Читать книгу Избранное. Поэзия. Драматургия - Максимилиан Гюбрис - Страница 33
Поэзия разных лет
Малый Поэзиум
Сборник коротких произведений
Клятва Гиппократа
ОглавлениеПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
За изучением Гераклитовой и Сократовой логики, в некотором постижении Эллинского «учения о словах» в былых и современных сочинениях, в частности, этак, перечитывая М. Хайдеггера, мне недавно пришла мысль, пока-что в поверхностном роде, исследовать достояние всей завещанной быть истории медицины, а именно, оригинальный текст всем-известной Клятвы Гиппократа, каковая, как известно, была изменена в России на клятву Советских Врачей. То, что много толков разного рода и разного основания ходит вокруг идеи интерпретации сего произведения, то – правда, однако ж таки, всего лишь в силу собственного любопытства, избегая при этом вникать в оные сторонние мнения, мне захотелось самостоятельно поразмыслить над текстом. Я как будто услышал некий голос в себе, который призвал меня к этой затее. То, вправду, стало великим удивлением для меня, когда совсем недавно, несколько дней назад, Я узнал о том, что в Ватикане было посажено сакральное дерево Гиппократа. Должно быть, сие – знамение; этакое доброе совпадение; так, в мыслях о том, что мой сын – католик, моя мать – православная, сам Я – независимый протестант, а мой отец – закоренелый учёный агностик, да, и вообще, в мыслях о том, как много представителей разных конфессий пребывают в честном служении искусству Гиппократа, так, несомненно, и у нас, в России, – во всех этаких мыслях, Я нахожу ныне совершенно необходимым уравновесить истинные чувства жрецов медицины в едином её пантеоне, коль скоро, если я думаю о том, что нынешнее признание нетрадиционных методов лечения профессорами науки не может ответно не побудить духовную Россию к ново-принятию и к некоторому переосмыслению перво-этического завещания ученика божественного Асклепия. Вообще, сия тема – новоизложение оригинального текста Клятвы Гиппократа (так, взять на уровне опять-таки философа-логиста Хайдеггера) – суть, тема, на мой взгляд, достойнейшая наиболее глубокого погружения в сокровенный мир Ионического языка; для тех, кто последует сим путём, сие может стать превеликим из достижений в области философии и естествознания. На Русском, да будет сказано то ко всему энтузиазму авторитетнейшего Кабинета Древне-Греческого языка и культуры.
Вам – задача Школы Эллинской нового языка:
Говоримое от природы добродетельных сил,
Не убудет ни в сердце, не избудет верности слова;
Муж, произнесший великую клятву светилу,
Положил ей быть навсегда нерушимой твердыней
Исповедного знания продолженья жизни, —
Вверена та искусствам достойным в оной участии.
Разумевшего счастье и мудрость часа Сократа,
Сего добровидца пребудет священная клятва,
В веках поколений, чистою мерой деяния
И сохранения образа в практиках здравия.
Названного жреца Гиппократа Асклепиада
Многие смены пришедшее целебное слово
В Логоcе вечном раскроет, пусть, внятную правду
Для жрецов, идущих путями призвания, новых.
Вот, что сложено мной ко дню ныне из слов Гиппократа:
«Клянусь светом зримого глаз, зрящим светом, целебным31,
Клянусь божеством32, духом и чувством благоприязни33,
Умом, – его здравостью, – воспитанным к познанию,
Достоинством пола и детородящею силой;
Правом клянусь, в причащении Священною Чашей34,
Во свидетельстве всех престолов всех вер и религий
К послуженью в занятьях своих природной Идее,
Деять в истине о способностях, и не в дерзости,
И не в лукавстве: – скреплено то будь в буквах судеб всех; —
Дух правд учителя единю с духом родительским,
Потому учеников единю в духе с потомством,
Потому берусь и достаток делить с ними в нуждах,
И идею развития чистой школы искусства
Относить первому смыслу всех дружб, и не прибыли.
Да не будет силён ни единый из уговоров,
Ни один из законов или сложенных понятий,
Из тех, что испортить способны суть эталона
Заповедного человекоучастия в судьбах; —
Да не извратится с тем закон продолженья жизни
В данной клятве сей о практиках дел исцеления.
Сей закон – заведомо чужд идее любой умиранья35,
И да не станет поводом прерывания жизни,
В желании оной, в муже, в жене, паче в матери
Иль в обретшем человеческий образ зародыше; —
Потому время и чувство в больном Я разумею
Отнесённое чувству и времени их волежелания
К оздоровлению, равно то в зрении, в слухе ли,
В психике, во внутренних органах, – как и себе то.
Жизнь оттого посвящаю свою добродетели,
Чистой природе, в том, и непорочному смыслу;
В мир больного Я никогда не внесу ни неправды,
Ни злобы, вреда иль ревности, или растления36,
Из тех, что способны нарушить все-благость естества.
Да не будет предано мною из знанного, в тайне
Искусства, о людях сиих, слуху людскому ничто.
Да воздастся мне за служение дивной идее
Целительного человекоучастья счастьем
Вниманья людского и признания времени.
Преступившему клятву сию, лжецу, будет всё то
Обращённым против него во все-осуждение.
(19.04.2014 – 28.04.2014; Москва)
31
В первых строках своего произведения, Я пытаюсь раскрыть смысл того, о чём говорит Гиппократ в своём обращении к богам. В том, мной выбираема наиболее объективная смысловая трактовка сего: – не вдаваясь в особенные нюансы Сократовой схемы, – иначе, в следовании изначальному представлению о логосе, как это, к прим., в интерпретации М. Хайдеггера, – «вызволение, выполаскивание» в имени бога Аполлона было бы либо слишком абстрактным, либо слишком пугающим для такого рода Клятвы; – самое прямое утождествление имени Аполлона – свету и целительному свету, соответственно, свету внешнего и свету внутреннего, как то физиологическому свету зрения, или же свету сокрытой мечты, своего рода мыслевидению;
32
Коль скоро Асклепий, по духовному верованию Эллинов – сын бога Аполлона, то, в ряду ипостасий, сей смысл вполне возможно было бы именовать «сыном бога», или, – что было бы особенно предпочтительно для сугубо-религиозной аудитории, – соотнести сие значению смысла «Сын Божий»; Я, однако, выбираю более лояльное толкование, именуя сие общим словом «божество», и к тому, соответственно, следует связь других имён:
33
Гигиея – богиня здоровья, дочь бога Эрота; Панакея – не только магическое средство исцеления, но, прежде всего, дочь божественного Асклепия: – из сего следует прямо-закономерная обращённость к свойствам чистой натуральности и, настолько, насколько «дочь» противопоставлена «божественному отцу», настолько сие полагает правильную гетеро-духовность; излагая в своей строке «божество, дух и чувство благоприязни», Я имею в виду всё то, что есть внутри-человек; далее, Я соотношу эти смыслы их житейским соответствиям на уровне гармоничного сосуществования полов;
34
Обращаясь к образу «священной чаши», Я, конечно же имею в виду чашу Гигиеи, кто поила из неё змею, откуда, собственно, и возник сакральный символ медицины; к сему ж таки, Я обязан добавить мною особенно понимаемый подспудный толк: – мной недаром был упомянут, этак, ещё в Предстишии моего произведения, т.н. «час Сократа», что означает час самоубийства Сократа, ибо сам Гиппократ был вхож в тюрьму к осуждённому философу и имел с ним беседы; мне кажется, что потрясение именно этим смыслом, впоследствии, побудило перво-этика медицины столь подчёркнуто провозгласить запрет на «смертельное средство», суть коего Я пробую заново-современно истолковывать в нижеследующих своих строках;
35
Высказываясь против мной названной здесь «идеи умирания», величая «идею продолжения жизни», сообразно вышеизложенному, Я учитываю общий характер черт излагаемой гуманистической концепции в отношении индивидуума и его нравственного здорового общества, в чём Я не могу не отдать должное, также, и всем прогрессивным взглядам в вопросе свободы выбора и реабелитации полов и регулирования деторождаемости; потому, взгляд на аборт Я отношу известно-принятому, на сегодня, представлению о «зачинаемой человекообразности» в зародыше; – по этой причине, мной как раз и выделяется такое понятие, как самостное «волежелание» человека в отношении подчёркнуто-его жизни, что представляет собой весь психобиокосм на сегодня изученного человеческого организма; – Вопрос же о «каменной болезни», думается, не есть только лишь вопрос того исторического толка, что было сутью разделения школ асклепиадов; мне кажется, что вопрос сей гораздо более сакральный и, в своём роде, весьма метафизически-философский, коль скоро мы способны опять-таки заглянуть в глубинный корень Эллинского писания: так, для метафизиков нынешнего времени, мне думается, ещё предстоит разобраться заново в сути того, что есть такое «камень», и что есть антропология образа «камня» в отношении эйдос «камня», и что есть синкретическая функция «камня» во фразеологистике и именноподобиях, и, засим, уже и тогда, когда «камень» находит по себе собственную сакрализацию в тех или иных выраженных свойствах;
36
Далее, Я истолковываю понятие «пользы» и «вреда» в отношении препоручившего себя целительству Гиппократа, а, с тем, как вы могли это заметить, серьёзный акцент мной делается в запрете на т.н. «перверсию», т.е. то, что упомянуто в словах о «растлении»: – строка из оригинальной Клятвы Гиппократа о «неправедном и пагубном, особенно… (о) …любовных дел (ах) с женщинами и мужчинами, свободными и рабами», при всей её архаической классовости, подчёркивает прежде всего тот аспект, в котором натуральное чувство в согражданах, при порочном поведении врачевателя, может быть нарушено или коррумпировано образом анти-социальным; – так, известно, ведь, о двух Венерах, Небесной и Народной, смешение коих всегда полагает собой крушение социальных основ и устоев; – сие читается и в корнях слов Гиппократа, и это весьма важный аспект, который, в использовании «принципа Платона», Я соотношу, прежде всего, с изначальными понятиями о добродетели чувств.
