Читать книгу Океан Разбитых Надежд - Макс Уэйд - Страница 5

Похоже, я проспала всю ночь как убитая, раз не слышала, как поднялись ребята. Обычно девушки бегут по лестнице так, что топот слышен, наверное, в Хантингтоне, который находится за много миль отсюда. Вряд ли это утро было исключением – я просто потратила все свои силы на обустройство клумбы.

Потирая глаза, я стою на кухне и слушаю урок от поварихи Хью. Она собралась готовить блюда на полдник, и я решила присоединиться к ней сразу после принятия душа.

– И запомни, – Хью поправляет свой грязный колпак. – Ножи всегда лежать справа от тарелки лезвием вверх, а вот вилки слева.

Она гордо виляет пальцем в воздухе, как бы наглядно демонстрируя все тонкости сервировки стола, а я держу ухо востро. Мне с ранних лет нравилось помогать поварихе Хью, ведь у неё я получаю по-настоящему полезные знания. Именно она научила меня готовить чизкейк, стряпать пончики, а теперь я буду уметь ещё и подавать их красиво.

Я всегда поражаюсь доброте поварихи Хью: она учит чужого ребёнка практически королевским манерам и поведению. Неужели ей не всё равно на судьбу неродного человека? Очень надеюсь, что нет. Иногда я задумываюсь о том, как мне не хватает частички характера Хью.

В голове всплывает воспоминание о моём письме с признанием. Шелест конверта, разворот свёрнутого листочка, шуршание абзацев под мягкими, как облака, подушечками пальцев – кажется, я запомнила каждое слово.

– Салфетка должна лежать под углом, всё поняла? – продолжает вести свой урок повариха Хью, когда замечает, что моё внимание переводят на себя совсем другие мысли.

Мысли о совсем другом человеке. Мысли о Люке.

Я киваю поварихе Хью, даже не обращая внимания на стол. Не подумайте, что мне всё равно на её уроки – я всё ещё считаю проведение их добрейшим жестом со стороны женщины. Но мне так сложно сконцентрироваться на каких-то салфетках, когда воспоминания уволакивают мой разум далеко-далеко. Повариха коротко кивает в ответ:

– Вот и славно, – она одаривает меня скромной улыбкой, после чего довольная Хью растворяется за многочисленными тележками с продовольствием.

Знаю, ей тоже нравятся эти уроки. Так она демонстрирует все свои знания, полученные за долгие годы обучение кулинарии и этике, и Хью гордится ими. Я не преувеличу, если назову её профессионалом своего дела, и поэтому Хью достойна большего внимания.

Когда-то давно я спрашивала у Хью, почему она не хочет открыть свой собственный кулинарный курс или хотя бы начать вести страничку в “Instagram”. Мне казалось и продолжает казаться, что её кулинарные шедевры найдут отклик если не в сердцах, то в животах миллионов точно. Хью не дала определённого ответа, но, я думаю, она отказалась из-за страха оказаться отвергнутой обществом. Очень жаль, ведь такой талант упускать нельзя.

Хотя, что такое талант? Это не сказочное умение, с помощью которого даже самое сложное даётся легко, совсем нет. Талант – это навык, это упорный труд для достижения даже малейших целей, это время, проведённое в обнимку с книгами и с телевизором, по которому транслируют вебинары, это десятки посещённых лекций, гора исписанных тетрадей и тысячи закончившихся ручек, это воодушевление и апатия, это любовь к труду, это счастье от взлётов и высохшие слёзы от падений. Вот, что такое талант.

Белого фартука и колпака Хью не разглядеть за тележками с едой уже через несколько секунд, поэтому я, следуя её примеру, покидаю кухню и направляюсь к оранжерее.

Сегодня на мне жёлтая блузка, края которой завязаны в банты, такого же яркого лимонного оттенка кеды и голубые джинсы. Я беру садовые перчатки из небольшого комода, который находится в холле, и направляюсь к выходу.

Погода невероятная: солнце явно не собирается прекращать нас баловать лучами на этой неделе. Всё вокруг цветёт, благоухает, и даже журчание недалёкой речушки сегодня какое-то особенное.

Раньше я любила ходить на Ривер Фосс. Берега выражены крутыми метровыми склонами, в камышах можно отыскать богом забытые полевые цветочки, а под широкими кронами деревьев, больше похожих на купола, постоянно резвятся дрозды. В общем, место очень живописное. Правда, когда я выросла, я стала меньше времени проводить за городом: мне нужно было бегать от одной студии до другой, чтобы успеть на все запланированные матерью фотосессии. Думаю, я много теряю, когда в очередной раз прохожу мимо тропинки, ведущую к Ривер Фосс. Изо дня в день даю себе слово, что обязательно схожу на берег, да только никак времени не нахожу.

Я подхожу к стеклянной оранжерее, скрытой за ветвями вишни, и легко толкаю дверь от себя. Ещё с улицы я замечаю, что внутри всё цветёт: бесчисленное количество зелёных лоз спускаются с полочек, подвешенных под самым потолком, цветы здесь намного больше тех, что ютятся на клумбах, широкие листья папоротников давно раскинулись, а кусты роз зацвели ещё месяц назад. Но, когда я вхожу внутрь, я точно попадаю в небольшой лес, мирок, скрытый под стеклянным куполом. Здесь и долгие вьюны, чьи зелёные стебли скрыты нежно-розовыми лепестками, и паутинка, натянутая между деревянными ящиками, здесь бегущие по стеклу ручьи испарившейся воды, которая оседает на окнах. Беспокойно бегающие муравьи спрятались по углам, а божьи коровки вспорхнули ввысь. Внутри оранжереи очень душно: садовник бывает здесь только по воскресеньям, поэтому проветривают её раз в неделю. Я оставляю стеклянную дверь открытой и прохожу вглубь.

Люк уже ждёт меня на небольшом, обитым светлой тканью в полосочку диванчике, который стоит в самом центре оранжереи. Юноша вальяжно развалился на нём, будто бы подражая лорду Генри из «Портрета Дориана Грея».

– Даже спрашивать не буду, почему ты сидишь в закрытой оранжерее, – я смахиваю тыльной стороной ладони спускающуюся по лбу капельку пота.

На Люке всё те же мешковатые штаны, которые были вчера, но футболка на этот раз белая.

Люк хмыкает:

– Но Вы уже спросили, – мне хочется улыбаться, когда я слышу его довольный голос.

– Так, ты ответишь?

– Она была не заперта, – замечает Люк.

– И ты готов войти внутрь любого помещения только потому, что оно не заперто?

– Почему бы и нет?

Его легкомыслие вводит меня в ступор. Бегая глазами по заставленной растениями оранжерее, я пытаюсь подобрать нужные слова, но с губ слетает лишь растерянное мычание.

– Температура перевалила за сто градусов по Фаренгейту2, – я указываю ладонью на установленный при входе термометр.

Парень широко улыбается:

– Не волнуйтесь, со мной ничего не случилось бы.

Я тут же встрепенулась. Я вовсе не волнуюсь – мне просто интересно, как ему удаётся сидеть в закрытом помещении, когда внутри стоит такая жара. Ведь так?

– Зря ты прогуливал уроки биологии, – вздыхаю я.

Люк не унимается:

– Почему это?

– Ты что, ни разу не слышал про тепловой удар?

Я ещё раз протираю лоб – вся рука уже мокрая от проступающего пота – и подхожу к окнам, обходя большие горшки и перешагивая маленькие.

Бабуля долго выбирала цветочные горшки. Она кропотливо изучала каждый сайт, где продавали керамику оптом, а я помогала ей составлять список возможных приобретений. В итоге мы заказали целую партию из Манчестера, и её привезли в тот же вечер. С тех давних пор она ни разу не пожалела о своём выборе: все горшочки отлично сохранились, несмотря на дикий холод в январе и аномальную жару в прошлом году. Садовник продолжает следить за ними: он периодически промывает маленькие, спускаясь к Ривер Фосс, и аккуратно протирает тряпками большие.

– Может, и слышал, но не придавал особого значения.

– И всё же, здесь слишком душно, – я распахиваю створки так широко, насколько они позволяют.

Прохладный ветерок приятно обдувает покрывшуюся испариной кожу шеи. Я делаю несколько глотков чистого воздуха перед тем, как вновь с головой окунуться в резкий аромат многочисленных цветущих растений.

Сквозь вьющиеся лианы, спускающиеся с полочек, пробиваются точно позолоченные солнечные лучи, озаряя своим светом тёмную оранжерею. Через открытое окно задувает ветер и, бродя по кладке, подхватывает опавшие сухие листочки.

– Наверное, ты права, – Люк встаёт с дивана и лёгким движением предплечья разглаживает футболку. – С чего начнём?

Я оглядываю оранжерею – работы много. Нужно подстричь кустики, собрать опавшие засохшие лепестки с кладки, протереть полки и полить все растения. Их тут огромное количество: куда не посмотришь, всюду встречаешься взглядом с зелёными лепестками, яркими разноцветными бутонами, чьи горшочки точно мозаикой выложенными на полках стеллажей.

– Польём цветы, пока они здесь не поникли от жары, – решительно говорю я, пробираясь назад к диванчику. – Лейки должны быть где-то здесь.

– Они стоят за стеллажами, – Люк меня опережает.

Я округляю глаза.

– Похоже, ты тут дольше, чем я думала.

Парень пожимает плечами, после чего ведёт меня к стеллажам, заставленными ящиками с рассадой. Совсем ещё маленькие росточки вытягиваются над рыхлой землёй.

– Я просто бываю здесь намного чаще тебя.

Люк достаёт две небольших жёлтых пластмассовых лейки из-за стеллажа и протягивает мне одну:

– Смотри-ка, лейка дополняет твой образ, – смеётся он.

– Я обязательно пойду с ней на следующую фотосессию, – в той же манере отвечаю я юноше.

Мне вспоминается, что мама до сих пор не позвонила мне. Обычно модельное агентство не задерживается с ответами неспособным юношам и девушкам. А это означает, что моё портфолио как следует изучают и просматривают.

Я замечаю, что сегодня Люк находится в приподнятом настроении. Мне нравится, что он начал разговаривать со мной намного живее, чем до этого. Обычно слова из него буквально приходилось вытягивать, а теперь он даже умудряется шутить во время работы. Его поведение мне определённо нравится.

Я не успеваю принять из рук парня лейку, как он уже притягивает её назад к себе:

– Я схожу и наполню их.

– Ты спускаешься к Ривер Фосс?

Люк с подозрением смотрит на меня.

– Да, а что? – медленно произносит он.

Даже не знаю, как правильно выразить свои мысли.

– Можно мне с тобой?

Что я творю? Иду с незнакомым парнем за рощу к одинокой речке, у которой даже нет набережной в этой части – вот что. Но отчего-то мне совсем не страшно.