Читать книгу Истины нет - Максим Валерьевич Ефимкин - Страница 10

Лесли бежал по улочкам города, больше похожим на щели в скалах. Яркий месяц освещал каменные постройки и булыжники, покрытые скупой моросью первого весеннего дождя. Позади слышался топот трех гвардейцев, заметивших выбегающего из собора человека. Против них Лесли не имел ничего личного. Более того, мог отдать им должное: они не растерялись и выполняют свои обязанности с настоящим рвением. Но от погони нужно было избавляться, и как можно скорее. Капитан даже наполовину не понимал происходящего, но что-то ему подсказывало, что попасть в руки кардинала еще раз будет огромной ошибкой, сейчас даже большей, чем та, которую он совершил, выведя из города Кйорта. Ведь мысль о том, что стоило незаметно привести еще два-три напула к воротам, и охотник на ведьм оказался бы в капкане, а он, Лесли, непременно получил бы повышение, уже посещала капитана. Однако думать о том, чего не сделано, теперь не стоило. Тем более Лесли был почти уверен, что, если бы ему дали вторую попытку, он поступил бы точно так же. А сейчас нужно было избавиться от преследования, иначе из города не выскользнуть.

Капитан немного замедлился, оглядываясь назад. Его заметили, судя по нескольким выкрикам. Лесли нырнул во мрак очередной узкой улочки и замер в тени нависающего балкона. Пропустил двух гвардейцев и резко схватил за шиворот проносящегося мимо третьего. От неожиданности и сильного рывка солдат, словно подкошенный, рухнул спиной на камни. Лесли, не дав тому опомниться, кулаком вырубил его, схватил выпавший из его рук меч и выпрямился во весь рост, направив оружие на «Городских псов».

– Я ничего не имею против вас, – быстро и негромко заговорил он. – Забирайте товарища и уходите.

– Капитан, – ответил первый из них, подходя и прикрываясь щитом, – вы знаете, что мы не можем так поступить…

Со стороны собора послышался леденящий звон разбитых витражей. Лесли воспользовался тем, что солдаты отвлеклись, и со страшной силой ударил по выставленному вперед мечу гвардейца. Оружие с обиженным звоном покатилось по улочке. Капитан, откинув в сторону свой меч, ухватился руками за щит пытающегося отступить противника и рывком отобрал его. Второй солдат едва успел уклониться от пущенного в него сильной рукой треугольного куска железа с гербом города. Щит угодил в стену и оставил там широкую выбоину. В окнах ближайших домов начали появляться огоньки свечей.

– Не преследуйте меня, прошу вас! – воскликнул капитан. – У вас есть семьи, а у тебя, Гир, растет замечательная маленькая девочка. Просто дайте мне уйти!

Солдаты переглянулись и отступили к стене, давая капитану проход.

– Вы поступили правильно, – похвалил их Лесли.

– Не уверен, что вы поступаете так же, капитан, – ответил Гир. – У вас около десяти минут. Потом мы поднимем тревогу.

– Этого будет достаточно! – капитан со всех ног бросился дальше, на ходу подняв с земли меч.

Он четко представлял, что ему нужно делать. Под городом есть сток. Туда сбрасываются нечистоты и сбегает вода с улиц. И этот сток ведет за пределы города. Лесли подбежал к толстой железной решетке, ведущей в канализацию, и смачно выругался сквозь зубы: он совсем забыл про крепкие замки. Лезвие меча было слишком широким и не пролезало в дужку, лишь нервно скрежетало. Капитан лихорадочно огляделся и увидел большой булыжник, выступающий из уличной кладки. Вывернуть его оказалось делом нескольких секунд и пары сломанных ногтей. Лесли размахнулся и грохнул камнем по запору. По улочке покатилось гулкое эхо. Замок устоял. Капитан прорычал проклятие и несколько раз со всего размаха ударил булыжником по скобам запора. Камень раскололся, но задачу выполнил: дужка замка не выдержала. Лесли схватился руками за решетку и потянул. Мускулы собрались в тугие узлы, загудела спина, словно тяжелая тетива баллисты. Решетка нехотя приподнялась, замерла на мгновение и с лязгом отошла в сторону. Лесли не стал отбрасывать ее далеко. Он протиснулся в образовавшуюся щель, оцарапав грудь и спину, и завис на узкой скользкой лестнице, ведущей вниз. Помогая себе утробным рычанием, вернул решетку на место. Разбитый замок заметят, но не сразу. А вот отодвинутую решетку обнаружат непременно.

Под ногами хлюпало, а зловоние, сочившееся из решеток и наполнявшее узкие улочки, подобные этой, стало настолько сильным, что глаза у Лесли в один момент наполнились слезами. Капитан пошарил по стене и нашел, что искал: готовый факел с привязанным к нему огнивом.

– Молодцы говночерпии, сообразительные парни, – буркнул он, – я-то думал, что придется на ощупь говно месить.

Огонь разогнал темень и притупил вонь, но Лесли все-таки обмотал нижнюю часть лица обрывком рубахи. Покрутился на месте, определяя направление движения, и, стараясь не смотреть под ноги, широким шагом пошел по узкому тоннелю к восточной части города. Сброс, конечно же, был перегорожен массивной вертикальной решеткой и заперт на большой навесной замок, но Лесли это не могло остановить. Этот замок с широкой дужкой он легко сорвал при помощи меча, использовав его как рычаг, и выбрался за пределы города. Лесли погасил факел, пригнулся и, стараясь держаться в тени яркой луны, с трудом перебрался через ров, потеряв при этом клинок, бегом пересек широкую вырубку и скрылся в лесу.

Мирное покачивание ветвей действовало успокаивающе. Где-то ухнул филин, выследив добычу, и по лесу тихо прокатился плотный звук крыльев. Капитан перевел дух, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Куда же теперь? Без коня, без денег, без оружия. Волдорт просил догнать и предупредить Кйорта, но пешком и без средств это сделать невозможно! Лесли приуныл и опустился на землю, опершись о толстый ствол сосны. Закрыл глаза: следовало успокоиться. Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Вдох, медленный выдох. Вдох, выдох. Снова хрипло крикнул филин. Конечно же! Капитан хлопнул себя ладонью по лбу: рядом живет местный егерь. Он одинок и нелюдим, но дело свое знает. У него непременно есть и конь, и оружие, и одежда: лесничий был немногим ниже Лесли, но упитаннее и шире в кости, так что его одежда могла прийтись впору. Ведь он не откажет капитану «Городских псов», подвергшемуся нападению бандитской шайки. А если откажет, у Лесли есть пара тяжелых аргументов, называемых кулаками.

Беглец поднялся на ноги и энергично зашагал прямо через бурелом к домику егеря. Ярко светившая луна не давала сбиться с дороги, которую мог разглядеть лишь тот, кто знал о ее существовании. Тропинка, петляя, неожиданно выбежала на поляну и растворилась в жухлой прошлогодней траве, сквозь которую пытались пробиться первые зеленые ростки.

На фоне лунного неба конек на крыше домишка напоминал растопыренные когти большого таинственного зверя. Лесли не таясь вышел на прогалину и уверенным шагом направился к дому. Почерневшие бревна во многих местах уже поросли мхом, а крепкая дверь уныло висела на верхней петле, поскрипывая под редкими порывами ветра. Капитан насторожился.

– Эй! Есть кто? – негромко позвал он. – Это говорит капитан Лесли Камило.

Нет ответа.

– Нурнэн, ты дома?

В ответ снова тишина.

Лесли осторожно заглянул в дом. По стенам, как обычно, висели шкуры, несколько луков, колчан со стрелами. Простой земляной пол, стол со вкопанными ножками, несколько тяжелых стульев, неуклюжая, но надежная печь. В маленькие оконца, затянутые бычьими мочевыми пузырями вместо стекла или слюды, проникал тусклый свет луны. В печи все еще потрескивали языки пламени, пытаясь до конца сожрать толстое еловое полено. Необычным в этой мирной в общем-то обстановке был лишь труп самого егеря. Грузное тело лежало у самой печи лицом вниз. Но Лесли был уверен, что этот тяжелый торс, разбросанные в стороны руки-оглобли и короткие мускулистые, неестественно подвернутые ноги принадлежат Нурнэну. Вечно недовольному и бурчащему, но сейчас непривычно молчаливому и спокойному. Лесли, ожидая нападения какого угодно противника и с какой угодно стороны, на полусогнутых ногах, со скрюченными пальцами, готовыми вцепиться в горло врагу, подошел к телу егеря. У его левой руки (Нурнэн был левшой) сиротливо лежал короткий меч со слегка выщербленными краями и ободранной рукоятью, но в умелых руках все еще способный рубить и разить насмерть.

Лесли схватил оружие и мгновенно почувствовал себя спокойнее, хотя он был уверен, что убийца уже покинул это место. Иначе начальник караула в худшем случае покоился бы рядом с егерем или – в лучшем – бился бы с врагом голыми руками. Капитан перевернул труп лицом вверх. Горло вырвано, грудная клетка разодрана могучими ударами когтистой лапы. Наверное, их понадобилось всего два-три, чтобы переломать все ребра и вырвать грудину.

– Что за изувер мог сотворить такое?! Да и человек ли сделал это? – воскликнул Лесли, мгновенно покрывшись мурашками и холодным потом: приди он немного раньше и застань убийцу, даже с его силой вряд ли одержал бы победу.

– Теперь уж точно запишут это душегубство на мой счет! Сделают это только ради того, чтоб не страшить мирян неведомым зверем.

Лесли, испугавшись собственного шепота, вжал голову в плечи, словно ожидая нападения в спину, и огляделся. Ни одна тень не дернулась. Даже воздух, казалось, прекратил двигаться по дурно пахнущей сыростью, старостью, а теперь еще и смертью хижине. Лесли зажег большую масляную лампу – в таком старом доме вещь дорогую и удивительную. Желтые пляшущие круги света разбежались в стороны, выхватывая из темноты новые детали обстановки: большой, грубо сколоченный сундук и старинный, мастеровой работы шкап из красного дерева с удивительно искусной резьбой на дверках и золотыми уголками.

– Вот так старик-бородач! Ходил в рванье, а дома держал произведение искусства, – Лесли усмехнулся и раскрыл дверцы шкапа. Пустой.

Капитан удивленно почесал гардой меча у себя за ухом и подошел к сундуку. Среди скомканных и брошенных в него как попало вещей он подобрал себе хороший походный костюм, пришедшийся почти впору, и пару крепких сапог. Также на дне сундука затаился тяжелый кошель, почти доверху набитый серебром.

– Так он еще и богатей! – Лесли рассмеялся. – Вот так-так! У обычного егеря денег столько, сколько многим не заработать за полгода. Видать, не просто ты тут зверушек подкармливал да охоту снаряжал. Но поскольку все одно твой труп на мой счет запишут, да и без надобности теперь тебе кошель этот, я возьму. Не возражаешь, Нурнэн?

Егерь не возразил.

– Ну, раз ты не против, я тогда возьму еще пару рубах подлатных. Вон, я вижу на дне сундука, ты в них отличный бахтерец завернул. Да и кольчугой не побрезгую. Жаль, что меч у тебя только один. Зато наверняка есть хорошая лошадь.

Лесли вышел из хижины и, хоть про себя давно решил, что убийца уже далеко от этих мест, настороженно осмотрелся. Все так же тихо и спокойно. Филин не унимался, продолжая пугать зайцев и мелких грызунов. Капитан вывел из стойла доброго вороного тяжеловоза, снарядил и одним махом вскочил в седло.

– Несчастье и смерть от убийц одного обернулось надеждой на спасение другого, – прошептал Лесли. – Кому-то должно было повезти. Возблагодарю вас, Живущие Выше, сразу, как доберусь до храма.

Капитан пришпорил лошадь и скрылся в густых темных зарослях. Луна, в последний раз взглянув на поляну, словно утомилась зрелищем и закрылась пухлой мягкой тучей, окрасив ее края в грязно-белый цвет. Лесли направил коня южнее, в сторону от дороги на Гиберу. Волдорт успел сказать, как двинется Кйорт, и единственный способ его нагнать – срезать путь. Минуя прибрежный рыбацкий город, который снабжал ближайшие земли рыбой, всадник сразу направился по южной дороге в направлении Шинака. Только так у него была возможность предупредить охотника на ведьм. А уже после с тяжелым кошелем можно вернуться в свои родные места, к матери. Денег хватит, чтобы обновить и расширить хозяйство. И, Небо позволит, не придется больше ходить в дозоры по городу, ловить контрабандистов и татей. Добрый конь и крепкий плуг куда ближе сердцу Лесли, чем служба.

Капитан уверенно правил коня. Не заставлял скакать галопом, не ранил крутые бока шпорами в стременах. Он точно знал, что обычной погоне его не настичь. Ночью, пусть даже при яркой луне быстро отправить отряд по следу вряд ли возможно. А от сил, дарованных кардиналу, не укрыться такому обычному беглецу, как Лесли. Поэтому есть ли смысл утомлять лошадь? Через четверть часа, когда тихая и узкая лесная тропинка встретится с широкой торговой дорогой, можно будет прибавить, чтобы на первой конной станции быть раньше глашатая.

Нет, конечно же, в Алии гораздо легче скрыться от преследования, чем в соседнем Нерулае или Княжестве. Не будь она разбита на графства, а связана одним сильным владыкой, например, правитель Ирписа Марком Ирпийским, а не старой и уже почти немощной королевой, то по всей стране устроили бы невиданную облаву – во всех городах, конных станциях и портах. Не трясись каждый за свои владения, за свой кусок земли, замок, за неприкасаемость собственных границ, создай в королевстве единую армию вместо рыцарских клиньев, присягающих лишь своему сюзерену и в грош не ставящих иные полки, тогда глашатаи на скорых конях, быстрые голуби и сигнальные огни превратили бы поиск беглеца в краткий миг. А так к утру Лесли уже пересечет границу Убердена, и восход застанет его в Ирписе. Он зло улыбнулся. Ищите его тогда. Марк Ирпийский, который уже мнит себя королем и едва может дождаться, когда королева отойдет в последний путь, никогда не позволит армии Убердена шастать по его землям. А точные описания Лесли, переданные на словах или рисованные графскими умельцами на желтой бумаге, могут подойти каждому третьему в Алии. Да и захочет ли Марк верить писаной бумаге, пусть даже ее опечатает сам Грюон? Лесли с трудом верил в это. И пока кардинал сам лично или посыльный, настолько важный, что Марк Ирпийский доверится его слову, не попросят его о помощи, до тех пор можно, не беспокоясь, двигаться по широкой торговой дороге к Шинаку, не скрываясь днем в лесах. Глядишь, когда Марк примет решение, Лесли уже покинет Ирпис. Надо лишь постоянно двигаться вперед и вперед, останавливаясь, чтобы сменить лошадей и выхватить пять-шесть часов на сон.

Графства сильны по отдельности: Уберден – пехотой и непревзойденными лучниками, Ирпис – тяжелыми вышколенными рыцарскими клиньями, Осгвитч – бесстрашными алебардистами, бьющимися одновременно легкой алебардой и мечом. Все вместе были способны сплотиться против общего врага, но сейчас напоминали неуклюжий ржавый механизм, грозящий развалиться от первого же поворота любой из шестеренок. Лесли прекрасно об этом знал и теперь был счастлив, что в день большого собрания графств, именуемого Созывом, из кубка выпало двенадцать бумажек со словом «против». Уже в то время королева большую часть времени дремала, склонив голову. Тогда он сквозь зубы назвал отказников «жалкими тупоголовыми нуруками», но сейчас готов был взять свои слова обратно. Оставались, правда, еще просто ловцы за награду и доверенные лица самого кардинала. Но главное – предупредить Кйорта и потом скрыться за морем. Там, в родных землях, его не найдет никто.

С этими мыслями капитан выехал на широкую дорогу, видимую даже в полную темень. Вдоль прикатанной полосы с глубокими канавами по бокам для стока дождевых вод стояли крепкие столбы, вкопанные в землю на расстоянии ста шагов один от другого. Стволы дерева ииклии, если срезать с них кору и густо покрыть их же собственной смолой, способны в ночи излучать нежный голубоватый свет, легкий и едва заметный, но достаточный, чтобы караваны не съехали с дороги. Торговые пути в Алии оберегали. И горе тому, кто ослушается всеобщего указа графств, скрепленного печатями и благословением церкви. Поговаривали, кто на торговой тропе учинит разбой или нарушит завет Живущих Выше «не лиши жизни существо, тебе подобное», в скорости погибнет страшно и никогда не найдет выхода из Нейтрали. На самом ли деле так случалось, или же это искусно распускаемые слухи, но мало кто отваживался проверять их. Особенно после того, как одна из разбойничьих шаек с богатой добычей была найдена недалеко от тракта. Десяток скрюченных и посиневших тел, притягивающих согнутые в коленях ноги к груди и обхватывая кто головы, кто животы руками, лежали вокруг ограбленного обоза. Епископство Ортука запретило хоронить тела и приказало сжечь их, дабы «лишить душегубцев даже малой надежды на спасение». Подобные случаи происходили и в самых далеких уголках Алии, где торговые пути не так широки и ухожены. Поговаривали, что даже «Крылья ворона» не промышляли на дороге. А кто-то так и вовсе шептался, что королева в сговоре с этой преступной гильдией и именно они охраняют большак взамен на поблажки. Но как бы то ни было, немногие решались разбойничать на тракте.

Лесли сжал бока лошади и цокнул языком. Та пошла широкой рысью. Офицер старался не думать о произошедшем ни в доме Волдорта, ни потом в соборе. Но тяжелые липкие мысли, словно пиявки, присасывались и не давали себя отбросить. И хоть Лесли уже решил, что поступил бы именно так еще сто раз, все же не мог понять, почему он поверил всегда доброму и улыбчивому настоятелю маленькой часовни, в которую чаще приходило на службы и проповеди низшее сословие, и его странному другу. Странный-то он странный, но для Лесли именно он выступил спасителем города. Так рассуждал уже бывший капитан. Охотник на ведьм не сыпал пустыми словами, не требовал, не просил ничего, не подвергал пыткам добрый люд, он просто уехал и вернулся с победой. Конечно, Лесли не видел, как он смог разыскать и убить ведьму. Возможно, Кйорт и натворил каких-то заплечных дел, но это вряд ли. Не станет такой человек… Лесли тряхнул головой. Конечно, на поверку оказавшийся, по его заявлению, не человеком, а существом иным… Не станет такой мастер заниматься подобным. Это попросту не нужно. И как человек добрый и, в общем, не воинственный, хоть приходилось ему и убивать врага, наказывать нерадивых солдат, Лесли был склонен видеть больше доброго. Именно доброту, настоящую, не показную, видел он в Волдорте. Странную, но все-таки некую доброту видел он и в его друге. И это на фоне жестокости и бессилия епископата во главе с Бонной Ортукским. Лесли убеждал себя, что он поступил правильно, что именно так обязан был поступить любой честный человек, верующий в справедливость согласно учениям Живущих Выше.

Лесли угрюмо взмахнул кудрями. Пиявки сомнения, вдоволь напившись тягостных раздумий, на время отпустили свою жертву, тем более что впереди мелькнули рыжие огоньки дорожных ламп: две, почти у самой земли, выхватывали яркие круги, и две горели выше, разнесенные в стороны. Они хоть и светили тускло, но в ночи хорошо обозначали края повозки. Лесли съехал с дороги. К чему привлекать внимание? Нет, конечно, внимание торговцев ему ничем не грозило: по дороге мог ездить любой, и никто не испугался бы одинокого всадника, тем более что любой караван имеет в сопровождении самое малое квартет из охранной гильдии, а это очень опытные воины. Но вот то, что у торговца в городе непременно спросят, не встретил ли он кого, Лесли не сомневался. Спросят, сделают выводы и уменьшат надежду на спасение. Капитан постоял в сторонке от дороги под низко свисающими ветвями густой ели. Опытный взгляд привычно отделил военных от остальных, сосчитал количество повозок, коих было четыре – довольно большой караван. Заметил, что помимо десяти копейщиков на козлах у возниц сидит арбалетчик с тяжелым двухзарядным арбалетом, страшным оружием, придуманным на востоке. Он требует много времени – около двух минут – на перезарядку, но способен за две сотни шагов пробить острым болтом алийского рыцаря в полном доспехе, и сделать это дважды. Лучники из графства Уберден арбалеты не признавали вовсе. Называли их оружием черни, потому что особого умения при стрельбе из него не требовалось и им мог воспользоваться даже самый убогий и криворукий простолюдин. А обученный уберденский лучник способен выпустить втрое больше стрел из тяжелого лука и поразить мишень на расстоянии в триста, а то и триста пятьдесят шагов. Только вот сделать это может действительно опытный и умелый воин. Поэтому Лесли, несмотря на негодование и сопротивление некоторых командиров, приверженных традициям, сумел убедить генерала Кушега в необходимости ввести арбалет в стандартную экипировку «Городских псов», патрулирующих стены. Капитан скривил уголки губ: он бы не отказался сейчас от арбалета с парой десятков болтов.

Повозки, скрипя нагруженными осями, проехали мимо. Лесли облегченно выдохнул: скорее всего, его не увидели. Тропа тропой, слухи слухами, но купцы все-таки больше верили в реальную стражу, нежели в какие-то Высшие Силы, охраняющие их покой на дороге. И иногда помимо обычной охраны впереди находился выездной. Опытный зоркий разведчик, который заметил бы Лесли задолго до того, как сам Лесли увидел огни торговца. В этот раз такого не было. Иначе тройка-другая решительных молодцев уже бы обстреляли ель. Береженого Небо бережет, как говорится.

Лесли подождал, пока огни не скроются в низине, и, пригнувшись к самой шее лошади, протаранил плотный, как стена, ельник, чертыхнулся оттого, что ель напоследок угостила его хорошим шлепком по затылку, и снова пустил коня широкой рысью. За ночь необходимо во что бы то ни стало добраться до конной станции.