Читать книгу Минус два. Просветление. Том 4. Роман - Максим Коляскин - Страница 5

Если очень захотеть, остановить мгновение, продлить прекрасный миг способен каждый человек. Но растянуть до бесконечности даже самый счастливый отрезок жизни невозможно. Андрей хорошо понимал это. Оставалось использовать недолгие часы пребывания в Москве так, чтобы вместить в них главное. Самым главным сейчас оказалось общение с дочерью и её лучшей подругой, нежданно-негаданно ставшей для Андрея родным человеком. Не на все вопросы подруг он мог ответить, но некоторые требовали прояснения. «Папа, ты предвидел встречу с Полиной? – спрашивала Мария, оставшись наедине с отцом в своей квартире. – Ты предчувствовал что-то подобное?» Отрицательно покачав головой, Андрей достал из кармана маленькую коробочку красного дерева, достал из неё заветный амулет на цепочке и надел его на шею дочери. «Предвидеть такие события я не умею, – заговорил он, пока Маша прислушивалась к своим ощущениям от неожиданного подарка отца, – зато почувствовать, что со мной происходит что-то особенное, важное, могу. Думаю, каждый может. А когда происходящее наполнено теплом и светом…»

– Папочка, этот амулет тёплый! – воскликнула Мария, наконец, разобравшись в своих ощущениях.

– Ещё бы, – счастливо улыбнулся Андрей, – ведь он предназначен именно тебе. Это подарок не только от меня. Поцелуй кулон, он откроется, и… ты сможешь заглянуть внутрь!..

– О, Господи! Никогда не видела такого потрясающего портрета! – Маша долго не могла отвести глаза от изображения внутри кулона, а затем подняла ясный взгляд на Андрея: – Так значит все мамины рассказы – правда до последнего слова? Вы с Эммой на самом деле побывали в Золотом Дворце, созданном в мрачных глубинах мироздания и служившем тюрьмой для…

– Для прекрасной женщины на невероятно живом портрете. В те времена я стал называть её «Ма», так и зову до сих пор. Она не возражает.

– Не возражает? Значит, в этот раз ты появился здесь не снизу, а…

– Ты всё правильно поняла, дочка. А этот оберег для тебя вручил мне её сын…

– Сын? Её сын?! – Мария посмотрела на отца глазами, полными слёз. – Это же – чудо! Прости, папа, иногда очень сложно поверить в простые вещи. Ты даже не представляешь, какими немыслимыми дозами вдыхаешь в меня веру, даже не подарком этим, а самим своим существованием здесь, рядом со мной. Но ты же видишь, что я перед тобой – маленькая девчонка, дитя неразумное, и мне интересны, вероятно, очень глупые вещи. Ты спустился ко мне сверху? Как там? Тебе доступны путешествия снизу-вверх и обратно? Видишь, как много у меня детских вопросов. Если они лишние – не отвечай.

– Не праздные вопросы интересуют тебя, я понимаю, но полностью удовлетворить твоё любопытство не смогу, – вздохнул Андрей. – Честно говоря, многое и сам не могу осознать в должной мере. Верю, чувствую, а умом… как-то не очень хорошо получается. Что там наверху? Белый Свет! Там хорошо, доченька, но внизу у меня так много необходимого, жизненно важного. Перемещаться снизу-вверх и обратно когда мне вздумается, я, конечно, не могу. На то должна быть высшая воля… Существует такое старозаветное понятие – Божий промысел, Машенька! Терминология меняется, но суть… Если мне дано прикоснуться к Свету, пытаюсь воспринять это, как чудесную данность, и соответствовать ему по мере сил… Расскажу тебе совсем невероятную историю: я сейчас не путешествую между мирами, а нахожусь в трёх местах одновременно!

– Как это, папочка? – изумлённо произнесла Мария. – Ты же здесь, со мной?

– Верно. Моя сущность сейчас здесь, а вот тело…

– Что с ним не так?

– С телом всё в порядке! – засмеялся Андрей. – Не знаю, поверишь ли, но ещё два моих тела ждут возвращения сущности твоего отца и соединения с ней. Одно – на Свете Белом, кстати, по соседству с Тамарой, готовящейся стать дочерью Полины. Тома сделала свой выбор: начать с чистого листа, вновь родиться в мире под Солнцем. Ну, а другое моё тело… Не хотел тебе говорить… Оно лежит в Ультра-Петербурге с железным ломом в груди…

– Что?! Папочка, я пытаюсь отключить мозги и прочувствовать ситуацию, но не получается, – совершенно серьёзно заявила Маша. – Там… в тёмном Питере… тебя убили?!

– В общем-то, да, – пожал плечами Андрей, – но высшая воля оставляет выбор за мной. Ты хочешь спросить, что сейчас происходит вокруг моего бездыханного тела в Ультра-Петербурге? Катя ничего не знает и восстанавливает здоровье в Ультра-Москве, но рядом с моим телом хорошие, близкие люди. Надеюсь, не похоронят раньше срока.

– Ты всё шутишь, папа…

– Там имеются умные люди, а значит, у меня есть ещё срок. Не пугайся, дочка… Время, вообще, очень странная штука. Не понимаешь? А термин «флуктуации пространственно-временного континуума» тебе известен?

– Папа! – скорчила недовольную физиономию Маша.

– Всё случится вовремя, дочка! Ускорить процесс мне не под силу. Вероятно, существуют объективные ограничения, а может быть, меня проверяют, не знаю! Главное – мне позволили выбирать, и мой выбор сделан: я снова возвращаюсь во Тьму. Ты же понимаешь, почему?

– Близкие люди и грандиозные идеи, которые без тебя не осуществятся. Но главное – люди! Они любят и ждут тебя.

– Да, точнее не скажешь, – кивнул Андрей. – Знаю, что и ты будешь ждать меня, и Полина теперь… Если появится возможность, появлюсь или весточку пришлю. Как ты сказала в своём видеописьме? «Я буду помнить. Я хочу верить».

Время визита в Москву быстро приближалось к завершению, но Андрею удалось ещё пару раз почти остановить его с Полиной. «В моих силах помнить, верить и ждать новой чудесной встречи», – говорила она, словно слышала разговор Андрея с дочерью. А он только кивал в ответ и крепко прижимал к себе будущую мать своей будущей дочки. Андрей ни на секунду не усомнился в реальности новой встречи с Полиной, но предчувствовал совсем не простую жизнь этой чудесной женщины, не мог знать заранее, как всё обернётся, и тревожился за неё…

На Свет Белый он вернулся в раздумьях о коротком, но важнейшем отрезке своей жизни в Москве. После разговора с Тамарой, Андрей убедился, что чувства не обманули его, и жизненный выбор бывшей сотрудницы службы безопасности студии «Альфа» он ощутил точно. Они много разговаривали о прошлом, настоящем и будущем…

– Я не подведу Вас, – трогательно обещала Андрею Тамара.

– Сомнений нет, но от волнения мне не избавиться, – улыбался он в ответ. – Знаешь, Томочка, я горжусь, что у меня родится такая дочь!

К решающему разговору с «хранительницей своей души» Андрей подошёл с ясной головой, открытым сердцем и непоколебимой уверенностью в правоте своего выбора. «Возвращение будет крайне болезненным, сынок! – предупредила Ма, понимая и принимая его решение. – Но я помогу тебе своей молитвой. Два оставшихся оберега от моего старшего сына найдёшь в Ультра-Петербурге без подсказок. Там же найдётся и одна вещица от меня для тебя лично. Постарайся не расставаться с ней без веских причин».

– Спасибо, мама! – Андрей пристроился у ног самой светлой женщины на белом свете. – От всего сердца благодарю тебя за Машеньку, за Катю и Эмму, за Илью, а теперь ещё и за Тамару с Полиной. Просветлённым возвращаюсь я в тёмный мир, к моим дорогим, близким и любимым людям…

– Андрюша-Андрюша, – Ма уложила голову Андрея на свои колени и принялась гладить его чёрные с проседью волосы, – ты мог бы помогать им всем отсюда, но снова выбираешь тернистый путь просветления Тьмы. Мне нравится твоя решимость, но не беспокоиться за тебя трудно. Скажи, сынок: тебе не мил Белый Свет?

– Он прекрасен, Ма! Да и просто жить рядом с тобой – большое счастье! Но… позволь я не буду снова озвучивать свои идеи и мысли, тебе они известны.

– Да. Как и то, что ты сомневаешься в том, что мы адекватно воспринимаем жизнь людей вдали от Белого Света… Улыбаешься? В твоих сомнениях имеется рациональное зерно. Несмотря на большие возможности, нам не хватает состояния погружённости в другую реальность, тонкости восприятия времени и места. Но мы используем каждый подходящий случай для того, чтобы восполнять пробелы в своих знаниях. И, прежде всего, светлые порывы человеческих душ. Наша нынешняя встреча принесла огромную пользу не тебе одному… Но что-то я увлеклась… Мне понятны твои чувства – тоска по близким людям, тревога за них, ностальгия. Снова сомневаешься? Тогда я почитаю тебе стихи. Пусть и не точно в тему, но они пришли мне в голову не напрасно… Ма принялась декламировать по памяти, вызывая неподдельное изумление Андрея:

«Первый снег в окно твоей квартиры

Заглянул несмело, как ребёнок,

А у нас лимоны по две лиры,

Красный перец на стенах белёных.

Мы живём на вилле ди Веллина,

Трое русских, три недавних друга.

По ночам стучатся апельсины

В наши окна, если ветер с юга.

На берёзы вовсе не похожи —

Кактусы под окнами маячат,

И, как всё кругом, чужая тоже,

Женщина по-итальянски плачет.

Пароходы грустно, по-собачьи

Лают, сидя на цепи у порта.

Продают на улицах рыбачки

Осьминога и морского чёрта.

Юбки матерей не отпуская,

Бродят чёрные, как галки, дети…

Никогда не думал, что такая

Может быть тоска на белом свете».4

…… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … ……

Говорят, что время лечит. Сомнительная мысль. Оно только ретуширует шрамы былых ран. Говорят, что человек ко всему привыкает. Увы, это похоже на правду, но из такого правила тоже существуют исключения. Жизнь в Ультра-Петербурге постепенно вошла в обновлённую колею. Только Эмма и Вероника так и не смогли прийти в себя. Время не лечило. Привыкнуть к безжизненности Андрея, постоянно находясь возле его тела, им не удавалось. Сказать, что остальные люди, прибывшие в Северо-Западное Княжество из Ультра-Москвы, смирились с потерей своего лидера, близкого и родного человека, было бы явным преувеличением. Но они справлялись с новой реальностью, отдавая себя работе, утешаясь общением друг с другом и с новыми знакомыми. А Ника с Эммой не смогли. Нет, они не сидели без дела, постоянно помогали доктору Клэр, умудряясь ещё и успокаивать приходящих в госпиталь друзей, вселять в них надежду и веру. Душевная организация Клэр работала иначе. Всё свободное время она проводила в больницах и госпиталях Ультра-Петербурга, где находились люди и Блюстители, пострадавшие во время путча. Заметив, с какой настойчивостью и эффективностью доктор из Ультра-Москвы борется за жизнь и здоровье подданных Властительницы Северо-Западного Княжества, её Оранжевая Графиня начала оказывать ей всемерную поддержку. Пытаясь психологически воздействовать на Эмму и Веронику, Клэр старалась привлекать их к своей работе. Они не отказывались и попеременно помогали доктору, но делали это как-то автоматически, не вникая в суть работы. И, тем не менее, за месяц пребывания в Ультра-Петербурге Клэр со своими помощницами поставили на ноги более полусотни человек и два десятка Блюстителей.

Находясь у постели Андрея вдвоём или поодиночке большую часть дней, тягостно текущих один за другим, Эмма и Вероника стали сёстрами по несчастью и ощущали при этом невыносимое одиночество. Преодолевая эту напасть, они старались поддерживать друг друга, прекрасно сознавая роднившую их особенность: без Андрея жизнь обеих женщин потеряла смысл. Друзья пытались осторожно разубедить в этом Нику и Эмму, но подобные разговоры упирались в глухую стену непонимания. Вся радость жизни Эммы прямо или косвенно была связана с мужем. Вероника вдобавок страдала комплексом вины «тени», не сумевшей защитить своего Хозяина. Доктору Клэр пришлось отобрать и спрятать рыцарский меч и кинжал Ники, когда в минуты страшной депрессии та заявила, что наложит на себя руки, если Андрей не вернётся.

Терпение и выдержка трёх «сиделок» были небеспредельными. Пошёл второй месяц неподвижности Андрея. Тягостная действительность психологически давила до такой степени, что они начали срываться друг на друга. Однажды, глядя, как Эмма в очередной раз омывает тело мужа «голубой» водой, Вероника не выдержала и раздражённо заговорила:

– Ты его так намываешь, будто он уже…

– Что же ты такое говоришь, Ника? – от возмущения жена Андрея выронила влажный тампон.

– Сказала и сказала… – буркнула она.

Душевных сил на извинения у Вероники не хватило. Зато разъярившаяся Эмма не нашла ничего лучшего, чем отвесить ей пощёчину, и… немедленно получила аналогичную сдачу. «Спасибо! – неожиданно произнесла жена Андрея, но не удержалась и добавила: – Уж лучше бы ты молчала! Говорить следовало раньше, у дворцовых ворот…» На этот раз первая затрещина полетела от Ники, но и ответ Эммы не заставил себя ждать. «Спасибо!» – прошептала «тень» Андрея. Две женщины молчали, глядя друг на друга исподлобья, пока Эмма не выдохнула:

– Надо выпить…

– Откуда я тебе здесь выпивку возьму? – с вызовом произнесла Вероника, но быстро сообразила: – Кажется, у Клэр в шкафу спирт имеется…

Вскоре две верные подруги Андрея пили спирт рядом с его неподвижным телом и лупили друг друга по щекам. Безобразие продолжалось до тех пор, пока в бокс не вошла доктор. «Что здесь происходит?» – воскликнула она и отобрала у собутыльниц ополовиненную колбу с разбавленным спиртом. Но они хмуро переглянулись и продолжили обмениваться пощёчинами… «Стоп!» – звонко выкрикнула Клэр. От неожиданности Ника и Эмма опустили руки и… по очереди получили пощёчины от доктора.

– Объяснитесь, пожалуйста! – жёстко произнесла она.

– Вот вы не знаете, а я… – неожиданно губы Вероники задрожали, а глаза промокли. – Когда остаюсь с ним одна, я раздеваюсь, ложусь рядом, обнимаю его, хочу согреть… Нет, вру! Я хочу оживить его и… трогаю, ласкаю, как будто он… крепко спит и, его нужно нежно разбудить!

– Да ну? Как ты только догадалась? – интонация голоса и выражение лица жены Андрея были столь необычны, что Ника замерла. А Эмма добавила: – Если хотите знать, я поступаю точно так же!

– И я… – опустила голову Клэр и принялась разливать спирт из колбы в три мерных стаканчика…

Наступивший день ничем не отличался от предыдущих. Обычные утренние процедуры омовения тела Андрея «голубой» водой, выполненные Эммой и Вероникой под наблюдением Клэр, дежурно снявшей показания приборов. Привычные действия и привычное, увы, отсутствие положительной динамики. Как Эмма почувствовала изменения в состоянии мужа, незафиксированные высокоточными датчиками, остаётся загадкой. Улучив момент, когда её оставили в боксе наедине с ним, она прикоснулась губами к груди Андрея. Никто на целом свете не почувствовал бы жизни в этом теле, но только не Эмма, сердце которой бешено заколотилось. Она сдержала выкрик и, не сказав никому ни слова, принялась поедать глазами кардиомонитор, чтобы убедиться в своей правоте. Ожидание Эммы длилось никак не менее четверти часа. От маленького единичного импульса на мониторе она содрогнулась, не веря своим глазам. Эмма промолчала и в этот раз, не позвала в бокс ни доктора Клэр, ни Веронику. Она ждала нового подтверждения чуда…

Ей и в голову не могло прийти, что в госпиталь подтягиваются, словно по зову внутреннего голоса, люди из группы «А». Сначала в соседней с реанимационным боксом комнате появилась Ильсина и Ольга, затем из Цитадели прибыли Ева с Владиленой и Василий с Николаем. К тому моменту, как в палату Андрея направились Ника и Клэр, сюда подошли Давид с Ильёй и Сергеем, и даже залечившие ранения Блюстители Архахр и Иыхш. Сначала в комнате посетителей шёл привычный негромкий разговор о текущих событиях в Северо-Западном Княжестве, в то время как в соседнем боксе разыгрывалась немая сцена. Три женщины, словно под гипнозом, безотрывно смотрели на кардиомонитор. Сначала там начали появляться изображения редких одиночных импульсов, спустя минуты они превратились в слабую, но стабильную картину возобновляющегося сердцебиения Андрея. Клэр первой очнулась от гипнотической прострации, мотнула копной чёрных волос, подбежала к медицинским приборам, проверила достоверность их показаний и включила звуковые сигналы кардиомонитора. Характерные периодические звуки услышали и в соседней комнате. Дверь в бокс приоткрылась, из-за неё появилось любопытное и взволнованное лицо Ольги. Стоящая рядом с постелью и держащая руку Андрея, Эмма тихо произнесла «не сейчас», и дверь беззвучно прикрылась. Дар речи вернулся и к Веронике. Она шёпотом поинтересовалась у подключающего капельницу доктора, не следует ли послать за местными эскулапами. Клэр отрицательно покачала головой и сделала больному инъекцию. Несколько минут ничего не происходило, а затем Эмма почувствовала, как пальцы Андрея начинают сжимать её ладонь.

Стоило ей радостно охнуть, оповещая подруг о происходящем, как тело возрождающегося к жизни мужчины напряглось, а сердцебиение сильно участилось. Не успела Клэр отреагировать на происходящее, как Андрей со страшным стоном выгнул своё тело, извергая из него обрубок металла, поразившего его у дворцовых ворот. После столь решительного и невероятно болезненного действия он беззвучно рухнул на больничную постель, а женщины бросились останавливать кровь, сочившуюся из ужасной раны. Дверь бокса снова отворилась, но Вероника без церемоний заставила закрыть её встревоженного Илью. Кардиомонитор регистрировал слабый, но стабильный сердечный пульс и низкое, но приемлемое артериальное давление больного. После эффектного и эффективного действия Андрей замер. Застывшая перед пациентом доктор Клэр держала в одной руке сосуд с «голубой» водой, обмывая другой рукой кожу вокруг раны. Неожиданно, будто бы рефлекторно, свободная от капельницы рука Андрея приподнялась и подтолкнула врача под локоть так, что всё содержимое сосуда выплеснулось прямо в рану. Клэр вскрикнула, и каждый из присутствующих готов был поклясться, что видел, как Андрей в этот момент улыбнулся. Врач кинулась собирать воду тампоном, но Эмма что-то шепнула ей на ухо. Доктор согласно кивнула, но настояла на перевозке в операционную палату больного, освободившегося от инородного объекта. Требовалось тщательно исследовать и обработать открывшуюся рану.

Пока дворцовые медики во главе с Клэр колдовали в операционной, Эмма проводила экстренное совещание в комнате посетителей. В группе «А» царило невероятное оживление, а просьба Эммы немного подождать, дабы убедиться в том, что дело сдвинулось с мёртвой точки, и её муж оживает, вызвала едва сдерживаемый восторг. Десятью минутами позднее люди разошлись, получив заверения, что информация о состоянии здоровья Андрея будет распространяться с максимальной оперативностью. Эмма напоила успокоительным пребывавшую в прострации Веронику, отправила её отдыхать, а сама осталась дожидаться доктора Клэр. Жена Андрея заранее предполагала, что скажет врач, но боялась спугнуть удачу. И в самом деле, ни один из жизненно важных органов, к изумлению эскулапов, не выглядел катастрофически повреждённым, а «голубая» вода воздействовала на больного фантастически живительным образом. Короче говоря, серьёзного хирургического вмешательства не потребовалось, больного вернули в специальный бокс. Оставалось только ждать. График дежурств Эммы, Ники и Клэр соблюдался. Андрей же не предпринимал активных действий, словно набирался сил и выжидал, когда останется наедине с женой. Наконец это случилось.

– Ма снова оказалась права! – тихо произнёс он. Эмма, протиравшая ноги мужа салфеткой, смоченной «голубой» водой, едва не подпрыгнула на месте:

– Андрюшенька! – громким шёпотом воскликнула она и, не веря ушам своим, сфокусировала взгляд на лице мужа. Андрей медленно, с усилием, открывал свои карие глаза:

– Да, Эммочка, это я…

– Как долго я тебя ждала, любимый!

– Сколько времени… прошло, родная?

– Сегодня – сороковой день, – вздохнула Эмма, осторожно сжимая кисть мужской руки своими длинными пальцами и чувствуя лёгкое ответное пожатие.

– Так я и думал, – выдохнул Андрей и прикрыл глаза.

– Сегодняшний день почему-то казался мне определяющим, – проговорила его жена. – Какое счастье… Но почему ты вспомнил Ма? В чём она права?

– В том, что возвращение будет чудовищно болезненным…

– Тебе очень-очень больно, Андрюша? – ахнула Эмма. – Сейчас я позову Клэр, и она сделает тебе обезболивающий укол!

– Да, Эммочка, моё терпение… на исходе! После лекарства… я снова усну, а проснусь через… четыре часа, и со мной… снова будешь только ты, договорились? Понимаю, что нужно… поговорить с Вероникой, но пусть она немного потерпит…

Вызванная в бокс доктор Клэр вопросительно посмотрела на Эмму, затем на больного и, увидев открытые глаза Андрея, едва не выронила из рук поднос с медикаментами. Эмма схватила медичку за плечо и быстро проговорила несколько фраз ей на ухо. Та молниеносно, но без суеты сделала инъекцию, подсоединила новую капельницу к руке больного и посмотрела ему в глаза:

– Сейчас станет легче… Вы даже не представляете, как я рада Вашему… возвращению!

Сил для ответа у Андрея не осталось. Он поблагодарил доктора одними глазами и через минуту отключился… Женщины решили до поры до времени никого не оповещать о «пробуждении» Андрея. Через час на коротком общем собрании группы «А» доктор Клэр объявила, что выздоровление больного вступило в активную фазу, прогнозы медиков благоприятны, и всем остаётся только ещё немного потерпеть. Команда Андрея встретила слова доктора радостным гулом и аплодисментами. Пожалуй, только Вероника, улыбнувшаяся впервые за последние сорок дней, метнула в адрес Клэр быстрый взгляд, полный иронии и недоверия. Да Ольга испытующе посмотрела на Эмму, облегчённо вздохнула и покачала головой.

В назначенное время жена сидела у постели мужа, а он, не заставляя себя ждать, открыл глаза без прежнего, болезненного усилия. «Здравствуй, Эммочка! – тихо произнёс Андрей, принимая нежный поцелуй жены. – Расскажи мне коротко о главном». Вполне готовая к подобной просьбе, Эмма толково и сжато поведала мужу о событиях в Ультра-Петербурге, последовавших после его ранения. Её рассказ был построен в позитивном ключе, и в нём не нашлось места для тяжёлых новостей, в частности о гибели Тамары. Затем Эмма рассказала Андрею то малое, что знала о визите Василия к Княгине Северо-Запада и о том, как она сама оказалась в Ультра-Петербурге с Клэр и Евой.

– Почему именно Ева? – задумчиво поинтересовался Андрей. – Кто так решил?

– Я, – пожала плечами Эмма. – Мне сразу стало ясно, что дело плохо, и посвящать в него едва восстановившуюся Катю было жалко. Я оставила её на попечение Аоки, а сюда забрала Еву: тебе и Нике могла понадобиться её помощь.

– Помощь пригодилась? – хмыкнул Андрей.

– Судя по тому, что ты оживаешь, а Вероника улыбнулась впервые за полтора месяца – пригодилась! – заулыбалась в ответ его жена. – Я говорю глупости, мой родной?

Он не стал комментировать её слова, а с улыбкой отрицательно покачал головой. Ещё около получаса Андрей слушал Эмму, изредка задавая наводящие вопросы. Говорить самому оказалось трудно. Обсуждать сложные и болезненные темы – тем более. Андрей ответил лишь на одну фразу жены. «Какое счастье, что ты живой, и мы снова вместе! – говорила Эмма. – Только бы всё это длилось как можно дольше… Я снова о глупостях, мой любимый?» Он покачал головой и произнёс: «Нет, Эммочка! Нет, девочка моя! Теперь-то я хорошо понимаю глубинные причины нашей первой встречи… Мы будем вместе дольше, чем можем себе представить! Я ещё сто раз тебе надоем…»

Следующие два дня не отличались разнообразием. Время не лечило Андрея, но выздоровление требовало времени. К моменту первого разговора с Никой он обрёл некоторый запас сил, хотя по-прежнему находился в реанимационном боксе.

– Здравствуй, Вероника! – сказал Андрей распахнувшей огромные глаза Нике. – Выслушай меня, не перебивая, и лишь затем говори о том, что наболело, хорошо? Будучи моей «тенью» ты должна понимать – твоему Господину виднее, где имеется твоя вина, а где она отсутствует. Так вот: моя чудесная женщина-Рыцарь по имени Вероника не обсуждала приказ своего Графа. Ты выполнила мои указания безукоризненно! Вина в случившемся лежит на мне, но, если тебе хочется разделить её со мной – пусть будет так. И пусть наши ошибки послужит уроком для нас обоих. Извини, что не позвал тебя раньше, я был слишком слаб, чтобы произнести необходимые слова. А ещё у меня не было сомнений в том, что ты почувствовала моё… возрождение…

– Я оказалась слабой, мой чудесный Господин! Но теперь я хорошо знаю, что такое любить! – воскликнула Вероника, целуя руки Андрея. – Не хочу спорить с Вами, но не стала бы жить, если бы надежда на Ваше… возвращение иссякла! Раньше мне казалась, что я – самая смелая, ловкая, сильная… Но это – иллюзия… Вам бы следовало отказаться от такого Рыцаря, убить меня одним своим взглядом, а Вы… Ева оказалась куда надёжнее! К удивлению местных силовых структур, она возглавила подавление последних очагов мятежа, едва не погибла с Николаем в одной такой стычке… О, что я говорю?! Простите, мой Господин, меня просили не волновать Вас, а я и здесь прокололась… Совсем раскисла твоя Вероника, ничего уже не могла! Сидела здесь, возле тебя и молила весь белый свет: возьмите всё, но верните мне Андрея! Знаешь, иногда мне казалось, что ты умер… Прости-прости-прости! В такие моменты у меня оставались лишь… слабый лучик надежды, вера и любовь к тебе…

– Не извиняйся, так оно и было, – прошептал Андрей, прижимая к своей груди голову окончательно растерявшейся Ники. – А ты всё чувствовала и молила… Белый Свет молила?! Вот пусть и говорят всякие… мудрецы, что чудес не бывает!..

– Чудеса случаются, – облегчённо вздохнула Вероника. – Но тень не имеет права покидать своего Господина…

– Ты значишь для меня гораздо больше, чем тень… – задумался он. – А там, где мне довелось побывать, нет места для тени…

– Кромешная тьма? – ужаснулась Ника.

– Нет, милая моя… Чудесный Белый Свет!

– Но там где есть свет, должна быть и тень, дорогой мой Андрей…

– Вот и я так раньше думал, – он глубоко вздохнул и поморщился от боли.

Через несколько дней болезненные ощущения, мешавшие Андрею от души порадоваться возвращению к близким, начали постепенно утихать. Он окреп настолько, что медики разрешили кормить его куриным бульоном и поить клюквенным морсом. Ещё через день Андрея перевели из реанимационного бокса в специально подготовленные для него апартаменты в Дворцовом госпитале. Доктор Клер объявила, что останется рядом с пациентом до его полного выздоровления. Никто не возражал. Эмма и Вероника, естественно, поселились в тех же просторных покоях Графа. Появилась у него и возможность пообщаться с остальными членами группы «А».

– Ты совсем забыл и разлюбил меня, Андрюша! – воскликнула Ольга, получившая, наконец, право остаться наедине с Господином. Она аккуратно пристроилась к плечу полулежавшего на диване Андрея. Он улыбался, отрицательно мотал головой, а Оля продолжала: – Нет?! Я всё себе напридумывала? Не обращай внимания на мои глупые слова, я сама не своя от счастья – ты жив! Клэр с Эммой скрывали, что ты очнулся, но меня не проведёшь! Как же я рада тебе живому, мой Господин! Тебе интересно, как мы здесь? Работаем. Княгиня разогнала прежнюю Службу Вершителей полностью. Новый Главный Вершитель Северо-Западного Княжества Владилена, её заместитель Советник Василий и Вершитель Давид создают всю структуру заново, а мы им помогаем: Ильсина, Коля, я. Мы получили все права действующих Вершителей, представляешь? Конечно, никто из нас и не помышлял проводить Испытания самостоятельно… Мне было очень тоскливо без тебя, но не хочу о себе, лучше расскажу о Коле, хорошо? Наш Николай сильно изменился, даже внешне. Ты сказал когда-то, что подобное может случиться, и снова оказался прав: Коленька стал настоящим мужчиной. Инцидент с твоим тяжёлым ранением произвёл на него ужасающее впечатление, но Коля не пал духом. Напротив, он собрал волю в кулак, даже ожесточился, по-моему. Они с Евой лезли в самые горячие точки, в самые отчаянные авантюры, но не затем, чтобы погибнуть. Николай говорил, что необходимо срочно завершить то, что не успел закончить ты. А значит, окончательно подавить все очаги сопротивления путчистов, разоружить незаконные формирования боевиков, наказать злоумышленников. Представляешь, он спас не менее двух сотен людей, находившихся в плену, в отчаянном положении, избавил от истребления полтора десятка Блюстителей! Коля вряд ли расскажет это сам. Он скромный, но я вижу, какие колоссальные изменения произошли в его сознании. Думаю, Николай созрел для того, чтобы стать хорошим Вершителем, если ты поддержишь эту идею… Я? Нет, я, всё-таки – твоя помощница, выдумщица, сценаристка… А больше всех поразил Василий! Он взял в свои руки управление группой в тот момент, когда все пребывали в растерянности. Вася стал твоим заместителем, координатором и организатором наших действий. У него хватает ума и такта, чтобы найти подход к каждому, не лезть с ненужными советами. Люди сами приходят к нему за помощью, даже Владилена, имеющая огромный опыт Вершителя. Княгиня приняла Василия, как полномочного представителя нашей группы, и он стал связующим звеном между нами и местной властью! У тебя теперь много достойных помощников, чтобы красиво завершить миссию команды «А» в Северо-Западном Княжестве, но, я чувствую, что этим дело не закончится…

В общении с Андреем нуждались все его друзья. К нему рвался Илья, но прежде Андрей принял Василия, попросившего о короткой встрече для важного сообщения.

– Спасибо тебе, Василий! Ты проделал большую, крайне важную работу, своевременно принял удар на себя. Я – твой должник, мой друг! – проговорил Граф вошедшему в комнату и сразу заулыбавшемуся Советнику. – Хотелось бы обстоятельно побеседовать с тобой в ближайшие дни.

– Я всегда к Вашим услугам, Ваша милость! – официально ответил Василий, но заметив ироничную улыбку на лице собеседника, продолжил без пафоса: – Мне радостно от того, что удалось помочь нашей миссии в Ультра-Петербурге. А Ваше возвращение – огромное облегчение, камень с души… Мне многое хочется обсудить с Вами, но сейчас я обязан без промедления доставить Вам устное сообщение от Княгини Северо-Запада. Она просит о встрече с Вами в любое время, как только позволит Ваше здоровье.

– Как-как? – удивился Андрей.

– Её Величие просит о Вашей аудиенции в любое время, как только позволит Ваше здоровье, – повторил Советник. – Так сформулировала Княгиня лично, я лишь передаю её конфиденциальную просьбу дословно.

– Благодарю. Ты можешь подождать три минуты в тишине? – неожиданно для Васи попросил Граф. Василий кивнул, Андрей же моментально прикрыл глаза и ушёл внутрь себя, а может быть и дальше. По прошествии времени он поднял взгляд на Советника и произнёс: – Спасибо, теперь мне всё понятно…

– Не стоит благодарности, Андрей, но, простите моё любопытство… Что произошло за эти три минуты тишины?

– Ты внимателен, Вася, – улыбнулся Граф и ответил, пожав плечами: – Я коротко переговорил с Княгиней Северо-Запада.

– Что?! Как?!

– В покоях Княгини ты общался с ней не самым обычным образом, правда? Думаю, со временем и у тебя установится особая связь с некоторыми сущностями, чрезвычайно важными для тебя в этой жизни.

– И с Вами?

– Что на тебя нашло сегодня, Василий? Битый час обращаешься ко мне на «Вы», хотя кроме нас в этой комнате никого нет. Разумеется, мы сможем установить тонкую дружескую связь между собой. Для этого нужно желание, понимание сути происходящего, весьма пригодится эмоциональная составляющая отношений и, конечно, практика. Не веришь?

– Верю! Тебе сложно не верить, Андрей… К тому же, пару раз я чувствовал необходимость визита к Княгине до того, как от неё приходили с приглашением. В свете сказанного тобой, это точно не было простым совпадением. Но мне интересно: в подобном общении один из собеседников должен быть сильным медиумом?

– Вовсе не обязательно, Вася. Разумеется, особенные способности облегчают общение на первых порах. Но они заложены в каждом человеке, их нужно только почувствовать в себе и развивать…

– Ах, как это, оказывается, элементарно просто! – весело рассмеялся Василий. – Сколько времени тебе понадобилось, чтобы освоить подобную ментальную связь?

– Мне было легче, дружище, – улыбнулся Андрей и пояснил: – Помогли необычные обстоятельства и прекрасные учителя, открывшие мне свои секреты. А я готов поделиться ими с тобой. Что же касается Княгини, то она – безусловно, очень сильный медиум… Предваряя твой следующий вопрос, скажу, что нанесу визит Её Величию через три-четыре дня, когда врачи разрешат мне пешие прогулки. А первую прогулку мне хотелось бы совершить вместе с тобой.

– С радостью! – Василий с улыбкой поднялся с кресла и, прощаясь, подал Андрею руку: – Куда отправимся?

– В «Англетер», – чуть слышно ответил Граф. Вася сильно вздрогнул и сдержанно охнул, но переспрашивать не решился.

От визита к нему Ильсины Андрей откровений не ждал, но она удивила его. Удивила не рассказами о своём участии в работе Вершителей и преображении бывшей Цитадели Дмитрия, не своим желанием закончить миссию в Северо-Западном Княжестве и вернуться домой, на студию «Альфа», на её любимый остров, а историей Александры. Женщина, чьё испытание заканчивал Граф лично, прошла неделю карантина под присмотром Блюстителей в одной из комнат Цитадели. Однако дальнейшая судьба Александры оставалась неясной по причине безжизненности Андрея. Ильсина вызвалась наблюдать за ней и под свою ответственность определила в личные помощницы по работе в Замке Графа Андрея, не разъясняя ей общей сути проблем и задач.

– Она плохо понимала, где находится, и что происходит вокруг, но старательно помогала мне без лишних слов, – уточнила Иля. – Вас это удивляет, мой Господин? Ещё больше удивитесь, когда узнаете, что всё это время Александра пыталась осторожно выспросить у меня о Вас.

– Не понял! – изумился Андрей. – После карантина у неё сохранилась память?

– Не похоже. К тому же, Саша наверняка слышала в Цитадели обрывки разговоров о Его Милости. Удивительно другое: когда я попросила описать внешность интересующего её Графа, она в точности описала Вас! Но и это не всё. В день, когда Вы… начали оживать, Александра вспомнила Ваше имя!

– М-да, – задумался Андрей, – ты и вправду удивила меня, Иля.

– Саша жаждет встречи с Вами.

– Жаждет, говоришь? Хорошо, я встречусь с ней через несколько дней, а затем мы обсудим с тобой будущее Александры и примем решение.

– Со мной? – охнула Ильсина.

– Конечно. Если мы оба, наравне, взяли на себя ответственность за судьбу Саши, иди до конца, Иля!

– Вы правы, конечно же, но подобная ответственность меня немного страшит, – задумчиво произнесла она. – Однако Ваше доверие вдохновляет, мой Господин!

– Вот и хорошо, – кивнул Андрей. – Кстати, активно помогая Вершителям, ты не задумывалась в перспективе заняться их работой самостоятельно?

– Только не это, Ваша Милость! – неожиданно официально воскликнула Ильсина. – Подсказать, посоветовать, наблюдая за человеком со стороны, да и в личном общении, я могу. Но выносить приговор, даже если у меня будет право судить…

– Разве редко мы судим людей в жизни и выносим свой личный приговор? Иногда поступаем жестоко, толком не разобравшись, – сурово проговорил Граф. – Вершители не делают ничего нового, но имеют возможность получить информацию из первых рук, проанализировать её, оценить. Главное, чтобы Вершитель был справедливым, ответственным и совестливым человеком.

– Мой Господин, я теперь знаю, какими методами Вершители получают необходимую информацию. У меня была возможность увидеть Испытания очень хороших, доброжелательных Вершителей, но…

– Иля, милая, ты прекрасно знаешь, как устроена жизнь в тёмных Княжествах, имеешь опыт жизни в Ультра-Петербурге у Дмитрия и в Ультра-Москве…

– На студии «Альфа» всё иначе! – попыталась возразить Ильсина.

– Наша студия – лишь малая часть тёмного мира, – покачал головой Граф. – А главное – сюда пребывают очень разные люди, но у них есть нечто общее. Задумайся об этом…

– Да-да, понимаю, – произнесла она после паузы, – я сама здесь неспроста и получила своё. Не сомневайтесь, я выполню любое Ваше поручение, но предпочла бы вернуться…

– На остров? – улыбнулся Андрей.

– Да, – очень серьёзно кивнула Ильсина. – Впрочем, лучше всего мне там, где рядом Вы. И если я нужна Вам в каком-то определённом качестве или месте, можете на меня рассчитывать, мой Господин.

– Спасибо, Иля! Закончим дела в Ультра-Петербурге, тогда и решим, – подвёл он черту разговора, и неожиданно спросил: – А чего бы ты пожелала прямо сейчас?

– Если бы Вы сейчас были здоровы, и мы оказались дома… – растягивая слова, произнесла Ильсина, бросила на Андрея мятежный взгляд и продолжила фразу: – Я постелила бы постель…

– Сама же говорила, как тебе хорошо рядом со мной. Значит, ты почти дома, – улыбнулся Граф. – Не хочешь проверить состояние моего здоровья?

– С радостью! А Вам это не повредит?

– Твои ласковые руки? Нисколько! – хитро взглянул на женщину Андрей. – К сожалению, пока не могу похвастаться богатырским здоровьем… Поцеловать тебя мне очень хочется!

Ильсина забралась на диван, где, прислонившись к подушкам, полусидел-полулежал Андрей, и встретила его губы сладким поцелуем. Иля ласкала своего Господина с такой осторожностью, будто он – нежный цветок. Впрочем, толком не восстановившему свои физические кондиции Андрею страстные объятья и не рекомендовались… Даже недолгие поцелуи не укрылись от внимательного взгляда доктора Клэр, вошедшей в комнату для осмотра выздоравливающего пациента.

– Вы, разумеется, можете требовать и делать, что вздумается, – крайне недовольным тоном воскликнула она, – но только после полного выздоровления, Ваша Милость! Пока я занимаюсь Вашим здоровьем, извольте следовать врачебным рекомендациям и не перегружать организм…

– Простите, доктор! – со вздохом понурил голову больной, в уголках глаз которого появились весёлые морщинки. – Мне показалось, что толика нежностей пойдёт на пользу, но если Вы возражаете… Этого больше не повторится…

– Не повторится? – развеселилась медичка. – Так я и поверила!

– Ну, только если с Вами, доктор! – по-мальчишески беспечно отреагировал Андрей.

– Со мной? Прямо сейчас? – весёлым колокольчиком отозвалась она. – Похоже, Вы идёте на поправку ускоренными темпами, Граф…

– А если серьёзно, Клэр? – вкрадчиво спросил он, взяв врача за руку.

– Серьёзно? – доктор внимательно заглянула в глаза Андрея и, вероятно, прочитала там что-то важное для себя. – Я уже и не ждала, что Вы заговорите со мной о таких вещах… Близким людям уже не нужно беспокоиться о Вашем здоровье. Рекомендую Вам совершить короткую прогулку… под моим контролем.

– С восторгом, доктор!