Читать книгу Крылатые качели - Максим Саблин, М. Т. Саблин - Страница 10

Мама пахла теплым молоком, а папа – горьким репейником. Иннокентий весь вечер прождал папу. Да, мама, любимая, надежная, добрая, понятная мама, была рядом. Мама сидела за компьютером, читала книгу, готовила макарошки с сыром, гладила его теплой рукой по голове, но ему хотелось видеть папу.

Непонятного, сильного, веселого папу.

Последние месяцы он хотел быть чаще с папой. Папа задавал всякие чудные загадки: «Почему небо голубое? Почему листья растут?» Папа выдумывал рисковые предприятия: позавчера они втайне от мамы спускались в канализационный люк. Все это было увлекательно и чудно.

Когда «Гарри Поттер» кончился, папа огромными руками схватил Иннокентия за шею, они начали бороться, кататься по дивану, пока не свалились на пол.

Потом, надев на голову старые трико, они наполнили квартиру чудесами и отправились на поиски приключений. Такое умел только папа.

Зал превратился в опасную Индию. Итальянские табуреты оказались волосатыми пауками тарантулами, оранжевый диван стал рекой Ганг, а мама – черной летучей мышью. Иннокентий плавал по бурному Гангу, папа отстреливался от тарантулов черными шлепками. Мама делала вид, что удивлялась и закатывала глаза от страха, пока папа не выстрелил ей в лоб.

Им пришлось спешно бежать из Индии. Папу ранило в ногу маминой книгой, и Иннокентий перетащил умирающего отца за руку в спальню. Спальня превратилась в остров Пасхи в Тихом океане, а кровать была упавшей каменной фигуркой.

– Это место называется Хоа-Хака-Нана-иа! – прошептал папа, пряча Иннокентия «в лесу» за шторой. – Мы должны молчать, или нас найдут рапануйцы!

– Хоа-Хака-Нана-иа! – повторил шепотом Иннокентий.

Они увидели в темноте блестящие глаза друг друга и прыснули со смеху. Иннокентий открыл рот, чтобы рассказать о сменке (его отругали в школе), но папа уже уполз в прихожую, извиваясь как змея.

– Это брусчатка из Парижа в Рубе! – прошептал папа, постучав по ламинату, когда Иннокентий поравнялся с ним. – Здесь проходит старинная велогонка. Сейчас мы возьмем велосипеды, и будет страшно. Ты хочешь?

– Хочу!

– Представь, ты велосипедист со впалыми щеками, трехдневной щетиной и наклеенным на нос пластырем. Ты мчишься по брусчатке, весь в грязи и поту, и обгоняешь стариков Нибали, Фрума и Петера Сагана. Космические корабли бороздят просторы…

– Я влюбился в велоспорт! – крикнул Иннокентий.

Они вползли в велотрек-ванную, уселись на велосипеды-швабры и дважды с грохотом прокатили Париж – Рубе.

Усталый и довольный Иннокентий вернулся в гостиную и уселся на диван. Папа поднял визжащую счастливую маму на руки. Папа с мамой сели по обеим сторонам от Иннокентия и под конец затискали Иннокентия и друг друга.

Наутро папа не вызвал служебную машину, а это значило веселье. Папа посадил Иннокентия в свой «гелендваген» и с ревом докатил сто метров до школы, спрятанной за старыми березами и чугунными прутьями. Уже спрыгнув с высокой подножки, Иннокентий вспомнил и подарил папе фотографию. Он вырезал по контуру свою семью и вписал позади надпись: «Моя мама, я и папа вилогонщики».

– Твоя мама умница! – крикнул папа на прощание.

Машина взревела, и папа, самый лучший папа в мире, укатил на работу.