Читать книгу Поверженные в прахе - Максим Колесников - Страница 3

В которой герои получают и тратят деньги, производят впечатление, разочаровываются, грустят, а затем попадают на самый верх

Человек Нивелера Зиндекина прибыл за нашими героями ранним утром следующего дня, еще до первых петухов. Это был один из тех воинов, что сопровождали его во время вчерашнего визита. В простой одежде, без доспехов, сегодня всадник практически ничем не отличался от обыкновенных батраков. Разве что одежда его была несколько чище.

Подъехав к хутору, человек спешился, о чем-то коротко переговорил с господином Витвофом, поклонился тому и, вновь забравшись на коня, принялся ждать.

Алексей и Иван были готовы – много времени на сборы им не требовалось. Витвоф подошел, хмуро оглядел их, что-то пробормотал себе под нос и направился в сторону дома, сделав знак друзьям ожидать его.

Вернувшись, Витвоф протянул каждому по шерстяной рубахе, которые, за неимением наплечных мешков, придется тащить в руках, и один на двоих кожаный кошелек, тихо позвякивающий серебром.

– Вы, бездельники, идете в город, чтоб помогать господину Зиндекину, – степенно начал он. – В городе все будут смотреть на вас, как на оборванцев, а я не хочу, чтоб моих людей считали за таковых, – здесь Витвоф прервался на секунду и со значением посмотрел на наших героев. Иван и Алексей всем своим видом изобразили, что прониклись и что они ни в коем разе не уронят честь хутора ни в городе, ни где бы то ни было еще. Витвоф нахмурился и продолжил:

– Деньги, что я вам дал, потратьте на одежду. Вздумаете спустить всё в кабаке – уши оторву.

– Не извольте беспокоится, господин, – ответил Иван за обоих и поклонился, – мы можем идти?

Ничего не ответив, Витвоф махнул рукой и отвернулся.

Друзья вышли за ограду и направились в сторону всадника, который не стал дожидаться пока они подойдут, не говоря ни слова, развернул коня и шагом направился прочь от хутора.

– А этот Зиндекин хитрый жук, – сообщил Иван, когда они поднялись на холм и перед ними открылся вид на город, до которого, на глаз, было километров десять.

– Думаешь? – поддержал беседу Алексей.

– Уверен! – продолжил Иван. – Сначала он не стал брать с Витвофа плату за аренду, как бы в связи с тяжелой обстановкой и новыми несправедливыми королевскими налогами, а потом попросил того помогать в сборе ополчения для борьбы с этой самой несправедливостью, фактически лишив тем самым Витвофа возможности ему отказать.

– Ага, – согласился Алексей, – а наш Витвоф не особенно горел желанием ездить по округе и агитировать всех на войну, но теперь придется…

– Ну да, он поэтому-то и хмурый такой со вчерашнего дня, – Иван на секунду задумался, а затем поправился. – Еще более хмурый, чем обычно, я хотел сказать.

Солнце поднималось все выше, а наши герои размеренным шагом приближались к цели своего пути. Справа, в километре – двух, несла свои воды река Ошра, та самая, на берегу которой и начались их приключения. Слева виднелись поля и пастбища, хутора и небольшие деревушки, дома и домики, а совсем вдалеке, близ рощицы, которых тут, к слову, было в избытке, стояла небольшая каменная церквушка. Вся местность была усеяна тропинками и дорожками, по которым, кто в город, а кто и из города, сновал местный люд всех сословий.

Купцы, расторговавшиеся, видимо, где-то по соседству, правили к городу пустые повозки. Горожане спешили на свои огороды, а обитатели окрестных деревень тащили в город провизию на продажу. Один – шел, держа по живой курице под мышками, другой – тащил набитый провизией заплечный мешок, а третий, впрягшись вместо лошади в небольшую телегу, споро вез в ней что-то, накрытое темной тканью.

Один раз встретился даже рыцарь с сопровождением из нескольких человек, который, не обращая внимания на путников, быстрым аллюром следовал к городу.

Всадник, то и дело значительно удалявшийся от друзей, в очередной раз остановился, чтобы их дождаться, демонстрируя всем своим видом недовольство от такой медлительности.

– Еле плететесь, – процедил он сквозь зубы. – Быстрее!

Город, именовавшийся Шапендорп, стоял в том месте, где река, распавшись на несколько небольших протоков, впадала в море. Сам город состоял из двух основных частей, расположившихся на разных берегах реки, и нескольких речных островов между ними.

Полсотни лет назад, когда взбунтовавшиеся горожане сначала отказались подчинятся местному графу, а затем и разбили его войско в честном бою, Либерийский король, дабы остановить кровопролитие, повелел считать город свободным от графской воли и разрешил окружить его крепостной стеной.

Добрые жители Шапендорпа не преминули воспользоваться этой возможностью.

Каменная крепостная стена, высотой порядка семи – восьми метров, окружала всю левобережную часть города и была дополнена глубоким рвом, заполненным речной водой. Каждые семьдесят шагов стену усиливали, вынесенные несколько вперед, высокие – выше стены – квадратные башни. Поверху шел крытый боевой ход, защищенный тонкими зубцами.

Надо рвом, в трех местах, там, где были ворота, имелись мосты с подвесными подъемными секциями, каждый из которых защищали по две отдельно стоящие башни.

– Внушает! – сказал Алексей, рассматривая крепостные сооружения. – Правда я ожидал, что стены будут повыше…

– Видимо, жителям хватает и таких, – улыбнулся Иван и, глянув в сторону их сопровождающего, который договаривался о чем-то с охраной ворот, уже серьезно добавил: – Интересно, как нас встретят на новом месте?

– Уверен, что хреново.

– Ты пессимист, Леха, ты пессимист.

– Так удобнее, – хмыкнул Алексей, – ожидания всегда сбываются.

Тем временем провожатый сделал знак рукой, требуя, чтоб наши герои следовали за ним. Воины, охранявшие вход, не сказали им ни слова и не потребовали ни платы, ни каких-либо объяснений.

Город встретил друзей мощенными камнем улицами, добротными домами в два – три этажа, преимущественно из того же камня, теснотой, смесью звуков и запахов, влажным морским ветерком и блеском редких солнечных зайчиков, скачущим по цветным стеклам.

– Богато живут, – Алексей указал на хоть и не часто, но все же встречающиеся окна, затянутые витражами, – у Витвофа такого не было.

Иван ничего на это не ответил, а только вдохнул полной грудью и, не обращаясь ни к кому конкретному, громко произнес:

– Говорят, городской воздух делает человека свободным…

Их сопровождающий, который уже успел залезть на коня, после этих слов обернулся и с недоброй усмешкой коротко бросил:

– Врут.

Узкие и тесные, кривые и непредсказуемые улочки вывели друзей к жилищу господина Зиндекина через четверть часа. Дом – не дом, а усадьба – прятался за каменным забором в половину человеческого роста. Трехэтажный, из темно-серого камня с частыми, забранными цветными витражами, окнами он сообщал всем окружающим о достатке его владельца. За домом прятались не такие богатые, но тоже весьма основательные каменные постройки: баня, конюшня и небольшой домик для прислуги. Кроме того, имелся собственный колодец и маленький палисадник, усаженный какими-то цветами.

Провожатый довел наших героев до массивной, украшенной резным орнаментом, двери с огромной медной ручкой в форме кольца и, сказав им подниматься на второй этаж, направился вместе с лошадью куда-то за дом.

Деревянная лестница была прямо напротив входа и друзья, коротко оглядевшись по сторонам – на первом этаже были какие-то хозяйственные помещения – направились на верх.

Поднявшись, Алексей и Иван оказались на площадке, с которой лестница убегала на третий этаж. Стену напротив лестницы разрезало вытянутое окно с витражом, изображавшим битву между воином на коне и огромным чудовищем. Небольшая по размеру площадка была уставлена разнообразными комодами и шкафами так, что наши герои не сразу заметили по бокам потемневшие от времени деревянные двери, скрывавшие проходы в правое и левое крыло.

Из-за правой двери доносился какой-то шум, и Алексей жестом предложил пройти туда. Иван кивнул, осторожно постучал в дверь, выждал несколько секунд и не дождавшись никакого ответа, открыл ее. За дверью была длинная комната, заставленная деревянными лавками и столами, за которыми, обложившись бумагами и обставившись чернильницами, сидели люди в коричневых балахонах с широкими рукавами. Люди эти периодически вскакивали со своих мест и подходили к массивным шкафам, стоявшим вдоль стен, доставали новые бумаги, что-то смотрели в них и либо возвращали на место, либо отходили на свои места.

Не смотря на такую бурную деятельность в помещении царила удивительная тишина. Казалось, что даже перья не скрипели, а люди если и дышали, то делали это абсолютно беззвучно.

В дальнем углу комнаты, за отдельным большим столом, восседал крупный мужчина в таком же, как и у других коричневом балахоне. Некоторые, осторожно, будто на цыпочках, подходили к нему, кланялись, о чем-то тихонько спрашивали, а затем беззвучно возвращались на свои места.

Друзья, тоже стараясь не шуметь, подошли к важному господину и с поклоном сообщили, что пришли с хутора Витвофа по просьбе господина Зиндекина.

Мужчина поднял на них свои глаза – маленькие, прячущиеся под кустистыми бровями – и неожиданно громко, так что окружающие вздрогнули, завопил высоким голосом:

– Где вас носило, проходимцы??

Наши герои решили, что вопрос риторический и ответа не требует. Но громкий господин считал иначе:

– Отвечайте, сукины дети, когда господин Коц задает вопрос!! – все так же громко верещал он.

– Господин Коц, – Алексей говорил спокойно и негромко, – сегодня рано утром мы вышли с хутора господина Витвофа и, нигде не останавливаясь, пришли сюда…

– Молчать!! – господин Коц раскраснелся и тяжело дышал. – Молчать, я тебе говорю!

Алексей замолчал, так как понял, что оправдания только сильнее раззадоривают этого человека.

– Господин Коц, – Иван сделал несколько шагов вперед и тихонько продолжил, – простите нас, пожалуйста, за нашу нерасторопность. Дело в том, что мы с другом нашли по дороге кошель, – с этими словами Иван достал кошелек и положил его на край стола, – и так увлеклись мечтами о том, что купим на эти деньги, что совсем забыли о времени и подвели вас… Эти деньги не пошли нам на пользу, как видите, поэтому нам стоит от них избавится, – Иван коротко, но очень убедительно, глянул на Алексея, который собирался что-то возразить и добавил: – Обязательно стоит избавится!

Господин Коц придвинул кошель поближе к себе и уже совершенно спокойным тоном сказал:

– Ладно, прощаю на первый раз. Что умеете делать?

Наши герои сообщили, что умеют читать, писать и считать. Услышав это господин Коц недоверчиво хмыкнул:

– Где это вы считать научились? На хуторе? Ну, давай проверим!

Усевшись поудобнее, господин Коц продолжил с самодовольным выражением лица:

– Представьте, тупицы, что какой-то купец отправился торговать на Острова. На первом, местный герцог забрал у него половину и треть всех денег. Купец решил плыть дальше и на втором острове у него опять забрали половину и треть. Остолоп, такой же как вы, поплыл к третьему острову, где у него снова забрали половину и треть. Глупец вернулся в наш славный город с одиннадцатью пенсами в руках. Вам все понятно? – друзья молча кивнули, и он продолжил: – Ну раз понятно, то скажите-ка мне, сколько денег у купца было до того, как он поехал на Острова?

Смотрел господин Коц, при этом, исключительно на Алексея. После подаренного кошелька, способности Ивана у него, видимо, сомнений уже не вызывали.

– У купца перед поездкой было две тысячи триста семьдесят шесть пенсов или девять фунтов и восемнадцать шиллингов, – не прошло и полминуты, как Алексей ответил.

Господин Коц, очевидно знал правильный ответ, но, не веря себе, решил перепроверить результат. Он долго писал пером на клочке бумаги, рисовал что-то и безостановочно бормотал себе под нос какую-то невнятицу. Спустя четверть часа решение было готово, и оно полностью совпало с тем, что сказал Алексей.

– Как ты это сделал? – потрясенно и очень тихо спросил господин Коц. – Как?

– С Божьей помощью, – без тени улыбки ответил Алексей.

Удивительно, но такой ответ полностью удовлетворил господина Коца и его лицо приобрело прежнее самодовольное выражение:

– Тогда понятно, – сообщил он и добавил: – Кухня на первом этаже, жрать будете два раза в день. Спать – в кладовой, рядом с кухней. Одежду я вам не дам, нету у меня ее на таких лбов. Делать будете все, что скажет господин Зиндекин. Все ясно?

Друзьям было все ясно и они незамедлительно принялись за работу.

Нивелер Зиндекин являлся главой купеческой гильдии славного города Шапендорпа и входил в городской совет, который и управлял городом. Кроме него в совет входили цеховые главы, местный епископ, избираемый тем же советом, и еще некоторые влиятельные жители. Высокое положение и род деятельности господина Зиндекина, а кроме того еще и значительные земельные владения вокруг города, которые сдавались им в аренду, обеспечивали большое количество бумажной работы, с которой невозможно было справиться в одиночку. Договоры и купчие, расписки и распоряжения, бухгалтерские книги и складские описи, списки должников и поставщиков – все это находилось в ведении господина Коца и его подчиненных.

Альбрехт Коц, самовлюбленный, недалекий и неумеренный в еде человек, имел при всех недостатках и два очень ценных качества – не воровал и был искренне предан своему господину. Верность и честность позволили ему, простому в прошлом писарю, занять столь значительное место при Нивелере Зиндекине.

Приближающаяся война добавила задач, с которыми господин Коц уже не успевал справиться. Сбор городского ополчения, переписка с окрестными арендаторами, учет всех возможных воинских контингентов и взаимодействие с другими городскими цехами по военному вопросу – все эти обязанности и легли на плечи наших героев.

Ежедневно они писали десятки бумаг, которые после утверждались самим господином Зиндекином и разлетались по всей округе. Глотали пыль в архиве городской ратуши, составляя списки тех, кто был обязан городу военной службой. Учитывали доспехи и оружие, запасенные гильдией купцов для обеспечения собственного отряда. А еще считали, считали и считали…

Уже вечером, когда совсем темнело, друзья получали по миске каши, щедро сдобренной салом, и, наспех поужинав, валились прямо на деревянный пол кладовой, чтоб тут же забыться крепким сном.

Все это напоминало первые дни, проведенные в этом мире, правда, каша тогда была пожиже, а работа утруждала не столько голову, сколько тело.

***

На следующий день после стоматологических процедур Алексей окончательно пришел в себя. Вторую ночь друзья провели уже не во дворе, а в хлеву, куда их вечером запустила какая-то молодая женщина, и в целом чувствовали себя бодрее, чем накануне.

После первых петухов, когда местное население начало просыпаться, наши герои выбрались из хлева и направились к местному хозяину, который сидел на крыльце дома и меланхолично оглядывался по сторонам.

При приближении друзей, хозяин поднялся на ноги и, не мигая, уставился на них, не произнося при этом ни слова.

Алексею, после перенесенного, говорить было трудно, а Иван уже имел некоторый опыт общения с местными обитателями и поэтому он решился начать:

– Доброе утро! Здравствуйте! – Иван старался говорить, как можно дружелюбнее и несколько раз поклонился. – Скажите, где мы находимся?

Постоянно улыбаясь, Иван сопровождал свои слова оживленной жестикуляцией, но никакого результата не добился.

Мужичок внимательно слушал, однако ничего не отвечал и в итоге только прокашлял что-то на неизвестном языке, сплюнув под ноги.

– Хватит лыбиться, как умственно отсталый, – с трудом выдавил Алексей и, отодвинув Ивана в сторону, шагнул вперед. – Меня зовут Алексей, – с этими словами он хлопнул себя ладонью по груди, – а это – Иван.

После того, как он повторил это несколько раз, собеседник кивнул и сказал:

– Витвоф.

– Очень приятно, Витвоф, – снова включился в беседу Иван, – нам бы пожрать чего-нибудь, а то уже третий день без еды, – свои слова Иван сопроводил жестом, как будто засовывает ложку в рот и повторил. – Пожрать бы чего!

Эти слова Витвоф, по всей видимости, понял очень хорошо, потому что он громко заржал и с ухмылкой сказал что-то издевательское. Но, подумав с полминуты, махнул рукой в сторону колодца и жестами показал, что нужно наполнить огромную бочку в хлеву. Затем наши герои убрали весь двор при помощи деревянных лопат, взятых в соседнем сарае. Потом вскопали несколько грядок на огороде, который все это время прятался от них за домом. Только после этого каждый получил по огромной луковице и по краюхе черного, уже слегка зачерствевшего, хлеба. А еще Витвоф вытащил из дома уже знакомый, покосившийся глиняный кувшин, который был тут же наполнен ледяной колодезной водой.

Остаток дня Алексей и Иван провели, выполняя различные поручения Витвофа, за что были награждены миской не очень густой похлебки, одной на двоих, и все теми же крупными луковицами – по одной на брата.

Вечером, лежа на соломе в хлеву, друзья впервые заговорили о том, о чем каждый безостановочно думал все это время – где они?

– Где мы, как думаешь? – неразборчиво пробормотал Алексей. – В прошлое провалились?

– Как будто в средневековье… – Иван сидел и ритмично покачивался вперед – назад. – Но латынь тут никто не понимает и, судя по реакции, вообще ее раньше не слышали.

– А что, в средние века все на латыни разговаривали что ли?

– Да нет, – Иван как будто немного смутился, – но священники молитвы хотя бы должны были им читать, а они по идее на латинском…

– Ты сам откуда латынь знаешь?

– Да я не то, чтобы знаю, просто в универе немного изучал. Ты-то вот как раз должен знать, если на врача учился!

– А я плохо учился, – мрачно заметил Алексей, – вот и не доучился поэтому. Да и какая разница, если на латыни тут все равно не говорят?

Иван не ответил, но немного помолчав, сказал:

– А может мы в какой-нибудь другой мир перенеслись? В параллельный…

– В перпендикулярный! Как это можно определить?

– Не знаю! Я еще в первую ночь пытался смотреть на звезды, но знакомых созвездий не нашел, – Иван прекратил раскачиваться и вскочил на ноги, – а луна вроде такая же, хотя черт ее знает, я не астроном. С другой стороны, какая разница, прошлое это или другой мир, что делать-то будем?

– Завтра, похоже, будем чистить хлев – Алексею было трудно много говорить и речь его становилась все менее разборчивой. – А послезавтра – сдохнем, если нас продолжат кормить так же, как сегодня.

– Я серьезно, – Иван смотрел Алексею прямо в глаза, – что будем делать? У меня жена там осталась, – он махнул рукой куда-то в сторону, – семья, работа!

– Квартира, машина… – добавил Алексей.

– Да!!! – Иван начал мерять небольшое помещение шагами. – И это тоже. Что будем дальше делать?

– Жить.

– Я не хочу здесь жить, мне тут не нравится. Я хочу домой! Как нам вернуться? – прокричал Иван и снова уставился на Алексей, как будто действительно ждал, что тот сейчас выдаст ответ.

– Да я не знаю! – Алексей начал злиться и позабыл о боли в распухших деснах. – Я не знаю! Мне тут самому не очень нравится, если ты не заметил. Но выхода у нас только два: продолжаем жить или подыхаем. Я выбираю первое!

Друзья некоторое время молчали, глядя в разные стороны.

– Мы ничего не знаем об окружающем мире, – уже спокойнее произнес Иван через пару минут, – может нужно вернуться на реку?

– Обязательно вернемся, до нее не так далеко, – согласился Алексей, – но ты же понимаешь, что мы там час просидели, прежде чем уйти, но ничего с нами не произошло. Вернуться, конечно, все равно будет нужно, но что если это не поможет?

– Давай начнем с малого – вернемся на реку и все там осмотрим?

– А еще будем стараться выучить язык и не помереть от местной кормежки, – согласился Алексей. – Сейчас давай спать, а то завтра будет еще тяжелее.

Сходить на реку им удалось буквально через два дня, когда Витвоф отправил их собирать хворост по окрестным рощам. Никакой охраны к ним приставлено не было, и они спокойно заглянули на реку где достаточно быстро нашли то самое место, с которого все началось. Облазив берег вдоль и поперек, чуть не уткнувшись носами в землю, друзья ничего не нашли. Никаких странностей, никаких посторонних предметов, ничего такого, за что можно было бы зацепиться взглядом. На всякий случай ребята полежали на тех местах, на которых очнулись, потом там же посидели, затем побросали в реку камни и завершили все криками и угрозами в пустоту – результата не было.

Наши герои плелись на ферму нагруженные хворостом и в тяжелом молчании. Несмотря на некоторый скепсис, в глубине души оба надеялись, что возвращение на берег поможет им завершить затянувшееся приключение. Крушение этих надежд вызывало внутри какое-то сосущее чувство тоски и обиды. Обиды на обстоятельства, которые сильнее людей. Обиды на себя за несбывшиеся надежды. Обиды друг на друга за то, что стали невольными свидетелями собственной неудачи.

Вечером Витвоф оглядел те кучки хвороста, которые друзья свалили в одном из подсобных помещений, покачал головой и, взвесив в руках два куска хлеба, приготовленные для наших героев, убрал тот, что побольше в сторону, а маленький протянул друзьям. Потом, подумав, добавил к хлебу очередную луковицу, выбрав, правда, самую маленькую из имеющихся.

Желания говорить не было, и друзья молча валялись в хлеву, думая о том, что ждет их впереди и о том, что они оставили дома. Неожиданно дверь тихонько отворилась и в помещение, прихрамывая, ввалился пожилой, убеленный сединами мужичок в типичной для местных темно-серой одежде. Лоб и уголки его глаз были покрыты сетью глубоких морщин, а огромный нос украшала волосатая бородавка.

Кряхтя присев рядом с нашими героями, неожиданный визитер немного помолчал, а затем, подняв вверх руку, громко произнес:

– Генз!

Друзья переглянулись и тоже поспешили представиться. После чего Генз кивнул, все так же кряхтя поднялся, подошел к лошади, которая укрылась в стойле, похлопал ее по шее и сказал:

– Паваль!

Дождавшись, пока Алексей с Иваном догадаются повторить услышанное, он пробрался в угол, к бочке и, зачерпнув воды, произнес:

– Валю! – после чего хлопнул ладонью по бочке. – Ватон! – и выжидательное уставился на наших героев.

Так началось изучение языка.

***

Третий этаж в доме занимал сам господин Зиндекин, и рядовые писари никогда не поднимались в его покои. Обычно все поручения получал Альбрехт Коц и уже самостоятельно распределял их среди подчиненных. Он же и докладывал о проделанной работе.

Господин Коц, будучи человеком преданным и честным, не отличался выдающимся умом и не желал вникать в те аспекты, которые были связаны с грядущей войной. Кроме того, он абсолютно не опасался конкуренции со стороны Ивана и Алексея. С одной стороны, самоуверенно полагая, что видит их насквозь, а с другой – будучи убежден, что как только военная кампания закончится, этих здоровенных хуторян, удивительно ловко владеющих письмом и счетом, отправят туда, откуда взяли. Поэтому с самых первых дней наши герои имели счастье вести дела напрямую с господином Зиндекином, обращаясь к Альбрехту Коцу только по мелким техническим вопросам.

Однако бывать в гостях у здешнего господина друзьям до этого дня не доводилось. Уже месяц, как они жили и работали в этом доме, но только сегодня Уильям Эйлиш – глава охраны –лично пригласил их в хозяйские покои.

Нивелир Зиндекин вот уже больше получаса писал что-то, сидя за массивным столом, украшенным искусной резьбой, а Иван и Алексей осматривались и ожидали, когда им будет уделено внимание. А посмотреть в кабинете было на что. Два больших окна, украшенные витражами и сейчас, по-летнему времени, открытые давали достаточно света, чтобы не зажигать лампы до самой темноты. Стены, обитые светлым, шитым золотом, бархатом сияли в ярких утренних лучах, создавая удивительно теплую атмосферу. Дощатый пол был прикрыт толстым ковром с длинным ворсом и растительным орнаментом. По всей комнате в беспорядке были расставлены какие-то сундуки, шкафы и другая мебель – все добротное и дорогое.

Наконец, господин Зиндекин закончил писать, свернул бумагу в треугольник, капнул расплавленного сургуча, после чего, с силой придавив его большим кольцом, которое носил на безымянном пальце, отложил письмо в сторону и поднял глаза на наших героев:

– Ну, чем порадуете?

– По вашему поручению мы изучили городской архив и вот, что нам удалось выяснить, – Иван развернул лист бумаги и периодически поглядывая в него продолжил. – После того, как город ушел из-под графской руки, большая часть помещиков убежала, но некоторые – видимо те, которые не ладили с графом – присягнули городу. Крупнейшие – трое: бароны де Бурде и дю ля Фир, и шевалье де Кри. Двое последних почти постоянно живут в городе, а барон де Бурде владеет поместьем на самой границе с графством.

– Городских знаю, – сказал господин Зиндекин, – собаки, готовые лизать зад графу де Курте. Если начнется война, они сразу перейдут на его сторону. Да они давно бы уже сделали это, – усмехнулся он, – но не хотят терять имущество в городе. Про де Бурде слышал, что он-то как раз с графом не ладит… Сколько у них людей?

– Судя по спискам смотра, который был последний раз почти десять лет назад, перед войной с Гантом, де ля Фир и де Кри вместе привели пятьдесят четыре всадника, а де Бурде – сорок три.

– Так, с крупными понятно, а мелкие?

– С мелкими труднее, господин. Документы разнятся, а смотр последний раз был давно… Еще примерно тридцать копий, каждое по два – три – четыре человека. В общей сложности около сотни.

– Итого почти двести всадников… – задумчиво протянул хозяин кабинета, – а что с арендаторами? Земледельцы, овцеводы? Сколько они смогут выставить в ополчение?

– Тут сведения еще более разрозненные, господин. Не более полутора тысяч пехотинцев. По доспехам и вооружению сведений вообще практически нет.

– Ну хоть по нашей гильдии какие-то сведения есть? – с раздражением повысил голос господин Зиндекин.

– По гильдии сведения исчерпывающие, – слово взял Алексей, – из девяносто двух членов гильдии, которые обязаны встать в полк, семнадцать человек сообщили, что готовы помимо себя выставить еще восьмерых. Двенадцать, что пятерых. Девять – двоих. Сорок три человека явятся сами, а еще одиннадцать выступить не готовы вовсе.

– Тем, которые приведут людей сверх положенного – выдать серебра, а тем, которые не готовы – штраф. Сколько людей получается в общей сложности?

– Двести девяносто пять человек, господин.

– Если остальные сделают хотя бы половину от этого, то мы сможем выставить из города больше трех тысяч человек, – Нивелир Зиндекин оживился, радостно потер руки, но потом как-то скис. – Только эти трусливые крысы готовы отдать последнюю рубашку, лишь бы не воевать. Скоро Либерийский король повелит им питаться исключительно коровьим дерьмом, а эти остолопы будут жрать и нахваливать… Тьфу!

Странно было видеть в этом невысоком, округлом человечке такую воинственность.

– Ну мы еще посмотрим, – продолжал бормотать он, – ткачи и кузнецы первые хлебнут горя от налогов и тогда посмотрим… – господин Зиндекин неожиданно прервался, тряхнул головой и через секунду сказал деловым тоном: – Значит так, поедете к этому самому барону де Бурде, отвезете письмо.

С этими словами он протянул то самое письмо, которое закончил перед разговором с ними:

– Поедете, отдадите письмо и осмотритесь там. Вы себя хорошо зарекомендовали за это время. Если будете продолжать в том же духе, то без награды не останетесь. Я на вас надеюсь, друзья мои. – после этих слов господин Зиндекин махнул пухлой ручкой сообщая, что аудиенция закончена, но затем неожиданно вскочил со своего места и добавил: – Прежде чем ехать, помогите Уильяму разобраться с моими бойцами. Снаряжение, жалование и так далее. Срок – неделя. Если через неделю вы еще не отправитесь к барону, пеняйте на себя.

Друзья вышли из кабинета, остановились на лестнице и переглянулись.

– Выходит, он и сам все знал про этих помещиков, если подготовил письмо заранее? – спросил Иван.

– Ну, выходит, что так, – подтвердил очевидное Алексей.

Иван и Алексей еще немного молча постояли на лестнице, а потом спустились на первый этаж, открыли тяжелую дверь и вышли навстречу новому дню.