Читать книгу Душа зла - Максим Шаттам - Страница 16

Профессор Томпсон постучал ручкой по черной доске.

– «Стокгольмский синдром» – это, если так можно выразиться, феномен парадоксального поведения, – пояснил он, указывая на нарисованную мелом схему. – Пример того, как может измениться отношение жертвы к своим агрессорам. Назван в честь шведской столицы, где в 1973 году имел место захват заложников, в ходе которого заложники стали постепенно проявлять симпатию, а затем полное доверие к своим похитителям. Дошло даже до того, что в момент своего освобождения они стали, по сути, посредниками между полицией и похитителями, после чего отказались подавать заявления и свидетельствовать против них в суде. Наконец, и это очень показательно, одна из жертв несколько лет спустя вышла замуж за своего похитителя.

Аудитория была потрясена этой невероятной историей, показавшейся бы совершенно нереальной и смешной, будучи воспроизведенной в каком-нибудь фильме.

Джульет смотрела на доску, но совершенно не слушала преподавателя. Год назад она уже посещала этот учебный курс, и то, что говорил профессор Томпсон, с тех пор не сильно изменилось. На глазах Джульет как будто лежала пелена глубокой задумчивости, ее переполняли эмоции. Она ничего не слушала и не слышала. Ее снова захлестнула тревога, зародившаяся, когда она услышала новость о преступлении, похожем на те, что совершал Портлендский палач.

Лиланд Бомонт.

Он умер: Джульет прекрасно помнила, как обмякло его тело, когда большую часть черепа снесла пуля Джошуа Бролена. Наверняка, пресса раздула весь этот шум в погоне за сенсацией, кривя против правды. Явно окажется, что это преступление не так уж и похоже на те, предыдущие, как это стремятся обставить сейчас. Внимание журналистов вскоре переключится на арест убийцы, несчастного типа, даже отдаленно не похожего на Лиланда Бомонта. «Это совершенно в их манере», – подумала Джульет.

Прошлую ночь Камелия провела у нее дома, дабы удостовериться, что Джульет не сильно шокирована свалившейся ей на голову новостью. А на самом деле? Удалось ли ей хотя бы чуть-чуть побороть нахлынувшее волнение?

Конечно, нет. «У тебя кровь стынет в жилах от простого воспоминания о Лиланде Бомонте, – мысленно говорила себе Джульет. – Признайся, тебе страшно, да, именно так!»

Она заметила, как дрожит рука – так же, как дрожала ночью, когда в доме раздался какой-то треск: Джульет проснулась. Камелия спала. Порыв ветра ударил в западную стену дома – и больше ничего.

Профессор Томпсон начинал понемногу горячиться. Джульет краем уха уловила, как он что-то сказал про «прямую и косвенную виктимизацию», даже не пытаясь вспомнить, что в точности означает этот термин.

«Я не должна была опять приходить сюда, – подумала Джульет, – я просто тупица! Хочу получить лицензию на психосоциальную практику, а при этом даже самой себе не могу поставить диагноз! Надо мне было остаться утром дома, как советовала Камелия».

Однако первое фундаментальное правило психоанализа она помнила прекрасно: нельзя подвергать анализу себя или своих близких, ибо в этих случаях невозможно достичь объективности.

«Поеду-ка я домой, заварю крепкого, горячего чаю и засяду за учебники, чтобы наверстать все упущенное, а вечером приму снотворное и крепко засну. А завтра все будет намного лучше».

В этот момент она ощутила в душе какое-то сомнение, словно что-то мешало ей договориться с собой, но она не поняла, что именно.

Вокруг все стали подниматься – Джульет даже не слышала, как закончилась лекция. Знакомый студент, – его звали Томас то ли Блок, то ли Брок, улыбаясь, приблизился к ней.

– Я наблюдал за тобой во время лекции, и мне показалось, что Томпсон не сильно тебя увлек! – заявил он. Джульет спрятала в сумочку целомудренно чистый блокнот и смущенно улыбнулась юноше в ответ. –  Мне показалось, ты не записывала то, что рассказывал Томпсон, – продолжал он, – если хочешь, можем пойти в кафетерий, я покажу тебе свои записи.

Он казался искренним: внешность серфингиста, длинные белые волосы, матовая, золотисто-коричневая кожа, как у тех, кто все лето напролет проводит на пляжах Калифорнии. Он смотрел прямо, улыбался естественно, и в его облике было даже что-то приятное. Возможно, при других обстоятельствах Джульет и приняла бы его предложение.

– Ты очень милый, но нет, не нужно, – ответила она, накидывая ремешок сумки на плечо. – Я уже слушала этот курс в прошлом году, и теперь просто… кое-что уточняю и припоминаю.

Она направилась к выходу, где толкались и зубоскалили другие студенты.

– Ок, я понимаю. Я пишу курсовую на тему «Стокгольмский синдром – пример парадоксального поведения» и, если хочешь, могу помочь тебе разобраться в некоторых нюансах… – все-таки не сдавался Томас.

Джульет остановилась и повернулась к нему.

– Послушай… Томас. Я действительно тронута твоим участием, но сейчас не лучший момент. Если бы ты мог оставить меня в покое… Спасибо.

И, повернувшись к нему спиной, Джульет уже собиралась исчезнуть, когда он неожиданно бросил ей в спину:

– Это из-за вчерашнего ужасного убийства, так? Я знаю, что с тобой произошло в прошлом году, мне рассказывали, и…

Застыв на мгновение с разинутым ртом, Джульет почти сразу же пришла в себя.

– Нет, ты ничего не знаешь об этом! – гневно бросила она. – Отстань от меня.

Резко повернувшись, она быстро направилась к выходу в плохо освещенный коридор. Джульетт чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и сжимала кулаки так сильно, что ногти впивались в кожу ладоней. Они что, не могут отцепиться, забыть про нее? Благодаря прессе, ходившей год назад за ней по пятам, к девушке приклеилась «слава» жертвы похищения, и многие в университете узнавали ее в лицо; к счастью, этот интерес сошел на нет так же быстро, как и возник. Но неужели ей придется каждый раз чувствовать, как подкашиваются ноги, едва на память приходит случившееся? Все, чего она хотела, – успокоиться. И чтобы о ней забыли.

Оказавшись на улице, Джульет глубоко вдохнула прохладный воздух, стараясь прийти в себя. Небо было серым, по нему плыли густые облака, наступал октябрь со своим кортежем из гроз и дождей – каждый год одно и то же. Джульет пожалела, что была резка с этим бедным парнем. Он, конечно же, не хотел ее обидеть, она сама все неправильно истолковала. Быть может, он просто старался ей помочь.

«Решительно, ты все время лажаешь», – упрекнула она себя.

Рядом, в телефонной кабинке, какая-то молоденькая студентка громко засмеялась, и Джульет вздрогнула от неожиданности.

«Блин, мне и вправду нужно поскорее вернуться домой и расслабиться».

Однако мысль вновь оказаться в одиночестве в огромном доме ее не слишком радовала: как только к ней начнут подкрадываться первые тени сумерек, она сразу же вновь станет вздрагивать от малейшего шума. И не сомкнет глаз всю ночь.

В первый раз за долгое время Джульет пожалела, что родители уехали, и что она отказывалась следовать их советам. Но мать замучила бы ее вопросами, стараясь удостовериться, что с дочерью все в порядке, боялась бы даже дышать в ее сторону, а ей сейчас нужно было совсем не это.

Перед глазами Джульет возник образ Джошуа Бролена, она вспомнила приятное чувство, зародившееся в ней в его присутствии, его чувство юмора, вселявшее в нее уверенность и снова научившее улыбаться. Ему не надо рассказывать о том, что именно ей пришлось пережить, он и так это прекрасно знал; подобная мысль успокаивала Джульет. Она все чаще и чаще вспоминала Бролена.

Не задавая себе больше никаких вопросов, девушка пересекла лужайку возле кампуса и вошла в первую попавшуюся свободную телефонную кабинку. В справочной службе она узнала номер Криминального отдела полиции Портленда, дозвонилась в Главное управление и сумела узнать прямой номер инспектора.

– Криминальный-отдел-слушаю, – произнес в трубке механический женский голос.

– Я бы хотела поговорить с инспектором Броленом, если можно, – попросила Джульет.

– Как вас представить?

– Джульет Лафайетт.

– Не-кладите-трубку-пожалуйста.

Джульет прижалась к стеклу, и ждала. Несколько минут спустя в трубке вновь раздался голос телефонистки:

– Его сейчас нет на месте, я могу ему что-нибудь передать?

– Ну… нет, это не срочно, спасибо.

Джульет отсоединилась и попробовала позвонить Бролену домой, но там включился автоответчик. Джульет посопротивлялась внезапно возникшему желанию дослушать записанное на пленку сообщение до конца и сдалась. С грустью уронила голову на грудь.

«Я не могу постоянно надоедать ему подобным образом. Нужно взять себя в руки и не поддаваться минутным слабостям. Все это уже в прошлом, все давно закончилось, и я не должна, услышав первую же новость, терять голову. Мне надо быть сильной. Я как следует выплакалась, и сейчас наступил момент поднять голову, начать новую жизнь, не беспокоиться по какому-либо другому поводу. – Она глубоко вздохнула. – Это испытание, тест, который должен помочь мне окончательно выздороветь, – повторила она про себя. – Если я пройду его в одиночку, то смогу поставить окончательную точку в этой истории и больше никогда не стану сходить с ума из-за нее».

Поправив ремень сумочки на плече, она двинулась в сторону машины.

…Синий «Жук» свернул к Шенандоа-террас, музыка наполняла салон. Джульет слушала «Битлз», когда вдруг заметила припаркованный у ее дома минивэн. Она притормозила.

Из крыши микроавтобуса торчали пучки антенн и несколько «тарелок», похожих на металлические одуванчики. На боку минивэна красовался логотип местной телекомпании KFL.

Журналисты явились по ее душу. Они наверняка терпеливо ждут ее, сидя в своем микроавтобусе и, когда она появится, тотчас выпрыгнут наружу и забросают ее вопросами. Особенно им хочется знать, как Джульет встретила новость о появлении типа, подражающего Портлендскому палачу. Быть может даже они надеялись, что Джульет заплачет и им удастся снять какую-нибудь душераздирающую сцену, которая могла бы стать сенсацией.

Девушка внимательно разглядывала минивэн, чей двигатель работал на холостом ходу. Из приоткрытого окошка водителя поднимался дымок, а потом она увидела, как рука выкинула на проезжую часть окурок.

– Они ничего от меня не добьются, – процедила она сквозь зубы.

«Жук» выехал задним ходом на Камберленд-роуд и направился в сторону Северо-Западного округа. Всего несколько минут спустя машина остановилась на вершине холма, откуда, как на ладони, был виден весь город. В пятистах метрах справа находился лес, за которым располагалась вилла Джульет; сомневаться не приходилось: белый минивэн все еще торчал возле дома. Девушка повернулась и поднялась на крыльцо дома Камелии.

Если журналисты хотят заставить ее говорить, им придется запастись терпением и провести всю ночь на свежем воздухе.