Читать книгу Река несчастья - Максим Петросян - Страница 7

На следующее утро, когда я проснулся, в доме не было слышно никаких звуков. Ни пианино, ни готовящаяся еда на плите, ни разговоры, всё как будто замерло в пространстве, и эту идиллию редко нарушали птиц, то тут и там, пролетавшие около моего окна, с дерева на дерево. Солнечные лучи освещали всё так, что летающая пыль становилась видимой, пока я одевал короткие бермуды, и летную сорочку. Я не застигнул все пуговицы, и вырез открывал мою верхнюю ключицу, которая плавно, но с резкими впадинами, переходила в шею. Сегодня я не собирался бездельничать, просто лежа в гамаке за домом, попивая стакан свежевыжатого сока. Хоть это и манило меня, и неистовая жара уменьшало моё желание, и заставляло ноги шагать медленней, а мозг переставать думать, находясь лишь в поисках тени. Даже так, я был как газированная вода, налитая в стеклянный стакан, по стенкам которого образовались пузырьки, заряжен. В горле я всегда чувствовал влажность, и это придавало мне некие силы, исходящие откуда-то издали. Может это всё Рей, может я сам, или обстоятельства, но я был готов ко всему, и сам жаждал освежиться холодной водой реки, окунуться в её дебри, пробежаться по зеленному полю, залезть на дерево и спуститься на каноэ.

Вчера, когда я прощался с Реем, он не упоминал о том, встретимся ли мы сегодня или нет. Он просто ушёл, пристально перед этим посмотрев в мои глаза. Не знаю что он хотел этим сказать, и хотел ли, но я был в неведении. Так что, я решил поехать к реке несчастья снова, но уже один. Я должен понять, откуда и почему я услышал тот раздирающий шум, который в глубине моей души, всё ещё меня беспокоит. Я старался не думать и не вспоминать те секунды, но они сами выплывают, и не тонут долгое время. Иногда, наоборот, они приходят быстро, и также скоро исчезают. Забирают меня из реальности, и перекидывают обратно в прохладную воду, с тем самым звуком. Мне было и страшно, и интересно одновременно. С новым человеком в моей рутине жизни, ко мне прибились и странности, которые могли быть всегда, просто я их не замечал. Или не хотел замечать.

Было раннее утро. Все, кроме Перла ещё спали, и я вышел из дома, направляясь к велосипеду. Погода была мокрой, из-за ночного дождя, сверху меня кроны деревьев, с их многотысячными листьями, поливали уже и так влажную тропинку легкими каплями, накопившимися там за ночь. Я быстро вернулся в дом, чтобы одеть что-то с капюшоном, и вскоре уже мчал по сельским дорогам в сторону леса. Я не помнил весь путь, но зная местные достопримечательности, и названия дорог и улиц, найти реку было не самым трудным занятием. Я ориентировался на всё что помнил, иногда путая повороты. Жители сидели по домам, привыкнув к жаре, которая заставляет забыть о том что непогода существует. Лишь солнце было неизменным, не заметно ни туч, ни дождя. Оно продолжало кружить сверху, и освещать красно-оранжевым цветом всё вокруг, давая вспомнить обычную красоту.

Пока я крутил старые педали, которые довольно часто приходиться смазывать маслом, я не мог сконцентрироваться. Я хотел думать о песне, реке, Рейе и его отце, рисунке, и ещё о так многом. Я никогда не был так заполнен, точнее моя жизнь. Кажется, сейчас у меня ничего такого не происходит, но я хватаюсь за каждую мелочь, потому что думаю, что если соединить это всё воедино, то увижу полную картину. И всё это приводит к тому, что у меня появляются мысли о том, что всё новое это часть этого. Но это не так, потому что я всегда себя накручивал, а сейчас подавно.

Я снял ботинки с короткими носками, и пошёл по каменистому берегу. Иногда под ноги попадался песок, который весь обмок.

Я не имел никаких зацепок, и не знал что вообще пытаюсь найти. У меня есть песня, и только от неё я могу отталкиваться. Но пропивая ещё в десятый раз, я не могу понять что в ней кроется. Каждое слово пробивает в мою душу чувство тоски по кому-то. Но это тоска не моя, а чужая.

Птиц в лесу намного больше, у воды особенно. Их пение полностью окружает, и не подготовленного человека сбивает. Как лучники замков, они где-то высоко, за прикрытием веток, защищают свой дом.

Проходившись по берегу, я решил зайти дальше, на его отдалённую часть, в которой можно пробраться лишь через большие заросли, либо глубокий лес. Заросли, название которых я не знал, брали своё начало из воды, и их тонкие стебли хорошо держались. Поначалу я несколько раз завязался среди них, но распутавшись, достиг того берега.

И на камне, наполовину заросшем мхом, пропитанным дождевой водой, я заметил хорошо вычерчивание два слова. Я провёл рукой по камню, и убрал с него слой влаги, и они стали более отчетливые. Прочитав несколько раз, я развернулся камню спиной, оперся на него, и посмотрел в бьющее по глазу солнце, которое говорило – Всё новое, это хорошо забытое старое.

Я перечитал надпись несколько раз, гадая, кто же это. Я представлял какая у них была жизнь, похоже любовь, или может что-то глубже чем она. Всё могло быть, и по тому как выглядит этот камень и эти два слова, кажется, здесь это достаточно давно. Так давно, что некоторые буквы скрылись под зарослями. Опершись на холодную поверхность камня, я погрузился в себя. Кажется, что в такой обстановке, в которой я живу, всегда можно найти время уйти себя, и забыть обо всём, слиться с пением галок, но это не так. При всех удобствах, красоте и спокойствии, такое состояние я ловлю редко. Только в особенные моменты, когда всё просто, так как должно быть. Я придумаю много значения мелочами, и ещё больше важным вещам, и поэтому, всегда нахожу о чем переживать или думать. А пока, сбоку от меня чья-то прошлая жизнь, спереди бесконечно долгое и светлое солнце, и я, тот кто видит всё это воистину, и улыбается мыслям льющимся мне в голову как вода в реке.

Я не хотел уходить отсюда. Хотелось остаться здесь как можно дольше, именно так.

В голову приходили и уходили эти строчки, и я пытался найти связь. После чего можно потерять веру? После того как жизнь отправит тебя в кругосветное путешествие, в котором тебя поглотит водоворот. Либо проклятье было от моря, жизни или от человека. Как можно так сильно любить, чтобы спокойно дрейфовать, пока твоя нижняя палуба уже полна воды? Может, отец Рея знал это, может многие знают, но описать это невероятно трудно. Практически невозможно передать словами чувства, ощущения, любовь тому, кто не познал это всё. Представить можно всё, понять тоже, но прожить, далеко на всё. А главное, труднее всего пережить.

Любить надо так, чтобы надпись на камне посреди реки, была также важна и ценна, как первый шаг ребёнка.

В одной старой книге, которую я нашёл в гостиной, припрятанной в дальнем шкафу, я прочитал одну цитату. В тот момент я не понял её, задался несколькими вопросами, но она всё равно зацепила меня. Потому что вода для меня, как и солнце – часть жизни.

Невозможно остановить волны, но можно научиться плавать

Джон Кабат-Зинн

Жара проникла в поры моего лица, ног, и рук. Я почти не двигался, но мошки не трогали меня, иногда пролитая рядом. Планов на сегодня у меня больше не было, поэтому я сел на велосипед, и помчал сначала по узким тропинкам леса, а уже потом выехал на бетонную дорогу, которая в некоторых местах уже раскалывалась от жары. Миражи от лучей били в глаза, а подсолнухи меняли своё направление. Где-то было слышно как развеивается на ветру ярко цветущая азалия, а около неё, как бы, скрываясь от коварного солнца, рос олеандр, дополняя своим розово-малиновым цветом азалию.

Пока я ехал, тоска начала отходить на второй план. Я проникся к жизни двух людей, которых даже не знал, но помогло мне. Это дало мне о чём подумать, и даже, помечтать. Погода стояла такая же, и не собиралась ухудшаться или просто утихнуть. Местные жители уже привыкли к этому, не без помощи продажи лимонада на каждом шагу. Он всегда был освежающим, глоток которого взбудораживал тело от пяток до ушей. После дня на солнце, люди были готовы отдать за него состояние, поэтому дети и подростки часто подрабатывали этим. Я тоже, иногда. Особенно когда хотел накопить на какую-нибудь мелочь, безделушку. На что-то более серьёзное или дорогое у меня не было времени, сил и интереса. Может воображения. Хотя сейчас, оно у меня сильное, после долгого пребывания в забвении.

Я обернул последний поворот. Остановился, чтобы открыть низкую калитку, и поставил велосипед на место.

Дома горел свет, и, отряхнувшись, я открыл скрипучую входную дверь, где меня встретил знакомый запах табака, классика по радио и смех. Смех. Смех. Смех.

Всё снова стало привычно. Я выпил стакан холодной воды, и пройдя мимо нескольких гостей в свою комнату, переоделся. Вилла сегодня была необыкновенна дремуча, старые ставни издавали громкие звуки, а черепицы звенели. Я же чувствовал то же самое. Я был таким же пьяным, но без алкоголя, как наш дом и его толстые стены. Пока я сидел на стуле, рассматривая мои рисунки развешанные на стене, я слышал и подмечал каждую мелочь. Иногда по дороге около нашего дома проезжала одинокая машина, с таким же водителем, порой ветер ускорялся и неподготовленные для этого двери с шумом закрывались и открывались. Это уже не пугало ни меня, ни даже мою собаку. Мы так привыкли к жаре, особенностям жилья, людям, что сливаемся со всем этим. Я не говорю даже о пожилых людях, для которых это всё на свете. Молодые, подростки, как я, тоже привязаны ко всем этим полям, кустам и виллам по типу нашей. Без этого нельзя представить жизнь здесь, а если это когда-то изменится, а оно точно изменится, это уже будут другие люди. Другой мир. В котором я не хочу кататься на велосипеде или жить. Хочу вечного блаженства в этом доме, с этими людьми, с Реем. Не хочу возвращаться в шумный город, получать образование. Что бы я не желал и не хотел, всё это идёт корнем в это место, и без него я пропаду. Пропаду как каждые 9 месяцев в году, пока мы не здесь. Первые несколько я смакую и вспоминаю прошлое лето, а последующие с нетерпением жду следующего. И так каждый божий год, но это когда-нибудь закончится. Должно закончиться. Как и всё в мире, рано или поздно, я покину эту жизнь и ждёт меня совершенно другое место. Я представляю, как работая в каком-то офисе, на окраине большого города, моя печаль истекает из меня, и наполняет всё вокруг. На первый взгляд, я буду казаться нормальным, может даже, счастливым, но моя другая сторона, скрытая ото всех, будет владеть мною. Каждую ночь возвращаясь с ненавистной работы, я уткнусь в телевизор, чтобы уснуть через несколько часов. А когда проснусь, медленно встану с дивана, и застёгивая последнюю пуговицу, подумаю. Зачем мне такая жизнь?