Читать книгу Иск и его элементы - Максим Ненашев - Страница 7

Вторым принципиальным вопросом, требующим разрешения после вопроса о цели иска, перед переходом к рассмотрению непосредственно элементов иска, является вопрос о том, к кому обращен иск как требование.

Все имеющиеся в литературе ответы на него можно разделить на четыре группы:

1. Иск обращен к ответчику;

2. Следует различать иск в материальном плане как требование к ответчику и иск в процессуальном плане как требование к суду;

3. Иск одновременно обращен и к суду, и к ответчику;

4. Иск обращен только к суду.

Рассмотрению указанных точек зрения в теории гражданского процесса уделено достаточно большое внимание. Поэтому здесь нет смысла повторять уже много раз проводившийся анализ. Стоит только остановиться на основных положениях указанных теорий и их критике в литературе.

Иск как требование к ответчику.

Исторически первой в процессуальной науке была выдвинута, так называемая, материально-правовая теория права на иск, в рамках которой было высказано несколько точек зрения по поводу сущности иска.

Пухта, Вехтер и Дернбург считали, что иск присущ материальному праву, защите которого он служит, он его принадлежность. Бекинг и Гарсоне считали, что иск – это само материальное право в своем осуществлении. Гольмстен рассматривал иск как материальное право в судебном осуществлении. Малышев указывал, что иск – это особая форма, особое проявление того материального права, которое предполагается нарушенным63.

Общим, объединяющим все указанные точки зрения, является то, что их сторонники, в той или иной мере связывали иск с субъективным материальным правом, защите которого он служит.

Примером, достаточно четко иллюстрирующим данный подход, является точка зрения И. Е. Энгельмана, который указывал, что в обязательствах право тождественно иску и, не имея другого содержания, совпадает с требованием64.

А поскольку субъективное материальное право направлено против обязанного лица, то и сам иск считался предъявленным исключительно против ответчика.

В настоящее время такая точка зрения полностью отвергнута наукой гражданского процесса. Поэтому здесь я не буду подробно останавливаться на ней.

Различие иска в материальном и процессуальном смыслах.

Различие иска в материальном и процессуальном смыслах имеет большую историю. На существование такой точки зрения указывали еще дореволюционные юристы.

В процессуальном смысле под иском понималось процессуальное действие, в котором истец требует защиты суда против определенного ответчика, или подробнее: это есть действие, в котором лицо, преследующее свое право (истец), излагает все фактические и юридические основания его и выводит из них требования к противнику, формулируя их в виде просьбы к судье. В материальном смысле иск – это правомочие субъекта права требовать судебной защиты для осуществления своего гражданского права65.

В советский период, мнение о необходимости различать иск в материальном и в процессуальном смысле получило наиболее последовательное обоснование в работах М. А. Гурвича66. Под иском в материальном смысле он понимал само субъективное материальное право, в состоянии пригодном для его принудительного осуществления (боевое состояние).

Первоначальным основанием принудительного осуществления гражданского субъективного права является не судебная власть, а субъективное гражданское право требовать осуществления принуждения, т.е. исполнения обязанностей должника помимо и против его воли67. Гражданское субъективное право на принуждение, будучи подтверждено судебным решением, становится процессуально осуществимым68.

Под иском в процессуальном смысле предлагалось понимать обращенное к суду требование о защите субъективного права или охраняемого законом интереса69.

Изучая приведенную точку зрения, следует обратить внимание на некоторые ее недостатки.

Такая позиция представляется спорной, поскольку она противоречит исходным посылкам, согласно которым, иск необходим для разрешения спора о праве. Как обоснованно отмечалось в литературе, М. А. Гурвич и его последователи, по существу ведут речь о двух отдельных юридических конструкциях: в первом случае – о правопритязании, во втором – об иске. Материальное требование одного участника конфликта к другому – это составная часть спора о праве, но не иска70.

О. В. Исаенкова обоснованно отмечает, что понятия иска в материально-правовом смысле быть не должно, поскольку иск не может существовать вне судопроизводства.

Может ли существовать иск вне судопроизводства? Если ответить утвердительно, то, как быть с мнением тех же представителей подобных точек зрения, для которых материально-правовое требование только тогда будет исковым, когда оно заявлено в определенном процессуальном, т.е. судебном порядке?71

Далее О. В. Исаенкова обоснованно замечает, что вопросы материального права заявляют о себе лишь в момент удовлетворения искового требования. Исковые процессы по исковым требованиям, подлежащим и не подлежащим удовлетворению, отличаются по сути лишь содержанием судебного решения и исполнительным производством. Иск в обоих случаях использован одинаково, различается только результат72.

По приведенным основаниям, считаю, что мнение, о различии иска в материальном и процессуальном смыслах, является ошибочным.

Иск как двуединое требование.

В противовес теории М. А. Гурвича, в советский период, была предложена теория иска как единого понятия, сочетающего материально-правовую и процессуальную стороны73.

Основное развитие она получила в работах А. А. Добровольского, по мнению которого суд имеет дело только с одним понятием иска, состоящим одновременно из двух сторон (материальной и процессуальной), и дает в своем решении один ответ по заявленному иску.

Т. В. Соловьева описывала такую точку зрения следующим образом.

Суть искового требования должна быть выражена в исковом заявлении. По любому делу адресованное суду требование истца о рассмотрении возникшего между ним и ответчиком спора обязательно сопровождается требованием, адресованным ответчику. Без последнего требования не может быть иска, и не будет предмета для судебного рассмотрения74.

Иск, таким образом, рассматривался как единство двух сторон. Процессуальная сторона иска – это требование к суду о рассмотрении и разрешении спора о праве с соблюдением всех процессуальных гарантий для сторон, установленных законом. Материально-правовая сторона – это требование к ответчику о совершении определенных действий в пользу истца или о воздержании от действий, препятствующих, мешающих истцу нормально осуществлять свое право75.

Давая ответ на материально-правовое требование истца к ответчику, суд тем самым дает ответ и на обращение истца к суду о защите его права.

В подтверждение двуединого характера иска, сторонники высказанной точки зрения ссылались на такие институты гражданского процесса, как признание иска, отказ от иска, обеспечение иска, размер иска, мировая сделка и др.76

Подтверждение наличия материально-правовой стороны в иске видели и в существовании институтов защиты против иска. Так под отрицанием как средством защиты против иска понималось непризнание ответчиком материально-правового требования, предъявленного к нему истцом, без какой-либо ссылки на факты или правовые основания. Под возражением понималось обоснование ответчиком своего отрицания искового требования. Под встречным иском понималось средство защиты против первоначального иска, направленное также на то, чтобы парализовать действие иска первоначального, нейтрализовать присуждение по первоначальному иску, отклонения первоначального иска полностью или частично77.

Целью деятельности суда во всех стадиях процесса объявляется проверка или реализация иска как материально-правового требования истца к ответчику78.

Наиболее логичное определение иска, в рамках данной концепции, на мой взгляд, было сформулировано М. А. Рожковой, которая предложила рассматривать иск как адресованное к суду требование о государственном принуждении, облеченное в специально предусмотренную законом форму искового заявления, содержащего собственно материально-правовое требование заинтересованного лица, обращенное к лицу, привлекаемому к ответу79.

Иск как требование к суду.

Наряду с изложенными выше точками зрения, в литературе достаточно распространено мнение об иске как требовании, обращенном исключительно к суду80.

В рамках данной теории, некоторое время существовало мнение, что иск представляет собою только обращение к суду о возбуждении процессуальной деятельности. То есть целью иска объявлялось только возбуждение гражданского процесса, после которого иск прекращал свое существование. Разумеется, в такой подход с большим трудом «втискивалась» возможность изменения предмета или основания иска, ведь если иск прекращается с возбуждением процесса, то получается, что в ходе процесса изменять уже нечего81. Поэтому такая точка зрения была обоснованно отвергнута теорией.

П. В. Логинов, исходя из того, что иск является средством защиты права, отмечал, что иск можно предъявлять только к суду, поскольку он, а не ответчик призван защищать гражданские права82.

А. А. Новоселова и Т. П. Подшивалов обоснованно отмечают, что лицо, чье право нарушено, не может самостоятельно восстановить его, для этого необходимо принудительное воздействие со стороны публичной власти. Полномочия на применение в отношении ответчика мер принудительного воздействия имеют только юрисдикционные органы. При этом защита должна состоять в совершении управомоченным субъектом активных действий, основное из которых – предъявление соответствующего требования83.

Г. Л. Осокина обоснованно обращает внимание на неудачную в этом смысле редакцию п.1 ст.797 ГК РФ, которая создает впечатление, что речь идет о предъявлении перевозчику, как претензии, так и иска. Однако бесполезно дважды обращаться к одному и тому же субъекту с требованием, которое при первом обращении именуется претензией, а при втором – иском84.

В действительности в указанной норме речь идет о двух требованиях, адресованных разным субъектам: о претензии, предъявляемой перевозчику как контрагенту по договору перевозки, и иске как требовании к суду о защите против перевозчика. В тех случаях, когда заявление претензии будущему ответчику до обращения в суд необязательно, но по характеру спорного правоотношения возможно, законодатель исходит из аналогичного положения, а именно из того, что один субъект спорного правоотношения (будущий ответчик) отказывается удовлетворить законное требование другого участника этого же правоотношения (будущего истца)85.

Обосновывая материально-правовую сторону иска, А. А. Добровольский писал, что «только ее наличием можно объяснить существование… таких институтов процесса, как признание иска, отказ от иска, обеспечение иска, размер иска, мировая сделка и др.

Ясно, например, что мировая сделка может быть заключена только между истцом и ответчиком и только по поводу материально-правового требования истца к ответчику, а не между истцом и судом по поводу рассмотрения дела. Мировое соглашение между истцом и судом невозможно. Когда говорят, что истец отказывается от иска, имеют в виду, безусловно, его отказ от своих требований к ответчику, а не от требований к суду.… То же самое можно сказать и про обеспечение иска. Обеспечивать можно только материально-правовое требование истца к ответчику, а не требование к суду, которое в таком обеспечении не нуждается, да и просто невозможно. Когда говорят: суд удовлетворил или суд в иске отказал, то, естественно, имеют в виду не иск как обращение в суд по поводу возбуждения процесса, а иск как материальноправовое требование истца к ответчику, рассмотренное и разрешенное судом (отклоненное или удовлетворенное судом)»86.

Если бы иск (процессуально-правовое явление) не был основан на споре о праве (материально-правовое явление) с указанным мнением можно было бы согласиться. Сам А. А. Добровольский указывал, что в любом спорном (исковом) деле истец предъявляет к ответчику определенные требования, с которыми ответчик не соглашается (иначе не было бы дела, спора)87.

Однако приведенные доводы, как раз не учитывают соотношения спора о праве и иска. Более того, автор необоснованно ставит знак равенства между спором о праве и делом. Спор о праве существует как материально-правовое явление до и независимо от процесса, и становится его объектом только после заявления соответствующего иска88.

Именно в рамках спора о праве и существует материально-правовое требование истца к ответчику. При этом иск представляет собой требование к суду о принудительной реализации этого материально-правового требования (и, представляется, если бы А. А. Добровольский различал спор о праве и иск89 – он бы сам пришел к этому заключению). По существу об этом говорит и Т. В. Соловьева: «Требование истца к ответчику возникло и может существовать до и вне процесса как спорное состояние правоотношения истца с ответчиком»90.

В поздней работе автор пишет: «На наш взгляд, в любом гражданском исковом деле, где суду нужно разрешить возникший между сторонами спор о праве, обязательно должно быть правовое требование одной стороны к другой. Если такого требования нет, то не может быть и самого спора о праве»91. Из этого отрывка отчетливо видно, что материально-правовое требование существует только в рамках спора о праве.

Даже после возбуждения процесса ответчик может удовлетворить материально-правовые требования истца и, тем самым, прекратить существование спора, даже не явившись в суд. То есть, отказ от иска, признание иска, мировое соглашение, совершенные в судебном заседании, необходимо рассматривать как урегулирование материально-правового спора между сторонами. В рамках этого спора одна сторона действительно имеет материально-правовые требования к другой стороне. Но из-за отсутствия возможности самостоятельно реализовать их, истец вынужден обращаться к суду с требованием об их принудительной реализации. Именно это (новое) требование к суду и составляет предмет иска, о чем мы поговорим ниже.

Характерны в этом смысле слова Н. Б. Зейдера: «стороны процесса – истец и ответчик, заключая мировую сделку, вступают друг с другом не в процессуальное, а материальное правоотношение. Они принимают на себя обязанности и становятся носителями прав не в области процесса, а в области того материального (гражданского, семейного, трудового и т.д.) права, из которого возник спор, поведший к судебному процессу.

Но, являясь юридическим фактом в области материального права, судебное мировое соглашение, будучи утвержденным судом, определенным образом влияет и на процессуальные отношения между судом и сторонами…

Если, исходя из содержания мирового соглашения, у сторон возникают права и обязанности, относящиеся к самому существу материально-правовых отношений, то утвержденное судом мировое соглашение, как процессуальный акт, влияет также определенным образом на отношения между судом, как органом государства, разрешающим спор (подчеркнуто – Н.М.), и спорящими сторонами. Между сторонами, совершающими мировую сделку, никаких процессуальных прав и обязанностей вследствие мировой сделки не возникает»92.

Как видим, автор здесь вплотную подошел к соотношению спора о праве и иска. Хотя его вывод и не базируется на материально-правовой сущности спора о праве, Н. Б. Зейдер, вместе с тем, ясно указывает на различие между материально-правовой сущностью спора о праве и его сущностью как объекта процессуальных правоотношений: суд разрешает спор (очевидно – спор о праве), который от этого не перестает быть материально-правовым явлением.

Следует отметить, что в процессуальной науке очень распространены односторонние подходы к сущности мирового соглашения. Внимание обращается, либо исключительно на процессуальную (прекращение процессуального правоотношения)93, либо исключительно на материальную (влияние на материальные гражданские права и обязанности сторон)94 сторону этого акта.

Как правильно отмечает Д. Л. Давыденко, ходатайство об утверждении мирового соглашения и прекращении спора является процессуальным действием, но действие это состоит в заключении гражданско-правовой сделки95. Однако далее этого указания автор не пошел, поскольку дав определение мирового соглашения как особого рода гражданско-правового договора, который может быть заключен и в ходе судебного разбирательства, по существу свел значение мирового соглашения к гражданско-правовому договору. При таком подходе процессуальное значение этого акта фактически сводится к минимуму: порядку заключения и возможности принудительного исполнения96.

Однако не в этом состоит сущность мирового соглашения, заключенного в процессе рассмотрения гражданского дела. Главным в нем является то, что оно, также как и судебное решение, является актом, прекращающим спор о праве. Такое прекращение осуществляется путем подтверждения, закрепленных в нем прав и обязанностей сторон, что, в свою очередь препятствует рассмотрению в суде тождественного спора о праве. Таким образом, мировое соглашение имеет как процессуальную (им дается государственное разрешение спора о праве) так и материальную (будучи процессуальным актом, оно воздействует на объект процессуальных правоотношений – спор о праве, который является материальной категорией) природу.

Поддержки заслуживает позиция М. А. Рожковой, которая отмечает, что мировое соглашение характеризуется не взаимно направленными волеизъявлениями, а сонаправленными. Здесь процессуальные противники выступают «единым фронтом», адресуя свое волеизъявление суду, что позволяет говорить о том, что это односторонний процессуальный акт с двумя (несколькими) участниками на одной стороне97.

Автор обоснованно отмечает, что мировое соглашение, заключенное в отношении дела, находящегося на рассмотрении суда, не влечет за собой непосредственно процедурные последствия. Такие последствия наступают только на основании процессуальных действий сторон (ходатайство об утверждении мирового соглашения) и государственного суда98.

В связи с этим следует отметить то, что своей концепцией юридических фактов в гражданском процессе, М. А. Рожкова фактически выбила один из существенных доводов в поддержку материально-правовой концепции иска, сторонником которой она сама же и является.

Еще одним аргументом в пользу процессуального характера иска как требования является структура процессуального правоотношения. Как известно, обязательным участником такого правоотношения является суд.

Г. Л. Осокина обоснованно отмечает, что если рассматривать иск как требование, адресованное не только суду, но и ответчику, то пришлось бы признать и наличие процессуальных правоотношений между истцом и ответчиком99.

Очевидно, что требование может быть адресовано только к стороне правоотношения. Бессмысленно требовать что-либо от лица, которое не состоит в правоотношении с тем, кто требует. Поэтому иск как требование может быть адресован только к суду.

Здесь следует напомнить, что главным аргументом, в пользу отказа от материально-правовой концепции иска в дореволюционный период, было именно признание публично-правовой природы гражданского процесса и гражданского процессуального правоотношения100.