Читать книгу Тайна дома Морелли - Маленка Рамос - Страница 12

Часть первая. «Привет»
10

Оглавление

Она потуже затянула пояс, чтобы ледяной ночной воздух не заползал под пальто. Надела перчатки, повязала шарф и вышла из дома. Как только она оказалась за дверью, в лицо ей ударил порыв ветра. Амелии хотелось, чтобы температура хотя бы немного повысилась, даже если при этом начнется снегопад. Никогда не привыкнет она к такому суровому климату, к этим зимним ночам, когда сырость и холод пробирают до костей. Она любила снег, однако дождь вызывал в ней необъяснимое уныние, иной раз даже меланхолию. Она посмотрела на тучи, которые сейчас, в эту ночную пору, стремительно неслись, закрывая собой небо. Ей хотелось увидеть звезды. Шагая по улице, она думала о своей племяннице Элизабет. Как ужасно, что ничего нельзя сделать. В этом заключалась та часть ее обязанностей тетушки, которую она ненавидела: как бы она ни старалась, как бы ни хлопотала день за днем, рано или поздно возникали ситуации, которые она не могла контролировать, не могла разрулить с той поспешностью, какую все от нее ждали. Пытаясь утешить младшую сестру после гибели мужа, она понимала, что это и есть горькая правда жизни, с которой невозможно смириться.

«Тот, Кто Шепчет», – вспомнила Амелия. В какой-то миг у нее закружилась голова: ей показалось, что на противоположной стороне улицы стоит какой-то человек.

Она шла по обледенелому тротуару, и мучительные мысли постепенно отступали. По пути ей встречались затянутые льдом лужицы. Несколько раз приходилось замедлить шаг, чтобы не поскользнуться на плитках и не упасть. За спиной послышались торопливые шаги, она обернулась, чтобы увидеть, кому они принадлежат. Но улица была пуста. В такую холодную ночь люди старались поменьше выходить из дома, а огоньки фонарей были слишком слабы, чтобы разглядеть дальний конец бульвара. Амелия продолжила путь, пока шаги не послышались совсем близко, так что пришлось посторониться. К ней приближался какой-то человек в наброшенном на голову капюшоне. Амелия испугалась и попятилась.

Человек остановился и скинул капюшон.

– Боже, Роберт… Чуть до смерти не напугал! В темноте я подумала, что это привидение. Что ты здесь делаешь?

– Просто решил пройтись. Ты же знаешь, со мной такое случается. Да и тебе, вижу, не сидится дома. Куда путь держишь?

Амелия почувствовала, как забилось сердце, и глубоко вздохнула. В обществе пастора она всегда немного терялась.

– Так, вышла прогуляться. Сестра наконец уснула, а Карлота с племянницей смотрят кино по телевизору. Хотела подышать свежим воздухом…

Роберт одарил ее обворожительной улыбкой и потупился, словно чего-то недоговаривая.

– Скажи… Не согласишься ли ты со мной поужинать? Просто так, это тебя ни к чему не обязывает. Уже поздно, но вдруг ты захочешь сделать глоточек вина и поболтать.

Лицо у Амелии вспыхнуло, как от пощечины. К счастью, было темно, и пастор ничего не заметил. Кожу на щеках будто бы жгли раскаленные угли. Румянец, который она всю жизнь ненавидела, предательски разливался по всему телу. Она так и не привыкла краснеть.

– Ох… не знаю, дорогой Роберт… Я до сих пор не оправилась от испуга, – соврала она. – А впрочем, согласна. Спасибо за приглашение.

– Правда? Отлично! Обожаю готовить. Иной раз это единственный способ обратить ближнего в свою веру. Готовлю исключительно для других, – улыбнулся пастор.

Он махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они пересекли темный бульвар и вскоре оказались возле его дома. Жилище пастора полностью соответствовало своему хозяину: классический особняк, отделанный светлой древесиной, под двускатной серой крышей. Сколько раз Амелия спрашивала себя, почему ей так любопытно рассматривать чужие дома, и всегда приходила к одному и тому же выводу: они много рассказывают о людях. Она неторопливо поднялась по ступенькам, рассматривая сад: аккуратно подстриженная живая изгородь, тусклые фонарики вдоль дорожки. Роберт шагал впереди. Он открыл дверь, отодвинул москитную сетку и пригласил ее внутрь. Гостиная также напомнила сад: уютная, прибранная. Кресла цвета охры, камин; вдоль стен – открытые стеллажи, уставленные рядами книг… Стол с каменной столешницей, деревянные лестницы, перила, выкрашенные белой и серой краской. Очень милый дом.

Амелия сняла пальто, робко приблизилась к обеденному столу, круглому и просторному, и уселась на один из стульев. Роберт отправился в кухню проверить, не сгорело ли жаркое в духовке, и она наконец расслабилась и даже успокоилась. Этот гигант со смуглым лицом и светлыми глазами покорил ее сердце. Она любовалась гостиной, а в голове шевелился привычный уже вопрос: как могло случиться, что такой человек, как Роберт, до сих пор не женат? Подумав об этом, она снова покраснела. От нее не укрылось, что Роберт украдкой на нее посматривает. Она предлагала помощь в приготовлении ужина, но он отказался. Налил немного вина и разжег камин, чтобы тепло проникло в каждый уголок его дома.

Двигаясь ловко и бесшумно, Роберт накрывал стол, и через несколько минут все было готово.

– Подумать только: жаркое в духовке, пробежки по улицам, порядок в доме. Ты – завидная партия, – пошутила Амелия, прихлебывая вино из бокала. – Странно, что такой мужчина, как ты, не женат и даже ни с кем не встречается. Между прочим, у тебя чудесный дом.

Пастор вскинул брови, от чего глаза его сделались огромными.

– То же самое я мог бы спросить о тебе, дорогая Амелия. Но ответа на твой вопрос у меня нет. Скорее всего, просто потому, что я так и не встретил подходящего человека. К тому же современным девушкам со мной скучно.

Амелия улыбнулась и смущенно покашляла. Он смотрел на нее пристально, не мигая: от этого взгляда ей делалось неуютно.

– Не смейся. Я серьезно. Так что ты скажешь про себя?

– Пожалуй, я тоже пока не встретила правильного человека. – Она пожевала кусочек мяса, и на ее лице отразилось удивление. – Ого, Роберт, да ты действительно превосходно готовишь. Очень вкусно!

– Думаю, твоя жизнь изменилась за эти годы. Ты поглощена сестрами и племянницей. Иной раз у человека не остается времени для себя самого…

– Сложно выбирать между долгом и личной жизнью. Мне от многого пришлось отказаться, когда я решила заботиться о сестре и племянницах… Да, ты прав… я почти не думала о себе… – она посмотрела на пастора с благодарностью и улыбнулась. – А тебе не приходило в голову уехать из Пойнт-Спирита?

– Еще бы. Много раз. Когда-то я занимался наукой, которая занимала все мое время, а здесь я лишен этой возможности. Но уехать непросто. Существуют узы, которые привязывают меня к этому месту.

Амелия осушила бокал. Все, пить она больше не будет. Ей и так хорошо. Сколько времени прошло с тех пор, как мужчина последний раз угощал ее ужином, приготовленным собственными руками? Часто ли кто-то расспрашивал ее о себе самой? Однако напиваться не следовало, тем более она давно не пила, поэтому было рискованно.

– Человек привыкает к одиночеству, – продолжал Роберт. – С партнером всегда сложнее. Думаю, ты со мной согласишься. Твоя жизнь принадлежит только тебе, ты все делаешь, когда захочешь, никто не роется в ящике с носками, где ты навела порядок…

– Верно, – Амелия улыбнулась, но в следующей миг снова стала серьезной. – Отец часто говорил, что одиночество – состояние настолько комфортное, что все происходящее вокруг беспокоит человека гораздо меньше. Любовь делает нас уязвимыми. Думаю, ты меня понимаешь. Жить в одном доме с другом или братом – совсем не то, что жить вместе с супругом. Супружество порождает связь иного рода, а заодно и зависимость. С другой стороны, если ты одинок, кое-что дается сложнее.

– Например, сходить в кино?

Амелия рассмеялась.

– Да, сходить в кино.

Повисла тишина, которая ни ему, ни ей не казалась напряженной. Роберт вытер губы салфеткой, соединил пальцы рук и поставил локти на стол.

– Ты сильная женщина, Амелия, и занята благородным делом, помогая сестрам.

– Не льсти, – улыбнулась она.

Роберт с невинным видом пожал плечами.

– Разве это лесть? Я всегда считал, что в житейских перипетиях вы, женщины, гораздо выносливее нас, мужчин. Да, мы сильнее физически: крупнее, грубее… Допустим, я могу поднять автомобиль одной рукой, но как только речь идет о переживаниях… – он умолк, подбирая слова. – Вы, женщины, мудрее и решительнее.

Амелия отодвинула тарелку и задумчиво разглядывала белую вышивку на скатерти.

– Ты очень добр к нам, Роберт. Ты всегда нам помогаешь, так же как и Алан. Мы тебе очень благодарны.

– Какие пустяки. Не нужно никаких благодарностей.

Амелия вспомнила, как впервые увидела пастора в церкви. Звучание его голоса показалось ей тихим, несмелым, но самое главное – искренним. Роберта никто не перебивал, даже если ответ его был неточен или же он сам признавался, что не знает ответа. А у Амелии в голове вечно вертелась одна незатейливая мысль: стоящий на кафедре Роберт Маркусо казался божеством.

Роберт вышел из-за стола. Через мгновение он вернулся, неся на подносе фрукты и кусочки мандаринового торта.

– Ради сестры ты оставила Сан-Франциско, преподавание, всю свою обустроенную жизнь. Неслыханная щедрость. Но со временем тебе все же придется подумать о себе самой.

Амелия аккуратно положила ложечку на край фарфорового блюдца и подняла глаза на Роберта. Тот смотрел на нее своим мягким, добрым взглядом, но на лице его явно читалось, что ей необходимо задуматься над этой фразой.

– Ты прав, но это непросто. Есть вещи, которые я не могу оставить прямо сейчас.

Пастор кивнул. Казалось, он уловил ее неуверенность и беспокойство. Он покачал головой и взял Амелию за руку, словно желая вернуть в реальный мир.

– Со временем все встанет на свои места. Проблема в том, что все происходит слишком быстро. У тебя прелестная племянница, и сейчас очень важно, чтобы Мэри Энн нашла в себе хотя бы немного внутреннего света и выбралась из колодца. Все прочее устроится само собой. Ты молодая, красивая.

Рука Роберта все еще лежала на ее руке. Подумав об этом, Амелия ощутила легкий озноб и осторожно высвободила руку.

– Хочешь кофе?

– Спасибо… Я… Надо отправить сообщение Карлоте, не хочу, чтобы она беспокоилась. Я пообещала, что скоро вернусь.

Она посмотрела на часы: нет еще и одиннадцати. В доме у пастора было уютно, ей хотелось, чтобы вечер продлился чуточку дольше. Роберт откинулся на спинку стула и вдруг протянул руку и несмело провел пальцами по ее волосам. Этот ласковый жест напомнил ей об отце: легкая, беглая ласка близкого человека, желающего своим прикосновением сказать: «Все будет хорошо». Затем он вновь отправился на кухню, а она исподволь наблюдала, как он открывает дверцы и ящики, как с присущей ему спокойной уверенностью заряжает машину для варки кофе. Черные спортивные штаны и толстовка его молодили. Она не могла определить возраст Роберта, хотя точно знала, что старше его на год или два. В этом человеке ей нравилось все, но в первую очередь – смирение и терпение, которые предполагала его профессия. К тому же он был остроумен, что редко встречается в людях, настолько привлекательных внешне. Ей нравились его манеры, его ненавязчивый способ прикасаться к ней, отсутствие попыток вызвать ее на откровенность, а также скрытого желания, которое она обычно встречала у мужчин в определенные моменты, за ужином или беседой. Погрузившись в эти мысли, она почувствовала себя занудой. А может, пора бы уже перестать беспрерывно анализировать поведение других людей? Она снова перевела взгляд в сторону кухни: опершись на черную гранитную столешницу, пастор распечатывал пакет с сахаром, собираясь высыпать его содержимое в фарфоровую сахарницу. Внезапная мысль вернула Амелию в реальность, и она поспешно отправила сообщение Карлоте, чтобы та не волновалась. Она старалась не замечать пробуждавшееся в ней желание. Когда же вновь посмотрела на Роберта, желание это сделалось почти нестерпимым. Ей хотелось его поцеловать. Она всегда об этом мечтала… Она повернулась к окну, и холодок пробежал у нее по коже. Она вновь ощутила чужое присутствие. Словно кто-то осторожно рассматривал ее с той стороны оконного стекла. «Это деревья», – успокаивал рассудок. Ветки ив, роняющие на окошко чуть заметные тени. Но уверенности в этом у нее не было.

Там, снаружи, что-то было, и это что-то было недобрым…

– Итак, мой вечерний забег не состоялся, но я этому только рад. Ты даже не представляешь, как я люблю поболтать…

Голос пастора вывел ее из задумчивости, она покраснела, как свекла. Снова этот проклятый жар в щеках! Кажется, Роберт тоже его заметил: ставя на стол поднос с кофейными чашками, он покосился на нее немного озадаченно.

– С тобой все в порядке?

Амелия глуповато улыбнулась и с преувеличенной поспешностью схватила одну из чашек.

«Нет, ничего не в порядке. Похоже, я влюбилась», – подумала она, но вслух произнесла:

– Я просто задумалась. Видишь ли… трудно принять все это, Роберт. Иногда мне кажется, что вот сейчас открою калитку, войду в сад, а там на качелях – Пенни.

– Это надо пережить, Амелия. Но ты обязательно справишься.

– Жаль, что испортила тебе пробежку. – Ей хотелось сменить тему. Она наклонилась к чашке и чуть не поперхнулась.

– Перестань, что за глупости? Я и пробежку-то еще толком не начал: так, прогуливался. Сперва разминаюсь, а потом уже перехожу на бег. К тому же мне нравится твое общество.

– У тебя уютно… Так непривычно ужинать в обществе мужчины, – пробормотала Амелия. Румянец так и не сошел полностью с ее лица, хотя прошло много времени. Но в целом она чувствовала себя лучше. – С мужчинами даже во время ужина приходится защищаться. А мы с тобой так славно болтаем…

Роберт усмехнулся и похлопал ее по плечу.

– Даже не знаю, стоит ли воспринимать это как комплимент.

– И я не знаю, – добавила она. – Но все именно так.

Она покосилась на внешнюю часть его руки. Ни намека на растительность, ни единого волоска. Пастор делает себе эпиляцию? Почему-то эта нелепая мысль подействовала на нее так сильно, что от волнения у нее голова пошла кругом.

– К сожалению, утратил спортивную форму за столько лет, – произнес Роберт, ставя на стол недопитую чашку. – Ты, наверное, решишь, что я полоумный, но иногда мне кажется, что я родился не в свое время. Я ценю мелочи, жесты… Наблюдаю иной раз за тем, как общается друг с другом молодежь у нас в городе, и просто оторопь берет.

– Рассуждаешь, как старенький дедушка, – улыбнулась Амелия. – Сколько тебе лет? Мы так давно знакомы, а я до сих пор не знаю.

– Тридцать восемь. Да, я рано состарился, так получилось. Я оставил прежнюю профессию, чтобы стать пастором, потому что когда-то обещал своему деду. Я всего лишь хочу, чтобы мир менялся чуть медленнее, и если того же самого хотят старики, значит, ты угадала…

Он придал своему лицу страдальческое выражение.

– Какой же ты старик? – возмутилась Амелия. – Как тебе не стыдно! Я на год старше тебя… Алан говорил, что раньше ты изучал психологию. Тут мы с тобой в некотором смысле совпадаем. Ты отверг уже состоявшуюся жизнь, выбрал другой путь. – Она улыбнулась. В один миг к ней вернулась уверенность в себе, которую она потеряла, перешагнув порог этого дома. – Ты славный парень, Роберт, и никакой не старик… – она погладила его по руке. – Ты всего лишь защищаешь принципы, которые много лет назад вышли из моды.

Амелия вздохнула и откинула за плечи свои длинные волосы. В кофте, надетой поверх платья, становилось жарковато. Она расстегнула верхнюю пуговицу и откинулась на спинку стула. Внезапно ей захотелось еще вина, но она взяла себя в руки и решительно встала.

– Уходишь?

– Завтра много дел. Помогу тебе вымыть посуду, и…

– Помогать совсем не обязательно, – отозвался Роберт. – Возвращайся домой и отдохни. Спасибо, что посидела со мной.

Она направилась к двери, но обернулась и чмокнула его в щеку. На мгновение она закрыла глаза: ей так хотелось остаться в этом доме. Роберт мягко отстранился и с улыбкой открыл входную дверь.

– Поцелуй от меня сестер и девочку.

Амелия кивнула и еще раз его поблагодарила. Затем надела пальто и вышла на улицу. Вскоре она уже шагала к дому. В душе она чувствовала пустоту. Она вспоминала, как впервые увидела Роберта, когда приехала в Пойнт-Спирит после смерти Виктора. Вспомнила ряды церковных скамеек, доходящих почти до клироса. Он сидел в первом ряду, напротив алтаря. Шагая по центральному проходу, она видела впереди широкую сгорбленную спину. Казалось, сидящий молится. Его локти упирались в колени, а переплетенные пальцы загораживали лицо. Заметив ее приближение, он выпрямился и посмотрел на нее своим мягким понимающим взглядом…

– Эта похоть сожрет тебя, детка…

Амелия обернулась. Бешено забилось сердце. Кто это сказал? Улица была пуста. От дома Роберта ее отделяло всего несколько метров, но что-то будто бы двигалось с ней рядом – что-то, чего видеть она не могла, но при этом ясно ощущала чужое присутствие.

– Напрасно терзаешься. У этого святоши куда больше тайных грешков, чем у тебя… – голос хихикнул. – Если бы ты только знала, что он хотел бы с тобой сделать, со всех ног понеслась бы назад и кинулась ему на шею… Тупая ты сучка.

– Кто ты? – крикнула она, и голос эхом отозвался у нее в голове.

– Огонь, пожирающий тебя изнутри… – снова хихикнул шепот.

Она сделала шаг назад, споткнулась о бордюр и плюхнулась задом на мостовую. До нее донесся странный порыв ветра: ледяной, но в то же время обжигающий сквозняк дохнул ей в лицо, заплясал вокруг тела, просочился между ног.

– Ну же, Амелия?

– Дождь, – пробормотала она, теряя сознание. – Слишком сильный дождь…

* * *

Открыв глаза, она обнаружила себя в гостиной преподобного Роберта. На лбу у нее лежало что-то вроде влажной марли. Роберт с кем-то разговаривал по телефону.

– Не беспокойся, – донеслось до нее. – Как только дождь утихнет, отвезу ее домой. Она ушиблась. Конечно, я что-нибудь ей дам, не может же она возвращаться в таком виде.

Ее густые волосы рассыпались по диванным подушкам цвета охры. Она потрогала виски: голова болела нестерпимо. Она не могла вспомнить, что с ней произошло. А впрочем…

– Роберт, ты здесь?

Преподобный нажал отбой и поспешно вернулся в гостиную.

– Уф, перепугала меня до смерти. Ты упала возле дома и ударилась головой о мостовую. К счастью, я как раз вышел вынести мусор. Ты… ты лежала на тротуаре, раскинув руки и ноги. Господи…

Амелия не знала, плакать ей или смеяться.

– Этот голос… – пробормотала она. – Как ты сказал? Раскинув руки и ноги?

Роберт присел на диван. Убрал с ее лба прядь волос, запутавшуюся в мокрой марле.

– Представь себе. Даже не знаю, какими словами описать, как это выглядело. Боже, до чего ты меня напугала. Должно быть, поскользнулась на льду. Я позвонил твоей сестре, предупредил, чтобы не волновалась. Отвезу тебя домой, тебе пока не стоит самой передвигаться.

«Раскинувшись»… Это слово очень не понравилось Амелии. Она приподнялась на локте. Платье было мятым, мокрым, подол перепачкан грязью.

– Тебе надо снять эту одежду. Принесу тебе что-нибудь переодеться.

– Ох, Роберт…

Она говорила шепотом. Его преподобие взбежал по лестнице, перескакивая через ступеньку, и вряд ли слышал ее слова. Перед глазами Амелии стояла безобразная сцена: ее тело лежит на тротуаре, распластавшись в форме морской звезды. Ей хотелось расхохотаться, но боль в голове и в боку сделалась такой сильной, что она застонала. Похоже, и вправду крепко приложилась.

– Думаю, это тебе подойдет, – послышалось на лестнице.

Роберт спустился в гостиную и разложил на столе спортивные штаны, рубашку и свитер с высоким воротом. Амелия заподозрила, что ее нижнее белье тоже промокло насквозь, как и все остальное, в чем вскоре и убедилась, усевшись на диване и одернув задравшуюся юбку.

– А может, горячий душ? – пробормотал пастор, напрасно стараясь выглядеть серьезным. – Прости, Амелия… Но ты сейчас…

– Ужасно выгляжу? – Она поспешно сняла с волос несколько прилипших листьев, марля шлепнулась на пол с противным мокрым звуком. – Боже, да я вся мокрая! В грязи с ног до головы. Не представляю, как это могло случиться. Страшно представить, в каком виде ты меня подобрал. Стыдобища…

Она вздохнула и опустила глаза.

– Да, и вымокла, ну и что? – заметил Роберт. – Ничего другого не могу тебе предложить, к сожалению… – Похоже, теперь и он чувствовал всю нелепость ситуации. – Пойду поищу что-нибудь, чтобы надеть вниз. В конце коридора ванная, можешь принять душ. Полотенце я принесу.

– Какой кошмар, – Амелия увидела собственное отражение в одном из окон гостиной и окончательно пала духом. – Я похожа на мокрую крысу!

Почему-то это восклицание вызвало у Роберта приступ безудержного веселья. Он захохотал, как будто нервное напряжение разом оставило его и ситуация разрешилась.

– Буду тебе очень благодарна, – сказала Амелия. – Не надевать же штаны на голое тело. Понимаю, ты не из тех мужчин, которые хранят у себя в шкафу забытое девушками белье, но что-нибудь у тебя найдется.

– Да, выражаешься ты с редкостной прямотой, – подметил Роберт. – Пойду принесу полотенце и поищу что-нибудь подходящее. Мне жаль, Амелия… Прости меня за этот смех. Когда я нашел тебя на тротуаре, у меня от страха чуть инфаркт не случился, но сейчас я вижу, что ты в порядке и все это выглядит даже по-своему забавным.

– Раскинувшись…

– Типа того, – пастор не выдержал и опять улыбнулся. – Ничто не укрылось от дерзкого взгляда.

– Господи…

Тайна дома Морелли

Подняться наверх