Читать книгу Неизвестная история - Максим Сергеевич Кабацкий - Страница 6

Любое захватывающее приключение на первый взгляд не предвещает никакой беды. Вроде как, всё тихо и гладко. Спокойно. Нет никаких серьёзных поводов беспокоиться. И, казалось бы, нет никакого смысла даже сомневаться в истинности происходящего. Но находятся мелкие элементы, некие мелкие детали, которые не дают покоя. Даже, можно сказать, не дают комфорта. Не то, чтобы они смущают или заставляют нервничать, нет. Просто они заставляют тебя задумываться. «Но ведь здесь явно что-то не так!» – порою, так и хочется воскликнуть это. Но ты не решаешься сделать это. Не потому, что боишься поспешности или ошибки, но только лишь потому, что тебе не даёт покоя чувство незавершённости. Нехватки доказательств, как мог бы констатировать судья. Но здесь судья ты, и тебе решать, как быть. И это же самое чувство наполняет твою душу, поглощая твой разум, твоё сознание. Этих мелочей полно, и все они будоражат рассудок. И вроде бы всё нормально. Но стоит сложить эти детали воедино, как сразу рождается целостное видение всей ситуации. Печальное видение. Такое видение, которое полностью меняет твой взгляд на окружающий мир. Становится ясно, что то, что происходит сейчас, мягко говоря, странно. Здесь явно что-то не так. Тайное стало явным. И ты понимаешь, что ты не просто осознаёшь всю масштабность и колоссальность этого, а то, что ты – непосредственный участник этого противоречивого процесса, от которого зависит многое.

Это чувство наступало постепенно. С каждым слышимым издаваемым лязгом колёс поезда об рельсы. Но, до его полного просветления было ещё далеко…

Дороги в этой части Англии были не самого лучшего качества – оно и понятно, ведь не часто люди совершают поездки здесь. Крупных городов здесь не найти – не та местность, да и география не располагает к этому – нет рядом крупных пристанищ – туда, куда можно было бы придти знатному лорду, чтобы начать своё дело. Ресурсами здесь явно тоже не поживишься – все месторождения разработали ещё несколько веков назад, ведь ещё с неизведанных времён друидов здесь живут люди. А что говорить про всё ту же Римскую Империю, которая славилась своим искусством обработки металлов и колоссальным массовым строительством. Чего стоит один вал Адриана, чья протяжённость составляет более шестидесяти миль. Вал Антонина, хоть и меньше него почти в два раза, тоже поражает своим размахом. А ведь это античные времена – немыслимые проекты по тем годам.

Нам ещё было далеко, как и до вала Адриана, так и до вала Антонина. Дорога предстояла длинная. Стойкий ливень хлестал со всей силой по окнам поезда. Кромешную тьму снаружи изредка пробивал яркий свет от молнии, бьющей где-то вдалеке. Кругом не было ни одного населённого пункта. Одни зелёные поля. Создавалось интересное чувство одиночества и отрешённости от земной цивилизации, где от неё был только лишь один наш поезд. Дождь, мрак, природа… Порою казалось, будто бы сами друиды гневаются на нас, направляя все силы природы на то, чтобы окончательно погрузить мир во тьму. Так, по сути, и было – хоть впереди поезда на головном вагоне и было два мощных и массивных фонаря – словно два маленьких маяка, здесь же, в таком туманном и тёмном месте они казались двумя маленькими свечками, еле освещающими то, что буквально находится в метре от них. Чего уж говорить и про обычные фонари…

Посадка на поезд прошла успешно. Буквально он как только остановился, я подошёл к условленному вагону. Проводник не отличался особой приветливостью – в его жестах и мимике ощущалось чувство полной отрешённости и абстрагированности. Как я помню, обычно, собираясь в поездку ранее, мне встречались душевные и дружелюбные проводники, которые с улыбкой встретят, угостят чашечкой горячего английского чая и расскажут, что и как обстоит в тех регионах, где они колесят – ведь им практически каждый день приходится иметь дело с разными людьми, у которых свои проблемы и интересы, и каждый норовит поделиться этим с ними. И самому, так сказаться, облегчиться, да и может услышать что дельное, что может помочь в их непростом деле. Иногда мне даже удавалось узнавать целый новый материал для газеты, или наводки, по которым приходилось отправляться в новое приключение и узнавать, что там, да и как обстоят дела. Сейчас же это было совсем по-другому.

С технической точки зрения, с точки зрения формальностей, проводник, несмотря на свой преклонный возраст, ничего не нарушил – поприветствовал, проверил документы, проводил до купе и объяснил формальные моменты, вроде техники безопасности или уведомления о прибытии. Ни слова более он не проронил и быстро удалился, исчезнув в темноте длинного вагона. Что же, меня ждало самое интересное – это те книги, которые мне удалось раздобыть. Особенно – та самая таинственная книга. Уже было очевидно, что это не просто пространная вещица, а самый настоящий кладезь тайных знаний, которых достаточно много можно будет почерпнуть из него. Сев на сиденье около окна и положив чемодан справа от себя, я зажёг огонь в лампе. Внешне она напоминала керосиновую лампу – ту самую, которую только что изобрели, или вот-вот только что должны были изобрести – сейчас точно и не припомнишь. Но несмотря на это, огонь от неё был довольно тусклый и слабый. Казалось, будто бы сама тьма поглощает свет из неё, и она, сопротивляясь изо всех сил, излучает хоть какое-то едва тлеющее свечение. Радиус освещения был очень маленьким – его едва хватало на столик, не то, что на всё купе – его дальние уголки, близкие к двери, а также некоторая часть остальной комнаты были покрыты непробиваемой темнотой. Кого-то это могло пугать. Меня же это настраивало на особую атмосферу – особую душевную гармонию, как раз идеально подходящую для изучения подобных работ. Что же, пора было начинать.

Тайные знания… сколько оккультного и эзотерического в этом словосочетании. На ум сразу приходят некие чернокнижники, сидящие в древних пещерах и замках, и при свете от канделябра или от толстой восковой свечи, тщательно изучающие древние фолианты, покрытые мраком истории…

Отбросив все сомнения и мифические настроения, я поставил на стол связку книг – как я ни старался аккуратно донести их до поезда, всё равно книги успели слегка намокнуть. Ничего страшного, это никак не повредит им, ведь это просто мелкие капельки воды, но протереть их всё же стоило. Развязав связку, я начал смахивать ладонью воду с каждой из них. Что меня удивило, так это то, что та самая мистическая книга профессора никак не намокла. Она была абсолютно сухой. Никакая другая книга не удостоилась чести оказаться таковой. Это меня удивило. Другие книги, которые были посередине связки, хоть чуть-чуть, да намокли по бокам. Эта же книга была полностью сухой. Что это – просто закономерная действительность, обусловленная тем, что я специально старался не намочить её и тем, что я её аккуратно и грамотно положил меж двух других книг, или же что-то иное – мне это не было известно тогда. Да и мало о чём мне это говорило, ведь это, как мне показалось, мелочь, которая мало что может значить. И даже сейчас я затрудняюсь сказать, что же это всё-таки было.

Сомнения всегда порождают домыслы. И страхи. И далеко не всегда можно сказать, чего больше – страхов или домыслов. В домыслах и страхах много общего – домыслы способны навести разум на ложный путь, страхи же – сбить его с пути истинного. Результат же всегда остаётся один – разум окончательно отклоняется от правильного пути. И не важно, каким образом это происходит – отходом от правильной дороги, или же поворотом на ложную тропинку…

Прежде всего, мне надо было определиться с чего начать – рассмотреть сначала ту самую таинственную книгу, или же заняться теми самыми обычными книгами сомнительного качества, с точки зрения полноты материала. Аргументы были, как и за первый, так и за второй вариант. Эта мрачная и таинственная книга поглощала мой разум, пытаясь утащить его в таинственные странствия, неведомые реальности, чем и привлекала меня. Соблазн был довольно сильный. Но с другой стороны, читать такую работу сразу после дороги – дело гиблое. Нужно сосредоточиться и настроиться, так сказать, размяться. А обычные и тривиальные книги из библиотеки были для этого хорошим подспорьем. Я решил начать именно с них, оставив эту книгу, так сказать, на десерт – на самое интересное.

Зачем мы делаем что-то? И сразу встречный вопрос – а зачем люди пишут книги? Довольно интересное и весьма странное сочетание постановок вопросов, но всё же – зачем? Начнём со второго. Прославиться, стать знаменитыми? Заработать тяжёлый и не очень грош на жизнь? Или же желание изучить что-то и поделиться с другими? Судя по тому, что я обнаруживал в течение нескольких часов на страницах этих… кхм… книг, так это очевидные и известные истины – всё это я знал ещё будучи юнцом. Как я и был убеждён ранее, в них подавались общие факты, растянутые на десяток страниц. И ладно бы, при этом авторы сих творений пытались представить эти факты либо совсем молодому человеку, который ещё ничего не знает, либо глупому невежде, пытаясь научить его хоть чему-то. Так нет – они на полном серьёзе, со всей академической риторикой и ненужным теоретизированием пытались объяснить элементарное! А зачем? А просто так. Мне кажется, чтобы растянуть не очень качественную лекцию на всю книгу. А потом, издав её, сидеть и наслаждаться собою, мол, какой я молодец, какой я гений, аж целую книгу написал! А придёт в карман ещё что-то – так это вообще замечательно! Увы, я пытался, я вчитывался, но ничего дельного для себя я здесь не нашёл.

Человеческая наивность и простота – что может быть милее! И даже можно сказать больше – забавнее! То, во что искренне верят другие, пусть и недалёкие люди, способно сильно позабавить тех немногих, кто видит белые нити этой скрупулёзной лжи. Но такие люди не покажут себя, нет. Они будут в стороне. Наблюдать. Молча. Другие же будут кричать налево и направо, издавая невнятные звуки и вопли, понятные только им самим. И будут своими же жертвами. Их погубит их глупость – их навязчивая активность. Это и разделяет наш мир на две категории людей – на людей умных, и людей глупых. И к какой категории нам принадлежать – решать только нам. Никто и ничто не вправе заставить нас быть умными. И, не поверите – глупыми тоже. Каждый из нас делает этот сложный выбор, выбирая свою дорогу, на которую он ступает. И как долго он будет идти по ней, не решаясь с неё свернуть, тоже решать только ему. Сейчас, спустя столько лет, столько пережитых в поисках лет, я считаю себя глупцом. Уж слишком много я делал, уж слишком активным я был…

И всё же, пусть я дельного ничего и не нашёл в них, я хоть настроился на нужный лад – теперь я был готов ловить каждое слово. После всех тех, пропущенных мимо. И всё же, некоторые вещи приводили меня не только в сильное замешательство, но даже и в удивление.

«…И после этого, мы можем по праву считать бриттов покорённым народом. Кельтские племена бежали на север, унося с собой свои древние знания. Друиды, без сомнения, были их некими пророками, ведущими свой народ вперёд, совершая некий „Исход“ с новых земель римлян. Бежали, разумеется, не все. Только избранные – только особые. Носители неких сокровенных тайных знаний, люди особого таланта. Некие мистерии – покидая эти земли, они уносили с собой и сакральные мистические знания. Они шли на Север. Они покоряли новые земли и острова. Они строили свои курганы и холмы там, где и совершали отправление своих таинств. Сейчас мы их уже не найдём. Да и вряд ли когда мы найдём их остатки. Не осталось ни одного камешка от их бытия – всё было утрачено. И только одним их Богам известно, куда исчезли они, и вернутся ли они когда-нибудь…».

Да уж, автору этой книги не отнять фантазии! Как такое вообще допустили в печать?! Какой ещё «Исход»?! Как мы сейчас знаем, в V веке бриттам даровали независимость, и на территории римской Англии появилось множество кельтских государств. Никто никуда не уходил! Иначе что, сами римляне и создали там множество варварских государств? Зачем им это надо было? Оставили бы тогда эту землю себе, чего уж тут мудрить. Бульварная пресса и то не взялась бы такое печатать, а автора этой работы однозначно назвали бы сумасшедшим и отправили бы в дом для душевнобольных. Жёлтая монография, если так можно выразиться, пожалуй. Ладно, мякоть в сторону, пора приступать к самому соку…

А поезд всё ехал и ехал. Грохотала гроза, стучали рельсы. Порою, создавалось впечатление, что я один еду в этом поезде – уж очень подозрительно мёртвая тишина царила в нём. Рейс, конечно, непопулярный, но я думаю, что я не один еду здесь. Есть и другие пассажиры. Но поезд слишком велик, слишком много вагонов… зачем их столько? А затем, что на обратной дороге маршрут будет изящнее – множество больших городов, лежащих за нашим чахлым городком. И явно найдутся леди и джентльмены, желающие соизволить отправиться в дорогу. Кто – работать, а кто – отдыхать. А пока поезд едет пустым, мёртвым рейсом. Да уж, действительно, мёртвым. На долю секунды может проскакивать даже мысль, что это – передвижной морг на рельсах. Вагоны – как холодильники для тел, тела же – мы сами – пассажиры. И нас везут неизведанно куда – впереди лишь кромешная тьма.

Решив перевести дух, я начал рассматривать местность, которую мы проезжали. Это было недолго – минут десять-пятнадцать. Была непроницаемая кромешная тьма. Время подходило к полуночи.

Что же, надо теперь взяться за то, за что я не решался браться так долго – эта странная, погруженная во множество тайн книга. Мне казалось тогда, что она может дать мне ответы на все вопросы. Сейчас же, я понимаю, что я получил больше вопросов, нежели чем ответов…

«Я знаю, что я ничего не знаю» – в своё время воскликнул Сократ. Или Демокрит – здесь есть разные мнения по этому поводу. Но, как говорится, неважно кто – важно что. Держа эту книгу в руках, проводя пальцами рук по ней, я, несмотря на приписываемый мне многими талант и ум, чувствовал себя наивным малым глупцом. Тем, кто ничего не знает. Никем перед всем…

Книга, действительно, поражала своим величием и мощью – глядя на неё, создавалось впечатление неизведанного ранее могучего источника знаний. Держа же её в руках, это чувство усиливалось – чувствовалось прикосновение к великому и древнему. Кто знает, какие тайны скрыты в этой массивной работе. Сколько таинств, сколько секретов она хранит… это мне только предстояло выяснить. Одного только внешнего вида и держания в руках было мало – надо её тщательнейшим образом изучить. Каждую страницу, каждую запятую, каждый символ сего шедевра. И хоть на вид она была достаточно потрёпанной и старой, явно пережившей не одно десятилетие, а может, даже и не один век, у меня складывалось впечатление, что мало кто знаком с этой работой, если вообще знает о её существовании. Скорее всего, она выпущена малым, довольно ограниченным тиражом, если вообще, не является единственной и неповторимой в своём роде. Это явно не массовый экземпляр – не исключено, что она оформлялась и создавалась вручную мастером своего дела. Должен признать, раньше я не встречал подобных книг. Никогда. Даже тогда, когда она лежала на крайнем уголке столика, я ощущал некую, невиданную ранее мне силу. Она звала меня – она жаждала меня…

Настроение. Атмосфера. Восприятие. Как и второе, так и третье в равной степени влияют на первое – восприятие формирует и взращивает наше настроение, атмосфера же – создаёт для этого наиблагоприятнейшие условия. И кто знает, каким восприятием обладает каждый из нас, и в какую атмосферу он умудрится попасть – наше настроение непредсказуемо. А ведь настроение – прямой ключ к нашему сознанию, к нашему рассудку…

На тот момент мне было сложно сказать, что же это было – перевозбуждение от предстоящей встречи с великим и неизведанным, или же книга действительно звала меня. Кто-то скажет, что я начинаю потихоньку сходить с ума. Так или иначе, я одно могу сказать точно – в тот момент я испытывал особые переживания, не испытываемые мною ранее. Атмосфера в ту ночь была особенной, восприятие же моё было нацелено на встречу с новым. Ведь настроение прямой ключ к сознанию, разве нет?

Что же, пора было начинать. То особое настроение, в котором я тогда пребывал, очень сложно сравнить с чем-либо. И всё же, на долю секунды я отвлёкся от всяких мистических предположений – меня очень сильно беспокоил один вопрос – почему же он мне доверил такую ценную находку, которая, я не побоюсь высокопарности этих слов, – ни много ни мало чуть ли не настоящий памятник истории. Он видит меня, чуть ли не второй раз в своей жизни, и тут же отдаёт то, что может содержать в себе всё. До сих пор меня мучает чувство вины за то, что я не смог по-человечески поблагодарить его. В наше время доверие к незнакомцам – вещь опасная. А доверять такое – я даже не знаю, что это – либо он полный безумец, в чём я очень сильно сомневаюсь, либо он увидел что-то особенное во мне, на основании чего он решил доверить это мне. Всё же, он человек немолодой и опытный, знающий толк в людях – это было видно по его взгляду. Да и в прессе я мелькаю, чуть ли не каждый день – сложно пропустить меня мимо глаз. Ну, есть ещё и третий вариант, третий путь, но о нём мне сейчас не очень хочется говорить. По крайней мере – пока. Тем не менее, на тот момент я сошёлся на втором варианте. Всё же, когда приеду обратно, надо будет навестить его, совершить визит вежливости, поделиться открытиями. Ну и, разумеется, сделать ответный подарок – так сейчас принято. Но не потому, что я формалист, но только лишь потому, что искренне испытываю чувство благодарности и человечности к нему. Обязательно навещу его одним из первых по приезду.

Доверие. Ложь. Судьба. Доверяясь другим, мы подвергаемся лжи. Сами же мы лжём потому, что не доверяем другим. И то и другое предопределяет нашу судьбу. Увы, именно такова судьба современного общества – не доверяй никому, лги всем.

Человечность – как много тёплого и приятного в этом слове. Оно успокаивает. Оно обнадёживает. Но как же мало сейчас в людях человечности… А это в наше время высоких технологий, когда человек способен переплыть с одного материка на другой, создать чугунного монстра, способного передвигаться на неслыханные для лошадей расстояния! Но время идёт, летит прогресс, а человечество ни капельки не меняется. Ведь ещё в античные времена Диоген ходил со своим фонарем и искал человека. Нашел ли он его? Одному Диогену это известно. Но я, кажется, нашёл. Кто-то, может, скажет, что я был слишком сентиментален в тот момент, но я могу сказать прямо – тогда я пребывал в особом настроении от этой книги. Нет, я не оправдываюсь. Это не меняет ключевым образом суть сказанного – мало кто сейчас решится подать яблоко или шиллинг нуждающемуся, – не то уж, что такую ценную книгу. Это всё, конечно, хорошо, но не надо впадать в сентиментальность и человеколюбие, ведь раз он так поступил – значит у него есть на то свои причины.

Относясь к людям плохо – мы играем против себя. Относясь к людям хорошо – мы играем против себя вдвойне. Надо быть очень скрупулёзным и проверять каждую мелочь на особый лад. Ведь is fecit cui prodest4. И здесь это тоже вполне допустимо.

Отбросив все лестные размышления и суровые подозрения в сторону, я решил достать из чемодана лупу, карандаш и лист бумаги – надо было разобраться с названием. В такой кромешной тьме это будет трудно сделать. Но читать такую работу без названия – то же самое, что идти по адресу, не зная самого адреса. А вопрос с действиями профессора мне сейчас никак не решить – это можно будет сделать, только встретившись и поговорив с ним. Этим я займусь тогда, когда приеду обратно, а теперь – за работу!

Как я уже отмечал ранее, освещение в купе было довольно скромным, и рассмотреть название здесь было довольно сложно. Но это надо было сделать. Необходимо. Собравшись с мыслями и сосредоточившись, я начал внимательно осматривать лицевую часть сего творения. Да, мои предположения о первой букве, сделанные ещё при солнечном свете, подтвердились – это была явно буква «Д». Она была, пожалуй, единственной буквой, которая едва, но сохранилась в читабельном для человеческого глаза виде.

Дорога. Доверие. Двуличие. Много ассоциаций в нашем уме может породить эта буква. Идя по своей дороге, мы часто доверяемся другим, становясь тем самым жертвой двуличия…

Со второй буквой дело обстояло посложнее – поднеся книгу вплотную к лампе, я так и не смог рассмотреть её – она было в довольно плачевном состоянии. Единственное, что отчетливо бросилось мне в глаза – так это её явная окружность. Ассоциативно сразу на ум начали приходить буквы «Б», «С» и «О», но это были не они – «Б» и «С» явно отбрасываются по смыслу, ведь очень мало слов можно найти, которые начинаются на «ДБ» или «ДС», если вообще возможно. По крайней мере, я таких слов не знаю. Буква «О» вполне допустима. Что же, надо было воспользоваться помощью увеличительного стекла. Поднеся лупу к книге и прищурившись, всё же, я заметил. что окружность замыкается. Да, это явно был круг. Но это была не буква «О» – внимательно присмотревшись, я заметил слева едва уловимую вертикальную черту. Нет сомнений, это буква «Р».

Раскрытие. Решительность. Рассудок. Мы раскрываем неизведанное благодаря нашей решительности. И неизвестно, как это раскрытое отразится на нашем рассудке…

Значит, «ДР». Что же, довольно интересно. Неужели название работы… «Друиды»? На некоторое время я крепко укоренился в этой убеждённости. Ради интереса я решил сначала пересчитать все символы, ведь, если их окажется шесть – то это наверняка то слово, о котором я подумал. Два символа уже есть, оставалось, по этой логике, четыре. Я долго разглядывал верхнюю часть обложки, пытаясь не просто различить символы, но и посчитать их. Думая о том, что так я смогу сэкономить время, я, в итоге, потерял его. Было довольно сложно провести границу между символами – уж совсем едва они были различимы. В итоге, спустя несколько минут, я пришел к мысли о том, что на верхней строчке все же семь, а не шесть символов. По крайней мере тех, которые я смог уловить. Неужели просчитался? Нет, повторный пересчёт привёл к точно такому же результату – здесь явно было как минимум семь символов. И что более интересно, строчкой ниже было такое же едва заметное углубление, словно от печати при тиснении, как и на строчке выше. Возможно, это было продолжение названия. Но его я явно не мог разглядеть – время не пощадило эту книгу, не оставив на нижнем строчке и маленькой неровности или шероховатости. Ладно – отбросив сомнения и лишние размышления, я решил продолжить разбирать символы.

Уверенность. Отвлечённость. Заблуждённость. Эти три качества преследует нас всю нашу жизнь. Стоит нам стать уверенными в чём-то, мы способны отвлечься от чего-то важного и другого, так и вовсе, встать на путь заблуждений. Заблуждаясь, мы испытываем крайнюю степень уверенности в себе, отвлекаясь от чуждого нам и нашему сознанию…

С третьей буквой дела обстояли проще – прослеживались три горизонтальных линии на равноудалённом вертикальном расстоянии друг от друга. Нет никаких сомнений, что это была буква «Е». Вариант с «Ё» мною даже и не рассматривался – это явно был не дрём, поскольку здесь минимум семь, а не четыре буквы, а других слов я на тот момент с таким порядком букв не припоминал. Да, дрём – очень хорошее слово. Оно отчётливо передавало суть моего сознания на тот момент – оно дремало, и ему ещё только оставалось выяснить самое тайное…

Единство. Единение. Единица. Будучи едиными, мы приходим к единению. Отказываясь от единства, мы становимся единицами, осуществляя единение с самим собой…

Уже вырисовывалась картина о том, что же это за слово, но необходимо было и дальше продолжать анализ, дабы избежать сомнений и разночтений. Рассматривая следующую букву с помощью лупы, я заметил два полукруга на вертикальном расстоянии друг от друга – здесь была буква «В».

Верность. Вдохновение. Величие. Верность чему-либо, какой-то определённой ценности вдохновляет нас, и если мы сохраняем верность этим идеям, оставаясь вдохновлёнными, это неминуемо приводит нас к величию. Ведь такова справедливая в данном случае природа человека – неубеждённым и недоверчивым, невдохновлённым ничем грозит вечное забвение…

В голове у меня возникло слово «Древность», но оно не подходит по количеству букв – в нем девять букв, тогда в самом слове, как я полагаю – семь. Конечно, есть предположение, что два символа были в настолько плохом состоянии, что их невозможно было заметить, но я сошёлся на мнении, что это какая-то разновидность данного слова, вариация, где семь букв. И я оказался прав. Взяв листок бумаги, на который я записывал буквы, я приложил его другую, неисписанную ранее сторону на рельеф букв и аккуратно, медленными и точными движениями, словно хирург, провёл карандашом по бумаге, дабы перенести рельеф на неё. Это слегка облегчило чтение символов, но именно слегка – особых изменений это не принесло. Следующим символом была буква «Н», что подтверждало мою убеждённость в написанном слове. В голове прозвучало слово «Начало». Действительно, всё самое интересное только начиналось…

Сосредотачиваясь на одной дороге и решительно идя по ней наедине со своим рассудком, можно заметить множество интересных вещей, недоступных другим людям. Порою так и кажется, что их волнует только суета. И что ещё более печально, так это то, что это не кажется – так оно и есть на самом деле. В суматохе и спеху, будучи поглощённым рутинными делами, человек неспособен замечать и различать мелочи. Да и в принципе, они ему и не нужны. Ведь, какие размышления, какие мелочи, о чём это вы – надо же заниматься рутинным и обыденным…

Далее в следующей букве отчётливо прослеживалась диагональная линия – словно деревянная планка от забора из штакетника. Нет никаких сомнений, что здесь была буква «И».

Иллюзия… сколько иллюзорного можно заметить за время своей жизни – от оптических обманов и миражей, вплоть до того, что тебя окружает и поглощает. И самое интересное, что это становится не иллюзией – это становится реальностью…

С последней буквой проблем не было – не было никаких диагоналей, чтобы можно было констатировать слово «Древний», хотя, по смыслу, оно бы здесь прекрасно подошло – что же это, как не древний фолиант или трактат? Нет, здесь были видны, пусть и не в таком отчётливом виде как прежне, всё те же самые три вертикальных полоски, правда, сильно потертые по бокам.

Да. Это были слово «Древние».

Древние… но древние что? Или кто? Внизу, как я уже сказал, оставалось место, и наверняка там что-то было. Какое-то слово. Опять же, это предположение – его могло там вовсе и не быть, а место там было оставлено для эстетической красоты обложки книги. Хотя такая мелочь едва ли бросалась в глаза – она итак поражала своим величием и мудростью, исходящими от неё. В любом случае, сейчас я этого точно не узнаю, по крайней мере – пока. Если вообще, узнаю.

Что же, начало было положено, тон был задан. Древнее – значит то, чего уже нет. Или, скорее всего, нет. То же, чего давно нет, или почти нет, заранее говорит о том, что знают о нём лишь немногие. Если не единицы. Мне была дарована уникальная возможность стать одной из этих самых единиц, которые прикоснулись к этой книге. Несмотря на весь довольно плачевный вид, я бы не сказал, что она находится в таком состоянии из-за того, что была у многих в руках – очевидно, что потёртости и шероховатости были вызваны её возрастом.

Так же как и человек, книги имеют особенность стареть. Как и кожа человека с годами становится хрупкой и морщинистой, так же и кожа книги становится совершенно другой, причём, в буквальном смысле (книга была в кожаном переплете). Но есть одна очень важная особенность – человек, как правило, но не всегда, стареет не только физически – он стареет и духовно. Превращается в некую мямлю, которая несёт всякую сумасбродную ересь. Общество в бытовом своём общении дало хорошую характеристику такому человеку – «старый пердун», прощу простить меня за мою вульгарность. Хоть мне и не свойственно так выражаться, здесь же важно было показать саму сущность явления. Так вот, людям свойственно стареть духовно, превращаясь в вот таких вот стариков. Но не всем. Тот же, кто всю жизнь провёл в поисках и решениях, тот, кто сохраняет трезвость рассудка и упорно избегает суеты, тот явно не будет удостоен данного «титула» – ведь здесь важно его сознание. Здесь важен его настрой.

Тот странный проводник, его явно нельзя отнести к данной категории – обычному человеку мало о чём скажет его вид и поведение. Так сказать, обычный проводник преклонного возраста, ничего более. Я же видел в нём человека, явно умудрённого в жизненном опыте, что достойно огромного уважения. Даже, несмотря на свою рутинную работу, а именно работу проводника, где постоянно приходится иметь дело с людьми, он сохранил свой рассудок. И тут напрашивается два варианта – либо он далеко не всю жизнь работал проводником, устроившись, так сказать, на старости лет на такую относительно непыльную работу, либо же он, как не странно, совсем не проводник…

Также как и люди, книги стареют лишь физически, но книги не стареют духовно – они лишь становятся могущественнее и сильнее с течением времени. Как сказал глубокого уважаемый мною достопочтенный сэр Фрэнсис Бэкон – «Некоторые книги следует пробовать, другие проглатывать и только немногие – пережёвывать и переваривать». Те тривиальные книги, которые я взял с собой в дорогу, были из первой категории, в то время как эта самая – из последней. Причём, изучать и переваривать её мне предстояло ещё довольно долго и тщательно – только что, разобравшись с названием, да и то, наверняка не до конца, я уже испытывал определённую утомлённость. Эта книга поглощала меня, забирая все мои жизненные силы. И, как мне казалось тогда – это перевозбуждение от предстоящей встречи с неизведанным. То, что способно разорвать в клочья рамки сознания и унести разум в невиданные странствия. Возможно, так и было. А возможно и нет. Это мне только предстояло выяснить.

Поезд всё ехал. Дождь всё шел. Ливень становился всё плотнее, полируя окно струйками воды. Сказать, что лило как из ведра – ничего не сказать. Создавалось впечатление, что я нахожусь не в вагоне поезда, а в настоящей «подводной» лодке, которая в шторм плывёт по неизвестному направлению. Я всё больше отдалялся от того городка, где мне приходилось работать. Дорога, тем не менее, начинала поражать меня своим новым пейзажем – он сменялся на холмистые леса с редкими и маленькими болотами. Также, здесь было полно земель, которые прекрасно подойдут для сельскохозяйственных угодий. Но в этой части Англии они не были разработаны – надо что-то делать с болотами. Хоть здесь они и редко встречались, но, тем не менее, они не позволяли создать большие угодья. Нельзя забывать и про холмы. Но это не преграда для природных сил, которые царили здесь во всей своей красе. Словно я оказался в королевстве первобытной земной красоты…

Судя по всему, мы проезжали Йоркширское графство. Поезд поспешно проехал Йорк, столицу графства – в эту сторону его жителям сейчас ехать не было особого смысла. Я настолько был увлечен расшифровкой названия книги, что даже и не заметил того, как мы проехали этот славный городок. Абсолютно. Странно. Обычно я сразу замечаю такие мелочи и не упускаю шанса насладиться красотой новых городов…

Я, конечно, не знаток географии Островов, но меня всегда привлекала особая красота британской природы. Леса, поля и луга, холмы, горы и болота, озёра, реки, и, конечно же, острова – всё это поражало своим многообразием, а также историей – ведь жизнь здесь бурлила ещё задолго до Римской Империи. Нельзя не сказать и про климат – Альбион славится своей туманностью, сыростью и дождливостью, а также холодной и пасмурной погодой. Особенно осенью. Да, такое может понравиться не многим. Но я никогда и не соотносил себя со многими. Мне такое нравилось. Это была моя стихия.

Как я уже сказал, я не был ни картографом, ни знатоком территории Англии. Но судя по всему, мы сейчас двигались по самой левой границе Йоркшира. Слева находилось графство Ланкашир.

Ланкашир и Йоркшир. Два графства, две династии – Йорков и Ланкастеров. Сразу вспоминается война Алой и Белой розы, унёсшая множество жизней бравых англичан несколько веков назад. Да, действительно, это настоящая трагедия для английского народа – слабость короны стала хорошим поводом для Ричарда Йоркского бросить вызов королю Генриху VI с требованием английского трона. Тридцать лет шла война Роз. Алая роза олицетворяла династию Ланкастеров, в то время как Белая роза – Йорков. До сих пор на флагах графств сохранились эти символы. В итоге, обе династии пришли в упадок – никто не победил. Пришла новая сила, новая династия – Тюдоры. И, опять же, с Розой в качестве символа…

Оставалось совсем немного до вала Адриана – совсем скоро поезд пересечёт его, словно гордый римский легионер, устремившийся вдаль на север. Вперёд, к границе с Шотландией!

Пока поезд мчался, словно стальной дьявол, я решил перейти к самой книге, а именно – к её содержанию. Хоть у меня и не дрожали руки, я очень аккуратно открыл книгу, перевернув обложку. Открылась не просто книга, открылась даже и не дверь – открылась целая история…

Как правило, практически в каждой книге указываются выходные данные – где, когда и кем отпечатано, каков тираж, а также прочая техническая информация. Меня удивило, что вся эта информация отсутствовала. Значит, мои предположения подтвердились – книгу сделали вручную, не в типографии. Что довольно сложно, учитывая то, что она в твёрдом кожаном переплёте. Ещё бы – такой объём как здесь не издашь в мягком переплёте, да и уровень не тот – сразу понятно, что это серьёзная работа. К сожалению, по этому же обстоятельству отсутствовал и лист с названием книги – сразу шёл текст. Шрифт был довольно маленький, и местами – побледневший и смазанный. Как и первое, так и второе хорошо объясняется – за столько лет, пожалуй, любая книга утратит свой былой вид. А смазанность – тем, что её усердно читали, перелистывая страницы пальцами рук.

Сама же книга мне очень сильно напоминала Библию – тоже очень большой объём книги, мелкий шрифт, особая аура книги. Но если Библия у всех ассоциируется с чем-то светлым, и немудрено, что раньше, да в принципе и сейчас, некоторые люди свято верят, что одного её вида достаточно, чтобы отпугнуть злые силы, то эта книга вызывала явно противоположные впечатления. Словно, царство тьмы окружало её, и она притягивала и манила к себе все тёмные силы…

Да, именно с таким настроением я пришёл к её изучению. Что же, пора было вчитываться. Первая страница, как я понял, содержала в себе что-то вроде введения. Я погрузился полностью с головой в его чтение.

«…тем не менее, моя задача здесь довольно проста, и в тоже время – довольно трудна. Я должен сделать то, что мы все с Вами прекрасно знаем – нужно написать нашу историю. Рассказать и закрепить для наших будущих поколений то, что мы знаем, и то, как мы жили. Хоть это и не составляет труда, и каждый из нас отлично знает то, что было сотни и тысячелетия назад, это надо записать. То, через что нам всем скоро предстоит пройти, Вы все прекрасно понимаете. Это и побудило меня к этому титаническому, с точки зрения важности, труду, но элементарному, с точки зрения фактического изложения. Неизвестно, сможем ли мы вернуться. Неизвестно, чем это всё завершится. Это знают все. Но у нас не остается другого выбора – надо уходить. Эта книга никогда не должна попасть в руки к людям, в руки к Новым. А посему, её нужно тщательно хранить, не подпуская их к ней ни на шаг. Она – истина нашего народа. То, где изложено всё то, что есть Мы. Как Мы жили, как Мы развивались, как осваивали эту одну из древнейших земель. И если Он так решил – Он решил, что Мы должны уйти – так этому и быть. Повторюсь – никто из Новых не должен знать о ней. И если кто-нибудь из них и узнает о ней, прочтёт хоть одну страницу – он должен быть подвергнут Процедуре. А посему, храните её бережно, помните и чтите Нашу Историю и Его, и не забывайте, что Наша Борьба ещё не закончена…».

Сказать то, что я испытывал леденящий саму душу страх и неизведанность, подкреплённые щепоткой чистого и искреннего интереса, читая эти строки – значит, ничего не сказать. Очень мощное введение! Я уже начал теряться в догадках – что это, чёрт возьми, сейчас было?! Это… бред сумасшедшего?! Или… ересь сектантов – поклонников тёмных сил?! Что же это… что же??!

Я на секунду отдёрнулся от книги. Мои ладони вспотели, левый глаз начал дёргаться. Сами руки не тряслись, но я чувствовал некие побуждения и призывы организма к этому, но тщательно сопротивлялся, продолжая удерживать себя в руках настолько, насколько это было возможно. Дыхание было ровное, но затруднённое. У меня в голове, словно неупокоенные души, крутились два вопроса. Первый я уже озвучил. Второй же гласил – что же будет теперь? К чему это приведёт? Чтобы это не было, я попал в очень серьёзный переплёт. Быть зарезанным сектантом, или же потратить все свои силы на оторванные от реальности бредни безумца, мне не хотелось. И это меня пугало. Этот страх был очень интересным, и я могу сказать смело, что тогда испытал его первый раз в своей жизни. Он не был похож ни на что. Моим единственным звеном ко всему этому – к пониманию того, что же это такое, был профессор. Теперь я понимаю, почему он так поспешно удалился – если бы я тогда узнал, что это за книга, я бы точно не поехал в эту поездку. И раз он мне дал её тогда, значит, она как-то связанна с этим делом. Если же это бред, почему такой человек поспешно даёт мне эту книгу, зная мои планы на ближайшее будущее? А если же окажется, что эти якобы «римские» развалины окажутся… Бог мой, моя фантазия, мой полёт мысли, мой рассудок уже на грани.

В какой же круговорот событий я попал…

В любом случае, не было ни времени, ни возможности, ни даже элементарного желания впадать в уныние и отчаяние – надо было разбираться. Тогда я был, с вероятностью в семьдесят-восемьдесят процентов, уверен, что это есть самое что ни на есть настоящее безумие. Но остальные двадцать-тридцать процентов подначивали меня, заставляя читать странную работу дальше. Господи, и неужели я потратил все свои силы на эту шизофрению? Так мне казалось тогда.

Сомнение. Страх. Отчаяние.

Неизвестность. Интерес. Желание.

Отрешённость. Убеждённость. Стремление.

Надо было разбираться дальше. Даже если бы я и хотел сейчас бросить всё это – не выпрыгивать же в окно поезда на ходу. Да и заняться больше нечем, кроме как чтением этого… литературного памятника. Может, я слишком предвзято и скептично отреагировал на него, но надо разбираться. Только так я сейчас смогу что-либо предпринять.

Значит, книга про историю. Историю некой древней цивилизации. Судя по всему, настолько древней, что людей они называют «Новыми». Но если люди это «Новые», то они тогда получаются… не люди? В каком плане здесь используется эта категория – в буквальном или фигуральном смысле? Как я полагаю, в фигуральном, так как для меня в общем то ясно, что, скорее всего это настолько «Новые», что полностью отличаются от них, или же потеряли весь свой облик. А вот мысль про буквальный смысл, по мне так, попахивает явным безумием…

Рассудок – колыбель разума. Но разве можно всю жизнь прожить в колыбели?

Вопросы, словно пытливые рыцари, продолжали осаждать мой рассудок. Кто такой Он, что это за Процедура, да и в принципе, кто такие «Мы»? Надо было продолжать – надо было читать дальше.

Книгу наизусть я не заучивал. Никогда не понимал и не любил зазубривание – ведь главное не зазубрить что-то, а понять. Понять, осознать, проанализировать. Но введение я запомнил наизусть на всю свою оставшуюся жизнь, хотя такой цели я явно не ставил – даже сейчас, спустя год, я могу с точностью вплоть до запятой воспроизвести его. Возможно, сказалась особая атмосфера, да и сам текст – не каждый день такое прочитаешь. А точнее – и вовсе никогда.

Я просто сидел и читал. Ловил каждое слово, пытаясь понять и осмыслить каждое предложение. Строил умозаключения и догадки. Порою, думал над одним предложением около десятка минут, пытаясь понять смысл, что же здесь имелось в виду. А дождь, и без того сильный и мощный, словно могучий гладиатор на римской арене, продолжал бить по окнам. Грозы участились – судя по всему, мы ехали в строну эпицентра дождя. А я читал. Задумывался, погружаясь в Бездну…

Свет из Бездны. Он придёт. Он тот, кто прольёт свет на всё происходящее вокруг. Свет из Бездны…

Как я понял, здесь рассказывалась история Древних – древней цивилизации, существовавшей несчитываемое множество лет задолго до нас.

«…Мы царствовали над миром. Он был нашим. С незапамятных времён, которые Мы помнили и чтили. И были здесь только Мы. Никого кроме нас. Мы – единственные, кто жил здесь. Мы пришли на эту Землю. И Он вёл нас вперёд. Под мудрым правлением Его Мы развивались и крепли, становясь сильнее. Но Он ушёл, ибо так было решено Им. Он завещал Нам бороться. Он погрузился обратно – туда, откуда Мы и пришли. Туда, откуда Он и привёл Нас. И стал ждать. Ждать своего часа. И ждёт он его и по сей день. И время его придёт…»

Получается, это некая цивилизация Древних, под предводительством Его. Кто же Он такой? На первом десятке страниц мне так и не повстречалось никакого упоминания о нём. Судя по всему для того, кто написал эту книгу, а также для тех, на кого она была рассчитана, Он был итак достаточно известным и важным для них. Как, пожалуй, Иисус для современных европейцев, или как Моисей для правоверных иудеев.

«…И погрузился мир в вечную борьбу. Прошло не так уж и много времени, как Одни Мы стали нападать на других Нас; шла вечная резня. Жертвы были немыслимые – целые десятки Нас пали. Но Он не появлялся. Он ждал. И ждёт по сей день. Мы думали, Мы надеялись, Мы ждали. Но не все Мы понимали, что происходит. Мы проиграли эту битву. Часть Нас решила уйти. Так Мы и поступили…»

Десятки… в каком смысле десятки? Десятки тысяч, или десятки в прямом смысле слова? Уж явно маловато жертв для вечной резни, что их так поминают, словно пали сотни тысяч и миллионы, если же жертв резни реально десять или чуть более. Или та цивилизация была настолько совершенна и продвинута, что даже смерть одного была для них фатальна? Или для них сам факт братоубийственной борьбы встретился впервые за всю историю? И что же это за борьба такая?

«…Нас погубила алчность. Всё было Всем. Наши технологии не знали границ. Наша наука давала ответы на все вопросы. Наши рабочие освоили всё. Всё было общим, и всё было для Всех. Каждый владел Всем, но никто не владел Ничем. Желание одних владеть единолично привело к кровопролитию. Он не вмешивался. И постепенно те Мы, которые нарушили это сакральное Правило нашего народа, начали борьбу – и против Себя, и против Нас. Мы разделились. Это были не те наши Старые ценности, с которыми Мы пришли сюда. Они стали Другими. Они стали Новыми. И Мы, Старые Мы ушли обратно, оставив Новых Мы в их вечной убийственной борьбе…»

То есть, получается, что Древние были настолько могущественны, что освоили всю Землю, а позднее, после Его ухода, появились предатели – так сказать, сторонники «частного», и между ними началась грызня за всё? Произошёл цивилизационный разрыв? Интересно…

«…Новые Мы очень быстро пришли в упадок. Их деградация и регресс не знали предела. С каждым годом они разрушали нажитое тысячелетиями – всё рушилось. Пали наши творения – Земля разрушилась. Примитивизация шла полным ходом – не осталась ровным счётом ничего. Почти ничего. Старые Мы смогли сохранить несколько мест, чтобы иногда находится здесь и смотреть со стороны за их вырождением, контролировать процесс. И тут появились Новые, которые и победили Новых Мы. Новые цивилизации, более могущественные и сильные, более совершенные, чем вырожденные Новые Мы, но значительно более слабые и несовершенные, более уязвимые, чем сохранившие преданность Старые Мы. И Новые Мы погибли. Пали почти все, за исключением немногих. Началась новая история – история человека. Мы полностью удалились отсюда и больше не появлялись…»

На этой ноте и заканчиваются эти страницы с описанием истории Древних. Как я понимаю, это не прямой текст, а лишь отрывки из их летописи, кем-то искусно подобранные. Это книга – не прямое произведение автора сей работы. Это – сборник материалов, где некий неизвестный нашёл и сложил воедино все эти детали. Составитель явно человек. Хотя, о чём это я, скорее всего и те самые Древние, если они, конечно же, на самом деле существуют, тоже люди. Скорее всего, скорее всего…

Что же это был за текст, который был написан вначале? Введение к этому фолианту? Нет, вначале было не введение к работе, так сказать, от составителя, нет. Это – введение к некоему сакральному тексту, отрывки из которого я только что прочитал. Это – часть единого целого. А вынесено оно вперёд потому, что с этого и начинается эта объёмная работа.

Если суммировать, получалась довольно интересная картина – Древние пришли на Землю и начали её осваивать. Ими руководил Он – некий выдающийся деятель Древних, их предводитель. Всё шло успешно, и Он решил уйти. Почему – пока неизвестно. Но у Него явно были на то свои причины, раз Он поступил именно так. Он ушёл. Древние продолжали развиваться, но спустя некоторое время появились некие отщепенцы, отказавшиеся от древних правил и норм, которые были у них ещё задолго до прихода на Землю. Эти правила неизвестны и нигде пока что не упоминаются. Но раз Древние смогли достичь таких высот, то получается, правила были, простите за тавтологию, правильными. Иначе как объяснить такой неописуемый прогресс, невиданный ни одной человеческой цивилизации? Если Древние настолько совершенны – значит, они смогли это сделать. А их ценности – тоже часть этого процесса. Известно лишь, что всё у них было общим – получается, что у них не было такой вещи, как частная собственность. Древние были… коммунистами?! Применив этот неологизм, мне сразу вспомнился эпизод из прошлого, когда я ещё до того как пересёк Пролив жил во Франции и мне приходилось писать о движении, называющем себя сторонником идеи commūnis5, которое зародилось во Франции около двух десятков лет назад. Если вернуться к Древним, то получается, что по основной сущности всё сходится. В плане частной собственности, разумеется. В итоге, появились Новые Древние, которые решили отказаться от этого принципа по необъяснимым причинам, желая иметь только своё. Старые Древние этого не приняли и решили уйти. Новые Древние… кхм… если можно так выразиться, оказались… классическими либералами? В этом вопросе получается, что так. И начался регресс – началась деградация. Всё то, что построили и достигли Древние ещё до разделения – основательно разрушили Новые Древние, в то время как Старые Древние решили устраниться от этого. Почему? Невозможно было просто взять и перебить Новых Древних? Ведь, даже по их описанию понятно, что они были слабее Старых Древних. Но они просто взяли и ушли. Точно также как и Он. Но… почему? Я пока этого понять не могу. Явно дело было не в бессилии. И явно не это всё делалось не просто так. В нашем мире просто так даже мыши не размножаются. А что говорить про Древних…

Вырисовывалась довольно интересная картина. Всё-таки получается, что Древние это не люди? Пока неясно, но всё больше и больше я начинаю убеждаться в этом. Саму работу явно писал человек – язык человеческий, да и написано не настолько давно – работа старая, но не древняя. Получается, что «Древние» – это некая историческая работа, описывающая историю Земли, которая и начинается с Древних. И кто же её написал? Уж не сам ли…

Очередной удар молнии! Очень громко и очень близко! Чуть ли не по вагону! Учитывая, в какой обстановке я сейчас нахожусь, так можно и подштанники испортить. Но, явно, не мой случай. Но испугаться я успел – благо книга лежала на столике, я бы однозначно её уронил. Второй раз я изучаю эту книгу, и второй раз вблизи меня хлещет молния. Но на этот раз было не так сильно, как у меня дома. Уж слишком сильно я перевозбудился – уж слишком много я прочитал. Сердце стучало. Это чувствовалось. Воздух был тяжёлым. Это ощущалось. Мне нужно было передохнуть. Перевести дух, привести в порядок рассудок. Так действительно можно стать и пациентом не очень приятного учреждения.

Достав свои карманные часы, я немножко пришёл в замешательство – на часах было около четверти третьего. Ну и засиделся же я! Вроде казалось, что это всего лишь несколько отрывков, пару десятков страниц, но не так же долго! Походу, настроение диктует временные рамки. Надо было идти спать. Но сна не было ни в одном глазу. После такого довольно сложно будет заснуть. А ещё и эта Процедура…

Я решил рассмотреть то место, где поезд ехал сейчас. Было много болот. Одни болота. И кромешная тьма, едва позволяющая разглядеть то, что находится буквально в метре от поезда. Но я пытался понять, где же мы.

Определённо, это было графство Нортумберленд. Оно славится своими болотами. Это, получается, мы уже пересекли вал Адриана – обидно. Опять я проглядел! Неужели эта книга начинает менять меня? Впереди был ещё один вал – вал Антонина. Но его, я так понимаю, я сейчас вряд ли увижу – уж слишком поздно будем его проезжать – спать ведь всё-таки надо. Ничего, благо есть ещё обратная дорога.

Нортумберленд – какое хорошее место! И я сейчас не про болота, хотя они придают особый колорит этому месту. Здесь раньше находилось некогда могущественное королевство Нортумбрия, созданное Берницией и позднее объединившейся с Дарией. Берниция территориально практически соответствовала графству Нортумберленд. В итоге, Нортумбрия просуществовала вплоть до конца девятого века, до нашествия викингов. И викинги не дураки – они знали толк в землях, ведь тогда это была довольно богатая территория. Сейчас же Нортумберленд – одно из множества графств, ничем не примечательное, разве что кроме того, что на севере оно граничит с Шотландией. Да, путешествие по Англии подходило к концу – впереди Шотландия, и скоро вал Антонина будет пересечён. Но пора было идти спать – слишком о многом я задумался в эти минуты. Да, удалось отвлечься от всех тех настроений, но они никуда не делись – они лишь перестали быть явными, став скрытыми, работая на уровне подсознания. Но наш мозг от нас тоже скрыт – его мы не изучим никак, как бы мы старались его рассмотреть – он скрыт черепом.

Надо было идти спать, иначе завтра я весь день прохожу как живой мертвец. Сложив чемодан и книгу под сидение, я постарался улечься поудобнее – главное не проспать приезда. Хотя такого и быть не должно, ведь проводник, как он сказал, предупредит заранее.

Надо закрывать глаза. Я их и закрыл. Надеюсь, не в последний раз.

Предстояла очередная встреча с неизвестным…