Читать книгу Нас – нет! - Максим Лист - Страница 5

Димка, когда сбежал от отца, перебрался на другой конец города, подальше от старого дома. Жаркий июнь, беспечное лето, и о том, как придется выживать зимой, не думалось. Все было легко.

Новичкам везет! – В первый же вечер нашел себе работу в ресторане. Помогал повару разгружать привезенные продукты и мыл посуду. Насчет оплаты он даже не торговался, главное – разрешалось есть столько, сколько влезет. Даже наутро он готовил себе увесистый бутерброд с ветчиной и сыром. Повар, когда увидел этот шедевр высокой кухни, долго смеялся над Димкой. Вообще-то Димка был уверен, что готовил себе большой гамбургер, а не бутерброд, но получилось, и правда, не очень. Несуразная кучка искромсанных продуктов и зелени. Повар опасливо забрал из его рук большой нож и умело нарезал аккуратную ровную стопку одинаковых и небольших бутербродов. Завернул их в большой лист бумаги, сверток уложил в пакет и вручил Димке.

Он обустроился на чердаке старой пятиэтажки, там же, недалеко от ресторана, а под утро, когда возвращался в свое жилище, через слуховое окно выбирался на металлическую косую крышу под яркие звезды и встречал там рассвет. Он и не думал, что жизнь может быть такой простой и свободной. Сидя на крыше, хорошо мечтать о разном. В основном, конечно, о счастье. Димка тогда много размышлял над тем, чего ему хотелось бы. Что смогло бы сделать его еще более счастливым. Однажды даже уснул и чуть не скатился вниз. Точнее, все-таки скатился, но упасть ему не дал металлический хлипкий заборчик, ограждающий крышу. Ударившись плечом об ограду и застыв у края, Димка отчетливо слышал, как от страха ухало его сердце. И, осознав, что жизни уже ничто не угрожает, с удивлением отчетливо почувствовал, что для счастья достаточно просто избежать смерти, и сама жизнь не так уж плоха, а требовать от нее чего-то большего как-то глупо и неловко. Если не научиться радоваться тому, что есть, то и остальное не принесет счастья.

Заканчивался август, Димка полностью освоился. Единственная тревога оставалась за школу. Бросать учебу в планы не входило, но в старую школу возвращаться было бы ошибкой, а других вариантов он пока не видел.

Однажды после работы он, как обычно, вернулся на свой темный чердак и, пригнув голову, чтобы не удариться об стропила, уверенно направился на тусклый уличный свет в окошке, рядом с которым обустроил себе постель.

Буквально сделав пару шагов, Димка споткнулся обо что-то мягкое и тут же полетел на пол, роняя пакет с бутербродами и банкой сока.

Странно, на этой крыше было так спокойно, ему в голову даже не приходило, что здесь может неожиданно появиться кто-то еще. А кто ходит ночью по чужим чердакам? Естественно, кто-то огромный, страшный и беспощадный.

Димка в ужасе отполз подальше, прижавшись спиной к стене. И сдерживая громкое и частое дыхание, пытался различить в темноте чудовище. «Коварный гад, – успел подумать Димка, – около входа напал, теперь путь к отступлению отрезан…»

– Ты кто?! – едва отдышавшись, все-таки решил спросить Димка.

– А ты? – донеслось испуганное из другого угла, а вовсе не от входа, где Димка наткнулся на монстра. Значит, тоже успел отползти, или их двое, а может, даже трое… Правда, для монстра голосок явно слабенький, еще слабее, чем у Димки. И страх стал отступать, хотя кто их знает, этих монстров.

– Это мой чердак! – осмелев, заявил Димка.

Ответа не последовало, вместо этого во враждебном углу что-то завозилось. Димка напрягся, готовый к своему последнему бою. Но невидимое чудовище и не думало нападать, медленно и устало оно пробиралось к выходу.

– Ты куда? – все же решил уточнить Димка.

– Искать себе другой чердак, – вздохнул монстр. И голос у него был такой, что отпали последние сомнения, это самый редкий, возможно, даже единственный монстр, который не причинит Димке никакого зла.

– Оставайся, здесь хватит места на всех…

– А ты один тут живешь? – помолчав, с опаской спросил монстр.

– Один…

Димка поднялся на ноги и наконец решился включить фонарик, чтобы разглядеть ночного гостя и отыскать свой пакет с едой, потерянный при падении.

Когда он увидел эти глаза, все внутри задрожало, кажется, он даже услышал тихий шипящий свист летящей стрелы, которая тут же беспощадно разбила его сердце.

Раньше Димка не замечал за собой гомосексуальных наклонностей, впрочем, как и негомосексуальных. В классе учились девочки, которые нравились ему, но это было как-то скорее для галочки и без восторга. Все одноклассники постоянно говорили о женских прелестях, потому и Димка тоже о них говорил. Глубоких мыслей на сей счет не имел, жгучего интереса тоже, а потому и причин усложнять себе жизнь амурными фантазиями не видел.

– Убери фонарь… Я лучше пойду, – опасливо прервал молчание монстр, уловив замешательство Димки. Он и так прекрасно знал, как на него обычно смотрят люди, к тому же ночью, да еще и на каком-то чердаке.

Монстр оказался чуть мельче Димки, светлые прямые волосы густой шапкой, старая клетчатая рубашка с надорванным рукавом, потрепанные джинсы и такие же, видавшие виды, кроссовки. Да еще и рука забинтована.

– Ты, наверное, есть хочешь? – опомнился Димка и убрал фонарь. Он стал суетливо шарить лучом по полу в поисках упавшего пакета.

Севка не ел трое суток, если не считать кислых яблок, которые удалось сорвать на окраине города около какого-то частного покосившегося дома. Тогда он еще не успел успокоиться от эйфории и страха собственного побега, а потому про запас еды не подумал и сорвал только несколько штук, да и положить их тогда было некуда.

И теперь, услышав про еду, был готов на все.

– Тебе бутерброд с ветчиной или с сыром? – отыскав пакет, уточнил Димка.

– Ага, – только и смог ответить тот.

– Тебя как звать? – поинтересовался Димка, стараясь отделаться от неловкого и незнакомого смущения, которое он, почему-то, испытывал сейчас всякий раз, когда смотрел на своего гостя.

– Сева, – не отвлекаясь от еды, представился тот, влюблено глядя на надкусанный сэндвич, бережно подбирая упавшие крошки с колен и облизывая сырный соус с губ.

– А я Димка…

– Очень приятно, – довольно отозвался Севка, но сказано это было словно не Димке, а бутерброду. – А ты почему не ешь?

– Я наелся, меня на работе накормили…

– Это что, все мне, что ли? – удивился Севка, указывая на пакет, в котором оставалось еще много съестного.

– Ешь, сколько влезет! Я завтра еще принесу, – улыбнулся Димка.

– Ты здесь постоянно живешь?

– Да, – почему-то смутился Димка, – месяц уже… Сюда никто не заходил… Ну, до тебя. А что с рукой? – кивнул Димка на загипсованную руку.

– Пальцы сломал… – неохотно отозвался Севка, взявшись за новый сэндвич.

– Больно было?

– Бывало и больнее, – вздохнул Севка, видимо, вспомнив, как это произошло, – почти зажило, через пять дней повязку можно снять…

Димка инстинктивно потер свои пальцы и спрятал их в складки собственных штанов.

– А ты от кого сбежал?

Севка с подозрением уставился на своего кормильца и вместо ответа насторожено задал встречный вопрос: – А ты?

– Я из дома… – опустив глаза, тут же признался Димка, – с отцом как-то не сложилось…

– Бил? – понимающе спросил Севка, снова принявшись за еду.

– Нет, – быстро заверил Димка, – почти… Просто он какой-то странный стал… Мне страшно было…

– Пил, что ли?

– Нет, почти не пил, – совсем сник Димка и, ковыряя небольшую дырку на коленке, признался: – Мне кажется, он болен… Как будто в него вселился кто-то…

Севка деликатно промолчал и даже жевать перестал.

– А я из детдома сбежал.

– Из детдома? – удивленно переспросил Димка.

– Да, родители пять лет назад погибли, – опережая следующие вопросы, ответил Севка и, поправив челку, с тоской посмотрел в небольшое окошко.

На улице выцветало ночное небо – скоро рассвет.

– Если хочешь, можем на крыше посидеть, там здорово! – уловив Севкин взгляд, предложил Димка.

– Не, в другой раз, – отказался Севка. – Я высоты боюсь…

– Там не страшно, заборчик есть.

– Давай лучше спать, – зевнул Севка, – я две ночи не спал толком.

– Давай, – согласился Димка, и наивно добавил: – Можем вместе лечь…

Севка тяжко вздохнул, разглядывая нового знакомого.

– За еду, конечно, спасибо, но, если ты ко мне сунешься, я тебе глаз пальцем выдавлю, – и для наглядности продемонстрировал палец на здоровой руке. – Я, кстати, ногти уже недели две не стриг… Потом не обижайся.

– Ты что, спятил?! – до ушей покраснел Димка. – Я же не в этом смысле…

– Это хорошо, но, если что, – я тебя предупредил.

– Тебе за это пальцы сломали? – с обидой брякнул Димка.

– Не твое дело, – беззлобно отозвался Севка и зевнул. – Говори, куда ложиться.

***

Ночью супермаркет живет своей жизнью. Постоянно что-то падает с полок, включаются и выключаются холодильники, гудят длинные холодные лампы, с громким щелчком срабатывают какие-то электрические реле; все те звуки, которые днем тонут и растворяются в общем шуме, теперь исполняли свою сольную партию. Единственное, чего здесь нет, – это привычного уличного шума, шума вольной жизни и свободы.

Прошло еще полчаса ожидания, время тянулось лениво и тревожно.

Охранник так и не появлялся, а значит, если он не соврал и до сих пор смотрел эти видеозаписи, то решил подойти к делу основательно. Ну вот зачем все это, если он пообещал, что все равно отпустит?

Или он такого не обещал? Димка попытался вспомнить весь разговор. А ведь и правда, не обещал, сказал: «Решим, что с тобой делать». Еще он говорил, что сидеть придется меньше, чем в полиции, и ничего больше.

Димка завозился, запястья болели от железных браслетов. Оказывается, даже если они не жмут, через какое-то время руки все равно начинают болеть. Димка повертел руками – не вырваться, боль только еще острее. «Каким психопатом надо быть, чтобы придумать такое устройство», – подумал Димка.

Снова оглядел тесную комнату и вдруг заметил на шкафу обычный пакет, который дают здесь же в магазине, на кассах. Из него торчала то ли военная, то ли полицейская фуражка – Димка в них не разбирался, но тревога снова мрачной тучей нависла над Димкой. Кажется, он действительно влип…

***

Не так Димка представлял себе первую любовь. Разумеется, он предполагал, что когда это случится, то по статистике – на взаимность можно почти не рассчитывать. Но то, что им окажется мальчишка, чертовски прекрасный мальчишка, который будет избегать любых, даже случайных, прикосновений, этого он уж точно предположить не мог.

Боязнь людей заставляла Севку реагировать резко и грубо. Через пару дней он уже убедился, что Димка… безопасный и, скорее всего, не причинит боли, но поделать с собой ничего не мог, потому их беззаботное дружеское общение часто прерывалось Севкиными истеричными замечаниями, что Димка приблизился слишком близко.

Севке и самому было неловко за свою несдержанность.

– Не обижайся, Дим, я сам не знаю, почему так реагирую, – оправдывался Севка, отводя взгляд.

– Это из-за детдома? – все-таки спросил Димка. – Ты поэтому сбежал оттуда?

– Если только совсем чуть-чуть, – снова соврал Севка, грустно улыбнувшись. – Не спрашивай меня, ладно… и не обижайся… просто я пока, наверное, еще не привык.

– Ладно, давай ложиться спать, – смущено отозвался Димка. Он и не собирался заниматься с Севкой разными непристойностями и даже подумать боялся о таком. Но когда человек демонстративно и постоянно держится на расстоянии, это слегка… оскорбляет. Тем более, что ничего плохого ты ему не сделал.

Обидно…

Спустя четыре дня они так и спали порознь в разных углах чердака. Севка посмотрел на поникшего и всепонимающего Димку, встал и подтащил свой матрас поближе к Димке… на расстояние пары метров. Это, конечно, не «вместе», но все-таки…

Димка даже не смог скрыть улыбки.

– Хватит скалиться! – Севка тоже смущенно заулыбался. – Зубы простудишь!

И Димка еще больше засветился от радости.

Так они и прожили эти пять дней. Севка без необходимости не покидал чердак и потихоньку приводил в порядок жилище. Как можно привести в порядок чердак? А вот у него получалось, по крайней мере, возвращаться туда после работы стало намного приятнее.

– Поможешь снять повязку? – попросил Севка.

Сложного в том, чтобы размотать бинт, ничего нет, любой бы справился. Но дело было не в этом, это был первый раз, когда Севка его о чем-то просил сам и позволил к себе подойти вплотную. Это произошло неожиданно, и Димка сначала даже не поверил, он уже успел привыкнуть к тому, что ближе метра приближаться нельзя. Димка уселся перед ним, и их коленки легонько соприкоснулись. Он покосился на Севку, тот и не думал отодвигаться и протянул ему свою забинтованную руку. Димка с волнением, осторожно стал разматывать повязку.

В жизни бывают тысячи… миллионы прикосновений, многие из них мы даже не замечаем. Все они разные: одни приятные, какие-то не очень. Обычно это происходит буднично, и уже через секунду не можем их вспомнить.

Но бывают особенные… Когда мы любуемся чем-то и нам мало просто видеть красоту, мы хотим ощутить ее тепло, бархатистость или идеальную гладкость, упругость или приятную податливость и на мгновение стать одним целым. А еще, этим касанием мы хотим показать, как нам самим важно быть рядом.

Димка разматывал бинт медленно и бережно, растягивая удовольствие. Даже голова закружилась от такой близости.

Под бинтом оказалась обычная ладонь. Только кожа чуть светлее, чем на другой руке. Это все казалось волшебством, словно он впервые открыл эту руку миру. И его совсем не волновало, что до травмы это была совершенно обычная рука и пальцы, такие же, как у всех, и исполняли они свою обычную роль.

Севка не торопил. Димка не удержался и погладил мизинец и безымянный палец.

– Ну что, доктор, жить буду? – устав от пристального изучения, дурашливо поинтересовался Севка.

– Не болит? – пытаясь спастись от неловкости, серьезно уточнил Димка.

– Не-а, если ты мне мозоли взглядом не натрешь.

Севка осторожно освободился из теплых ладоней друга и сам деловито ощупал пальцы.

– Как новые! – резюмировал он и добавил: – У нас вода заканчивается, я схожу, принесу.

Димка со вздохом кивнул: минута близости окончена. Севка поднялся, взял пустую пятилитровку и скрылся около лестницы.

А Димка так и остался сидеть, переживая еще раз то волнение, которое только что испытал. Хорошо, что не требовалось ничего объяснять, не было страха, что о твоих чувствах догадаются и поймут тебя неправильно, Севка и так все прекрасно видел и знал.

В тот вечер Севка лег спать как обычно, недалеко от Димки.