Читать книгу Война без правил - Марат Файзрахманович Дед Мартин - Страница 8

Дождь. Со вчерашнего дня небо над ущельем, впечатляющей своей уютностью и спокойной, не кричащей красотой, было затянуто облаками, и без конца лил дождь.

Низвергающиеся с неба осадки то вдруг перерастали в потоки плотной дождевой стены, то моросили мелкой влажной крупой. Городок, расположенный на высотах, прерывающих ущелье с западной стороны, был погружён в тоскливую мокроту. Дома и деревья, размытые дымкой и завесой дождя, представляли собой унылое зрелище. Уже два дня сидели без дела, никаких указаний не поступало. Народ проводил это безмятежное время, развлекая себя беседами о насущных проблемах, за обустройством быта и обслуживанием оружия.

В этих местах сильные дожди становились серьезной проблемой для ведения боевых действий, так как склоны гор превращались в скользкие и практически непреодолимые для пешего направления. А нависающие низкие облака, зачастую покрывающие густой пеленой вершины, снижали видимость. К тому же порывы ветра на высоте делали полеты беспилотников неустойчивыми и недолгими – быстро садились аккумуляторы. Конечно, для современных средств разведки погодные условия не сильная проблема для получения картинки происходящего, но это только для наблюдения, а вот движению и маневру дождь в горах мешал очень сильно.

Большую часть времени вынужденного простоя бойцы использовали для отдыха. Такие ценные для простой необходимости человека, который находится на войне, дни необходимо было использовать для восстановления сил на все сто процентов. В перерывах между сном и полудремотой парни ковырялись с аппаратурой и корпусами беспилотников, готовя к полетам нужную и, безусловно, полезную технику, проверяли оружие, протирая и смазывая части и механизмы, перебирали снаряжение и сушились у установленных в комнатах печек.

Мартин после получения от Ратника указаний на утреннем совещании, смысл которых заключался в короткой фразе: «ожидать, но не забывать о бдительности», побродил по комнатам и заглянул к снайперам, которые, выспавшись, обсуждали всего как говориться по не многу, переходя по ходу беседы от одной темы к другой, забыв с чего начинали. Дальше по коридору, переместился на пункт связи, где опросил Музыканта о переговорах в эфире. Ничего существенного – обычный обмен информации, не обязывающей к немедленным действиям.

После Мартин вышел на веранду, где Тан колдовал над горелкой, готовя свой фирменный кофе. С Таном они были знакомы давно, ещё с первой для Мартина командировки. Именно тогда у них завязались дружеские отношения.

Уже достаточно зрелый и по возрасту, и по жизненному опыту Тан, конечно, был ему ближе, чем молодые и живущие в мире перспектив, которые дарит легионерам возраст без налёта седины и постреливающей боли в пояснице.

Но все же друзьями в прямом смысле этого слова они стали после второй командировки 2015 года, по возвращению из которой они столкнулись с необходимостью отстаивать своё право на уважительное отношение к их суждениям, как людей умеющих разбираться в профессиональном уровне и моральном облике некоторых командиров.

Натерпевшись от своего командира – авантюриста и безграмотного в вопросах тактики серба Волка – они волей случая оказались во главе той части взвода, которая больше не желала видеть своих коллег-сербов в рядах подразделения. Ленивые и использующие любую возможность увильнуть от выполнения боевой задачи сербы совсем не тянули на тот образ «братушек», который был создан народной молвой. Большая часть из них в прошлом полицейские, понимали войну не так, как ее воспринимали остальные во взводе. Всем во взводе после непродолжительных совместных действий стало понятно, что Волк и его ближайшее окружение – это крикливые понтари, которые подставят в сложной обстановке русских парней и своих земляков тоже, для того, чтобы продолжить красиво гарцевать на виду перед публикой, обвесившись оружием и всем своим видом демонстрируя, в общем-то, фальшивую крутость. Первая командировка в Сирию возникла, как то совсем не ожидаемо, хотя в рядах легионеров поговаривали о возможности такого развития событий, но Мартин все-таки верил этому с трудом. Как только объявили о предстоящем выезде и конкретно указали страну пребывания солдат удачи, прежде всего, конечно обрадовался возможности побывать в стране интересовавшей его как один из значимых районов в мировой истории. И самое главное по причине того, что свои навыки в деле войны Мартин предпочитал использовать и совершенствовать подальше от родных берегов, упражняться на соседях еще недавно бывших соотечественниках не было ни кого желания. Ни каких сомнений и колебаний не присутствовало, в сознании воспринималась перспектива выезда в заграничную командировку в регион, где идет полным ходом война как большая удача. По мнению Мартина в этом были большие плюсы и новые впечатления и ценный опыт и, конечно же, заработок значительный по меркам вояк в случае участия в боях. Так и взлетели на подъеме душевном, причем обычным гражданским рейсом. Сирия встретила добровольцев войны теплом и климатическим и душевным, все, начиная от встречавших у здания тогда еще просто гражданского аэропорта Латакии официальных лиц и заканчивая рядовыми гражданами страны, высказывали не поддельную радость от начала активного вмешательства в войну России. Представители России, кто бы они ни были, вызывали, прежде всего, восторг у местных, это было заметно не вооруженным глазом, что Сирийцы возлагали большие надежды на Армию великой державы. Люди устали жить в страхе за свое будущее и не питали особых надежд ни на свою обескровленную армию, ни на союзников из государств региона. Мартин к своему удивлению обнаружил, что признаки военного лихолетья здесь можно было обнаружить только лишь, если внимательно присмотреться к окружающей обстановки. Прилавки магазинов заполнены, повсюду идет бойкая торговля товарами на любой вкус и выбор, ни какого намека на недостаток подвоза продовольствия и скудность снабжения всем необходимым для жизни. Улицы ближайших к базе городов, Латакии и Джабли заполнены не унылыми и изможденными людьми, а напротив довольно упитанными и жизнерадостными. А вот большое количество молодежи вообще как кто шло в полный разрез с провозглашенным тезисом об истощении людских ресурсов, Кафе и рестораны работали в полную силу, собирая под вечер полные залы пьющих и едящих на полную катушку граждан САР. О том, что совсем недалеко пролегает линия фронта, стреляют пушки и погибают люди, можно было узнать только лишь по рассказам тех, кто там побывал или еще предположить исходя из большого количества вооруженных людей на дорогах и улицах городов. Даже коллапс в работе коммунальных служб не являлся причиной войны. Как Мартин узнал позже, здесь всегда было мусорно и стихийные свалки отходов повсюду были делом привычным. По прибытию в страну назначения после недолгих сомнений Мартин, выбрав удачный момент, пока еще не прибыл основной состав взвода, и не было речи о выходе на боевую задачу, обратился к Бетховену с объяснениями по ситуации с командиром сербского взвода. Мартин на конкретных примерах описал всю несостоятельность Волка как командира и предложил выслушать всех остальных бойцов по прибытию их мнение. Когда почти весь взвод прибыл на базу, Бетховен выполнил просьбу Мартина и, собрав парней, выслушал их мнение, которое было, в общем, то единым, от Волка все устали и реально опасались попасть под его руководством в бойню. Полицейский не имел ни малейшего представления о том, что такое общевойсковая тактика и самое главное не считал нужным для себя ее познать. Командир легионеров по окончанию задал вопрос:

« Кто же вы считаете, сможет справиться с командованием взвода? За кем вы пойдете?»

И почти все указали на Мартина. Были, конечно, и те, кто воздержался, те, для кого установленные Волком правила праздной лени и интриганства были отрадой греющей душу. Так он стал командиром группы и пусть выход не был отмечен тяжелыми и кровопролитными боями, но опыт приобретенный был ценен по своему и сгодился во второй заход, когда Мартин вернулся во главе роты солдат удач. Сербы в связи с трудностями их переправки в Сирию прибыли уже, когда был дан приказ на эвакуацию сотрудников ЧВК из страны, кто то там наверху вдруг решил, что справятся и без солдат удачи. Через два месяца мнение поменялось без реальных тружеников войны ни ВКС, ни ГРУ России, ни Армия Башара решить проблемы не были в состоянии.

Тогда по возвращению в Россию и прибытию в учебный центр после окончания командировки большей части группы пригрозили увольнением после того, как трусливый ябедник Волк подал рапорта, назвав саботажем происходящее. Сам «герой» во время командировки так и не добрался до района ведения боевых действий, и не принял участия ни в одном выходе. Вины в том его ни какой не было, были проблемы с транспортировкой из России, но вот принять того ,что группа почти в полном составе заявила о не желании работать под его началом даже если бы он прибыл на место серб не захотел.

Серб поступил как опытный интриган – написал рапорт только на часть группы, исключив, например, Тана из числа заговорщиков в надежде на то, что беспокойство за собственную шкуру сведёт дружбу бойца с Мартином на нет. Но бывший охранник лидера Сербов просчитался. Тан на построении не встал в строй поредевшего так называемого сербского взвода, а, прихрамывая, направился в строй «бунтовщиков», вместе с которыми он прошёл командировку.

Очень тогда удивила Мартина позиция штабистов. Административные работники даже не пытались разобраться в сути возникшего конфликта и, выслушав стенания сына сербского народа, передали через него обходные листы, т.е. всем грозило возвращение к гражданской жизни. Ну а как же иначе, выходец из спецподразделения сербской полиции, безграмотный в военном отношении все же умел преподнести себя и навязаться в приятели, управленцам как то не с руки было отмахнуться от жалоб своего в доску балканского побратима. И только вмешательство Бетховена поставило все на свои места. Обходные листы так и остались незаполненные, сербский взвод распустили, парней, честно отработавших командировку, было приказано не трогать. В общем-то, самому Бетховену к этому времени уже была очевидна вся бессмысленность существования этого подразделения «легионеров», а также была известна абсолютная недееспособность его командира, поэтому он просто воспользовался моментом и разрешил ситуацию в пользу здравого смысла.

С этого момента сам Мартин различал только трёх человек из состава «братушек». Это были: молодой и неиспорченный Дуги – бывший боец иностранного легиона, простоватый Румын, а также добродушный Зему. Остальные «братушки» глубокого следа в памяти не оставили, хотя, вполне вероятно, что коллективчик этот состоял далеко не из лучших представителей потомков бойцов армии Тито.

После этого инцидента Мартин усвоил одну мысль – если командир не настроен целенаправленно и планомерно тренировать своих бойцов то они, в конце концов, превращаются в ленивую и аморфную массу, какой бы при этом национальности они не были. В общности не занятых осмысленным трудом индивидуумов процветают интриги и пустое словоблудие, а вступив в бой такое подразделение, мгновенно растрачивает управляемость и слаженность в действиях.

Итак, Тан готовил кофе. Появлением Мартина на веранде большого дома, занятого разведчиками, он был доволен – можно было в компании испить напиток из кофейных зёрен и завести светскую беседу. Кофе, как обычно, был ароматный и с привкусом имбиря – фирменный рецепт Тана. Разговаривали друзья неторопливо, обмениваясь мнениями о происходящих вокруг событиях. Вспоминали прошлый заход, и памятный момент, когда Мартин впервые столкнулся с другой неприглядной стороной войны и увидел смерть в самом откровенном и кричащем виде.

Тогда они с Таном стояли рядом в метрах десяти не больше от палатки, в которую точным прямым попаданием угодил управляемый снаряд выпущенный духами, которые одержимо охотились именно на Русских, стараясь подорвать потенциал тех, кто способен был их разбить. Вот так просто без звука подлета просто взрыв уже в самой палатки, разорвавший в клочья материю и раскидавший в беспорядке покореженные кровати, а главное прошелся своей убивающей мощью по людям. Мартин, вбежав в большую палатку замер и на какое-то время потерял способность к действию от того, что он там увидел. Во внутреннем пространстве армейской палатки, в хаотическом нагромождении искорёженных взрывом металлических кроватей находились люди в состоянии и позах определенных разрушительной волей взрывной волны. Искалеченные взрывом тела с открытыми кровоточащими ранами еще дышащих и производящих звуки людей в вперемешку с обезображенными труппами тех, кто даже не проснулся, превратившись в мертвую плоть. Память на всю жизнь запечатлела разрезанное осколком на две части тело и рядом другое с оголенным мозгом, кровь и части разорванных тел и оторванные конечности, отчаянные призывы на помощь раненных. Вытащив на площадку городка первого, Мартин бросился снова в палатку, действуя без системно, растерявшись по не опытности от всего увиденного. Столкнувшись с реалиями, он забыл о наставлениях военных медиков, прежде всего основные усилия в попытках остановить кровь из ран и перевязать направлять на тех, кто молчит. Через некоторое время уже, когда подоспели другие, и началась в полной мере операция по спасению тех, кого еще можно было спасти, Мартин вспомнил про Тана и увидел его затягивающего себе проводом ногу чуть выше кровоточащей раны, поймал осколок. Из всех кто находился рядом с местом взрыва только Мартин не получил повреждений. Этот случай как то сблизил их больше, Мартин тогда помог Тану отойти подальше от линии палаток и перевязал ему рану.

Компания тем временем увеличилась – практически вся группа разведчиков вышла на большой во весь этаж балкон, и разговор быстро трансформировался в общее собрание с повесткой дня: «давай поржем».

В представлении участвовали все: горячился эмоциональный Мустафа, Мрак возражал язвительными замечаниями, Сатана вторил его тону, Зодчий и Герасим отвесили пару жестких, но не обидных шуток в адрес Мрака, Тьма в свою очередь вспомнил пару эпизодов из жизни Сатаны, чем вызвал грохот смеха. Вскоре активное участие приняли присоединившиеся к компании снайпер Моряк, Тамок и Золотой, а с верхней террасы послышались комментарии и наблюдателей охранения.

Несанкционированный митинг продолжался весь остаток дня. Энергичный обмен взаимными подколами сменялся на спокойный задумчивый тон рассуждений о сокровенном. Так иссяк день, и быстро наступила ночь. Переход от светлого времени суток к ночной темноте был скоротечный. К этому моменту разговоры сами собой стихли – сумерки настраивали на интимный лад. У большинства все-таки сохранялись привязанности и воспоминания, обращённые вдаль на север, где простиралась огромная страна, пусть не мытая, пусть и с массой неразрешимых проблем, но все же Родина.

Там, кроме всякого хлама, были ещё друзья и родители, жены и дети, были полноценные рассветы и закаты, бескрайняя тайга и озеро Байкал, поля среднерусской равнины и покрытый лесами Урал, Башкирский мёд и русская водка, и много всего того, что не мешало вспоминать об этой стране с теплотой и тоской.

Завтра, возможно, будет работа. Но думать о том, что будет завтра, совсем не хочется – сегодня хорошо. Хорошо потому что троих из компании, собравшейся на балконе, скоро не станет, и больше половины из оставшихся завершат свою командировку на излечении в госпиталях, а пока все вместе живые и полные сил работники войны проживают приятный с грустинкой момент для воспоминания. Идет дождь, сыро и серо – сегодня выходной от войны.