать требуемую форму и что надо, добавлю. Тем временем составлю докладную на имя главы Управы.

Подумал, задумчиво глядя на Терехина, и добавил: – Придадим проекту социальную значимость и педагогическую окраску.

Целый месяц Терехин с Захаровым выносили из полуподвала хлам и мусор, чистили, даже дезинфицировали помещение, красили потолок, стены и бетонный пол. Они радовались, что есть окна, пусть небольшие и под самым потолком, но дающие свет. Пришлось менять и рамы, и решетки на этих окнах. Хорошо, что полуподвал имел отопление от общей отопительной системы дома, но для комфортной температуры в зимний период требовалось нарастить батареи.

Захаров Валентин Михайлович, здоровяк и оптимист, ради такого благого дела взял отпуск, а потом и продлил его за свой счет. Чернобровый, черноусый, с ранней сединой и шрамом на виске от осколочной гранаты, он зажегся этим делом не меньше Терехина. Но как человек более расчетливый, чем Терехин, сокрушался:

– А электричество? Проводить его же надо. А счетчик? Сколько же за электричество придется платить? И все из своего кармана. А за дополнительное тепло кто будет платить, если батареи нарастим?

Станислав Маркович первые дни приезжал почти каждый день. Он оказался деловым и конкретным хозяйственником. Обеспечил по своей инициативе машиной для вывоза хлама. Привел электриков, которые вместо дежурного освещения провели нормальную электропроводку и установили счетчик, помог "победить" санитарную инспекцию и пожарных. И, что оказалось важным, обеспечил "положительное общественное мнение у народа", так сформулировал эту свою задачу сам Станислав Маркович. Он лично прошел по многим квартирам дома, под которым и был означенный полуподвал, объясняя, насколько это важно именно для людей, живущих здесь. Даже созвал во дворе в воскресенье небольшой митинг для жителей домов, окружающих двор. На митинге Станислав Маркович блеснул красноречием и заряжающей всех энергией.

3

Однажды днем Евгений Дмитриевич выглянул из полуподвала, где он размещал собственные гантели и штангу, и увидел очередную оккупацию детской площадки.

Несовершеннолетние негодяи, изгнав своим появлением женщин, прогуливавших маленьких детей, вели себя так же хамски, как и всегда.

Евгений Дмитриевич вышел во двор и спокойной походкой, не спеша, но и не останавливаясь, подошел вплотную к малолетней банде. Не обращая внимание на мат и смешки, откровенно касающиеся его, он с веселым видом рассматривал каждого, словно выискивал среди них знакомого.

– Чо тебе, мужик?! Ты чо, рамсы попутал?

С угрозой спросил, судя по виду, их вожак, постарше и покрупнее остальных, сидящий на краю песочницы. Другой же, с выбитым зубом и нечесаными патлами на голове, до этого втыкавший большой кухонный нож в песок, поднялся с корточек и приблизился к Терехину вплотную. Он хищно смотрел, многозначительно подбрасывая нож. Евгений Дмитриевич мгновенно перехватил железку, не менее быстро повернулся и метнул ее в березку, растущую метрах в трех у края площадки. Нож глубоко вошел в дерево.