Читать книгу Тёмное вече - Максим Юрьевич Савостьянок - Страница 4

А он всё отдалялся, доказывая тем самым свою смелость и, как ему казалось, поступая правильно. Так Арон сам себе объяснял своё неравнодушие к облепившей горы тьме, мол, он едет на свиданье к миру и скоро во всём разберётся. И где-то на середине подобной мысли он уснул. К восходу солнца путники уже добрались до Ростерна, главной торговой точкой в округе гор.

Город раскинулся перед горным хребтом, на другом конце которого высилась деревушка Арона, у изгиба реки, впадающей в озеро и вытекающей из него к другим городам севера. Ещё издалека виднелись пришвартованные к пирсам судна и лодки, блестели купола храмов, закрытые за неприступными стенами. Различные выступы на поверхности, ромбовые элементы, как драгоценные камни в колье, делали защиту города ещё краше, впечатляли, словно хотели сразить красотой наступающего врага, а на мощных башнях свисали широченные синие с зелёными полосами по бокам флаги – отображение реки, окаймленной лесом. А чтобы пересечь её и подступить к вратам, надо было насладиться прогулкой по широкому арочному мосту.

Сразу       Сразу у въезда в город, где сновали торговцы и рыбаки у причалов и портовых строений, охотников встретил караул стражников. Задержали их, чтобы осмотреть присутствующих в повозке и убедиться, что тайком ведьм и колдунов в город не провозят. Про волка даже не спросили – лежал как убитая добыча с охоты.

– В чём проблема? – выразительно промолвил Куверт, слезая с лошади, а после слышалась только неразборчивая болтовня.

Двое стражников, перегородивших путь перед повозкой, посторонились, когда проверяющие стражники кивком дали добро на проезд. Куверт кончил разговор с одним из них, разузнав про произошедшие истории во время их отбытия из города, оседлал лошадь и повелел ей тронуться вперёд.

Город был встревоженный. Арон высунулся из повозки: в башнях дежурили арбалетчики, по площади патрулировали отряды стражников, выглядевшие напряжёнными. Красивые бульвары и площади наполнились страхом, людей разгуливало мало, а двери и окна в домах закрыты. Не слышался шум болтовни, смеха, топота ног, словно с леса ветром занесло заразу угнетающего молчания. И всё-таки нет, в лесу было хуже.

– Даже сношаться перехотелось! – так беззастенчиво заявил Куверт.

– Что случилось? – заинтриговался Трет, подсев к краю повозки ближе к Куверту.

– Ты будешь от этого в бешенстве.

– Давай, говори уже!

– Помнишь, объявились в городе не то воры, не то проныры, пугающие людей. Поговаривают, шайка промышляла что-то тёмное, глаз у них на всякие чуднЫе вещички падал, и терять народ стал амулеты ценные и барахольные и потребовал на костёр любого окаянного, кто попадётся на краже. Градоначальнику всё равно было, пока не залезли и в его казну. Стражник говорил, мол, ничего не помнит, и тогда повели несчастного на кострище, несмотря на мольбы о пощаде. Только когда горел он, завопил, что вспомнил уродливые лица, а, когда с вёдер его полевать бросились, пламя на миг обернулось в зелёное и обдало его полностью.

– Жуть, – прошептал Арон

– Да не может такого быть! – вскрикнул Трет.

– Я лишь пересказал леденящие душу известия.

Трет из своего принципа неверия в неестественную с      Трет из своего принципа неверия в неестественную силу, неподвластную людям, перебирал догадки про алхимические порошки, красящие огонь, тщетно пытался раскусить тайну. Куверт смирился с нечто навеки непонятным ему и убеждал Трета принять это за часть такого же мира, в котором он живёт. Арон тихо сидел в углу повозки и слушал, он был не в своей шкуре. Впервые он посещал большой город, думал, гуляют здесь с утра до ночи, может, так и есть, но он попал именно в самые тревожные дни.

– Так вот в городе объявлен комендантский час! – разъяснил Куверт. – Хорошо хоть проехать дали, а не запечатали врата.

– А, может, ну его? Зря возвратились, надлежало развернуться и валить отсюда от греха подальше.

– Куда?

– Сам знаешь.

Ушёл в       Ушёл в тяжёлое раздумье Куверт, и успели углубиться они в город, когда он произнес:

– Мне по душе жить в Ростерне, а бежать от бед я не собираюсь… только, если совсем туго станет или опасно.

С каждым по      С каждым поворотом в тёмные закоулки, улицы становились более нищенскими. Арон испытывал жалость и страх. К людям с безжизненным видом, исхудавшим лицом, в дырявых башмаках и ободранных лохмотьях он проявлял сочувствие, и в тоже время боялся этих людей, последствий их нелёгкой судьбы, что подзуживала на свершение гадких вещей. Куверт и Трет некоторым кивали.

Вскоре путники завернули за ветхий       Вскоре путники завернули за ветхий барак, упирающийся в перекрёсток, и остановились в пустынном дворе. Куверт спрыгнул с седла, привязал лошадь за поводок к колу, пока Трет перетаскивал ящики с походными вещами в тёмный подвал под зданием. Арон заглянул туда, увидел мрачный коридор, ожидая тёплую гостиницу. Когда Трет совершал второй рейс, Арон пошёл за ним: чем дальше спускались в подземное жильё, тем нос сильнее пробивало вонью пота и духоты, справа и слева в каменных стенах прорублены дыры, закрываемые деревянными створками – импровизируемые двери, а в самом коридоре едва можно было разойтись. С первого раза Арон не запомнил дверцу комнатки Куверта и Трета, отложил в голове, что она с правой стороны и всё. Пригибая голову, он вошёл внутрь, почти вполз по ощущениям в крохотную коробку, потолки разве что были чуть выше, чем в доме Фигли, но неровные, как попало рубила когда-то кирка каменную породу. Стены оббиты кривыми досками, под ногами доски танцевали и, чтобы не спать на холодном продувающем полу, под паутиной в углах повешены гамаки. Ужас. Почему бы им не жить в повозке в лесу, вздумалось Арону.

– Мы снимаем это помещение у местного пивовара, тесно, зато дёшево, – едва слышно говорил Трет. – Раньше это была шахта, но когда ресурсы закончились, её давно выкупили, правда, на прошлой неделе Куверт отколол с потолка целый кусок угля.

– Почему ты шепчешь? – спросил Арон.

Трет быстрым шагом подошёл к стенке и приник ухом. Его глаза увлечённо метались, с минуту он вслушивался, прикусив губы, потом перебежал по комнате и повторил проделанное. Сегодня за первой стенкой никто не ругался, а за второй скучала соседствующая барышня. Или ещё не вечер.

– Стены тонкие и со щелями, а здесь проживает много воров и нечестных людей.

– Ох, – приход Куверта выдали его шаги и кашель. – Розин не пропустил меня с твоим волком, пришлось договариваться. В общем, я дал ему на бутылку, лишь бы он выделил отдельную клетку в своём загоне.

– Славно, я позабочусь о нём, а потом отпустим его в лес, – тихо по местным правилам пролепетал Арон.

– Ну, как видишь, живём мы не богато, и лишний рот нам не по карману, – прошептал Куверт. – Пожалели волка, теперь выпить нам не на что! С охоты ничего не привезли, что продавать на базаре?

– Остатки с прошлых охот, – оглядевшись на валяющийся хлам, сказал Трет. – Клыки народ стал реже брать, но возьми их, зато шкуры всем нужны и у нас есть парочка, вот это ещё можно.

Куверт с Третом       Куверт с Третом гремели средь ящиков и банок. Арон понял, что сочувствовал и им. Отвернувшись, он достал из потайного кармана куртки подаренный шар. Вернулась приятное ощущение власти над ним, и хоть Арон держал его обеими руками, пылало желание сжать его крепче, сдавить. И, рассмотрев, Арон заметил. Шар был хрустальный, в нём, в сердцевине замурован красный камушек, как косточка в яблоке. Что-то красивое и манящее. Арон оторвался любоваться им, только когда его позвали.

– Арон, у тебя случайно не завалялись монеты? – спросил Куверт. Арон, молча, пожал плечами.

– Ну да, незачем они тебе на охоте. Я пойду продавать шкуры на базар, а ты, Трет, не поленись, и покажи город нашему другу.

– Постой, – крикнул Арон и тут же опомнился и заговорил тише. – Возьми это, если получится продать – я готов поделиться.

– О, Арон, столь щедрый жест с твоей стороны, – шептал Трет, заулыбавшись Арону и успев зацепиться взглядом за шар.

– Я поговорю с некоторыми знакомыми, они больше разбираются в таких вещах, – произнёс Куверт и ушёл.

Они вышли во двор. Арон с непривычки не смог сразу выпрямить спину и наслаждался свежим воздухом. Затем они сделали ещё один рейс, чтобы забрать из повозки и положить рюкзак Арона в комнату и пошли разгуливать по улочкам, которые никак не притягивали своим видом. Здания до чего запущенные и обшарпанные, что их можно было обозвать грязными. У каждого второго стены рассыхались и начинали обваливаться, между домами на верёвках висели тряпки и лохмотья, жижа и грязь прилипали к сапогам, хотелось не задерживаться и скорее пройти к следующему переулку. Часто подходили бедные и просили милостыни, корча замученное лицо. Арона охватила печаль, когда он спотыкнулся об лежащую на дне лужи куклу, а затем, пройдя несколько шагов и развернувшись, увидел, как за этой куклой, болтыхавшейся уже на поверхности лужи, побежали две маленькие девочки в штопаных платьицах. Трет дорогой думал о своём и никуда особо не смотрел, только под ноги, иногда показывал на тот или иной дом, рассказывая какой знакомый в нём живёт, или что там находится, а Арон шёл и готов был облиться слезами, жалея живущих здесь людей.

Они много петляли и, наконец, вышли на рыночную площадь. Под широкими навесами в шатрах стояли купцы и втюхивали свои товары, крича на весь базар какие редкости можно у них приобрести. Народ торговался, без стеснений пробовал на качество еду с прилавков, кто-то приходил за нужным, кто-то подворовывал. Всё съестное пересекалось в один запах, и разило чем-то протухшим и гнилым. Что упало, то перетаптывалось людьми, перемещались средь торговых палаток по накиданным доскам, чтобы не наступать в грязь. У Арона сложилось ощущение, будто базар построен на болоте.

– Пойдём, скажем Куверту, что мы дождёмся его в таверне на центральной улице.

Как в улье. И дома большие, высокие, и       Как в улье. И дома большие, высокие, и на базаре не пропихнуться, не то, что в тихой деревне на самом высоком пике. Арон, к идиллии привыкшее чадо, чувствовал себя изгоем среди толпящихся людей, лишь за счёт упрямого хотения видеть мир, он терпел его угрюмость и надеялся на лучшее. Пройдя мясные прилавки, рыбные, палатки торговцев, продающих овощи, фрукты, да пряности, Трет остановился между лавкой глиняных изделий и лавкой барахольщика у полупустого стола охотников. Куверт сидел на табуретке и, поглотившись, разглядывал шар.

– За товарами следить надо! – постучав по прилавку, провещал Трет.

– Я засмотрелся твоей вещицей, Арон, странный шар, – Куверт дёрнулся и, привстав с табурета, положил шар на стол. – Кстати, за него барахольщик предложил десять монет.

– Давай лучше займём у кого-нибудь и выпьем, со вчерашнего хотелось ведь, – предложил Трет, резко увлёкшись камнем. – А вещицу Арону отдадим.

      Не успел Куверт согласиться, как к прилавку подкрался подозрительных человек, ничего кроме как отвержения к себе не вызывающий. Он стоял сбоку, носом уткнувшись в землю, из-за чего не было видно его лица, капюшон и тёмная дорожная мантия скрывали его полностью в тени. Проходимец стукнул рукой с мешочком в кулаке по столу и пару раз дёрнулся всем телом к шару, словно запуганное животное, которому кинули кусок мяса, а он хотел, но не решался подойти.

– Сколько там? – спросил Куверт, кивнув на мешочек.

– Десять, – буркнул покупщик.

– Он стоит пятнадцать! – Арон подмигнул Куверту и Трету.

Издавая звуки недовольства, он развязал мешочек и кидал туда по монетке, найденной в карманах мантии. От него отвлёк глухой стук с бренчанием об другой край того же стола. Некто такой же скрытный, но сразу утверждающий пиетет к своей персоне разрядил эффектным появлением малоприятную обстановку как солнце в агонии ночи. Он, чудеснейший, доверие и надежду вселяющий, несомненно победил в состязании, уронив на прилавок целый мешок с золотом. Проходимец, рыча от злости, цапнул свой мешочек и сгинул. Путники обомлели и ждали слова от таинственного незнакомца в длиннополом нарядном плаще серых тонов подстать глазам с молочного цвета локонами, выходящими из-под капюшона до груди. На серьёзном лице выступали скулы, нос тонок, а брови на кончиках приподнятые вверх хмурились.

– Откуда это у вас? – командирским голосом спросил незнакомец.

– Я даже не знаю что это, – в растерянности сказал Арон.

– Как тебя звать? – спросил он, вглядевшись в глаза Арона, уши, волосы.

– Арон.

На что незнакомец сощурился      На что незнакомец сощурился и протяжённо хмыкнул:

– Ты должен быть на горе.

Арон отчётливо всё расслышал и стоял о      Арон отчётливо всё расслышал и стоял ошеломлённый, будто языка не знал. Почему? Кто этот человек? Откуда он знает? Фантазия на мгновение сочила мыслью, что это Мирон, но это конечно не он, абсурд.

А где сейчас его самый близкий человек, что он чувствует? Арон, отойдя от лёгкого испуга, переменился с остолбенения на ненависть к самому себе. Как он мог бросить дом, Мирона, друга? Арон врал бы самому себе, если бы отрицал, что ему поднадоела затея открывать мир, он не таков, какой хотелось бы! Привычка, что взрослый человек всегда рядом и в ответе за него, не давала возможности раскрепоститься, удерживала его на горе. И юношеские рвения вероломно притихли, трезвым умом Арон сам понимал, что занимается не тем, он ошибся, или вышел из себя, или расстроился из-за того, что чего-то недополучил, но в любом случае Арон не совсем правым себя ощущал, про себя признал это и познал некоторые вещи. За эти секунды ему захотелось в тёплой комнате на шерсти перед камином слушать дедушкины истории и пить медовуху, а сейчас, раз уж так вышло, нужно выяснить у незнакомца, откуда ему известно, что Арон должен именно этим и заниматься вместо разговора с ним.

– Что? Как вы… постойте, – тут Арона осенило, он предположил одну невероятную вещь, претендующую на правду, поскольку логичен её корень. – Вы знакомы с моей матерью?

– Ещё как, она чудеснейший эльф, полжизни её знаю! Стало быть, она в городе и не пожаловала ко мне, ай-ай не скрыть мне обиду… ах, или вы зашли на базар перед приходом ко мне?

И дальше произошло несколько событий:       И дальше произошло несколько событий: опешивший Арон, потеряв голову от спокойного тона незнакомца, якобы он в хороших отношениях с эльфом, породившей самого Арона, незнающего её вовсе, повалился назад и спиной врезался в стену лавки барахольщика, а рукой задел и уронил с прилавка товары охотников. Куверт чихнул от поднявшейся пыли, Трет наклонился за упавшими вещами, и тут же неожиданно возвратился проходимец и, схватив шар, ринулся бежать.

– Кража! – крикнул Трет. – Вор!

Он расталкивал людей на бегу, что те падали с нак      Он расталкивал людей на бегу, что те падали с накиданных досок в грязь. Путь ему перегородили благородные мужчины, вставшие стеной пред проходимцем. Он сиганул в сторону, скорее всего базар для него был лабиринтом, красть в его планы не входило, и в страхе он бежал туда, где было свободнее. Разозлившейся Куверт в азарте погони, срезал путь, перепрыгивая через лавки, поскольку знал базар, как предгорный лес, затем перехватив проходимца, отпрыгнул от стола и заехал стопой прямиком в голову вору. Куверт поскользнулся на скользкой жиже, а вор отлетел в шатёр какого-то купца, сбив опоры, и лежал неподвижно лицом в грязь под тканевым навесом палатки.

      Оттряхнув штаны, Куверт подошёл к развалившейся палатке бранящегося на него купца. Разглядев под тканью движение, как крота под землёй, он прыгнул на вора и лёжа бил, словно мешок с песком. Внезапно Куверт пропал из виду в поднявшемся из-за сильного ветра навесе, и вот Куверта завернуло в этот навес, а ловкий вор вырвался и бежал дальше.

Переполох поднялся на весь базар. К замотанному К      Переполох поднялся на весь базар. К замотанному Куверту подоспели остальные, взмах руки таинственного и богатого незнакомца совпал с резким порывом ветра, который снова вернулся на базар и высвободил Куверта из ткани. Подмечать странности было некогда. Арон и Трет неслись за проходимцем, ускользнувшим за баррикаду товаров. Трет в гневе был готов разнести с разбега лавку своих товарищей торговцев, Арон поспевал за ним, как вдруг, прилавок с товарами перед ними перевернулся, товары посыпались в разные стороны, и вместе с ними проходимец рухнул к ногам охотников, а позади под шатром гордо стоял незнакомец. Кто же он такой, зачем помогает и каким превосходством располагает?

Восхищение      Восхищение им и вопросы сменились испугом, когда палатка вокруг него вспыхнула ядовито-зелёным огнём. Крики возмущения творящегося безобразия повысились до воплей от ужаса. Люди трепетали, бросив всё из рук и валив прилавки и столы, толпой хлынули прочь. Слепому и глухому человеку стоило всего лишь прикоснуться ладонями к лицу Арона, и он бы понял отразившийся на нём чудовищный страх от вмиг упавшей улыбки до отвислой челюсти, поднятых в удивлении бровей, ставших хмурыми, и сощурившимися глазами. Проходимец восстал и осклабился, таких, как он, называют колдунами.

Оцепеневший взгляд на него смог оторвать только более притягательный объект. Внимание Арона как за лассо притянули осколки средь валяющегося хлама и яркий камушек – косточка хрустального яблока. Острое чувство ещё при краже запылало в нём резко, как эта палатка, будто лишили его всего в жизни, и сейчас один инстинкт вернуть свою драгоценность отмёл тревогу. Колдун шагнул к камню, Трет отпрянул назад, а Арон рванул наперегонки. Схватился! Колдун слишком поздно среагировал на храбрость юноши и опоздал. Но что мешает ему прикончить за такую дерзость? Не успел Арон подумать об этом, как вдруг камень в его руке засветился белейшим сиянием, и погас, и исчез колдун, оставив своё тряпье на том же месте.

      Всё непредсказуемо началось и внезапно закончилось. Палатка, минутой назад горевшая зелёным огнём, стояла невредимая, только товары разбросаны да прилавки опрокинуты. Шар разбился вдребезги, но самое главное уцелело. Оно у Арона. И что это за вещица? Осмыслив мимолётное злоключение, Арон с ухмылкой прикинул, что камушек стоит больше пятнадцати золотых.

Будто пьяный он выпрямился, колени подкашивались.       Будто пьяный он выпрямился, колени подкашивались. Трет не отбежал далеко, он находился рядом. Лицо его, казалось, не способно исказиться от боязни, но глаза явственно выражали сокрушительное отчаяние. Он, ненавидящий даже разговоры о колдовской ворожбе, всё увидел наяву. И не смог найти объяснение. Арон и Трет соприкоснулись спинами, один смотрел в свою сторону, второй в свою – их окружали. Как и стоило полагать, на шум прибежала стража, а за ними размахивал серебряным жезлом и орал нечто сумасшедшее священнослужитель, оказавшийся неподалёку, возможно, застал кутерьму, будучи на базаре.

Деваться некуда.       Деваться некуда. Виновны не они, но они таковыми выглядели. Оглядевшись, Арон заметил Куверта, смотрящего и бессильного. Ни незнакомца, ни его тела видно не было. Им скрутили руки и куда-то повели. Арона лишили свободы, под угрозой его жизнь, но смакование возвращения недавней потери всё ещё продолжалось – его драгоценность при нём, во внутреннем кармане.