Читать книгу Дневник пропагандиста. (Записки гомосексуала) - Максим Дрожжин - Страница 16

Сегодня в конце лекции «Новая этнография: Кино, Цифра, Сеть», которую на нашей кафедре ведёт директор «Кунсткамеры», мы нашей маленькой группой магистров сели в круг и стали знакомиться друг с другом через призму «этно я». У моей мамы отец татарин, а мать русская. Про деда я совсем ничего не знаю, а бабушка рассказывала, что она из рода Суворовых. Она даже показывала какие-то старинные фотографии, которые ото всех прятала по советской привычке, боясь царских атрибутов. Помню, что фотографии были очень старые. На фото были запечатлены богато одетые люди. Особенно она гордилась фотографией офицера, у которого были смешные усы. Она говорила: «Это мой прадед». Но я не знал, верить ли в то, что это прям настоящие Суворовы? Как бы они оказались на Южном Урале? Хотя, чёрт его знает! После революции, все кто не успел уехать заграницу поразбежались на окраины страны. «Без письменных доказательств не верю!» – думал я, кивая головой и охая на бабушкины рассказы.

С отцом я вообще никогда не общался. У него была другая семья. Уже будучи взрослым, я с ним встретился и увидел его во всей красе. А я скажу честно, всё детство и отрочество мечтал его увидеть. Я подумал: «Какое счастье, что он не участвовал в моём воспитании!». Он был пьяницей, бабником и шутником, отбрасывающим подобные шуточки: «Я понимаю, когда вынимаю». Именно поэтому, я его выгнал из дома. Мне тогда было 23 года. Он приехал даже не ко мне, а к моей маме в гости. Попросился переночевать. Я отреагировал жёстко и отрицательно на его просьбу. Он сильно расстроился и в глубокой обиде сказав: «Тяжело тебе будет по жизни с таких характером», уехал от нас обратно в свою беспутную жизнь. Таким образом, у меня не было возможности спросить у него лично про родословную. Но, по маминым словам, он ей сам это рассказывал, мой папа был ребёнком поляков. Не знаю каких времён это были поляки и как они оказались на Южном Урале. Мне это было не интересно, потому что всё равно в моей лице больше всего проявились тюркские черты.

Помню, какой испытывал трепет, когда ехал в Польшу на две недели, чтобы принять участие в IX Польско-Российской школе в 2016 году. Но оказалось, что для поляков я был совсем чужой. А мне, выращенному в империи, они представились слишком зацикленными на своей нации – маска маловата! Так моя польская часть ничем не заинтересовавшись, уехала обратно в мою родную и любимую варварскую Россию.

Интересно, что и татарская культура меня никогда не привлекала. Когда служил в армии, то первые полтора месяца мы были в учебке. Новобранцы жили на одном этаже. Там были ребята из Кургана, Тывы, Красноярска и Татарстана. Татары подходили ко мне и спрашивали: «Какая у тебя национальность?». Я, смущаясь, отвечал: «Русский». Ну а что я отвечу? В свидетельстве о рождении у меня правда написано, что я русский. Хотя, я понимал, что моя внешность говорит о другом. Татары громко смеялись, хлопали меня по плечу и уходили что-то говоря на татарском языке. Я, залившись краской делал вид, что не понимаю причины их смеха. Во многом поэтому я с таким усердием вцепился в изучение русского фольклора. Я хотел всем доказать, что я русский. Я даже периодически обесцвечивал волосы на голове, чтобы хоть чуть-чуть сгладить остроту своих тюркских черт лица.

После моего рассказа про своё «этно я», директор «Кунсткамеры» спросил: «А какие вам нравятся девушки?». Я был в ужасе. Он не спросил: «Какая у меня ориентация? Можно ли вообще задавать мне подобные вопросы?». Он уверенно спросил: «Какие мне нравятся девушки?». Сука! Мне захотелось его послать на короткие три звука. Боже, как неприятно! Я хотел съязвить и ответить ему: «Такие как вы!». Как задолбала эта гетеронормативность! Беспардонно спрашивает и в вопросе утверждает. Паскудно! Я ответил, что это неважно. Он добавил: «Я хотел сказать, что наше подсознание интересно устроено. Вам должно быть внешне нравится татарки? Вы сам тёмненький». Ещё лучше! Раз у меня тюркская внешность, мне должны нравится такие же «тёмненькие»? Я чуть совсем не вскипел. Мне девушки вообще не нравятся! А С… высокий стройный блондин. Так что его теория провалилась в пучине научного мира СПбГУ. Я расстроился. Мои одногруппницы после пары меня успокаивали, говоря: «Не переживай. Его бестактность от наивности, а не от желания тебя обидеть». Я же был согласен только с тем, что он педагог и надо просто пропускать мимо ушей его личные представления о мироустройстве, а внимательно слушать лекции про саму профессию.