Читать книгу Когда-то был Апрель - Максим Волжский - Страница 6

– Накорми мою девочку и присмотри за ней, – передавая мальчишке поводья, приказал Горд.

– Не беспокойтесь, дяденька, я всё сделаю, как велено, – ответил русоволосый, худенький парнишка с язвами на щеках от прошлогодней болезни. Мальчишка хлопал большими глазами, с восхищением рассматривая великана. Склонив голову, он взял под уздцы лошадь и повёл под навес.

Митька служил при дворе помощником конюха. Он уже не единожды встречал храброго витязя в этой крепости. Паренёк даже знал имя гигантского воина: его зовут – Горд. Чудное у него имя и, казалось бы, русское, но кто-то из старших стременных сказал Митьке, что таких русских имён не бывает. Может быть, этот воин пришёл с севера, и он потомок тех легендарных моряков, что ходили за три моря. А, возможно, великана принесла льдина размером до облака, на которой Горд путешествовал по океану после крушения судна с парусами. Но какому бы народу Горд ни принадлежал, не было ни одного горожанина в посаде – от последнего площадного побирушки до заносчивого верховного воеводы – который был знаком с ратником и не уважал его.

Воины-ветераны поговаривали, что этот великан стоит сотни, а то и тысячи степных кочевников. А ещё волхвы, которые разговаривали с простыми людьми совсем редко, доносили туманное суждение духов, что Горд рождён на райских небесах, что боги спустили его к русичам. Кузнец князя подтверждал слова волхвов, уверяя, что ангельская броня защищает его, поскольку кто-то видел, что сражается витязь голым, и ни одна стрела не берёт великана, ни один меч не может пробить его кожу. И сейчас, шлёпая прямо по лужам, мальчишка по-своему, по-детски отдавал должное громадному господину, нисколько не боясь замочить босые ноги.

Правду сказать, Митька немного страшился гиганта, но тот, к кому приехал Горд, внушал мальчику, его семье и всем дворовым людям совсем другие чувства: уважение, почёт и спокойствие. Ради человека с не менее странным именем Беркут – люд честной готов вершить подвиг. А лужи?.. а лужи – это вовсе не препятствие, – и ничуть не страшно бегать по ним босиком.

Трое суток шёл бесконечный дождь. Третий день небо закрыто багровыми тучами и не видно солнца. Ливень и хлёсткий ветер застал Светлого пришельца в седле. По скользкой лесной дороге он несколько часов добирался до деревянной крепости и вымок, словно Творец окунул его в реку, смывая дорожную пыль. Оттого расшитый золотыми кружевами чёрный плащ обвис под тяжестью воды. Одной рукой громила поддерживал мокрый плащ, во второй сжимал амулет на длинной стальной цепи, сорванный сегодня ночью с последнего Тёмного гзура на Земле.

Передав юному конюху кобылицу, Горд поднимался по деревянной лестнице на второй этаж бревенчатого терема с резными перилами. Он всё-таки не удержался и посмотрел вслед любимой белой лошадке.

До изобретения и производства машин было ещё далеко. Горду приходилось пользоваться прадедовским способом, то есть скакать верхом. В том нет ничего зазорного. Светлому пришельцу нравилось общаться с земной тварью и, конечно, повелевать с помощью кнута, хлеба, а когда и звучного ругательства. Громкий окрик и, пришпорив лошадь, можно набрать приличную скорость. Конечно, для пришельца темп невелик – сродни зевку ленивца на дереве, но для настоящего человека, это лихое наслаждение ловить ноздрями ветер и наблюдать, как внизу мелькает трава. Когда Горд в седле его плащ, год назад подаренный псковской княжной, словно знамёна храброй дружины величественно развивался на ветру, демонстрируя стать наездника, а волосы, в такт размашистым прыжкам животного, весело хлестали плетёными косичками по могучим плечам. В такие минуты Горд видел себя невероятно привлекательным всадником – почти сверхъестественным. Он чувствовал, как зачарованно смотрят на него потомки древних русов – как они восхищаются им.

Если выпада возможность сразиться с Тёмным, Горд непременно желал боя верхом. Сидя на возбуждённой кобыле, проникаешься крепостью зверя и чувствуешь близость к истокам первородной Земли. А ещё Горд верил, что находясь в седле и убивая в это время врага, часть мощи, здоровья и долголетия поверженного, непременно передаются лошадке.

Гигант щедро делился мистической силой, разрывая пополам арглов и фритов. После каждого боя он приносил инопланетные дары, закидывая на спину кобыле скрюченные останки Тёмных. Лошадь чувствовала заботу, и дрожь пробирала её до костей, когда она ловила запах порубленного инопланетного мяса. В знак благодарности, а может, из страха, лошадь фыркала и била копытом оземь. Её ржание услаждало слух Горда. Громила называл лошадку ласково – Песенка.

Гремя по ступеням огромными сапогами, пришелец поднялся этажом выше. Толкнув тяжёлую дверь, вошёл в комнату. В полумраке Горд разглядел собрата и присел рядом на скамью.

Прижавшись спиной к деревянной стене, гигант посмотрел на дремавшего Милоша. Для обычного человека сон – это один из способов восстановить организм, для Светлого пришельца – показатель крайней усталости. Плотно сжатые губы и широко открытые глаза говорили, что тело учёного истощило запасы. И теперь, чтобы вернуть эффективность заложенных в нём функций, Милошу пришлось на время обездвижить себя. Наполняясь энергией, лицо пришельца напоминало восковой манекен или, скорее, охладевший труп. Бледная кожа и остекленевшие глаза даже на Горда производили отталкивающее впечатление.

– Здравствуй, богатырь, – глухо зазвучал голос Милоша из бездыханного тела.

– Здравия желая, – сдержанно ответил громадный слав и, медленно проведя ладонью по лицу, опустил учёному веки. – Всё бездельничаешь… всё выпученными глазёнками дармоедов пугаешь. Мог бы прилечь и притвориться спящим. Негоже сидеть в темноте, словно тебе кишки выпустили.

– Это я пугаю? На себя посмотри, – послышались весёлые нотки из тела учёного.

Любой из славов мог сутками скакать в седле, сражаясь с десятками Тёмных, и не терять столько энергии, сколько Милош потратил сегодня, излечивая больных людей. Это означало одно – пришелец отдался работе полностью и без остатка.

– Вижу, отпахал ты за всех Светлых лекарей сразу, – постучав толстым пальцем по холодному лбу собрата, сказал великан. – Сколько тебе удалось спасти сегодня? Одного калеку из деревни Грязево и двух юродивых?

– Триста пятнадцать человек врачевал, – важно ответил голос.

– За сутки триста… – подсчитывая, шептал Горд. – Необходимо остановить заразу и как можно быстрее. Потому это малая цифра. Работаешь ты медленно, растяпа, и руки у тебя растут не из того места!

– Растяпа? – удивился учёный. – Я считал только тех, кто болен смертельно.

– Ну, тогда много! – громко сказал громила.

– Мёртвых уже хоронить некому, самое время посмеяться, – укоризненно эхом отозвался голос. Затем Милош сделал паузу и продолжил: – Что слышно о гзуре? Ты нашёл зверя?

Горд встал со скамьи, отстегнул плащ и, встряхнув его, как постиранное бельё, повесил на высокую спинку громоздкого стула, потом, будто приевшийся трофей, бросил на колени собрата амулет на цепи.

– Ты был прав. Это действительно гзур. Его имя Тагентай. Я убил его ночью. Выследил и прикончил, как ядовитую гадину, – брезгливо говорил гигантский слав. – Я забрал у него артефакт – это очень старая вещь. Кто-то из гзуров притащил амулет на Землю. Столько лет прошло, а он всё ещё цел. Ты можешь представить такое, брат? Амулет закалялся и стыл ещё там, в кузнях скалистого Гзура. С ума сойти можно!

Если бы тело Милоша работало в обычном режиме, то на его лице отразилась бы реакция на долгожданную новость. Возможно, на губах учёного слава блеснула мудрая улыбка или он сморщился, словно солнце слепит глаза, но сейчас только удивлённый голос выдавал в нём смешанные чувства: восторга, радости и сожаления в том числе.

– Не могу свыкнуться с простой мыслью: мы спасаем людей – много людей, а с другой стороны – Тагентай. А Тагентай ведь последний гзур на Земле. Он уникальный пример адаптации, выживания и борьбы с чуждой средой. Солнце, воздух, вода, растения, бактерии – всё против него. Сколько же лет Тёмный прожил здесь? Необходимо узнать его возраст, это поможет нам понять, насколько организм гзуров способен мутировать и выживать на вредоносной планете класса Светлых звёзд, – рассуждал голос, и сострадание читалось в словах Милоша. Он снова сделал паузу, будто записывал в блокнот задание на завтра и с горечью добавил: – Жаль его. Тяжело прощаться с Тагентаем. Пусть этот гзур и наш враг, но всё равно жаль.

Горд присел на скамью. Потрепав по плечу Милоша, он выразил искреннюю поддержку. Тагентай – он, безусловно, враг, но досталось ему с лихвой. Такого бы поддержать, помочь ему выжить.

Великан вынул из ножен фритский кинжал и рассказал, что произошло сегодня ночью близ кривой дороги на Псков.

***

Когда-то гзуров было так много, что они могли основать отдельную колонию на Земле. Никто уже не помнит точно, сколько их было на самом деле, но известно, что не менее семи тысяч. На каждого мужчину приходилась одна женщина. Детей, стариков и немощных в путешествие не брали – только здоровые, половозрелые особи высадились на Земле. Вряд ли кто-то сможет правильно произнести имя этого народа, но славы именно так называли этих людей – гзуры с планеты Гзур.

Сплочённый народ размножался, адаптировался, видоизменялся и в итоге сумел на какое-то время закрепиться на недружелюбной Земле. Исключительное свойство излечиваться от болезней, помогало гзурам осваивать куда более сложные миры. Гзуры – это народ, произошедший от хамелеонов, народ ящер, а если пришла война, то ярость превращала их в беспощадных драконов.

Каждый гзур мог прожить несколько веков. Некоторые проживали больше тысячелетия. Но Земля отвергла пришлую расу. Сама природа взбунтовалась против находчивой ярости гзуров.

У них перестали рождаться дети. Около двух сотен лет назад умерла последняя женщина этого племени, которая, впрочем, давно не могла приносить потомство из-за ранения в живот. После её смерти перспектива сохранить след на Земле, исчезла безвозвратно. На планете осталось не более десятка взрослых, а точнее, пожилых мужчин. В числе выживших потомков ящеров был и Тагентай.

Прошла ещё сотня лет. Кто-то из сородичей Тагентая погиб в бою, некоторые умерли своей смертью от старости, но гзур и один продолжал сражаться, не зная конечной цели своей борьбы.

Когда Тагентай был ещё юн, он получил тяжёлую травму. В одном бою меч отчаянно храброго руса лишил его ноги по колено. Для любого из землян эта травма неизлечима или даже смертельна, для гзура такое ранение – дело вполне поправимое. Способность регенерировать потерю конечности у Тагентая в крови. Словно хвост у ящерицы нога отросла, ничем не отличаясь от утерянной в схватке. С новой ногой и сражаться сподручнее, смеялся несгибаемый Тёмный воин, вновь взяв в руки оружие.

Он бился со злобными соседями других рас, с удовольствием убивал Светлых и Тёмных. Иногда гзур бежал с поля боя, только для того, чтобы вернуться и вцепиться зубами в глотку. Но кто-то из учителей боя допустил промах в прошлом, обучая Тагентая мастерству. После одного из походов на север он получил повторное ранение; ту же ногу ему отрубили чуть выше колена. И отчаянье зародилось в сердце, оттого что вторично потерянная конечность отрастала не совсем так, как надо.

Вместо ноги вырос кривой короткий обрубок, похожий на рыбий плавник. Всё было бы ничего, потому что воин не стремился к совершенству и красоте, но боль не давала покоя, и даже во сне он терпел страдания.

Так прошли долгие столетия пыток. Духи, ушедших предков, не оставили Тагентая. Они общались с ним во снах, иногда наяву и советовали не мириться с судьбой, а отправиться в холодную страну миллиона озёр. Так он и сделал.

Тагентай прожил на северном острове долгие годы одиночества. В нём ещё сохранилась сила, и кто знает, сколько Тёмному предначертано оставаться в живых. Старый гзур посчитал, что его война закончилась, и нет ему дела до Тёмных миров или Светлых идей. У Тагентая были свои пороки, раздумья и горести – своя маленькая Вселенная.

Гзур хромая, карабкался по камням, охотился на зверей и продолжал полную страданий жизнь отшельника. Но однажды в погоне за ослепшей чайкой он поскользнулся и упал на острые скалы. Старый Тагентай сломал при падении здоровую ногу, и жизнь превратилась в ад. Муки и скрежет зубов знал каждый куст, каждый лист на том острове. Гзур выл на солнце, трепетал пред луной. Он трижды рыл в камнях могилу, но зов родичей заставлял его жить и бороться.

Раздробленная нога гнила, сохла и увеличивала страдания. Тогда духи снова подсказали выход. Словно колдун Тагентай собрал травы, поганки и корешки, а затем приготовил варево, которое утолило кошмарную боль. Он выпил отвар и безжалостно отрезал обе свои ноги.

Духи предков спасли от мук, но лишили разума. Боль ушла безвозвратно, а злость, с которой он прежде сокрушал врагов, только увеличилась. Тагентай смастерил деревянную тележку, привязал себя к ней и отправился снова к людям. Тёмный искал смерти. Он ждал, когда славы придут и, наконец-то, отправят его к давно ушедшим с Земли братьям.

Бешеным зверем гзур поселился в лесу, где-то неподалёку от Пскова. Тагентай нападал на путников, грабил обозы, убивал воинов и душил заблудившихся крестьян. Он отнимал еду у бродяг, терзал их тела и ждал конца долгого пути на Земле. Гзур потерял ноги, но руки, с помощью которых он передвигался в ветвях деревьев, превратились в ужасное оружие. Сила в его руках была таковой, что он запросто мог свернуть лошади шею – главное, уцепиться, главное, схватить жертву. Если кто-то из живых попадал в сети старого гзура, то неминуемая, жуткая смерть ожидала его. Некоторых людей Тагентай испробовал на вкус и даже сточил из бедра миловидной крестьянки наконечник смертельной пики, которой разил наповал в висок. Жалобы на чудовище, поселившееся в лесу, заставили славов прислушаться, и Горд решил найти убийцу.

Светлый пришелец понимал, что рассказы о лешем, жарящем детей на медленных углях, преувеличены. Но пропадали люди. Совсем недавно на лесной дороге погиб отряд из пяти воинов, сопровождавших любовницу князя. Возможно, лихой народец диких кочевников повадился убивать, а, может быть, это что-то совершенно иное. Лишь только мудрый Милош утверждал, что злодеяния вершат нечеловеческие руки. Учёный слав предполагал, что кто-то обречённый и потерявший всяческую надежду зверствует на лесных тропах. Милош грешил на дикого, утратившего разум гзура, того, что когда-то жил в стране викингов.

Горд почувствовал зверя, как только растворился в чаще. Он ощущал присутствие Тёмных духов – злых и очень опасных. Гигант, словно охотничий пёс, ловил зловонные запахи, отголоски чужих стонов и рык нескончаемой ненависти. Слав привязал лошадку к дереву, набросал веток, построив шалаш от дождя и, накрывшись расшитым плащом, лёг в ожидании нападения.

Ждать пришлось недолго. Откуда-то сверху камнем свалился монстр. Горд скинул плащ и увидел перекошенное яростью лицо гзура.

Слав не мог ошибиться, он хорошо помнил это племя. Гигант убил сотни гзуров, но этот Тёмный воин был особенный. Его лицо покрылось рытвинами, бородавками и тонкими просвечивающимися чешуйками. Возможно, гзур проводил много времени в море и потому его тело, словно сливаясь с бурлящей стихией, приняло облик далёких предков, вышедших из океана.

Гзур хрипел, хлопал рыбьими глазами и скалил акулью пасть. Он схватил жилистыми руками Горда за шею и душил, что было сил. Но спустя лишь мгновение, Тагентай понял, что сжал в руках свою долгожданную смерть. Несчастный гзур давно ждал встречи с вечностью, и она пришла к нему. Громадный слав избавит Тёмного от мук навсегда.

Перед тем как убить, Горд услышал, как безумный, но когда-то невероятно отважный воин – прохрипел своё имя. «Я Тагентай. Я сын планеты Гзур, – скрипя острыми зубами, как кончики лезвия ножей, шептал убийца людей. – Меня зовут Тагентай, запомни это имя и прощай слав, и до встречи слав…»

***

Горд рассматривал тяжёлое украшение, кованное ещё на Гзуре. На одной стороне изображён хвост змеи. На другой – хорошо видно, как голова твари, выпустив раздвоенный язык, пьёт из широкой чаши. «Такую задумку можно использовать на эмблеме врачевателей», – подумал Светлый, но быстро потеряв интерес, он повесил амулет на шею дремавшего Милоша и отрешённо посмотрел в потолок.

– Это талисман здоровья, – послышался усталый голос из тела учёного. – Такую вещицу дарят при рождении гзура. На счастье. Для долголетия.

Горд взглянул на спящего друга, затем, словно маятник часов, качнул амулет со змеёй. Тот нехотя, цепляясь за металлическую броню, скрипнул и затих.

– Видел бы ты этого Тагентая. В нём здоровья не больше, чем в плешивой жабе красоты. Ерунда это всё. Предрассудки. Этот мерзавец пещерный урод и убийца. Гнить ему в земле и, чтоб его могилу никто не посетил и не вспомнил.

– И всё же жаль его. Поскольку Тагентай уникален. Сохрани амулет, Горд. Передал его Беркуту.

– Передам. Хуже не станет, – согласился громила и, сняв с шеи Милоша талисман, запихнул его обратно в сумку. – Меня больше интересуют люди… нормальные, обычные люди. Скажи, Милош, почему мы не можем построить рай на Земле? Что нам мешает? И когда, чёрт возьми, мы остановим нашествие чумы? Клянусь своим золотым духом, я делаю всё, чтобы жизнь племён была чиста и богата. Когда же люди будут жить, как предначертано им Светлыми Творцами?

– Мы обязательно построим рай на этой планете. Мы справимся, брат. Необходимо лишь время. И чуму победим, а затем арглов без сомнения победим. Я вылечил сегодня триста пятнадцать человек. Это рекорд, – устало ответил голос учёного слава.

***

Эпидемия, охватившая на западных землях большие и малые города, уносила уже тысячи жизней.

Милош боролся с болезнью, принимая всех хворых, не делая скидок на возраст и пол. Разделяя больных на группы, в первую очередь он лечил детей. Желательно, чтобы у ребёнка или нескольких малышей оставалась в живых мать.

Горд отсекал ещё здоровое население от очага заражения. Такую работу можно назвать адской. Гиганту приходилось дробить семьи. Делал он это безжалостно, зачастую забирая детей у живых, но уже не имеющих шанса на выздоровление родителей. От того слова, которыми он сейчас перебрасывался с Милошем, были язвительны с видимой тенью усталости от грязной работы.

Веттер тоже ежедневно наведывался в поселения русичей и, скрепя эфирным сердцем, выявлял больных, выполняя неблагодарный труд.

Инфицирована была половина населения любого из городов. На лечение элементарно не хватало времени. Приходилось с горечью наблюдать за массовой гибелью своих потомков. Но большую часть русичей удалось вывести из зоны заражения. Здоровых и тех, кого можно спасти, размещали в специальных лагерях, строго соблюдая карантин.

– Скорее бы выпал снег, – тоскливо вздохнул Милош.

– С ледяной горки захотел покататься? – продолжал шутить над собратом гигант.

Но язвил великан без энтузиазма, потому что силы не безграничны. Горд не только охотился за убийцами по ночам, он тоже лечил больных. Врачевал выборочно и не в таких масштабах, как учёный слав. Потратив немалую часть энергии, ему также требовалось время на подзарядку. Восстанавливался громила «на ногах», отдыхая, например, в конных переходах, сидя на своей любимой лошадке.

– Отдохнул бы ты, брат, – сочувственно звучал голос Милоша.

Горд сморщился, будто проглотил осу и, отмахнувшись от дружеского совета, сказал:

– Отдыхать я буду, когда вернусь на Слав. Новость пришла от Беркута. У него дела куда лучше нашего. Потому что дружина у вождя сплочённая, люди закалённые. Пока мы здесь лечим, он занят делом: сражается и побеждает.

– Беркут откупился от ордынцев или принудил к миру воинственных соседей? – немного повеселев, спросил учёный.

– Деталей не знаю. Сегодня будет в крепости и сам расскажет, – пожал широченными плечами громила. – Да и какая разница людям, если в доме спокойствие и порядок. Беркут договорился о мире, подкупил, запугал или убил. Какое это имеет значение? Дома не жгут, детей не воруют… покой нужен.

– Это верно. Но откупиться всё-таки выгоднее. Золото ничего не значит, – настаивал голос.

Горд повернул голову в сторону входной двери. Он услышал скрип половиц. По стону влажных досок представил идущего в комнату человека. Через мгновение раздался призывный стук в массивную дверь.

– Заходи! – громогласно отреагировал Горд.

Дверь отворилась. За порогом славы увидели друга, лицо которого скрывала стальная маска.

– Добро пожаловать, Беркут, – улыбнулся землянину гигант. – Только тебя вспоминали.

Ратник в сверкающих латах, закрыл за собой дверь.

– Долго жить буду. Знаю. Приветствую, славы, – сказал землянин.

– Приветствую, Беркут! – раздался бравурный голос Милоша.

– Беда-а-а, – сожалел человек, глядя на спящего слава.

– Такова наша работа, – вздохнул учёный. – Расскажи, что слышно на южных рубежах.

Беркут сел на широкую лавку, приставленную к дубовому столу в самом центре просторной комнаты. После того как зажёг свечу, он продолжил:

– Слушайте, братья…