Читать книгу Путешествие к горизонту. Мифическая космография - Максим Александров - Страница 19

Традиционные духовные пути всегда имели дело с областями архетипической реальности и сферами бессознательного, но чаще относились к ним подозрительно, особенно низшим. Задача практики была переориентировать сознание на высшие сферы верхнего вектора, при программе-максимуме – на пути к просветлению.

Первые три этажа – стихийные сферы, столь привлекательные для психоаналитиков – Традиция рассматривает исключительно с точки зрения их обуздания. Медитация – это, по сути, путь разотождествления с импульсами, регулярно поступающими в сознание из этих сфер, направленное их игнорирование. Если речь не идёт о жёсткой аскезе, необходимые потребности удовлетворяются по принципу минимальной достаточности. Прочие импульсы просто отслеживаются и рассматриваются как отвлечения. Особый случай составляет тантра, выпускающая демонов подсознания с целью их укрощения.

Эфирно-астральные (социальные) сферы перестраиваются в соответствии с целями практики. Это области обретения «земной мудрости» – выстраивание жизни в соответствии с установлениями религии и этики. Эти этажи соответствуют триаде обучение – размышление – медитативное рассмотрение. Эфирная сфера – базовая для работы со стихийными в силу своей ориентированности на самодисциплину и уставность. Астральная связывается с размышлением и проникновением в скрытую суть учения. Духовная задаёт этические стандарты. Связанная с ней любовь (агапэ, христианская любовь, метта) рассматривается как наиболее желательное отношение к другим.

4 следующих этажа – основное поле работы для собственно медитации, они связаны с выходом за пределы мышления и мирских мотиваций.

На седьмом (ямья) сильно развивается способность к самонаблюдению. Здесь уже можно реально отстранённо отслеживать происходящие тонкие психические процессы, не отождествляясь с ними, что является основой для практик випассаны, трезвения и т. п.

На восьмом (тушита) и девятом (нирманарати) открывается интуитивное, внелогическое, мышление и вход в глубокие медитативные состояния (самадхи, дхьяна) – соответственно «материальные» и «нематериальные» (рупа и арупа). Переход от восприятия этих «миров» в дхьяны и наоборот происходит в медитации достаточно естественно и нередко спонтанно. Практика здесь направлена на всё большую «интроверсию» сознания, поэтому 9-й этаж в этом случае бывает связан не с творчеством (возможностью небывшего), а с пустотой, удалением, исходом из мира и открытием себя Богу (высшей реальности), на десятом.

В образной медитации, входя в медитацию на верхних «этажах» бессознательного, можно тоже достаточно легко входить в трансовые состояния (самадхи), характерные для классических методов медитации, восходя от блаженства к Пустоте, и пережить опыт ниродхи (перезагрузки сознания), считающийся ключевым на пути к просветлению.

Мария (от миров к дхьянам):

Оказалась в потрясающем месте на поверхности ласкового океана: тёплые и оберегающие волны как будто расступались и, вместо того чтобы заставить затонуть, обволакивали со всех сторон, а сверху было голубовато-белое небо. Каждая брызга давала необычайное тепло, а сам океан будто образовывал тёплый мощнейший кокон, в котором было до предела уютно и легко. Казалось, лучше стать уже не может, но стало: я оказалась ещё и в крупной морской раковине, которую ощутила, как ещё один слой защиты, безопасного дружелюбного мира, с оттенком «твёрдой земли под ногами». По телу шли ещё более сильные энергетические волны, но другого свойства: именно горячие, уютные, любящие. В середине был широкий столп воды-воздуха в мириадах блестящих брызг, идущий вверх и вниз. Я подплыла к нему, ничего не отбрасывало, и вообще следующий переход произошел мягко – всё просто медленно растворилось. Характерное узнаваемое ощущение, что мир затихает, этакая чуть покалывающая тишина, создающая в глубине пласт радости. Фон тут визуально был никакой, а поток был виден как еле заметные и при этом сильные колебания молекул – не совсем ветер, сложно даже описать, какая-то чистая сила.

* * *

Становится тихо. Чувствую волны тепла вокруг ладоней и в голове, вместо видеоряда на сетчатке энергетические цветы и круги. Они взрываются и бегают по телу легкими мурашками. Остро различаю окружающие звуки – они тоже отдаются мурашками. Предполагаю, что я в ямье, и если там – начало всего, то оттуда можно «начать» какой-нибудь другой мир. Решаю попробовать вернуться в эфир, если до этого все-таки был он. Вижу кляксообразного светового дракона на тёмном фоне, а потом кляксы перемешиваются, и это уже тёмный силуэт дракона на световом фоне. Как будто бы смотришь на баночку гуаши, где перемешаны тёмная и световая краски, и наблюдаешь меняющиеся завихрения красок. Приятное чувство равновесия: как бы краски ни перемешивались, они сохраняют между собой равновесное состояние, т.к. из сосуда ничего не выливается, меняется лишь форма. Некоторое время любуюсь, а потом эта картинка исчезает. Опускаются полная тишина и пустота. Из глубины поднимается мощное глубокое удовлетворение, назвала бы восторгом, но это, скорее, нечто куда более сдержанное и мощное. Пространство абсолютно бесконечное и слегка белёсое, а слегка вообще никакое (по-другому описать не получается). Осознание абсолютно острое и при этом не сосредоточено вообще ни на чём: звуков не слышно, видов не видно, тело полностью отнялось. Желание куда-то возвращаться обратно угасло, как и вообще всякие желания. …Настроение безмятежно-великолепное.

* * *

В небе завращалась тёмная воронка, постепенно увеличиваясь в размерах. Меня в неё затянуло, несколько секунд летела во вращающемся туннеле, а затем увидела странный мир: на секунду он казался трёхмерным и реалистичным, а потом превращался в плоский, неживой витраж из цветных стёкол, потом опять казался обычным… В итоге я почему-то пришла к выводу, что «реален» стеклянный витраж, но заботило это почему-то мало. Нарастало ощущение, что не я вижу картинки, а они просто появляются. Витраж проломился в одном месте, и там появился золотисто-белый маленький сгусток энергии и света, похожий на фонтанчик. Он ширился, я в него вошла и оказалась, вероятно, в Тушите. Мир представлял из себя разрастающуюся конструкцию из белого с золотым материала (некое энергетическое дерево – не совсем реалистичное), конструкция непрерывно расширялась и ветвилась, уйдя в итоге в бесконечность. От неё (или от самого мира) исходило чувство «миллиона рук», державшихся друг за друга и поддерживающих друг друга, как будто множество людей слились в унисон и все перекрестно направляли друг к другу чувство метты. Тут же возникла аналогия с тёплым великолепным одеялом, укрывающим от непогоды и вселяющем безмерные надежду и воодушевление. Сразу же при входе по телу прошла сильная приятная волна тепла и мурашек, но вот ощущение субъекта наблюдения ускользало всё больше, танцевало где-то на кончике сознания. Т.к. это явление и предполагается наблюдать, снова спросила: «Кому тепло?». Произошло окончательное разотождествление, на секунду мелькнуло микро-ощущение падения, но тут же всё стабилизировалось, и далее до конца медитации все явления наблюдались безлично (ощущения в теле, тепло и воодушевление и т.д.). «Энергетическое дерево» начало испускать какие-то лёгкие колебательные эманации, которые просто воспринимались, а потом за отсутствием наблюдателя промелькнула догадка, что это всё (картинки, волны, ощущения, их наблюдение) – некий единый феномен. Казалось бы, очень странные наблюдения, но одновременно совсем не казались странными – оценочное суждение вообще отключилось и возвратилось только по выходу, оценивать было некому, ни одной непроизвольной мысли не слышалось. Несколько раз промелькнули неоформленные страх и дискомфорт (ничьи – поэтому исчезали так же быстро, как приходили), т.к. были моменты (возможно, сонливости), когда наблюдение ощутимо угасало, и тогда вообще ничего не оставалось. Была потеряна цель «медитировать», однако желания выходить из медитации тоже не было. Между явлениями (визуальными, энергийными, телесными) начали появляться промежутки до нескольких секунд, когда наблюдение становилось очень ясным, но наблюдать было нечего (т.е. не то же самое, что тёмные моменты). В какой-то момент ясно услышала собственное сердцебиение, которое тоже стало лишь одним из безличных феноменов… Если сначала в этом мире было яркое, восторженное тепло и воодушевление, то позже оно «ушло под воду» и осталось где-то в неописуемой глубине (но странным образом мощнее), а на поверхности установилась ровная отрешённость и предельная ясность. Последовал более длительный «тёмный эпизод», после которого возвратилась в другой визуальный ряд: нечто похожее на шёлковую ткань кофейно-золотистого цвета, или жидкость, или вообще абстрактное шелковистое вещество – очень красивое и притягивающее взгляд – играло мягкими волнами и вызывало непередаваемые приятные и умиротворяющие колебания где-то очень глубоко. Здесь произошло вообще забывание, чем я занимаюсь, просто заворожённо смотрела на это вещество. Смутно помню, как вышла из медитации – после неё ощущения одновременно и безвременья, и того, что «развернулась целая эпоха» (парадокс). Медитация заняла 1:40

В этих опытах мы видим постепенный переход ко всё более глубоким дхьянам от первой (радость-блаженство) к четвёртой – нерушимый покой.

Начали из золотистой пустыни – пески закручивались в танцующие спиральки, барханы, казалось, излучают неслышимую музыку. Пустыня казалась изобильной, и почему-то уже там чувствовалось лёгкое дуновение Источника. Далее был некий зыбкий мир, где в воздухе мелькали восточные яркие ткани, создавая собой небо и пространство, но потом теряясь в дымке… картина снова напоминала танец (последнее время образы во всех мирах наводят на такую аналогию). Ткани постепенно размылись, как акварельные краски, став в итоге абстрактными завихрениями шелковистой консистенции, поблёскивающей, как шёлк, на котором танцевали блики. Нарастало чувство совершенного восторга и радости от того, сколько красоты в формах, сколько совершенства в каждом движении, в какую сторону бы оно ни направлялось, сколько совершенства везде. По ощущениям показалось, что где бы я сейчас ни была, Источник там тоже есть. Шелковистые краски размылись ещё больше и пропали в бесцветности, и их постепенное исчезновение сопровождалось сильнейшей волной глубокого удовольствия и мурашек, чувство совершенства нарастало. В бесцветном мире, неспешно кружась, падали серебристые поблёскивающие большие перья, и это тоже было медленным танцем безумной красоты. Я сосредоточилась на пространстве между двумя перьями и начала вглядываться в него, в пустоту между ними. Перья стали замедляться и бледнеть – чувство громадной радости практически достигло предела, и чем медленнее падали пёрышки, тем было лучше, тем более тонким и вибрирующим удовольствием становилось пространство, тем более грубым казалось движение. С оглушающим ощущением счастья установилась тишина. Я подумала, что нахожусь очень близко от Источника или что он вообще всё время был здесь – и с этой мыслью пространство спокойно и естественно залил бесконечный свет. Тело моментально получило сокрушающее чувство жизни – того, что жить легко и хорошо, и я являюсь жизнью, которая пронизывает весь бесконечный мир, всех нас, одушевлённые и неодушевлённые феномены (а вообще, что все формы одушевлены и живы), и всё существует в полнейшем совершенстве и движении жизни, и моя задача – просто быть. Почувствовала за собой мощь Вселенной и дышала как будто дыханием всего мира, нерушимо связанная со всем и всеми.

Здесь уже переживание того, что называется «малым сатори». Обычная программа восприятия отступает и проглядывает возможность принципиально иной реальности.

(медитация под музыку)

Перед глазами завращалась крупная воронка, которая наползла на меня сама, т.к. всё ещё было приятное безразличие к тому, чтобы куда-то активно двигаться. Появилась в молочном мире (то ли жидкость, то ли газ) с поблёскивающими золотистыми пылинками и паутинками, похожем на Тушиту по ощущениям особого тепла. Но там пробыла недолго: звуки начали стихать, пространство обесцветилось и стало бесконечным. Возникла аналогия с не имеющим границ и конца океаном, толща которого абсолютно незыблема и недвижима. Именно здесь почувствовала искомый резонанс с саундтреком. Казалось, что колебания мелодии не колебали «океан», а наоборот, поддерживали его неподвижность и покой. Внутри моего тела тоже возник бесконечный глубокий океан (а может, это был тот же самый, и я слилась с пространством). В этом океане чувствовалась бесконечная мощь, можно было подумать что угодно – и оно осуществится. Но целей таких не было, сначала наслаждалась ощущением бесконечности пространства, а потом восприятие снова чуть изменилось: звуки и ощущения в теле начали фрагментироваться. Слышу звук, он возникает из ниоткуда и исчезает в никуда, чувствую лёгкое раздражение на звук, которое также возникает и тут же гаснет бесследно, то же самое с тем, что что-то зачесалось. Очень любопытное восприятие… каждое явление органов чувств или мозга возникало отдельно, оттого полностью было в поле внимания и оттого быстро исчезало. Стало очевидно, что всё очень быстро и бесследно исчезает, и ничего стабильного и вещественного нет. Не первый раз с этим сталкиваюсь, но сегодня прямо весомый кусок медитации был именно об этом. Осознание того, что ничего нет, приносило мощное глубинное облегчение, время не ощущалось.

Пятая дхьяна – бесконечное пространство и випассана – наблюдение возникновения-исчезновения феноменов.

Вокруг стал конденсироваться молочно-бело-золотистый пар, затем он стал жидкостью, пролился вниз и затопил собой всё пространство с лицами. Я как будто оказалась под этой водой, она меня защитила и приняла в свои объятия, но ощущения подводности не было – скорее, ощущение полёта в тёплом воздушном пространстве. Декорации сменились: миллионы, миллиарды буддистов с гладкими головами и в характерной одежде стояли все вместе, точка зрения с большой высоты – головы не больше булавочных головок. Люди стоят в спокойствии (возможно, медитируют), их глаза опущены и прикрыты, кругом тишина. Энергия от людей поднимается вверх, снова становясь молочно-золотистыми потоками воздуха, а потом – раз – они затопили всех людей, наползли волнами, упали на землю мощным, но добрым океаном. Всё исчезло, остались лишь мощные волны молочно-золотистого океана. Странное чувство – волны по своей мощи могли смести весь мир – и при этом несли умиротворение и покой, будто используя свою силу во благо и помощь. Мелькнул и исчез огромный букет благоухающих цветов, затем выросла мраморная колонна – чистая и прочная, поддерживающая небо. Каждая молочно-золотистая волна приносила глубокие согревающие волны счастья. Телу стало очень тепло и уютно. Спонтанно вспомнились знакомые лица: товарищи по полёту, а затем – друзья, близкие и враги, самопроизвольно каждому отправлялась тёплая волна метты. Почему-то захотелось начать вглядываться в промежуток между волнами: это действие вызвало более концентрированные точечные потоки радости – более глубокой и более сильной, уже не эйфоричной, а, скорее, «в толще воды». Волны начали замедляться и, наконец, совсем остановились. Я почувствовала замедление дыхания, тело исчезло, осталось только сознание, вышедшее из тела и многократно расширившееся. Казалось, что весь мир тоже параллельно замирает и уходит в бесконечность. Из ниоткуда появился чёрный глаз без роговицы, только со зрачком, мы посмотрели друг на друга. Захотелось попробовать узнать у него: «Что мне нужно?». Глаз несколько раз моргнул, и передо мной закрутился световой вихрь, объявший меня и мощно подбросивший вверх. Пролетев, казалось бы, очень много миль, я очутилась в очень необычном месте… Бесконечная футуристическая стена бронзово-золотисто-чёрного цветов, с загогулинками, сложными алгоритмами по металлу и другими чудесами механистической мысли. Не совсем даже было понятно, стена ли это или ткань мироздания – временами она казалась не твёрдой, а колышущейся, отливающей золотистым светом, на ней было написано и нарисовано всё, что было, есть и будет, и весь мир представлял собой эту стену. Я вдруг ясно увидела, что моя собственная жизнь точно также нарисована где-то на этом общем полотне жизни в виде или коротенького металлического завитка, или линии, или, может быть, кружочка. В этот момент произошло разотождествление с собой: на некоторое время я почувствовала себя частью стены и одновременно всем целым, что это по мне бегут, поблёскивая золотистым светом, деревья прожилок, линий и фигур по металлу, как матрица, а затем в полу открылась большая чёрная воронка, и всё вокруг залил ослепляющий свет, пройдя сквозь меня с обеих сторон, и я полностью вывалилась уже не только из «маленького я», но и из Наблюдателя. Самое странное чувство из всех, что происходили в медитациях, и не самое комфортное: происходящие дальше события полностью ушли из моего контроля, не было никого, кто бы их наблюдал, их никто не наблюдал, они просто происходили (как увязать этот парадокс с тем, что я все-таки могу их передать на бумаге, я не знаю). Направить этот поток я никуда не могла, яркие образы вспыхивали и гасли, шла череда отдельных дискретных картинок – отдельных, но сочных, более мощных, чем обычно: помню другие страны, дворцы, пейзажи, интересных людей, движение планет, красок, звуков и запахов (большу́ю часть вообще не могу описать). Ни в какое повествование собрать не могу. Я смотрела очень красивый, великолепный фильм, который, как никогда, давался «как есть», без малейшего осмысления, малейшего облечения в смысловую оболочку, никак не толкующийся и без построения смысловых связей между образами. Тем не менее, каждый атомарный образ был великолепен и ровно на своем месте, во всём этом был очень, очень большой смысл, но как это сформулировать, неясно. Я вдруг поняла кое-что крайне важное: всё разворачивается само, без моего участия и даже без нужды в наблюдении. Всё просто идёт. Усилия и действия с моей стороны иллюзорны, их даже нет. Эти слова слабо описывают всю глубину осознания, но подобрать достаточно хорошие невозможно. Во время медитации это было на уровне интуитивного знания и массивного облегчения, облечь в мысли смогла только позже по выходе. При этом сохранилась равностность: ни один фрагментарный образ не был лучше или хуже, чем другой. Выходить или не выходить из медитации, тоже не имело значения – состояние всё равно будет то же – собственно, оно и к вечеру не ушло.