Читать книгу Тёмное вече - Максим Юрьевич Савостьянок - Страница 1

Родной мой, послушай меня ещё один разок и не горячись, если стоило сказать раньше. Вспомни мою смешную серьёзность и выслушай, не отвлекаясь, будто я рядом: однажды одна воительница из народа эльфов по имени Эзула узнала легенду о Божьих Источниках. Она начала их поиски и после тридцати лет странствий нашла след на один из них. В великом храме эльфов хранился кристалл, благодаря которому друиды способны лечить раны и тяжёлые болезни без помощи рук и специальных отваров. О кристалле знали лишь верховный друид и его верные советники – духи предков друидов, которые правили до него. Тайно узнав это, Эзула была рада, что кристалл находился под охраной несокрушимой армии эльфов в самом сердце их краёв, и продолжила поиски других кристаллов.

Но вскоре на престол взошёл новый друид, который вопреки законам эльфов и против воли духов, решил пробиться в священное хранилище и использовать камень для полного уничтожения нечисти и тёмной магии из всего мира, думая, что кристалл сделает его неуязвимым. За эти года странствий Эзула поняла, что кристаллы нужно надёжно прятать или уничтожать, чтобы они не попали в руки к слугам тёмных Богов. Никто в мире не был готов принять эту мощь и правильно её использовать во благо всех народов. Она преследовала друида, дабы остановить его.

      По пути Эзула встретила молодого странника Бенарда. Он из народа людей и за свою короткую жизнь, по сравнению с эльфийской, тоже поверил в легенду и отыскал, где возможно есть ещё один источник, сила которого неизвестна. Бенард объединился с Эзулой в обнаружении кристаллов и во время их приключений Эзула и Бенард полюбили друг друга.

Где-то посреди глуши они догнали друида. Он отказался выслушивать Эзулу и объявил её изменницей народа. Началась битва, в которой Бенард получил серьёзное ранение, но дал шанс Эзуле победить друида. Будучи поверженным, друид всё же отстаивал на своём. Эзуле ничего не оставалось, как покончить с друидом и забрать кристалл себе, пока не найдёт и не спрячет его в такое место, куда бы даже бессмертный не решился идти.

Зная, что убив друида, Эзула навлечёт на себя проклятье, Бенард остановил её и сам нанёс смертельный удар друиду. В тот же миг они оба покинули этот мир. Эзула склонилась над Бенардом и долго не отпускала его. В надежде вернуть любимого она решилась использовать кристалл, уповая на великое волшебство. С помощью древнего ритуала она воскресила тело, но прежняя душа Бенарда так и не вернулась. Бенард ожил, и сердце Эзулы вновь зацвело.

После у них появился ребёнок с кровью на половину эльфийской, на половину людской, они назвали его Ароном. Но их счастье продолжалось недолго – Бенард становился грубым, переставал творить во имя добра и вскоре разлюбил Эзулу. В конце концов, он предался тёмной магии и забыл, что было до его смерти, кроме легенды о кристаллах, дразнящих всемогуществом. Эзула осознала, что сделала самую грубейшую ошибку и смирилась с тем, что не сможет спокойно жить, ожидая, что когда-то объявиться человек с силой Богов и желанием поработить всё живое. Пытаясь уберечь мир от безумца, жаждущего заполучить силу кристаллов, она сама навлекла на него монстра.

Бенард прожил счастливую жизнь и помер смертью героя. Вторую свою жизнь он проживёт не ради добра и любви к Эзуле и сыну, а стремясь заполучить могущество и господство. Возможно, и не стоило было мешать планам друида. Всё же, как и у них, так и у друида были благие намерения на исцеляющий кристалл.

Разочарованная мать унесла дитя на край света и передала на воспитание давнему другу, который согласился притвориться прекрасным дедушкой. Теперь Эзула пытается исправить ошибки и помешать порочной тьме заполучить ненайденные кристаллы.

Постскриптум: береги себя. Написал бы занудных напутствий, да листок кончается.

Вот так очутился на дальнем уголке севера в одном королевстве, богатом прелестными лесами и могучими горами, среди миролюбивых селян, охотников да ремесленников юноша по имени Арон. Ещё не знающий жизни, а возомнивший себя совсем взрослым, пятнадцатилетний Арон, думая, что любая задача ему по силам и ставя свои возможности выше головы, всё время хотел себя проявить и вытворить в его понимании что-то забавное и опасное, а на языке старших – неразумное. Как и большинству северян, Арону были присущие средний рост да голубые глаза, росли густые брови и просачивались волоски под носом, у подбородка и бакенбард. Все северяне до единого светлые, рыжие считались детьми солнца, посему его на редкость тёмным лохматым волосам до ушей можно было позавидовать также как и его смекалке.

Жил он в деревушке на пике горы, с большим отрывом возвышающейся над косым хребтом, где люди первыми встречали рассветы и последними провожали закаты. Жизнь там казалась безмятежной, от того истомной и от того тоскливой, лишь бы лежали дрова на подкидку в печь и снег не безобразничал. Считали себя жители одной семьёй, и если кто-то нуждался, ему дружно помогали, особенно зимой.

По утрам пламенный диск обливал деревню огненными лучами, светил в окна и ласково будил людей. Как правило, самые трудолюбивые не упускали зарю и шли по своим заботам – пасти скот, рубить лес, а ленивые торговцы и ремесленники позволяли себе выждать восход. Осложняли работу когда дождь, когда вьюга это при том, что нынче лето (местные порой воздыхали, что оно не дотягивалось до сей вышины) или проносящиеся сквозь деревню облака, накрывавшие её туманом, во время которого не видно дальше своих рук, и даже фонарь не выручал. Но если облака не поглощали деревню, а плыли по небу, обтекая пик горы, то получалось, как будто деревня сотворена на небесах. Местные верили и гордились, что это место достойно, чтобы здесь жили Боги.

Хоть днём солнце светило ярко и пропадало только за тучами, на горе стоял суровый холод. Ветер сковывал кожу и пробирал до костей. Несмотря на это, деревня не выглядела заброшенной, вовсе нет – люди всё время проводили вместе на улице или в лесах, долинах, постоянно общаясь, и возвращались в дома только, когда стемнело. Бывали такие дни, когда метель могла сбить с ног даже самых выносливых, а люди всё равно не уходили оттуда, им нравилась местная погода, и они мирились с условиями горы.

Ночью небо как на ладони, коли тучи не сгустились, луна преображала деревню, освещая покрытые инеем крыши с моховым покровом низеньких хижин из тёмного бруса, от чего они сверкали серебристыми огоньками. В окошках домов мелькали силуэты людей, прячущих тепло очага за ставнями окон. Луна и тысячи звёзд окутывали деревню, словно покрывалом, до возвращения солнца.

Именно в здешних краях Арон провёл детство и встретил юношество. В большом доме Арон проживал с дедушкой, Мироном, помогая ему во всех делах. Мирон прослыл лучшим охотником, поэтому на стенах висели необычно крупные рога – одни были прибиты некоторое время над его портретом, но Мирон, поразмыслив, отказался от этой идеи и снял их – чучела голов животных выставлены как украшения тех же стен или камина, полы покрыты толстым слоем шкур, а сам дом отрастил изо мха на односкатной крыши кустарник и похож на гигантский пень с дверьми и окошками.

Для Арона Мирон был всем и представлял собой мудрого старца, хвастающегося глубиной синих глаз, с седыми кудрями и окладистой пышной бородой, кожа на лбу застыла в зыби, осанка слегка искривилась, грозя горбом на спине. Невзирая на возраст, характер не поддался престарелой гнильце, выражающейся в порицании молодых и восхвалении былых лет. В общении он мягок, от него редко услышишь отповеди, только советы и наставления непослушному парнишке, который и без того всё знает и со всем разберётся. Мирон довольно разговорчивый собеседник, во многих делах мастер, а историй знал ещё больше. Стоит отвлечь его от разговора, и он не сможет остановиться рассуждать на новую тему. А потом из новой темы выскользнет следующая, и так до тех пор, пока у Мирона не пересохнет в глотке. К счастью у них запасена ни одна бочка крепкого напитка. В подсобке у Мирона можно найти всё, что душа пожелает: песни бардов, какие-то зелья в красивых разноцветных баночках, оружие, да выпивка, трофеи и семейные драгоценности.

Родители, как ему рассказывали, без вести исчезли по нуждам сохранности мира. Такое случается, у мальчугана через дом они тоже куда-то делись, и Арону не нужна в этом плане понимающе кивающая поддержка. Не проявлялась периодическими истериями открытая рана оставленного ребёнка, и в одиночестве он, горевавши, не жаловался сам себе, не сожалел, что его, как полагается, не любили, не баловали. Заменил всех великодушный дед. С тех пор, как Арон научился ходить, Мирон обучал его владением мечом, стрельбы из лука и с самого детства воспитывал в Ароне знающего своё дело следопыта и охотника. Маленькие мечи и луки, увеличивающиеся по новизне, Мирон хранил на «стене памяти», где были и отметены роста и следы подрастающей ладошки, веяло наивной добротой от той стенки. Пришёл день, и мальчик вырос, не со зла отослав наглядные шаги времени в минувшее, но от такого чувства, что пора бы признать его намерения и взгляды всерьёз.

Как незаметно Арон поменялся с неугомонного на скрытного, так не вспомнить точно, когда событие пойти на охоту стало совместной обязанностью. Два раза в месяц они спускались в окрестные леса, частенько возвращались с хорошей добычей: обычно это пяток зайцев, парочка лис и редко удавалось отстрелить вепря. Тогда-то охота действительно удалась! Добычу Мирон складывал за домом в сарайчике, там отделял шкуру от зверей, мех, клыки. Часть скармливал псам в загоне, часть ходил продавать на рынок, а то, что осталось, забирал себе, дома Арон приготавливал блюда для трапезы. Люди нуждались в еде и пушнине, товар продавался в тот же день, порой даже кому-то не хватало. Такие охотники как Арон и Мирон ценились в деревне.

Старейшина деревни имел привычку навязываться с просьбами, лестью перекладывал свои беды, несвязанные с нуждами деревни, на других и нудил до головной боли, припоминая своё положение, пока не выпроводят за дверь. Частенько он навещал Мирона, последний раз по поводу, чтобы просить его отправиться в экспедицию на дальний конец гор, но Мирон отказывался, не хотел искать пропавшую его лошадь с тюками полными руды. Старый охотник уже не испытывал ярких эмоций как раньше, вкушая прелести от странствий, опасностей, но в глубине души, наверно, лелеял повторить как-нибудь одну из своих историй или угодить в новую. Всё-таки гордился он своими подвигами, а Арон ещё слишком молод для подобных похождений, но так считал только Мирон. Сам Арон давно мечтал покинуть пределы гор и заработать приключений на свою голову.

Когда за окном бушевала метель, в уютном доме под щёлканье дров в камине Мирон рассказывал Арону удивительнейшие истории. Как он в одиночку, голыми руками смог победить медведя, после чего заработал себе репутацию великого охотника, и барды распевали про него песни по всей провинции. Как он отвоевывал земли у других враждующих баронов, участвуя в различных сражений, большинство которых он выигрывал. Последнее и самое опасное приключение Мирон совершил в море, когда смог противостоять пиратам и довезти ценный груз к королю. После того случая, Мирон поклялся, что навсегда завяжет с приключениями, и оставшуюся жизнь проведёт в тихом месте, с семьёй, где и сейчас он живёт с Ароном.

В деревне Арон водился с ватагой ребят и среди них он нашёл сверстника лучшего друга по имени Сильвин. Он же его противоположность: маленького роста, худощавый белобрысый мальчик, но такой же искатель развлечений. Арон в шутку сравнивал его с переросшим гоблином, напялившего на себя кучу плащей и халатов. На самом деле, Сильвин не любил надевать тяжёлые шубы из толстого слоя шерсти, ему долго их вес не снести. Скорее он предпочитал укутаться сразу в несколько тонких курток поверх ни одного свитера и влезть в три пары штанов. Хиленький, но проворный, если у Сильвина получится в хорошем смысле отличиться, то в следующие несколько дней он будет хвастаться этим на всю деревню, причём на заслуги других ребят он смотрел с завистью, цвета не его волос, а редкого Ароного. Ещё он злопамятный и ему нельзя доверить даже безобидный секрет, ну не может держать язык за зубами. Вопреки всему они с Ароном дружили с детства, другие ребята ссорились, против кого-то сговаривались, а эти двое всегда готовы заступиться друг за друга и этой преданностью Сильвин покрывал вредные недостатки.

Теперь, когда ребята возмужали, Мирон разрешал Арону брать с собой на охоту Сильвина. В охотничьей комнате с вчера были сложены необходимые снаряжение и припасы, и условились они спозаранок собраться в доме Мирона и Арона, чтобы вместе подготовиться и обсудить дальнейший поход. Арон с нетерпением ждал свою первую охоту с кем-то ещё помимо Мирона, в особенности накануне ворочаясь на перине от бессонницы и боясь, что его друг проспит. И начнётся история, пожалуй, именно с этого момента, коль угодно, можно, к примеру, хоть с его первой охоты (настоящей в лесу, а не когда Мирон выпустил куропатку на заднем дворе), и всё же, возьмём начало отсюда, потому как самое интересное в жизни Арона происходит с этих пор. Перед стуком в дверь послышались топтание на крыльце и глухой звук отбивания с ног мокрого снега. Его появление заждались.

– А, Сильвин, проходи, – дружелюбно пригласил Мирон, тоже успевший упрекнуть Сильвина в безответственности.

Он вошёл, впустив занёсшиеся с ветром снежинки, и от усталости небрежно опрокинул с плеча на пол огромный рюкзак. Его сумка вдвое превышала Сильвина по толщине и норовила лопнуть.      Он вошёл, впустив занёсшиеся с ветром снежинки, и от усталости небрежно опрокинул с плеча на пол огромный рюкзак. Его сумка вдвое превышала Сильвина по толщине и норовила лопнуть.

– Мы уж беспокоились, что придётся будить весь твой дом, – застёгивая пуговицы куртки, Арон вышел в прихожую встретить друга. – Зачем столь громоздкий рюкзак?

– Я встал, пожалуй, раньше вашего, точнее меня разбудили и накормили на два дня вперёд и запихали столько же в рюкзак.

И вправду в комнате запахло чем-то вкусным. Словно       И вправду в комнате запахло чем-то вкусным. Словно подцепленный за обоняние, из охотничьей комнаты, потирая глаза, вышел Мирон. Он успел одеться в вязанку и меховые штаны и выбирал между толстой курткой и продувающей накидкой – холода возвращались рано, но и потеть на охоте не хотелось. Заметив, какой заснеженный пришёл Сильвин, он сделал выбор.

– Нет, с такой глыбой за спиной тебе долго не пройти. Мы собрали всё, что нужно в три мешка, можем и твою еду разложить, больно аппетитно пахнет. Каждый повесит себе за плечи сумку, и дадут нам Боги нормально поохотиться.

Мирон жестом пригласил друзей в охотничью комнату. Она была не очень большой, без окон, свечка догорала на столике, и колеблющийся её язычок наклонился      Мирон жестом пригласил друзей в охотничью комнату. Она была не очень большой, без окон, свечка догорала на столике, и колеблющийся её язычок наклонился обратно от двери, указывая на подвешенные кольчугу, латы, меч – давнишняя защита, вторая кожа Мирона. На стене слева от доспехов висели луки для дичи, справа – «стена памяти», сверху под потолком натянута сеть, и в углах поставлены колчаны стрел. Три лямочных мешка с пуговицами на клапане дожидались охотников посреди комнаты.

– Ты не разучился стрелять? – с усмешкой спросил Арон друга.

– Я помню, как ты пересказывал мне уроки дедушки Мирона, а потом мне посчастливилось пару раз с вами поупражняться на мишенях, – говорил Сильвин, выбирая себе один из одинаковых луков. – Это я на всю жизнь запомню: «чуток наклони, представь прямую до цели и проведи по ней стрелой, выдохни и, отпустив, уже не жалей».

– А ты бы поучился у Сильвина и его матери шить теплые шубы, – со скрытым удовлетворением Мирон пустился с нападками под действием лестного лова.

– Да мы ему показывали, а он себе пальцы проколол, – почти смеявшись, фыркнул Сильвин.

Арон покраснел и сощурил глазки. Сильвин подми      Арон покраснел и сощурил глазки. Сильвин подмигнул.

– Зато в кузне Арона хвалят, – теперь Мирон взялся отстаивать его таланты. – Не без помощи мастера, он сковал отличный клинок с рукоятью из рога…кого ты там думаешь?

– Снежного чудища, – смутившись, произнёс Арон. – Самой страшной загадки нашей горы.

– Пугающие происшествия близ деревни и знаменитый ножик Арона как доказательство, – сказал Сильвин, пробуя целиться из лука в пустоту.

– Кинжал! Я всегда ношу с собой. Помнишь, ту ночь, когда пускали огненные стрелы в сторону жуткого воя? И совсем скоро мы нашли оленя с разодранным брюхом, и я усмотрел на его шее дыру, а рядом впившийся рожок, закруглённый на конце. Обойди весь дом – не найдёшь схожего средь наших, немного странно, не находишь?

– Да, но, – начал было Мирон стирать фантазии мальчиков.

– Ты же сам так и не понял чей это рог? Ты даже не хотел, чтобы я его брал, значит, сам опасался чего нечистого.

На это Мирону нечего было от      На это Мирону нечего было ответить. Он понимал, что детишки без дела развлекаются, как могут, и, заметив украдкой посланные друг другу кивки, Мирон приготовился увидеть от друзей что-то задуманное:

– Я слышал, старейшина хочет на праздник Луны уместить всю деревню в ратуше и троих кабанов зарезать, – выпалил как скороговорку Сильвин.

– Да, вот только редко в наших лесах найдёшь след хоть на одного, а их, одиночек, негоже отстреливать – могут вовсе выродиться, – Арон тоже не медлил с ответом, словно мысли друга прочёл.

– Что же делать, неужели на празднике не наедимся? – деланно застонал Сильвин.

– Так-так я, кажется, понял, чего вы добивайтесь. Ну чем вам на горе не сидится?

– Мы просто подумали, что внизу больше шансов поймать зверя покрупней.

– Арон с давних пор меня упрашивает, а тебе то, Сильвин, не страшно? Раны ты тоже зашивать умеешь?

Вс      Все забавные случаи с охот и твержённые напоминания, что, если не нарываться на стаю и не загуливать в пещеры, то это неопасно исчезли из памяти. Сильвин дал слабину, представив широкий прокус и тёкшую густую кровь. Ни с того, ни с сего комнату раскачало как волна лодку, быстро стемнело в глазах. Облокотившийся о лук Сильвин утерял нить, о чём толкуют приглушённые голоса, и раздумывал, нужна ли ему эта охота.

– Мы каждый раз идём в одни и те же места, никакого разнообразия, – неуверенным голосом сказал Арон, ведь он точно знал, что Мирон не поведёт ребят без надобности туда, где водятся банды разбойников страшнее снежных чудовищ. – Иногда встречаем лесорубов, а в долине – пастухов! Давай же спустимся в нижние леса, сходим для разведки, я никогда там не бывал в отличие от тебя. Я нигде не был!

– Там будут такие же деревья, как у нас, Арон.

– Прекрасно, тогда мы налюбуемся ими и в следующий раз пойдём дальше.

– Откуда ты хочешь вырваться? Из тёплого дома, из незнающего бед края… Сильвин, с тобой всё хорошо? – обеспокоенно спросил Мирон, глядя, как тот поглощает за обе щёки домашнюю еду.

Сильвин кивнул,       Сильвин кивнул, Арон умоляюще смотрел на неподдающегося старика, как будто просил разрешения поехать в город на ярмарку или навсегда отпустить за любовью, но нет. Это всего-навсего давно избитое предложение глотнуть воздуха и проветриться чуть дальше обычного. И тут, прежде чем Мирон что-либо сказал, Арон выпалил:

– Неужели там, в мире, одни негодяи? Неужели мои родители к лучшему ничего не поменяли?

Седобородый мудрец посуровел, и Арон понял, какую глупость он ляпнул. Он грустно опустил взгляд на «стену памяти», сжав губы, задумался о чём-то важном, Арон был убеждён, что не о походе. В запасе были ещё несколько обещаний взять на себя работ по дому, но Мирон уже насытился уговорами и беспричинными порывами. Хотя, пожалуй, есть одна причина, и Мирон тоже с ней сталкивался – молодость.

– Так и быть, раз уж ты хочешь, – согласился старец, но Арона это почему-то не порадовало. Мирон обратился к Сильвину. – Понимаешь ли ты, куда зовёт тебя друг? Даёшь себе представление, какого это забрать жизнь хищника, а защищать свою? Внизу не совсем так опасно, как я вас предостерегаю, просто я за вас волнуюсь, мальчишки.

– Я сам напрашивался к Арону, мне хотелось поучиться у вас. Я призову свою волю и буду сильным.

– А ты по-прежнему верен своему?

– Да, всё будет в порядке, – настойчиво сказал Арон.

Сказал и сглазил.