Читать книгу Истины нет - Максим Валерьевич Ефимкин - Страница 7

Ходящий выпрямился и осмотрелся. Некогда очаровательная полянка теперь стала полем сражения. Едва начавшая тянуться к солнцу тоненькая трава примята и вытоптана конями и людьми. Обильно полита не прохладной дождевой водой, а теплой густой кровью. Крепкий деревянный сруб, хлев, птичий выгул, сарайчик, овчарня теперь говорили об одиночестве и казались заброшенными и ветхими. Свежий запах весеннего леса сменился горькой гарью. Дом испуганно смотрел окнами, наполовину прикрытыми красивыми ставнями. Сквозь нахохлившиеся облака неожиданно пробились яркие, теплые лучи, и Кйорт зажмурился: впервые за последние две недели солнце начнет согревать землю в этих краях. И весна одолеет наконец затянутую радастанцами зиму. Позади послышалось фырканье, и кто-то несильно, но настойчиво ткнул йерро в плечо.

– Да, да, Хигло, – Кйорт, не оборачиваясь, похлопал коня по храпу. – Знаю, тебе не нравится тут. Сейчас поедем.

Ходящий заметил на земле серебряный серп, и в голове у него тут же созрел четкий план. Мертвым уже все равно, тем более он помог им найти путь в Равнины, а ему пригодится. Кйорт, еще раз успокоительно потрепав Хигло за шею, направился к поблескивающему серпу с отполированной рукояткой из черного дерева. Но, проходя мимо тел жреца и его жены, остановился. Его внимание привлек странный предмет, сверкнувший оплавленной круглой гранью на останках Этлуота. Охотник, чуть прищурив глаза, подошел к заинтересовавшему его предмету. Это был амулет, точнее, он являл собой всего лишь бесформенный кусок серебра, почерневший от въевшейся гари. Лишь одна грань осталась чистой и, что удивительно, почти не пострадала. Йерро, опустившись на корточки, аккуратно отбросил пальцами пепел и очистил находку. Несколько минут он просто разглядывал амулет, чуть склонив голову. Краешек губ дрогнул в легкой улыбке, и Кйорт двумя пальцами поднес амулет поближе к глазам. Нанесенные на него знаки и символы оказались практически уничтожены, но небольшую часть можно было разглядеть. Немало удивившись, Кйорт спрятал находку в набедренную сумку и подозрительно оглянулся. Ему показалось, что кто-то буквально пронзает его спину взглядом, но поляна была пуста. Лишь Хигло фыркал и нетерпеливо стриг ушами.

Ходящий, подобрав серп, вернулся к лошади, стараясь подавить возрастающее чувство опасности. Липкая и скользкая мысль о том, что он что-то сделал не так, просочилась в мозг, словно кальмар в узкую расселину. Йерро, встряхнув головой, затолкал кальмара еще глубже, небрежно бросил серп в седельную сумку, принайтовил аарк и, ухватившись рукой о переднюю луку седла, ловко вскочил на коня. И только теперь он ощутил, как бесконечно устал, как крутит и выворачивает кости, как гудят мышцы, словно он разгружал обоз с мукой, как стонет каждая клеточка его тела. Многочисленные порезы, едва затянувшиеся, снова начали кровоточить. Кйорт, стиснув зубы и смахнув со лба неожиданную испарину, направил коня на тропинку у родника: он возвращался в Ортук.

Лес преображался прямо на глазах. Еще несколько дней назад он, серый, мрачный и озлобленный, только сбрасывал с ветвей мокрый снег, а сейчас уже тянулся вверх к теплым желтым солнечным лучам. Кйорт заметил и одинокую пока белку, лихо взлетающую по стволу, и множество птиц, перекрикивающих друг друга. Разглядел пьющего из большой лужи оленя. Солнцу радовалось все живое. Ходящий довольно выдохнул: если до вечера продержится такая погода, то это основательно убедит любого, что именно он избавил графство от ведьмы, тем более что оружие неверной у него в сумке. Кйорт был уверен, что епископ, в отличие от тугого викария, конечно, знает, что это не ведьмин кинжал. Но убедить его в том, что это жрецы призвали холода, труда не составит. Незачем рассказывать о Знаменосце и банши, потому как либо не поверят и нарекут лжецом, либо раскроют в нем чуждого, и снова придется драться.

Солнце уже уходило за горизонт, окрашивая верхушки деревьев, но на дороге в город по-прежнему царило радостное безумие. На полях люди недоверчиво, но с надеждой в глазах поглядывали на небо. Всадники гарцевали, прохожие добродушно махали на них руками и только смеялись, когда их обдавали брызгами из подсыхающих луж. Из торговых фургонов выглядывали счастливые лица ребятишек и стариков. Они подставляли ладони под все еще теплые вечерние лучи.

Все спешили в город до темноты. Как только солнце исчезнет за дальним холмом, быстро стемнеет, и ворота в Ортук закроются до утра. Ночевать за городской стеной, пусть даже погода наконец-то позволяет снять тяжелые теплые одежды и спрятать треухи и рукавицы до следующей зимы, никому не хотелось.

Ходящий не стал пробивать грудью коня себе дорогу во внезапно возникшей толчее перед воротами, когда они со скрипом и скрежетом стали закрываться, едва палящий глаз солнца скрылся за деревьями, и подъехал к стенам города одним из последних. Стража уже установила в железные скобы тяжелое бревно – засов, оставив открытой только узкую калитку справа. Кйорт спешился и двинулся к ней, ведя Хигло под уздцы. Караул преградил ему путь. Один из привратников вышел вперед, направив в грудь странника острие меча, а второй, подняв горящий факел повыше, нагло спросил:

– Кто такой? Куда?

В его глазах уставший, с измученным грязным лицом и спутавшимися волосами, в пропитанной кровью рубахе, ходящий был не более чем проходимцем или бродягой.

Кйорт устало выдохнул и достал из набедренной сумки грамоту:

– Я охотник на ведьм, вот мое разрешение на охоту.

С этими словами он протянул стражнику бумагу.

– Охотник? – караульный грамоту взял, но разворачивать не спешил. – Что-то ты не похож на охотника за ведьмой, скорее на бродяжку. Или на шпиона, который силой отнял эту бумагу у настоящего владельца. Откуда мне знать?

– Мое имя Кйорт Ларт, я охотник на ведьм. У тебя в руках мое разрешение местного епископата на охоту в здешних местах, – монотонно проговорил ходящий. – Это написано в грамоте.

Стражник продолжал молча вертеть в руках скрученную в трубку бумагу.

– Во имя человеколюбия, я ранен, мне нужно обработать раны и лечь. Не собираешься же ты держать меня за воротами до утра?

– Вообще-то это именно то, что я собирался сделать, – грубо отрезал привратник.

– В чем дело, солдат? – раздался голос за воротами.

– Капитан! Вот проходимец!

Стражник посторонился, пропуская вперед начальника ночного караула.

– Убеждает, что он охотник на ведьм. Но он в лохмотьях и без сопровождения. Наш Илур всегда так хорошо одевался и один никогда не ездил, – продолжал он говорить за спиной у вышедшего вперед высокого офицера в кирасе с серебряными арабесками по краю. – А этот бродяга грамоту, видать, украл или отнял…

Офицер повернулся вполоборота к солдату и взял у него факел. Колеблющийся рыжий свет осветил Кйорта.

– Бог мой! Ты что, совсем потерял остатки ума? – взревел офицер. – Отправляйся на кухню, будешь сегодня ночью таскать помои за городские стены!

– Но капитан! – стражник съежился. – Я же только…

– И в следующий караул тоже! – рявкнул гвардеец. – Пошел вон! Стой! Верни грамоту господину!

Офицер вырвал бумагу из рук ошалевшего солдата и учтиво протянул ее ходящему. Кйорт спрятал грамоту и улыбнулся:

– Рад, что попал на ваше дежурство, как и в тот день, когда мне удалось поймать Нарциллу. Надо признаться, я уже думал, что снова буду спать под звездами.

– Господин, простите этого осла, – офицер поклонился. – Меня зовут Лесли Камило. Вы можете звать просто Лесли. Капитан второго пехотного клина «Городских псов».

– Приятно снова увидеть тебя, – Кйорт кивнул.

Капитан, поняв, что охотник устал и хочет поскорее попасть в город, посторонился и прокричал в темноту за воротами:

– Двое, ко мне!

За дверями послышался лязг легких доспехов и топот.

– Проводите господина в «Верхний город», – скомандовал он и пояснил Кйорту: – Это лучший постоялый двор в городе.

– Если можно, в часовенку, к отцу Волдорту, – тихо поправил офицера Кйорт.

– Слышали? Проводить господина, куда он попросит. И чтобы никаких задержек! Головой отвечаете!

Солдаты дважды стукнули левыми кулаками в железных перчатках по кирасам с негромким «ку-ум».

– Благодарю, – Кйорт дернул поводья и прошел в калитку.

– Господин, – капитан легонько дотронулся до руки ходящего, когда тот проходил мимо. – Я только хотел спросить…

Лесли выглядел смущенным и почувствовал, что краснеет, словно юнец.

– И вчера, и сегодня было солнце. Холод не вернулся ночью… я подумал… надолго ли?

Кйорт задержался и обернулся к капитану.

– Теперь все будет хорошо, – сказал он тихо, но решил, что его слова прозвучали совсем неискренне, и поправился: – С погодой теперь все будет как положено этому времени года.

Лесли просиял и доверительно прошептал:

– Я так и решил, что это, несомненно, ваших рук дело! Сколько я видел этих дутых охотников и викариев…

– Тише, капитан, – оборвал восторженные слова Кйорт и чуть слышно прошептал прямо в ухо: – Не думаю, что тебе хочется гореть на столбе за ересь. У стен есть уши, а тут, кроме стен, еще есть живые. Я сделал то, что у меня получается лучше всего, другого я не умею. Но говорить, что ты не верил в других, не смей. Пусть даже шепотом. И даже мне.

Кйорт похлопал Лесли по плечу и прошел под тяжелый арочный свод. В свете факелов опасно блестели зубья все еще поднятой решетки. Двое стражников еще раз приветствовали ходящего. Один помог ему вновь сесть на коня и найти стремена. Потом взял коня под уздцы и, освещая себе дорогу, пошел вперед. Второй, обнажив широкий меч, шел рядом, зорко вглядываясь в каждую щель, словно оттуда могла возникнуть опасность. Гулкое эхо покатилось по каменным стенам, но сменилось звонким цоканьем, едва лошадь выехала из-под арки в передний двор.

Теперь тут было тихо и даже уютно. Где-то на узких улочках мелькали факелы расхаживающих патрулей, слышался крик кота или далекий лай собаки. Камни в стенах домов, булыжники на мостовой, коньки на крышах, ставни, доспехи воинов – все играло мягким лунным светом. Вода в купальне, мутная и грязная днем, сейчас превратилась в расплавленное серебро. Кйорт любовался чистым звездным небом. Когда он увидел его в первый раз, потрясение было настолько сильным, что он потерял сознание. Сейчас же мог часами разглядывать подмигивающие ночные огоньки, которые неизвестный художник аккуратными мазками тонкой кисти нанес на заоблачном холсте. Каким чудесным образом на густо-синей небесной ткани появляется эта жемчужная россыпь, Кйорта не интересовало. Души ли это предков, осколки далеких Планов, таинственная сила или глаза неведомого чудовища – все равно, потому что это прекрасно!

От созерцания его отвлекло покашливание. Йерро вздрогнул и понял, что они перед жилищем Волдорта. Охотник спрыгнул с коня и тут же пожалел об этом: заныли от боли ноги. Он поблагодарил солдат и тихо постучал в дверь. Через несколько минут за ней послышалась возня, в щелке мигнул огонек свечи, и старческий голос спросил:

– Чем могу послужить, дети мои?

– Волдорт, это я, Кйорт. Отвори, – ответил ходящий.

– Кйорт?! – в волнении воскликнул Волдорт.

Скрипнула спешно отброшенная щеколда, и Кйорт едва успел отойти на шаг от резко распахнувшейся двери, чтобы не получить по лбу.

Волдорт в накинутой на голое тело рясе поднял над головой старенький, затекший воском подсвечник с толстой свечкой, разогнав темноту у крыльца.

– Кйорт? Ты ли это? – священник крепко сжал плечо ходящего и затараторил: – Рад видеть тебя! Проходи в дом. Ты на ногах не стоишь. Что с тобой произошло? Выглядишь, будто бился с сотней диких кошек! Это ты убил ведьму?

Волдорт посторонился, приглашая гостя войти. Ходящий зашел в дом, освещенный десятком толстых оплавленных свечей, и опустился на скамейку у стены.

– Отец, надо позаботиться о Хигло, – попросил он.

– Не беспокойся, – Волдорт достал из печи горшок и бухнул его на стол. – Вот картошка, правда, холодная, и совсем немного. И на вот, выпей.

Он протянул Кйорту кувшин:

– На этот раз это «Капля крови» – отличное южное вино.

– Я не хочу есть, – ходящий скривился, но кувшин взял. – Я хочу рассказать тебе кое-что и выспаться.

– Мне лучше знать, чего ты сейчас хочешь, – бросил Волдорт, выбегая за дверь, и оттуда послышался его громкий голос: – Я займусь Хигло. Поешь и выпей немного. Я скоро.

Кйорт сделал несколько глотков. Ароматное сладкое вино приятно согревало. Охотник прижался затылком к грубо отесанным бревнам, ощущая, как дрема окутывает его.

* * * *

Теперь он понимал, как чувствует себя слепец. Когда кругом черным-черно. Ни дня, ни ночи. Солнечный день или капли дождя можно ощутить только кожей. Запах почувствовать. Здесь же не было даже этого. Можно мысленно нарисовать картинку, но это будет лишь плодом воображения. Если бы он не видел, как выглядит Нейтраль, он понятия бы не имел, где он и что происходит вокруг. Лишь чернота, куда ни поверни голову. И одинокая серебряная нить. Тонкая, как волос, и прямая, как стрела, лежала у него под ногами. Илур застонал: он точно знал, куда она ведет. Но разве он заслужил такую судьбу? Викарий зарычал от бессильной ярости. Но ведь он не обязан идти по ней? Уж лучше бесконечно бродить во тьме, чем хоть один раз увидеть ворота Радастана. Илур ехидно хохотнул и сделал шаг в сторону. В то же мгновение руки и ноги словно оплела невидимая удавка, сжала и швырнула на спину, вернув на Тропу. Илур застонал от боли в затылке и от осознания собственного бессилия. Невидимые путы ослабели и вскоре совсем исчезли. Викарий мог двигаться вновь, но не хотел. Он так и продолжал лежать на спине.

– Я не хочу! Я не выбирал эту дорогу! – закричал он во все горло, надрывая связки, но вдруг понял, что лишь беззвучно раскрывает рот.

Захотелось плакать, но глазницы не наполнялись слезами. Тело Илура содрогнулось в истерике.

– Мерзкая гадина! Порождение нечистот! Сука-а-а-а! – кричал он, беззвучно шевеля пересохшими и неожиданно потрескавшимися губами. – Будь ты проклят!

Викарий, лежа на спине, выкрикивал страшные проклятия, пока не осип. В голове начали вырисовываться ужасные пытки, которым он подверг бы эту гадину Кйорта. Они сладким, успокаивающим нектаром наполнили воспаленный разум Илура, заставляя на время отступить тягостные, уничтожающие мысли о неизбежности собственного пути.

Викарий злорадно представил, как обнаженного Кйорта укладывают на пыточный стол и он лично медленно поливает его ледяной водой. Потом окоченевшее тело вздергивают на дыбу и начинают очень медленно растягивать, а он сам «ведьминым пауком» выдирает сначала маленькие кусочки кожи с особенно чувствительных мест, постепенно делая уколы все глубже, а сдираемые полосы кожи и мяса все больше. А дыба будет продолжать растягивать этого мерзкого гада, беспомощного и просящего пощады. И когда его сознание начнет угасать от нарастающих мук, его отвяжут, но лишь для того, чтобы скрутить в неестественной, но тщательно продуманной позе при помощи «аиста». И тогда уже через минуты он почувствует бесконечно усиливающийся спазм в области живота и ануса, который начнет расходиться по всему телу. А через некоторое время, когда из состояния мучения мерзавец впадет в полное безумие, снова пойдут в ход клещи или щипцы. И будет это продолжаться не один день. А потом снова дыба. Но на этот раз мышцы на руках и ногах будут надрезаны, для того чтобы ткани могли легко рваться от растяжения…

Илур заурчал от удовольствия. Как же он хотел пустить в ход все известные ему пытки, для того чтобы отомстить. «Стул ведьмы», «охрану колыбели», жаровню, «вилку еретика», пилу, гарроту, шейные ловушки, железный кляп, наматывание кишок…

Сладостные мысли неожиданно были прерваны легкими, но неприятными уколами. Сначала в руках и ногах, потом в шее, груди. Затем покалывания опустились в район паха и многократно усилились, разливаясь по всему телу. Илур вскочил и снова разразился проклятиями. Покалывания нехотя отступили. Викарий потряс сжатыми кулаками в пустоту:

– Я не пойду по этой дороге! Слышишь? Я… не… пойду-у!

В тело вонзились стрелы боли, словно десяток лучников выбрали Илура в качестве мишени. Викарий вздрогнул и исступленно заорал, сплевывая кровь с прокушенных насквозь губ, когда зазубренные наконечники стрел с силой вырвались из ран. Послышался скребущий по нервам свист, и снова стрелы вонзились в тело: руки, ноги, грудь, живот. Викарий упал на колени. Стрелы потянулись и вырвались. Илур скрутился в клубок, прижав колени к груди и крепко обхватив голову руками. Боль отступила и опять вернулась. В этот раз стрелы сменились тройными крючками. Они впились в спину, и викарий почувствовал себя рыбой, проглотившей наживку. Крюки тянули. Илур попытался нащупать веревки, но не смог. Их не было. Он снова и снова шарил рукой по спине, надеясь избавиться от рвущих кожу и мясо крюков, но ничего не нащупывал. А боль усиливалась. Терпеть ее не оставалось уже никаких сил. Илур хотел потерять сознание и больше не ощущать ничего, но в этом месте потерять сознание вряд ли возможно, и он, рыдая, пополз по тропинке. Сначала пропала часть крючков, а через сажень они вовсе исчезли. Викарий остановился. Ежовые рукавицы ухватились за щиколотки и потянули, раздирая кожу. Илур руками хотел оторвать от себя чужие проклятые лапы, но не мог ухватить их. И вдруг он понял, что нет ни лап, ни крюков, ни стрел, нет крови, разорванной одежды – нет ничего. И избавиться от этой безумной боли, которая рвет его на кусочки, можно, лишь продвигаясь вперед по серебряной нити…

* * * *

Дверь хлопнула, и Кйорт очнулся ото сна.

– Ты так и не поел, – недовольно пробурчал Волдорт.

– Не ругайся, отец, – ходящий не мог оторвать словно налитую свинцом голову от стены. – Устал я сильно. Давно я не смотрел в Нейтраль. Не смог удержать силы. Отвык.

– Ты смотрел в Нейтраль? – Волдорт нахмурился. – Зачем ты это делал? Не хочешь рассказать?

– Очень хочу, – Кйорт сделал еще глоток вина. – Но сначала скажи мне, что это?

Ходящий достал из сумки бесформенный кусок серебра и бросил его на стол перед собой.

Волдорт заинтересованно взглянул на брошенную вещицу и, словно боясь, что она обернется ядовитой гадиной, аккуратно протянул к ней руку, взял тонкими пальцами.

– Занятно, – пробормотал он, пожевав нижнюю губу. – Уверенно могу сказать, что, скорее всего, это было амулетом, но сильный огонь расплавил его. Вот тут еще какие-то знаки на непонятном мне языке…

– Ты не можешь их прочесть? – немало удивился Кйорт.

– Нет. Я не знаю этого языка. И слова горят огнем, я не могу понять, о чем тут говорится. Где ты это взял?

– На этом языке говорит один немногочисленный с определенного момента народ, – сказал ходящий. – Это йеррук, мой родной язык.

Волдорт онемел от неожиданности, а Кйорт продолжил:

– Я надеялся, что ты, как человек, проживший тут всю жизнь, скажешь мне, что он тут делает.

Он взял амулет, некоторое время вчитывался в остатки букв, потом произнес:

– Черный Северный Волк.

В комнате, словно капля густого лампадного масла на краю ложки, повисло ожидание.

– Ты встретил Северного Волка? – прошептал Волдорт внезапно осипшим голосом. – Так он не погиб тогда у Аргоссов? Тигр тогда смог его вывести? Скажи мне, откуда это? Где его хозяин?!

Священник неожиданно перегнулся через стол и схватил ходящего за грудки:

– Говори! Ты убил его?

Даже обессиленный, Кйорт легко разжал руки священника:

– Теперь тебе придется рассказать мне гораздо больше, чем я хотел узнать, – ответил он. – Жрец, который, по его словам, караулил в этих местах меня – вернее, я думаю, не конкретно меня, но ходящего, – и правда мертв, но убил его не я.

Волдорт встретился глазами с холодным взглядом охотника.

– Караулил? Ходящего? Что ты несешь?

Кйорт пожал плечами:

– Ну, он так сказал. Я даже решил, что он немного тронулся умом.

– И больше ничего?

– Попросил меня уехать, потому как я стал причиной смерти его сына.

– А кто смог убить жреца? – священник откинулся на спинку стула и спрятал руки в рукава, чтобы скрыть нервную дрожь.

– Илур и его люди. Они нашли хижину этого оборотня и приняли его семью за соратников Радастана.

– Мой Бог, – всхлипнул Волдорт. – Неужели? И Дженет? И дитя?

– Все мертвы, – сухо и резко, словно вколачивая гвоздь, ответил ходящий. – К смерти ребенка я имею прямое отношение. Его родители были сожжены колдовским огнем.

Волдорт уронил голову на ладони, и его плечи сотряслись.

– Я чувствую, что эта семья была близка тебе, – догадался Кйорт.

– Да, я знал их, – ответил, не поднимая головы, Волдорт. – Но что случилось? Где ты их встретил? Северный Волк не отдался бы просто так врагам. Это был Северный Волк! Лесной жрец Первого Круга! Илур не справился бы с ним никогда! Тем более с ним была Дженет!

– Я думаю, что после смерти сына кручина лишила их жажды жизни.

– Тогда почему не защитил, если был там? – воскликнул Волдорт.

– Я убил всех. Но, к сожалению, пока я убивал первого пресвитера, второй успел их заколоть.

Волдорт посмотрел на ходящего и, постепенно закипая, зашипел:

– Что ты такое говоришь? Откуда тут Истинная Сила? Для этого надобно верить! А церковь за последние лета сильно изменилась. С тех пор как полвека тому кардинал Жонфэ стал Папой, Истинная Вера стала угасать. Множество прелатов достигали власти лишь по подкупу и милости высокородцев. Они шли в веру не за тем, чтобы своими делами наставлять других и вести их к Небу, а чтобы набивать карманы. Теперь их цель – собрать больше богатств, принимать почести от людей и сидеть на золотых тронах, не делая ничего благого для своего народа. Они продают права на епископские кафедры за большие деньги или же попросту даруют родне и друзьям. Посылают сборщиков с открытыми листами на это право. Торгуют даже отпущение грехов за мешок жита или кольцо колбасы. И кардиналы не лучше. Они постоянно рыщут в поисках грязных сделок. Готовы обменять аббатство или епископство на богатые земли, лесные угодья или на тугой кошель, набитый золотом. Тащи деньги, взамен получи епископский посох или краевую шапку. Даже если ты не узнаешь священника, пусть он к тебе придет в рясе, со святым столбом в руках и ради отпущения грехов – это не имеет значения. Ведь в первую очередь это доход. Вера лишь прикрытие. Да они творят дела еще похуже! За деньги и богатства они постригают первого встречного и тем самым наносят страшный вред обычным людям. Клянусь тебе, Кйорт, скоро священников станет больше, чем пахарей. И они еще хвастают друг перед другом, торгуют обрядами и обеднями, исповедуя добрых мирян, на которых нет ни единого греха. Стращают карой Небесной и накладывают кабальные епитимьи, но с миром отпускают шлюх! Вот почему сейчас бесчисленно проходимцев и глупцов в монашеских рясах: еще недавно они мечтали о краюхе хлеба, а сегодня, благодаря нарядам, сыты и богаты. А ты говоришь – Истинная Сила! И не один, а двое! И рядом с кем? С этим обделенном разумом, но безграничным в жестокости и гордыне викарием? Откуда им взяться?

– Я знаю, что говорю. За последние пять лет из десятков, что прозябаю здесь, я лишь однажды встречал пресвитера. И того пришлось убить. Вот уж не знаю, отчего, едва увидев аарк, он вступил со мной в бой. А за эти несколько дней я уже успел встретиться с Нарциллой, переговорить со Знаменосцем, уменьшить его свиту на десяток банши, стать виновником смерти маленького мальчика, встретить лесного жреца и успокоить навеки еще двух священников, которые обрушили на меня свои силы, причем со знанием дела.

Глаза Волдорта округлялись все больше и больше по мере того, как Кйорт произносил эти слова, но ходящий продолжал:

– А еще оказывается, что лесной жрец, о которых я лишь читал в ваших книгах и до этого момента не встречал, в отличие от оборотней, которыми ваши леса просто кишат, является Северным Волком, имя которого заставляет тебя рыдать. Но и это еще не все. Я нахожу амулет…

– Тотем, – перебил Волдорт. – Ты нашел его тотем. Это знак принадлежности к Первому Кругу жрецов. Высшая награда, признание мастерства. Мне известно всего пять таких тотемов в Немолчании, – и, предупредив вопрос Кйорта, поспешно перечислил: – Черный Северный Волк, Аргосский Тигр, Большой Красный Медведь, Кархар и Огненная Гидра. Но все пятеро давно скрылись от глаз Истинной Веры. До меня доходили лишь слухи о том, что их всех истребили, что все они погибли. Но выходит, что кто-то из них все-таки уцелел. Остальные же жрецы, потеряв своих предводителей, разбрелись кто куда. Кто-то совсем одичал или предался черным веяниям. Другие укрылись под личиной различных животных и не смогли вернуть свой человеческий облик. Волколаки, оборотни, люди-звери – все это отголоски некогда сильного государства. И до сих пор они живут в лесах, затаившись, но не упуская возможности мстить. Но я никогда не забуду, что сделал для меня Северный Волк. Считай, что я ему должен, как тебе! – и тихо добавил: – Был должен…

– И ты знал каждого из них?

– Нет. Я встречался только с Волком. Даже не знаю, как другие выглядят. Думаю, из людей никто не знает.

– Мне глубоко плевать, – резко оборвал Кйорт священника, – совершенно наплевать на историю этого Плана. Наплевать на войны и неурядицы, которые тут происходили. Мне безразличны имена ваших врагов. Я всего лишь охотник на ведьм. Это все, на что я годен в этом Мире, потому что так уж вышло, что Радастан и Первые духи – извечные враги. Но на что мне не плевать, так это на то, что на этом тотеме надписи на моем родном языке! И на упоминания о Кольце Планов в ваших книгах. И я собираюсь узнать, где хранятся остальные рукописи Остэлиса.

– Как? – Волдорт неожиданно успокоился и теперь снисходительно улыбался. – И это говорит тот, кто в поисках выхода отсюда смог забраться в библиотеку князя Алексия и выкрасть оттуда письмена настолько древние, что на вора охотилось все Белое Княжество? Перекрыли границы и едва не развязали войну против Алии, обвинив наших королей в воровстве? Как ты собираешься это узнать, если тебе наплевать на историю? Где ты будешь искать? Кого ты будешь искать?

Кйорт молчал.

– Вот именно. Так что послушай, что я тебе скажу. Из книги, что ты принес, я почерпнул много интересного, но ничего, что могло бы помочь тебе вернуться.

– Tha, – выругался Кйорт.

– Подожди, – Волдорт склонился над столом, опираясь на локти. – Остэлис был великим философом и ученым. И написал множество трактатов. Книга, что ты принес, на самом деле говорит о физике и метафизике. И лишь вскользь упоминает о сотворении Немолчания. И я теперь понимаю, отчего ее нарекают еретической и запрещают к переписи или прочтению. Так вот, среди его работ есть и те, что смогут тебе помочь. Почти наверняка. В частности, трактат о природе Немолчания и явлениях Кольца Планов. А еще я узнал, что родина Остэлиса на самом деле – Наол. И там, в величайшей библиотеке Юга, а может, и всего Мира, среди тысяч самых разных томов и рукописей наверняка есть и его трактаты.

– Я был там, – мрачно сказал охотник.

– Значит, надо побывать еще раз. Только теперь ты точно будешь знать, что искать.

– Тогда я пойду на юг, – процедил Кйорт. – В Наол. Но в этот раз я не буду столь аккуратен в отношении библиотекарей. И я переверну хоть весь город до самых погребов, если понадобится.

– Не боишься, что Эртаи тебя поймает?

– Именно про него упоминал жрец, когда говорил, что караулит меня по его просьбе, – задумчиво растягивая слова, проговорил йерро. – Он сказал, что тот ждет меня и даже ищет.

– Главный охотник на оборотней? – Волдорт сделал ударение на слове «главный». – Я слыхивал, что он могуч. Пилигримы часто упоминали о нем в своих рассказах. Да и барды не упускают возможности восславить его в песнях. Называют его Молотом Оборотней. Он давно проживает в Наоле и, несомненно, следит за порядком в городе. А Волк так и сказал? Эртаи искал тебя?

– Удачно совпало, не находишь? Но так не бывает. Я не верю в простые совпадения. Что-то происходит, отец, – нахмурился ходящий. – Хотя… Молот Оборотней, уверен, разбирается в той части истории, которую я бы назвал истреблением жрецов. И раз ваши Северные Волки неожиданно используют йеррук да удивительные совпадения так настойчиво кличут меня в Наол, то я убью двух зайцев сразу. И нужные книги могут быть там, и этот d`namme16 обосновался там же.

Кйорт устало опустил взгляд в пол и неожиданно для Волдорта произнес:

– Ты поедешь со мной, отец.

– Я? – священник аж выпрямился.

– Да, – охотник глотнул вина, – дорога морем не трудна, ты сдюжишь, но с тобой мы быстрее обследуем библиотеку, чтобы я точно ничего не пропустил.

– Ты много лет путешествуешь один. Любой попутчик, кроме подобного тебе, был бы неслыханной обузой, а сейчас…

– А сейчас я хочу, чтобы ты отправился со мной.

– Это очень… неожиданно, сын. Ты уверен?

– Уверен, отец. Я безумно хочу домой. Настолько, что едва не поддался соблазну Знаменосца…

– Знаменосец! – Волдорт снова подался вперед, сверкнув глазами. – За своими личными желаниями ты забыл про него! Что он тут делал?

– А я почем знаю? – огрызнулся Кйорт. – Стану я еще водить беседу с ним. Удар аарка – и удачи у Нечистого.

– Ты убил его? – с неожиданной надеждой спросил священник.

– Нет, – прокряхтел йерро, – тут, за Кольцом, я могу лишь изгнать его.

– Ой ли, – недоверчиво сморщился Волдорт. – А Завершение?

– Завершение? – хмыкнул Кйорт, и его глаза блеснули. – Ни один ходящий в здравом уме никогда не станет делать этого, не находясь при смерти.

– Конечно, – священник кивнул, – помню: коль обнажил оружие – рази насмерть, бейся до конца в любой схватке.

– Ты запомнил? – Кйорт вздохнул и натянуто улыбнулся.

– Рассказывай все. Мы с тобой взялись не с того конца, а стоило начать с самого начала, – старик удобно устроился на стуле и приготовился слушать. – Начинай. Старайся не упустить ни малейшей детали. Понимаю, что ты устал, но, думаю, твой рассказ о том, что произошло, имеет куда бо́льшую важность, чем надписи на языке йерро на куске расплавленного серебра.

Кйорт возмущенно вспыхнул, но священник жестом его успокоил и повторил:

– Мы начали не с того конца. Рассказывай все с самого начала. С того момента, как мы расстались в последний раз.